 |
| Фонд стратегической культуры | Владимир Батюк | 23.06.2008 |
За высказываниями подобного рода стоят стереотипы, которые формировались на протяжении, по меньшей мере, последней четверти века и которыми Запад привычно руководствуется в своих подходах к России.
Стереотип первый. Положение правящих кругов России отличается крайней неустойчивостью; они живут на политическом вулкане и в любой момент могут лишиться власти.
Стереотип второй. Такое положение сложилось потому, что российская элита, опасаясь потерять власть и привилегии, противится превращению России в Запад, — ну, а «простой народ», особенно молодежь, тянутся к Западу всей душой. Иными словами, Россия балансирует на грани «цветной» революции.
Стереотип третий. Запад, его союзники, а также их единомышленники в России могут рассчитывать на поддержку со стороны «младореформаторов» и «кремлевских либералов», которые слушают Deep Purple и представляют собой некую политическую силу.
Стереотип четвертый. У России нет иной альтернативы, кроме сближения с Западом как источником всевозможных моральных (идеи свободы, демократии, прав человека, массовая культура и т. п.) и материальных (кредиты и технологии) благ. Дескать, блага эти можно получить только на Западе и больше нигде. Вот почему никаких серьезных политических разногласий между Россией, с одной стороны, и США и их союзниками — с другой, нет и быть не может. А если такие разногласия появляются, то это результат интриги русских националистов, «чекистов» и им подобных.
Стереотип пятый. Главная ошибка Запада в отношении России — это недооценка собственной мощи и непонимание масштаба российских проблем. Вот почему западные лидеры должны разговаривать с Москвой жестко, вплоть до предъявления Кремлю ультиматума с перечнем уступок во внешней и внутренней политике, на которые должна пойти российская сторона. Если ультиматум будет отвергнут, следует вывести на новый виток информационную войну против России; если же российские лидеры пойдут на уступки, им нужно объявить, что это хорошо, но недостаточно, и выдвинуть новый ультиматум с более серьезными требованиями и так далее — до получения нужного политического результата.
Стереотипные установки западного восприятия России способны вызвать улыбку, но ведь дело в том, что на протяжении всей смутной эпохи Горбачева — Ельцина поведение российских властей на международной арене и во внутренней политике слишком часто соответствовало всем этим шаблонам.
При этом подразумевалось как само собой разумеющееся, что именно Москва должна идти навстречу «евро-атлантическому сообществу», но никак не наоборот. И действительно: советская/российская сторона постоянно шла на односторонние уступки (зачастую весьма существенные) и по разоруженческим, и по региональным, и по торгово-экономическим, и по многим другим вопросам. От Запада же встречных уступок никто (в Москве) никогда почему-то не требовал.
В результате такой односторонней уступчивости в Европе и Америке выросло целое поколение политиков, общественных деятелей, дипломатов, журналистов, воспринимающих окончание «холодной войны» как триумф цивилизованного Запада над варварской Россией. А победителю не пристало идти на уступки побежденному.
От третьего президента России ожидали (кто-то до сих пор ожидает), что он станет знаменем кремлевских «либералов» в борьбе против кремлевских «силовиков», восстановив традицию сдачи российских позиций Западу. Отчасти это связывают с молодостью нынешнего российского президента и отсюда, дескать, с его большей склонностью к западничеству.
Между тем опросы общественного мнения показывают, что наиболее антизападно настроенной социальной группой в России являются даже не ветераны партии и Вооруженных сил, а как раз те высокооплачиваемые и образованные горожане средних лет, на которых определенные силы на Западе возлагают надежды как на главную движущую силу грядущей российской «цветной революции». Вот что пишет об этом крупнейший российский американист В.О. Печатнов: «Объяснение повышенной неприязни молодой преуспевающей России к Америке, вероятно, следует искать в таких социально-психологических факторах, как обостренное (в том числе конкуренцией с иностранцами) национальное чувство этого поднимающегося слоя и отсутствие у нового поколения россиян советских комплексов неполноценности и вины за „грехи отцов“ во внутренних и внешних делах. Не меньшую роль играет и тот факт, что их образ Америки (как и мировоззрение в целом) складывается в современный период американской гегемонии и негативной реакции на нее во всем мире. Сказывается и ярко выраженный прагматизм молодого поколения, рассуждающего по известной логике американского избирателя: „А что хорошего вы для меня сделали в последнее время?“ (What have you done for me lately?)». Многие считают, что Д.А. Медведев является довольно типичным представителем такой вот «молодой преуспевающей России».
А ведь действительно: Америка не сделала для России ничего такого, чтобы настаивать на каких-то «уступках» Москвы да еще в доказательство «доброй воли» последней.
В свое время М.С. Горбачев мог торговаться о советских уступках в Анголе, Камбодже, Никарагуа и Ираке — странах, напрямую не связанных с жизненно важными интересами безопасности СССР. Ныне российский президент вынужден вести торг о членстве Украины и Грузии в НАТО, то есть о перспективе появления натовских танков под Смоленском и в нескольких километрах от Сочи. М.С. Горбачев в качестве широкого жеста доброй воли мог заявить о выводе из стран Восточной Европы шести танковых дивизий (декабрь 1988 г). Сейчас Москве приходится сопротивляться настойчивым попыткам НАТО добиться полного вывода нескольких тысяч российских миротворцев из Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии, что приведет к неизбежному уничтожению этих анклавов, население которых в подавляющем большинстве — граждане Российской Федерации. Куда еще отступать?
Двадцать лет назад точка зрения, альтернативная официальной, могла распространяться в России только с помощью пишущей машинки «Эрика»; сейчас же Интернет и спутниковое телевидение, похоже, окончательно ответили на старый русский вопрос о свободе печати. «Мы сегодня живем, — говорит Д.А. Медведев, — в абсолютно прозрачном информационном обществе. Если говорить о мобильности информации, то возможности получить ее сегодня гораздо больше, чем 10−12 лет назад, когда для этого нужно было дожидаться очередного выпуска телевизионных новостей». Российский президент особо обращает внимание на доступность Интернета, в котором есть и стандартные новости, и новости центральных и федеральных телеканалов, и новости, которые «продуцируют СМИ, занимающие жестко оппозиционную позицию по отношению к власти, довольно нелицеприятно высказывающиеся о ней».
Ну и, наконец, Москве больше не нужна западная «помощь» для очередной «катастройки». Это Россия сейчас кредитует американскую экономику (скупая американские казначейские обязательства и ценные бумаги американских компаний), а не наоборот. Отсюда — тот уверенный тон, которым отличались комментарии Д.А. Медведева в адрес Соединенных Штатов на Петербургском форуме («Иллюзией оказалось представление и о том, что одна страна, даже самая мощная, может взять на себя роль глобального правительства… Именно несоответствие формальной роли Соединённых Штатов Америки в мировой экономической системе её реальным возможностям и было одной из центральных причин текущего кризиса»). Что ж, такие замечания, что бы ни говорил по этому поводу Ричард Пайпс, вполне уместны в устах солидного кредитора, когда он обращается к легкомысленному должнику.
В первые недели пребывания Д.А. Медведева на президентском посту Запад не дождался от него «масштабных инициатив в духе нового политического мышления». Первые внешнеполитические шаги третьего президента России — это заявка на равноправный диалог с Западом, а не обещание односторонних уступок. Выступая в Берлине 5 июня, российский лидер предложил наладить подлинно равноправное сотрудничество между Россией, Евросоюзом и Северной Америкой. И первым шагом такого сотрудничества, по его мнению, мог бы стать юридически обязывающий Договор о европейской безопасности.
К сожалению, инициатива повисла в воздухе. Отнюдь не равноправного диалога с Москвой добиваются западные партнеры России. Они все еще ждут, когда, наконец, Кремль примется выполнять «домашнее задание» на введение в стране либеральной демократии. Только вряд ли дождутся…
