 |
| Завтра | Владислав Шурыгин | 05.05.2008 |
Вторая проблема — техническое перевооружение Армии и Флота. Сегодня российские Вооружённые Силы фактически превратились в громадный склад устаревшей техники и вооружения. Ни по одному из параметров наша армия не дотягивает до права называться современной и отвечающей времени. Всё это усугубляется тем, что даже имеющиеся вооружение и техника много лет не ремонтировалась и не модернизировалась, и это привело к массовому выходу её из эксплуатации. Сегодня не больше 30−35% имеющейся по штату боевой техники соответствует современным требованиям.
Третья проблема — мобилизационно-кадровая реформа. Затянувшиеся до неприличия попытки перехода комплектации армии от призывной к контрактной. Неспособность поднять престиж службы в армии до уровня, который бы обеспечил её комплектацию высококачественным людскими ресурсами. Падение престижа офицерской карьеры, как следствие распад и деградация офицерского корпуса.
Четвёртая проблема — низкий морально-нравственный уровень существующих Вооружённых Сил. Рост военной преступности. Неспособность победить «дедовщину», «землячество» и прочие неуставные взаимоотношения. Страх общества перед армией.
Все эти проблемы в течение вот уже пятнадцати лет пытаются решить различные «реформаторские команды» — от Кокошина и Батурина, до Иванова и Сердюкова. И все пятнадцать лет ситуация в Вооружённых Силах медленно меняется в худшую сторону.
В РЕЗУЛЬТАТЕ ТАКОГО «естественного отбора» часть высшего эшелона российских Вооружённых Сил перестала быть кланом военных управленцев, как это было все годы советской власти, и приобрёла ярко выраженные черты коррупционно-лоббистской группы. Уже в начале девяностых в российском генералитете и стали формироваться «кланы».
…Нельзя сказать, что сегодня все генералы разбиты по кланам. Это не так. Вполне достаточно людей, которые самостоятельно и независимо пытаются строить свою карьеру. Нельзя также и утверждать, что раньше, при СССР, этого явления не было. Кумовство и зачатки нынешней «клановости» появились уже в середине восьмидесятых. Но совершенно точно можно утверждать, что сегодня это явление приобрело масштабы, угрожающие нормальному функционированию Вооружённых Сил.
Сегодня принадлежность к такому клану облегчает продвижение наверх и получение новых званий вне зависимости от таланта и заслуг. А с определённого уровня вообще становится определяющим в дальнейшем карьерном росте. Но в то же время это приводит к параличу какой-либо внятной кадровой политики. Заслуги и талант перестают быть определяющими при назначении на ту или иную должность. Вместо этого на первое место выходят личная преданность тому или иному военному руководителю или принадлежность к тому или иному клану, что приводит к интеллектуальной деградации высших эшелонов управления армии.
Эти негативные процессы резко катализируются тем, что вот уже целых полтора десятилетия кланы ведут между собой беспощадные войны за власть. За это время у руля Вооружённых Сил России сменилось уже как минимум пять «кланов». «Грачёвцев» зачистили «сергеевцы», «сергеевцев» — «квашнинцы», «квашнинцев» зачистили «ивановцы», теперь всем рулят «сердюковцы». Кланы сменяют друг друга с такой скоростью, что, пока на окраинах страны предыдущий клан «дочищает» своих предшественников, новый клан, придя к власти, уже начинает свою зачистку.
За прошедшие полтора десятилетия были отставлены и уволены в запас на самом пике своей карьеры, задолго до истечения предельных сроков службы, сотни генералов, тысячи старших офицеров. По своим масштабам эти клановые чистки могут вполне сравниться со знаменитыми «сталинскими чистками» 30-х годов, когда были репрессированы тысячи офицеров и генералов. Разница сегодня лишь в том, что теперь репрессированных офицеров никто не вывозит «в расход» на бутовский и прочие полигоны, а их просто тихо выкидывают из армии. Но масштаб урона для армии вполне сопоставимый.
Фактически бесцельно и бесследно утрачен драгоценный военный опыт десятилетней афганской войны, локальных войн в Приднестровье, Абхазии. Даже две недавние чеченские войны почти не оставили своего следа ни в боевых уставах, ни в учебниках, ни в наставлениях. Носители этого опыта давно на пенсии, не у дел. И в лучшем случае пишут личные мемуары или рассказы.
Всё это не могло не отразиться на состоянии Вооружённых Сил.
В ХОДЕ ЭТИХ кланово-феодальных войн фактически переродилась кадровая система Вооружённых Сил.
Традиционно чрезвычайно уязвимые к коррозии коррупции кадровые управления всех уровней превратились за это десятилетие в огромный коррупционно-взяточный аппарат. Если раньше, в 70−80-е годы, для «ускоренного» продвижения по службе традиционно использовались родственные и дружеские связи, но число обладателей таких «волосатых рук» было невелико, то с началом 90-х их резко потеснили деньги, а к концу 90-х денежные поборы и откровенные вымогательства стали уже настолько массовым явлением, что теперь, наверное, невозможно уже найти офицера, который бы не сталкивался с этим видом коррупции. И сегодня именно деньги стали играть определяющую роль в успешной карьере офицера.
Хочешь сделать удачную карьеру — плати! Таков теперь лозунг дня.
Есть отдельный «прейскурант» кадровых услуг для солдат: определение в «неопасные» (не связанные со службой в «горячих точках») войска, перевод ближе к дому, перевод в конкретную часть, досрочное увольнение и проч., есть таксы для офицеров: перевод в хорошее место службы, назначение на престижную должность, получение очередного и внеочередного звания, даже на получение боевой награды есть своя такса.
Даже если ты не хочешь окунаться во взятки, тебе придётся платить. Всё чаще офицеры жалуются на то, что в кадровых органах деньги начинают требовать за то, чтобы «не мешать» офицеру служить. Мол, если ты такой гордый и не хочешь проплачивать свою карьеру, заплати за то, чтобы тебе не мешали служить спокойно…
Ещё в 1998 году один из лично знакомых автору выпускников Академии имени Фрунзе заплатил взятку в 50 тысяч долларов США за то, чтобы быть назначенным военным комиссаром в одну из южной областей России. По его словам, «свои деньги» он вернул на ближайшем призыве всего за пару месяцев. Генерал-майор Н., выпускник Академии генерального штаба, отвоевавший восемь лет в «горячих точках» в Средней Азии, Чечне, Афганистане, был назначен командующим миротворческими силами на гене- рал-лейтенантскую должность. За три месяца до истечения срока выслуги на присвоение звания генерал-лейтенант ему поступило недвусмысленное предложение чиновника из ГУКа — заплатить десять тысяч долларов за ускоренное (в течение месяца) присвоение звания генерал-лейтенант. Генерал отказался. Через два месяца вышла директива, снижающая должность, на которой он находился до генерал-майорской…
Я ТАК ДОЛГО И ТЩАТЕЛЬНО анализировал состояние высшего эшелона управления Вооружёнными Силами для того, чтобы показать всю ошибочность ставки политического руководства России на военную реформу «сверху» руками очередного «комиссара» или фаворита. Все они традиционно повторяют одни и те же ошибки и наступают на одни и те же грабли. Каждый из двух министров обороны Путина начинал с того, что пытался в короткий срок (чтобы не разочаровать президента!) сформировать собственную «команду» реформаторов, в которую как на пожар отбирались люди из самых разных социальных сфер — от деятелей шоу-бизнеса и уголовного розыска до юристов международного права и торговцев газом. Объединяло их с армией только одно — личное знакомство с главным «реформатором». При отсутствии какой-либо компетенции в военной отрасли этой «группе реформаторов» приходилось искать в аппарате Министерства обороны и Генеральном штабе некий «актив», на который она могла бы опереться. Выискивать по аналитическим центрам и прочим интеллектуальным запасникам «консультантов» и «специалистов» по военным вопросам.
И с каждой новой командой уровень этих «консультантов» становится всё слабее.
Всё это почти сразу приводит к тому, что вокруг этой команды «инфильтруется» очередной клан, который, борясь за выживание, тут же начинает заниматься тем же самым, чем занимался предыдущий:
— захватывать власть в военном ведомстве;
— захватывать источники финансирования;
— захватывать кадровые органы;
— освобождаться от «наследства» предыдущей команды.
Собственно, эта «программа минимум» любой очередной команды реформаторов. И с ней все они более или менее удачно справились. Но как в своё время метко заметил Генри Киссинджер: «Советская Армия может за неделю захватить всю китайскую в плен. Вот только что она потом с ней будет делать?»
СЕЙЧАС В ПОЛНОМ РАСЦВЕТЕ так называемая «военная реформа Сердюкова».
Одна из самых масштабных кадровых перетрясок за все последнее десятилетие.
Пока вся реформа идёт лишь по двум направлениям. Это сокращение и «переформатирование» органов военного управления и распродажа имущества министерства обороны. Всё это называется красивым словом — оптимизация".
Сейчас в рамках подписанной министром обороны директивы идут заслушивания руководителей центральных органов военного управления (ЦОВУ). По итогам этих заслушиваний, некоторые из управлений сокращаются на 30% и даже на 50%. В июне начнутся заслушивания по структурам органов военного управления (ОВУ). В итоге к концу июня приказано из ЦОВУ (10 000 человек) и ОВУ (20 000 человек) создать лишь одну структуру, численностью всё те же 10 000 человек. Остальные будут сокращены или «оптимизированы» — переведены в другие структуры, «демобилизованы» и т. п.
И всё это происходит келейно, в авральном порядке, без какого-либо обсуждения и серьёзного анализа.
…Вмешательство в любую систему разумно и оправданно, если система функционирует недостаточно эффективно или имеет серьёзные недостатки. Какие «недостатки» нашёл в системе функционирования органов военного управления новый министр обороны — никто не знает. Ведь ни открытого, ни закрытого обсуждения их деятельности не проходило. Какова цель его «реформ» — неизвестно. Вся реформа сосредоточена в головах пары десятков чиновников из ближайшего окружения Сердюкова.
До военных доводятся лишь готовые решения — как, например, известная директива от 21 февраля 2008 года о замещении должностей офицеров и прапорщиков гражданскими специалистами.
После изучения директивы эксперты пришли к единодушному мнению: масштабные кадровые изменения — перевод ряда тыловых структур и систем обеспечения из военных в гражданские структуры — являются непродуманными и содержат серьёзнейшие ошибки. Каждое из них должно иметь под собой логику, экономический обсчёт, а главное — не нарушать систему боевого управления. То же, что предлагается сейчас, приведёт лишь к дезорганизации и деградации этих систем.
В СВОЁ ВРЕМЯ РЕШЕНИЕ сделать военнослужащими военных чиновников (финансисты, врачи, юристы, тыловики, переводчики, журналисты) имело целью максимально унифицировать существовавшую кадровую систему и упростить механизм управления в боевой обстановке. Именно поэтому были отменены различные специальные звания и сложилась существующая структура Вооружённых Сил. В основе этой конструкции лежал опыт самой кровавой и масштабной в истории войны — Великой Отечественной (Второй мировой). Я не абсолютизирую опыт этой войны, но считаю разумным уважать опыт предыдущих поколений военных реформаторов и руководителей, которые смогли добиться уникального единства войск, боевого управления и тылового обеспечения.
Большинство экспертов считает непродуманным и и неоправданным предлагаемое максимальное насыщение структур управления и тыла гражданскими специалистами. В боевой обстановке это неизбежно приведёт к хаосу и дезорганизации, т.к. не связанный присягой и обязанностью подвергать свою жизнь риску, гражданский персонал может игнорировать любые приказы, следствием которых может стать угроза жизни. Командир не имеет конституционных полномочий командовать такими людьми так же, как военнослужащими. Причём уровень штаба или органа управления в условиях современной войны не определяется понятием «боевой» или «не боевой» в зависимости от его близости или удалённости от передовой. Напомню, что опыт последних войн (Югославия, Ирак) свидетельствовал как раз об обратном — в первую очередь удары наносились по системам боевого управления в тылу, и их функциональная живучесть является определяющим для хода и исхода войны. Даже гипотетическая возможность нарушения функционирования этих систем по причине «человеческого фактора» должна быть исключена.
Например, сегодня одной из немногих эффективно функционирующих систем остаётся военная медицина. В ходе последней войны (Чечня) военные медики смогли добиться впечатляющих результатов, когда уровень смертности раненых, доставленных в госпитали, снизился до менее чем 1 процента. В военной медицине сегодня сосредоточены блестящие врачебные кадры, развёрнуты и функционируют высококлассные лечебные учреждения. И ничем неоправданное вмешательство в работу этой структуры — ликвидацию ряда центральных госпиталей, перевод остающихся (центральных) на гражданскую службу и массовый перевод в гражданские служащие военных врачей центральных госпиталей, эксперты считают волюнтаризмом и преступной глупостью, которая как минимум серьёзно нарушит нормальное функционирование одной из немногих эффективно работающих систем.
Но не только в организационно-структурных мероприятиях проявляется энергия нового министра. Так, совсем недавно он приказал выделить в этом году на закупку продукции завода КамАЗ ни много ни мало, а 8 млрд. рублей. После озвучивания этой цифры в ГАБТУ схватились за голову. Столь очевидный «уклон» в сторону КамАЗа ломал всю структуру закупок автотехники для Вооружённых Сил. Все попытки объяснить министру, что такое количество КамАЗов, тем более за счёт других, не менее важных для армии типов автомобилей, просто не нужно, ни к чему пока не привели.
В ближайшем окружении министра пояснили, что министра обороны связывают давние дружеские связи с руководством завода КамАЗ. Поэтому вопрос, что называется, закрыт. То, что на языке юристов это называется «лоббирование и протекционизм», все предпочитают замалчивать.
Вторым скандалом стала история инициативы Анатолия Сердюкова вооружить армию английскими снайперскими винтовками. После рассказа одного из бывших офицеров «Альфы» о качестве английских снайперских винтовок Сердюков решил взамен существующей армейской снайперской винтовки СВД и перспективных снайперских комплексов закупить несколько тысяч английских снайперских винтовок L96.
Тяжба продолжалась больше трёх месяцев. Все попытки доказать вредность и непродуманность такого решения разбивались о непоколебимую убеждённость министра в своей правоте. Только когда специально для него на полигоне устроили сравнительные стрельбы имеющихся и перспективных российских винтовок и английской, по итогам которых серьёзного превосходства «англичанки» над отечественными образцами не было выявлено — министр на тему «англичанки» успокоился.
Отдельная тема — распродажа военного имущества и в первую очередь земель, принадлежавших Министерству обороны в Москве и других крупных городах. Только в этом году Министерство обороны выставило на продажу 20 объектов. Ещё около 50 объектов находится в «предпродажном» состоянии. При этом никого не смущает, что на половине из них функционируют объекты и части Министерства обороны. Причём не какие-то второстепенные тыловые структуры и склады, а такие, как, например, ключевая для Вооружённых Сил Академия ракетных войск и артиллерии, которую выгоняют из Москвы, чтобы освободить сверхдорогую землю у Кремля. И никого не волнует, что такой «перевод» уничтожит уникальный коллектив, кузницу кадров для РВСН и всего ракетно-ядерного комплекса России.
Вслед за ней из Москвы, похоже будет выведена и объединена с Академией имени Гагарина Академия им. Жуковского. Решение об их объединении, как говорят, уже принято. Под дамокловым мечом «перевода» живёт главный штаб ВМФ, штаб Московского военного округа, московского округа ПВО. Все они стоят в планах на выброс из столицы, а их земля станет товаром. Министерство обороны не стесняется называть суммы, которые оно собирается выручить за выставленные на продажу земли. При этом Анатолия Сердюкова нисколько не волнует, что Министерство обороны само не имеет права заниматься такой торговле, и что для этого в стране существует специальный орган — российский фонд федерального имущества, РФФИ, гражданское ведомство, которое по закону уполномочено проводить подобные аукционы.
Еще в марте на совещании по итогам работы глава РФФИ Петров подверг резкой критике торговый раж Сердюкова, заявив, что продавец может быть один — РФФИ, а Минобороны может участвовать в сделках только на основе агентского договора. Сейчас все эти продажи остановлены указом Медведева, но что будет завтра, не знает никто…
ВООБЩЕ, НЕСКОЛЬКИХ месяцев наблюдения за ходом нынешней военной реформы всё больше убеждают меня в том, что министр обороны Сердюков действует сегодня как комиссар в годы революции. Реформы должны быть масштабными и тотальными — и баста! А главное, чтобы они были видны глазам «вождя». Я не думаю, что он (Сердюков) хочет преднамеренно причинить вред армии или что он глуп и недалёк. Нет. Сердюков умный и дальновидный аппаратчик. Но для него очень важно сохранить в глазах «вождя» статус эффективного реформатора — «кризисного менеджера», способного за короткий срок добиться перемен. Отсюда его волюнтаризм и нежелание погружаться в волокиту «научного подхода» к реформе и коллективного обсуждения. На это просто нет времени. Нужен результат! Ну, а то, что при этом могут быть разрушены некоторые эффективно работающие структуры и пострадать множество народа — так лес рубят — щепки летят. Всё потом постепенно само отладится, как это у нас обычно бывает.
И, к сожалению, это моё убеждение; но для Сердюкова совершенствование функционирования российской военной машины и повышения её ЭФФЕКТИВНОСТИ не столь уж и важны. Он действительно в этом не слишком разбирается и каких-то дальних целей не имеет. Для него важна, как я уже сказал, «сиюминутность». Доказать сегодня, сейчас СВОЮ эффективность на КОНКРЕТНО видимых примерах. И это своего рода «неотроцкизм».
Поэтому я негативно оцениваю роль нынешнего министра обороны. Я считаю, что налицо «системная» ошибка, когда вместо того, чтобы исполнять обязанности министра обороны — формировать армию будущего, разрабатывать концепции будущих войн, заказывать и принимать новое вооружение и управлять повседневной жизнью войск, все функции министра свелись лишь к «оптимизации» денежных потоков, масштабным сокращениям и торговлей имуществом.
Бороться с ворами в погонах необходимо, но это не дело министра обороны. Для этого есть целый главный военный прокурор и его аппарат. И я бы только приветствовал, если бы Сердюков был поставлен на эту должность или стал бы, например, вице-премьером по обороне с теми функциями, которые он исполняет сейчас.
Все эти годы я был и остаюсь сторонником масштабной военной реформы. Но реформа эта должна проходить не келейно, «под столом», а с максимальным привлечением как специалистов, так и общества в целом.
Напомню, что за последние 16 лет под флагом «оптимизации» и «сокращения» Вооружённые Силы РФ уже сокращены более чем в 3,5 раза. Но никакого качественного улучшения армии, роста жизни военнослужащих и укрепления обороноспособности так и не наступило. Наоборот — армия деградировала, утратила лучшие кадры и превратилась фактически в деклассированную массу «отверженных».
Престиж офицерской и солдатской службы упал до «нуля». Материальное положение военных как было, так и осталось нищенским. Поэтому сокращения ради сокращений я считаю крайне вредным, если не вредительским делом. Реформа ради реформы нужна.
В реформах и Сердюкова, и его предшественников непонятно одно — какова же их конечная цель? Чего же они в итоге хотят получить? Какой, с их точки зрения, должна быть русская армия в XXI-ом веке? К каким войнам она должна быть готова? Какие вызовы нас ждут? Без ясных и чётких ответов на эти вопросы все «оптимизации» бессмысленны…
