 |
| РПМонитор | Маринэ Восканян | 21.06.2008 |
Часть 2
ЗНАНИЯ, КОТОРЫЕ РАЗДЕЛЯЮТ
Хотя само по себе построение «общества знаний» — вполне благородная цель и действительно открывает массу новых возможностей для наиболее способных и мобильных, однако для многих других коктейль из информатизации и глобализации оказывается не таким приятным на вкус.
Противоречия между новыми постиндустриальными классами могут обостряться и не только в связи с чисто экономическими мотивами, описанными выше. Ранее предполагалось, что западное общество успешно справилось с призраками классовой борьбы, поскольку «обуржуазило» большую часть населения. Но даже если у «новых бедных» есть крыша над головой, телевизор и холодильник, постиндустриальное общество не становится от этого эгалитарным и гармоничным. Появился новый признак, помимо материального благосостояния, жестко разделяющий людей.
У рядового конторского служащего наших дней, сидящего весь день за монитором компьютера, где сменяют друг друга электронные документы, e-mail-ы, новости и приветы от друзей по ICQ, гораздо больше общего с генеральным директором своей фирмы, нежели с более «близким» ему по размеру зарплаты прорабом со стройплощадки. Признак принадлежности к новому классу — не уровень доходов, а сфера деятельности. Даже в промышленном производстве рабочий, управляющий станком с помощью компьютера, — это уже далеко не брат-близнец своего предшественника, собственноручно точившего детали из болванок.
Ряд исследователей использует для описания новых реалий термин «меритократия» — то есть ситуация, когда наибольший вес в обществе имеют люди, отличающиеся своими достижениями, способностями и профессиональной компетентностью, а не социальным происхождением или приписываемым статусом. Это, конечно, идеализированный взгляд, но огромную роль специалистов-профессионалов в современной экономике отрицать не приходится. Отличительной чертой «меритократов» является то, что трудятся они не только и не столько ради материального вознаграждения, но и в очень большой степени ради самореализации. В частности, у высокооплачиваемых профессионалов даже потребление становится одной из форм самореализации — одежда, бытовая техника, «гаджеты», автомобили приобретаются с обязательным учетом имиджевой составляющей. Важно также доказать свои качества как уникальной личности и профессионала. То есть в благоприятных условиях новым средним классом в той или иной степени часто движут так называемые постматериальные мотивы. В то же самое время масса населения находится совершенно в противоположной ситуации, для них дверь в «общество знаний» с его возможностями закрыта. Это два разных мира, две разные ценностные установки. В России, что интересно, противопоставление «меритократов» остальной части общества имеет некоторую историю — советские «меритократы», техническая и гуманитарная интеллигенция, довольно четко понимали свое отличие от «простого народа», хотя далеко не всегда могли похвастаться финансовым превосходством (вспомним знаменитые образы «бедного инженера» и «продавщицы с брильянтами в ушах»).
Кроме того, все шире распространяется так называемое «цифровое неравенство» — то есть неравный доступ к современным информационно-коммуникационным технологиям. Раньше (и в России в том числе) считалось, что преодолеть цифровой разрыв можно максимальной «компьютеризацией» домохозяйств, учреждений, школ. Однако домохозяйка, читающая в сети новости светской жизни, школьник, «скачивающий» чужой реферат, и служащий, от нечего делать захаживающий в рабочее время на порносайты, — нисколько не используют те возможности, которые дают новые технологии. Техника сама по себе никаких подарков ее пользователям не преподнесет — а для освоения знаний нужна собственная инициатива.
Фактически, в условиях постиндустриализма (какая бы судьбы ни ждала его в дальнейшем) все дороги открыты только для тех, кто образован, обладает интеллектом, стремится к новым горизонтам и достаточно мобилен для приспособления к быстро меняющейся жизни.
РЕСУРСЫ «ВОССТАНИЯ КЛЕРКОВ»
«Пусть даже постиндустриальный средний класс чем-то недоволен и считает себя „новой аристократией“, как это может на практике повлиять на общество и государство?» — спросит скептически настроенный читатель.
Недооценивать мирных «белых воротничков» не стоит. Разумеется, они не устраивают уличных шествий и драк с силами правопорядка. Но не надо забывать, что революции происходят в первую очередь в умах. Показателен здесь опыт Советского Союза. Советские служащие — клерки, инженеры, сотрудники многочисленных НИИ — тоже были заняты интеллектуальным трудом, и точно так же в силу полученного образования и образа жизни обладали достаточно критичным взглядом на окружающую действительность, которой были далеко не всегда довольны.
Именно они и стали «движущей силой» смены режима — как те, кто участвовал в этом реально, посещая митинги и т. п., так и те, кто просто молча одобрял происходящее (существует даже хлесткий вариант названия «бархатной революции» 1991 года в СССР — «восстание клерков»). А ведь заметим, никакого Интернета с его мгновенным распространением идей и блогосферы, ставшей «агорой» информационного века, тогда не было.
Роль информационных социальных сетей вообще представляется ведущей для любых постиндустриальных революций. Не зря в докладе британских военных аналитиков говорится о том, что как новый пролетариат, так и любые другие «недовольные» будут в первую очередь использовать для координации своих действий Интернет, а такая невинная, на первый взгляд, форма абсурдистского поведения интернет-пользователей, как флэш-моб, будет взята на вооружение всеми постиндустриальными революционерами и террористами. Тем более, что формы совместной интернет-активности тысяч, а сегодня уже и миллионов людей становятся все совершеннее.
На Западе уже появился термин «оружие массового объединения». Такие примеры, как YoyTube, Wikipedia, Linux показывают — совместная работа огромного количества людей во всем мире на безвозмездной основе и при абсолютной территориальной удаленности друг от друга не просто возможна, она сверхэффективна. «Википедия» сегодня популярней, чем «Британника», блоггеры — чем CNN, карты Google, уточняемые пользователями, — чем официальные карты", — описывает эту «эру любителей» Дон Тапскотт в своей книге «Wikinomics: How Mass Collaboration Changes Everything», называя эти новые формы социального сотрудничества «Викиномикой» — производным от названия самой популярной любительской энциклопедии Интернета.
В обсуждаемом докладе британского Минобороны делается аналогичный, неутешительный для традиционных СМИ прогноз — их аудитория (это касается и интернет-СМИ) будет неуклонно падать. Уже сейчас самые популярные мировые блоги имеют ежедневную посещаемость, превышающую ежедневные тиражи самых популярных газет. Непосредственный доступ к самой свежей информации и комментариям очевидцев — еще один немаловажный фактор для «идейного объединения».
Забавно, что еще совсем недавно крах марксистской идеологии предрекался в том числе и потому, что неминуемость пролетарской революции в рамках марксистской теории объяснялась сверхконцентрацией пролетариата, а во второй половине XX века, мол, и пролетариат не тот, а главное — «пролетариат умственного труда» не только не сконцентрирован, но и не имеет ни малейшей тенденции к концентрации. Однако все вышло совсем по-другому. Новые интернет-технологии дали такую возможность концентрации усилий миллионов, какая и не снилась отцам прошлых революций. «Информационный пролетариат» куда более коммуникативен и объединен между собой, чем когда бы то ни было.
ДИАГНОЗ МИРУ ПОСТМОДЕРНА
Допустим, в руках у «белых воротничков» есть мощный инструмент информационного взаимодействия. Но почему прослойку людей, очевидно являющуюся плодом либерального идеологического «воспитания», вдруг должны заинтересовать идеалы всеобщего равенства? В британском оборонном ведомстве считают, что «неустойчивость моральных принципов и приверженность прагматическим ценностям в современном мире приведут к тому, что люди начнут искать прибежище в религиозной ортодоксии или доктринерских политических идеологиях, таких как марксизм, которые смогут обеспечить их более жесткой системой взглядов».
Иными словами, проблема коренится не только в экономической, но и в психологической сфере. Идеологии — религиозные и социальные — могут стать прибежищем для всех, кто устал от цинизма повседневности.
В условиях, когда в информационном пространстве ширятся формы некоммерческого сотрудничества между людьми, появляются все новые способы обойти ловушки монополистов — производителей информационных продуктов и сделать их общедоступными, идеи социального равенства на самом деле уже все меньше выглядят доктринерскими.
Французский философ Ж. Бодрийар уже давно поставил диагноз миру постмодерна, в котором все идеалы одинаково равны и одинаково пусты: «Мы живем в постоянном воспроизведении идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют рядом с нами и которые нам, в нашей роковой безучастности, необходимо возрождать снова и снова». Еще один французский мыслитель, Жиль Липовецки, автор исследования природы современного индивидуализма «Эра пустоты», несмотря на констатацию того же факта, все же надеется на «ответственный индивидуализм»: «Потребление не может дать нам все, и постепенно понимание этого снова возвращается к людям. В частности, потребление не может дать нам ощущение полезности». Постмодернистская свобода от заданных точек отсчета, от рамок любого канона — логического, эстетического, этического, может быть и приемлема как абстрактный философский конструкт, но не на уровне реальной повседневной жизни, где каждый вынужден искать эти ориентиры. Как ни странно, идеал социал-гуманизма, если его можно так назвать, вновь может оказаться востребованным. Этому находятся самые неожиданные подтверждения.
НАДЕЖДА НА «СОЗНАТЕЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ»
Патриция Эбурдин — известный американский футуролог и соавтор футурологических бестселлеров «Мегатренды», каждый из которых предсказывал наиболее важные социальные и экономические тренды предстоящего десятилетия. Надо сказать, что еще в 80-е годы «Мегатренды» многое действительно предсказали в отношении только набиравшего силу информационного сектора в экономике, а в 90-е — лавинообразный рост интернет-технологий и их роль в постиндустриальном мире. В прошлом году Эбурдин выпустила «Мегатренды-2010», с подзаголовком «The Rise of Conscious Capitalism» — «Восход сознательного капитализма». Что же это за новый капитализм, который уже появляется, и в чем его сознательность?
По мнению Эбурдин, нынешние проблемы в экономике — рецессия, кризисы, корпоративные скандалы в экономике США, а на уровне индивида — безработица, падение доходов, терроризм, войны, вынуждают пересмотреть саму идеологию капитализма и приведут к отказу от принципа «Прибыль превыше всего». «Капитализм должен излечиться вечными ценностями — ведь он потому оказался так всемогущ, что изначально был основан на принципе справедливости и равенстве возможностей», — пишет она. Причем речь идет о чем-то намного более серьезном, чем «социальная ответственность бизнеса». Согласно классическому определению Еврокомиссии, корпоративная социальная ответственность (corporate social responsibility, CSR) является концепцией, которая отражает добровольное решение компаний участвовать в улучшении жизни общества и защите окружающей среды. Но социальная и экологическая политика компаний напрямую влияет на их объем продаж и является, таким образом, очевидной маркетинговой мерой по улучшению своего имиджа в глазах потребителей и держателей акций.
Эбурдин утверждает, что знаменитые слова нобелевского лауреата, либерального экономиста Милтона Фридмана о том, что корпорация существует только для того, чтобы приносить прибыль держателям акций, — заблуждение. Что сегодняшняя корпорация может и должна думать в первую очередь о людях, об окружающем мире и справедливости, что прошло время, когда бизнес отвечал только перед акционерами. И приводит новый лозунг, который озвучил Джефф Шварц, глава корпорации Timberland: «Когда в мире миллионы людей не умеют читать, писать и голодают, можем ли мы заботиться только о прибыли акционеров?»
ЖАДНОСТЬ ВЕДЕТ К УБЫТКАМ
Считать, что капитализм внезапно «прозрел» и увидел противоречие между своей этикой и общечеловеческими ценностями, было бы наивно. Может быть, «акулы бизнеса» увидели, что эти ценности не мешают, а помогают получать прибыль? Быть хорошим и богатым более перспективно, чем богатым и плохим, ведь имидж, как известно, — это наиприбыльнейший актив современного бизнеса. Если можно получить прибыль в образе «хорошего парня», зачем нужен образ циничного злодея? Это действительно так, но концепция «сознательного капитализма» вполне гармонирует с прогнозами об ориентированном на социалистические идеалы «новом пролетариате». Эбурдин пишет о том, что «собственный интерес», краеуголный камень капитализма, не нужно путать с жадностью, что занятия бизнесом нисколько не противоречат духовности, гуманитарным и религиозным ценностям.
Если подобный прогноз «помножить» на прогнозы британских военных аналитиков и размышления теоретиков постиндустриализма, получается весьма интересная картина. Противоречия между новыми социальными группами — сверхбогатыми, «золотыми воротничками», «новыми пролетариями» и «низшим классом» кажутся непреодолимыми в рамках нынешних представлений о том, что богатые «делиться» не собираются, «информационных пролетариев», кроме собственной самореализации и ее оплаты, ничего не интересует, а «бедные» навсегда выкинуты с корабля общества знаний. Шанс на преодоление этих противоречий действительно видится только в сознательной «переориентации» все большего числа людей — причем именно из «средней» и «верхней» прослойки на социогуманистические ценности. Да, это звучит крайне утопично. Но, возможно, лучше попытаться построить мирную утопию, чем готовиться к глобальному противостоянию «всех против всех», которое ждет постиндустриальный мир в случае обострения его хронических проблем. И это тот случай, когда футурологам-оптимистам искренне хочется пожелать, чтобы их прогнозы сбылись.
