 |
| Росбалт | Камилжан Каландаров | 20.04.2005 |
— Когда была создана ваша организация? Какие цели она ставит перед собой?
— Учредительный съезд прошел 12 октября 2004 года. В середине марта мы получили государственную регистрацию. На сегодняшний день наши первичные организации работают в пятидесяти регионах России. Члены «Аль-Хак» — главным образом, мусульмане. Появление на российском политическом поле организации, защищающей права всей мусульманской общины, очень важно.
Мы стоим сейчас перед проблемой поиска кристально чистых представителей мусульманской элиты, растворенной в российском обществе. Достойных людей очень много, и из них мы должны выявить самых достойных. Некоторые сейчас не хотят проявлять социальную активность, а другим просто не дают это делать. Никто, пожалуй, не назовет больше десятка мусульманских фамилий на российской политической сцене — мусульман-политиков очень мало, но их присутствие — важно для государства.
В советское время для самых достойных действовал «социальный лифт»: их вызывали в Москву на обучение и стажировки, потом они оставались работать в центральных органах власти (так попали в Москву, например, Гейдар Алиев и Рафик Нишанов). Но даже для тех, кто возвращался назад в регионы, такой вызов был серьезным стимулом, они пользовались заслуженным уважением.
В последние годы этот «социальный лифт» из регионов в центр не работает. Но чем больше было бы на местах социально активных, патриотически настроенных и лояльных властям мусульман, прошедших подобную школу в центре, тем стабильнее была бы обстановка в регионах. Человеку нужно иметь возможность проявить себя. Среди российских мусульман сформировалась довольно большая группа молодежи и людей постарше, которые, заработав немалые деньги, хотят вносить свой вклад в жизнь всего общества. Обеспечив себя, они думают о своих соседях, своих друзьях, своей стране. Каждый хочет использовать свой потенциал.
Вот для этого мы и нужны — привлекать их к политической деятельности, чтобы это способствовало нормализации обстановки в стране. Используя этих людей, мы хотели бы образовать вокруг федеральной власти своего рода защитное кольцо, добиться поступления в центр достоверной, правдивой, реальной информации о том, что происходит на местах. «Аль-Хак» намерена способствовать подъему самосознания мусульман, их востребованности, уверенности в том, что они нужны обществу. Может быть, Иванов, Петров, Абдуллаев не нужны в Кремле — до Кремля далеко. Но они нужны нам. Мы могли бы транслировать дальше их мысли и желания.
Мы делаем это не ради денег, не для того, чтобы пробиться в Государственную Думу — эти времена давно прошли. Нам хотелось бы наладить двусторонние контакты власти и местных структур, стать своеобразным мостом между центром и регионами. Сейчас даже самый разумный, самый своевременный призыв Кремля не всегда доходит на места. Конечно, всё это — программа-максимум.
— Одним словом, вы хотели бы вовлечь мусульман в политическое управление, политические структуры, в том числе на федеральном уровне?
— Да. Это можно сделать, используя и бизнес-структуры, и, в первую очередь, мусульманское духовенство. Представители духовенства — настоящие лидеры, проверенные делом. Как бы критически ни относились к ним некоторые другие организации, они обладают реальным влиянием. Социальная активность мусульманского духовенства должна быть использована для построения гражданского общества. Но — с одним условием: заходя в мечеть, надо забыть о политике. Нельзя смешивать политику и религию — это разные вещи.
— Ваххабиты, напротив, уверены, что между политикой и религией стоит знак равенства…
— Можно согласиться с тем, что ислам — это не только религия, это образ жизни. Но использовать религию ради достижения политических целей — мне кажется, неправильно. Иначе получается исламизм.
— Сможете ли вы найти подход к последователям радикального ислама, которые приобретают всё большее влияние в ряде российских регионов?
— Искать к ним подход, думаю, было бы неправильно. Соглашаться с ними — значит, встать на их позицию. Нам нужна идейная альтернатива идеям ваххабизма и фундаментализма. Нужно противопоставить им что-то свое. У ваххабитов очень много слабых мест. Изучая их воззрения, можно найти множество расхождений с Кораном. Но они — ребята подготовленные и работают очень серьезно, сполна отрабатывая свой хлеб. Наш подход должен быть еще более серьезным. Они еще только хотят завоевать власть, а у нас — я имею в виду государство — эта власть уже есть, и мы обязаны сохранять и удерживать ее.
Сейчас нет более глобальной проблемы, чем поиск идейной альтернативы ваххабитским идеям. Есть люди, которые могут сформулировать такую альтернативу, но как мы можем достучаться до широких слоев мусульман? Только через СМИ. Важно, чтобы наш голос дошел до каждого.
— И все же масс-медиа сами по себе, без государственной поддержки, вряд ли могут изменить ситуацию.
— Я не имею морального права призывать государство поддерживать официальное мусульманское духовенство, но могу призвать его поддержать общественные организации, правозащитников. Мы хотим сотрудничать с духовенством, привлечь его к борьбе за права верующих, но у нас разные задачи. Без поддержки нашей борьбы за сердца и умы мусульман-граждан России, государству, думаю, будет очень тяжело. Тогда как при должной поддержке — я имею в виду не материальную, а моральную — мы сможем противопоставить ваххабизму идеологию, которая будет достойно соперничать с той, которой владеют наши враги.
— Вы часто называете «Аль-Хак» правозащитной организацией…
— Для нас очень важна работа по защите прав и свобод каждого мусульманина. Одно дело — постоянно твердить «халва, халва, халва», и совсем другое — реально помочь конкретному Абдулле в решении его проблем. Мы хотим, например, организовать Поезд дружбы. Реально? Реально! Хотим собрать два-три вагона правозащитников, политиков, ученых, духовных лиц, ветеранов, и по дороге встречаться с людьми, рассказывать о нас, оказывать бесплатную юридическую поддержку, проводить концерты.
За Садовым кольцом у большинства людей — приземленные проблемы. И работать надо с каждым. Местная власть до последнего времени была просто к этому не готова. Будем надеяться, что в будущем ситуация изменится. Уверенность вселяет то, что за нами стоят конкретные люди, которые умеют и хотят работать, желают изменить сложившуюся ситуацию в пользу государства. Крайне важно исламское просвещение. Духовных лиц должны готовить не в Саудовской Аравии, а в России. Что, у нас нет грамотных преподавателей? Их вполне достаточно.
Нужно создавать все условия для того, чтобы каждый православный, мусульманин, буддист чувствовал себя здесь на своей земле. При любом губернаторе есть советы по правам человека. Кому будет плохо, если в них войдет пара-тройка мусульман? Аналогичная группа есть при МВД. Почему бы туда тоже не войти мусульманам?
— Если присутствие мусульман в подобных структурах столь важно для вас, не получается ли, что у них есть какие-то особые права?
— У мусульман нет особых прав. Они просто наиболее чувствительная часть современного российского общества, особенно после 11 сентября 2001 года. Главный удар терроризма пришелся именно по мусульманам. Многие их проблемы создаются не по злому умыслу, а от недостаточной компетентности. В обществе слишком много злости. Например, недавно прошла информация, что в мемориальном комплексе в Беслане не будет мечети, хотя большинство пострадавших детей — именно мусульмане. Непонятно, зачем на пустом месте создавать проблему? Почему власть имущим так трудно быть толерантными? Вместо того, чтобы снимать напряжение, они, наоборот, его создают.
— Но ведь хорошо известно, что большинство терактов осуществляют сейчас именно мусульмане. Борьба исламистов против России на Северном Кавказе ведется под зеленым знаменем…
— А кто нам мешает использовать это знамя для установления на Кавказе мира и стабильности?
— Одни мусульмане борются за «пресловутый халифат», другие, опираясь на то же самое религиозное учение, хотели бы мирно и спокойно жить в сильном Государстве Российском. Как объяснить обществу, что мусульмане бывают разные?
— Не хочу сказать, что представление мусульман в отрицательном свете — «заслуга» исключительно журналистов, но у нас-то нет своих СМИ. Кто прислушивается к нашему голосу?
— Считаете, что дело тут в пропаганде?
— В первую очередь. И в реальной денежной подпитке. Почему мы не можем создавать на Кавказе рабочие места? На это потребуется много средств, но другого выхода нет. Какова альтернатива? Отделить Северный Кавказ от России и отдать его ваххабитам? Если нам важно единство России, нужно что-то делать. Это действительно тяжело, но это необходимо.
Посмотрите, сколько сайтов и какие профессионалы работают на чеченских сепаратистов! А у нас? Где материалы о мусульманах? Их нет. Нам нужны серьезные информационные и идеологические структуры. Нам есть что сказать, но пока нет необходимой финансовой поддержки.
— Создать сайт, в общем-то, не так уж дорого. Неужели предприниматели-мусульмане, которые вполне могли бы это профинансировать, не осознают важности проблемы?
— Осознают, но ждут сигнала государства. Особенность мусульман — мы не любим высовываться. Мусульмане не рвутся вперед, не привыкли активно проявлять инициативу — они ждут команды, ждут, пока их попросит государство. Мусульманский бизнес владеет большими деньгами. Нужно достучаться до наших бизнесменов, напомнить: Бог тебе дал — делись! Давай сделаем сайт, поможем исламскому просвещению!
Главная проблема — лоббирование наших идей и проектов. Если мы займемся этим всерьез, это будет в интересах государства. Есть же понятие контрпропаганды!
— Зато нет государственной конфессиональной политики…
— Есть — это политика невмешательства. Государству надо изменить свое отношение к этому. Думаю, что в скором времени так и произойдет. Нужно поддержать мусульманское гражданское общество. Тогда, думаю, мы сможем найти решение многих проблем. Мне, как мусульманину, приятно, что к нашему голосу начинают прислушиваться. Мы чувствуем ответную реакцию власти. Я думаю, что если мы будем кристально чисты и честны, то найдем поддержку у власти, и это обнадеживает.
— Большинство населения России — люди, воспитанные в православной культуре. Не вызовет ли у них раздражения такая активность мусульман? Не вступаете ли вы в конфликт с РПЦ как общественной структурой?
— Мы не должны никого раздражать. Наоборот, мы вправе рассчитывать на поддержку, на солидарность Русской Православной Церкви, и надеемся на нее. Ведь мы вместе работаем на Россию. Православные точно так же заинтересованы в существовании вменяемой структуры, стоящей на страже интересов российских мусульман, тем более, что речь идет не о религиозной организации. Но развитие наших отношений будет зависеть от того, насколько будем честны мы сами, сумеем ли избежать прошлых ошибок. Политические игры здесь не проходят.
— В чем концептуальное отличие вашей организации от многочисленных предшественников — исламских партий и общественных организаций? Почему они в свое время не снискали широкой популярности?
— В начале 90-х стали создаваться первые мусульманские политические партии и общественные организации. Весь этот опыт был, по разным причинам, неудачным. До недавнего времени он довлел над нами — российские мусульмане были разочарованы как в общественных структурах, так и в партиях. Беда всех этих организаций, насколько я понимаю, — отсутствие региональной работы. Эти «верхушечные» организации создавались в Москве для освоения определенного бюджета. Мы же будем работать в регионах, выдвигать своих активистов в законодательные собрания и местную власть. Перед нами не стоит задача создания фракции в Госдуме — но мы можем создавать их в региональных парламентах. Наши политические амбиции перемещаются в регионы. И чем больше спокойствия там, тем спокойнее в Москве.
Причина провала партий, декларировавших себя в качестве мусульманских, на парламентских выборах (где они набирали не более одного процента голосов) в том, что мусульмане голосуют за тех, кого поддерживает власть — за «Единую Россию». Они голосуют за стабильность, за спокойствие, и им всё равно, Иванов ли в этой организации или Абдуллаев. Если СМИ говорят, что это — пропрезидентская партия, мусульмане будут голосовать за нее. Важно знать менталитет мусульман. Мы — богобоязненные, но законопослушные. Мы поддерживаем власть. Мы видим в президенте отца всех наций, всех граждан России, с его действиями связываем будущее страны.
Другой причиной провала наших предшественников стало их желание попасть в Госдуму во что бы то ни стало. Кто-то примыкал к ЛДПР, кто-то к коммунистам — эта неразборчивость существенно подпортила имидж мусульманских организаций и партий.
Впрочем, участие в выборах 2007 года — тоже наш проект, но пока он не принял реальных очертаний. Мусульман в России — 20 миллионов. Нужно, чтобы они имели своих представителей и в высших органах власти.
— По последней переписи населения получается всего 14 миллионов…
— А некоторые насчитали сорок. Много вопросов, связанных с мусульманами, стоит в политике, науке, просвещении… Думаю, что будет интересно. Но самый интересный проект — это предстоящие выборы.
— Значит, ваша общественная организация все-таки преследует политические цели?
— Какой солдат не мечтает стать генералом? Перед нами огромное поле задач, решать которые мы можем только в тесном контакте с властью, мусульманским и православным духовенством. Нужно менять отношение к мусульманам и образ мусульманина в массовом сознании, создавать идейную альтернативу ваххабизму. Мусульмане должны знать, что есть организация, в которую они могут обратиться в любой момент. Которая способна реально им помочь.
Беседовала Яна Амелина
