Этноцид в центре Европы

Кто не наслышан об особой жестокости Российской Империи и сменившей её почти на три четверти века империи коммунистической с пугающе монотонным, как звук пилы, четырёхтактным названием «эс-эс-эс-эрр»! По периметру основного материка этих фантомных уже теней, сохранивших историческое имя Россия, пресловутую жестокость многонациональной страны. А в пример цивилизованного подхода к самому святому достоянию людей приводится чаще всего гуманное поведение британцев в Индии, которые и за полтора века господства на субконтиненте не вытеснили местные говоры английским, а что последний для многих индусов стал языком межнационального общения, то это вольный выбор окультуренных европейцами туземцев. Ну, пример Великобритании не корректен: пользователи хинди и бенгальского, других языков и наречий колонии количественно всегда превосходили англоязычных властителей; за индусами стояла гуманитарная цивилизация тысячелетий, вся утончённая языковая мощь санскрита, с написанной на нём бессмертной литературой. Поющие «Британия, правь морями!» не в силах соблазнить или заставить административно подтягивать тех, кто поёт «Гимны Ригведы». Кишка тонка. Просвещённый индус скорее всего Бернарда Шоу станет читать на английском, но Тагора предпочтёт на бенгальском. Закончим комментарий к «английскому примеру» напоминанием, что там, где англосаксы могли показать «мускулы» своего языка, пользуясь численным превосходством, они гуманность не демонстрировали: в короткий срок на островах за Ла-Маншем родную речь практически забыли местные кельты — скотты, валлийцы, аборигены Эйре, а задолго до них — бритты. Но что говорить о Великобритании, стране на периферии Европы, если в самом её географическом центре за каких-нибудь полвека подвергся фактическому изгнанию из государственных учреждений, центров культуры, школ в быт глухих селений, в тесные круги ревнителей язык почти миллионного народа, а последние шестнадцать лет стойким защитникам самобытности этого народа отказывают в праве на национальность! Повторяем, в центре Европы (там поставлен специальный знак), в стране, любовно называемой атлантическим сообществом «страной молодой демократии». Вы заинтригованы? Немного терпения! Чтобы понять, о чём разговор, начать придётся с истоков.

Во времена первых Рюриковичей на подвластной им территории Карпаты делили на две неравные части племенное объединение белых хорватов. Большее из них, в северо-восточном предгорье, где задолго до прихода славян осталось кельтское название местности Галиция (Галичина, на наречии пришельцев), образовалось одноименное княжество (иначе — Червена Русь) в составе Киевской Руси. Оставшееся по юго-западную сторону горных перевалов меньшинство называло свой край Пудкарпатской Русь, а себя — русинами, как и большинство галичан, открыто и гордо вплоть до 1945 года, до которого нам, читатель, ещё идти, идти…

В отличие от своих единокровных соседей, недолго оставались пудкарпатские русины в составе первой державы восточных славян. Уже в XI веке новообращённые мадьяры, с католическим крестом на шее, а в душе — гунны, присоединили Пудкарпатскую Русь к своему онемечиваемому королевству. И для этнического островка православных русин, в родном углу, но в чужом доме, потекли, один за другим, долгие века зависимости от непреклонных хозяев, чуждых по вере, языку, мировоззрению, приёмам жизни, жестоких, как степняки, и по-саксонски прагматичных. За 900 лет (!) мало что изменилось для обитателей славянской резервации под карпатской стеной. Королевство сменилось на империю со столицей в Вене, империя в свой срок стала двуединой, Австро-Венгерской, а русин из горного или равнинного селения мог добиться успеха в городе, по преобладающему составу жителей немецко-мадьярском, лишь сменив язык, веру и образ жизни отцов на то же — господское. Правда, русину не возбранялось вариться в национальном котле: пляши на своих праздниках под собственную дудку, читай, пиши, разговаривай на языке предков, открывай школы, где звучит родная тебе речь, храни и развивай самобытную культуру, только плати налоги той или иной короне, Арпадам, Матьяшу Корвину или Габсбургам. А когда по Сен-Жерменскому договору в 1919 году Подкарпатье было включено в новорожденную Чехословакию на правах автономной территории, то последующие 19 лет можно назвать началом возрождения малого славянского народа, насчитывающего тогда в пределах автономии около 400 тысяч человек. Мюнхенский сговор, приведшей к захвату края Венгрией диктатора Хорти, прервал здесь национальный подъём, так как старые хозяева в новом обличье принялись за «мадьяризацию края». Возможно, они добились бы желанных результатов, да появились конкуренты, «украинизаторы», как потом оказалось, непревзойдённые мастера в пикантном деле моноязычия и унитарности. Что удивительно, все девять столетий изоляции от восточных славян в народной памяти подкарпатских русинов, не ослабевая, хранилась тёплая память об общерусском единстве, о прочных, питающих душу русских корнях. Подчёркивем: русских, по-местному руських! Если и доносилось из-за гор слово «Украина», оно вызывало ассоциации географические. Ближайшие единокровные соседи, русины Галиции, полонизируясь (особенно активно в высших слоях общества), напялив униатские одежды, потом поддавшись на приманку Вены возглавить «освободительное движение» украинства против Москвы и Петербурга, становились в сознании верной православию крайне западному осколку Руси хуже чужих, австроукраинцами. Да и языки их всё более разъединяло время (не удивительно: русская речь и мова за два-три столетия разошлись невозвратимо; под давлением слависта А. Потебни Императорская АН признала вторую именно отдельным языком, не наречием, не диалектом; так какой пощады ждать от девяти веков!). Речь подкарпатских русинов приняла форму, отличную от всех славянских языков (чуткое ухо улавливает в ней словацкое звучание), в ней одной, из всех языков сыновей легендарного Словена, появились дифтонги. Напомним, в учёном мире, во мнении знатоков, язык коренных насельников правых притоков Тисы под южным боком Восточных Карпат — явление самостоятельное. Однако это не признано Украинской АН, как не признано киевско-львовскими политиками (нет, львовско-киевскими), с горячей поддержки свидомого украинства, существование отдельного народа подкарпатских русинов, насчитывающего сегодня по косвенным данным 800 тысяч человек из 1200 жителей нынешней Закарпатской области (ещё тысяч 500−700 являются их потомками в соседних странах, в США).

После прихода Красной Армии к утраченным казалось бы навсегда сородичам, в чьём самоназвании звучал общий для восточных славян корень «рус», национальность «русин» стала яростно изгоняться из лексикона. В новых, советских, паспортах, в метриках прописывалось: «украинец, украинка». Школа всех уровней поспешно перешла на мову, появились учебные заведения с преподаванием на русском языке. Та же реформа в печати, на радио. За одно поколение резко сократилось число носителей родного языка. В 1946 году забытая Прагой автономия лишилась конституции, правительства и парламента, став Закарпатской областью УССР. Не правда ли, нечто похожее видим сегодня в Крыму, только как бы в замедленном сравнительно темпе (время другое, не стальных вождей, а померанчевых президентов). Вообще, юридическое обоснование того, более чем 60-летней давности акта, спорно. По конституции УССР или СССР и согласно международному праву, соседнему государству запрещено ликвидировать автономные образования. О самоликвидации Подкарпатской Руси не принимал решение ни один из её народов, а поскольку эта республика де-юре не ликвидирована, то как бы остаётся в составе Словакии. Здесь следует уточнить: «украинизаторы» — не обязательно украинцы; в эту категорию людей могут входить «лица интернационального происхождения», служащие некоей официальной пропагандистской идее.

Национальная политика в СССР выглядела либеральной капризной дамой: признавая сверхмалые, «микроскопические» народы и народности, такие как кеты в низовьях Енисея, коих одна тысяча душ (а води — раз, два… пятьдесят человек, и обчёлся!), вдруг отказала в том почти миллиону новых своих граждан. Описываемый «каприз» вызван был негласной позицией занятого большевиками Кремля, выработанной ещё в 20-х годах под влиянием украинских национал-коммунистов, выторговавших право на единую соборную Украину в обмен на лукавое согласие «вечного» вхождения в СССР. Какая ещё автономия в существующем с допотопных времён монолите украинского народа! Какие ещё русины! Нет в украинском мире людей кроме украинцев! Какой ещё отдельный язык! Это диалект мовы, и баста! А что до диалекта, то исправим, опыт есть: своих галицийских русинов, кто ещё робко сопротивлялся украинизации, быстро заставили при помощи НКВД вспомнить, чьих они отцов дети (выражение «пысьмэнника» С. Плачинды, который, как Моисей, «вывел» украинцев из Атлантиды). Тут без осложнений для Киева не обошлось. Пудкарпатские русины, в отличие от львовских, наивно решили сопротивляться насильственной ассимиляции. Правда, львовских, то есть галицийских, оставалось всего-ничего после домашнего погрома, устроенного против москвофилов сначала в Первую мировую войну австро-венгерскими властями, позднее Украинской повстанческой армией, попросту — бандеровцами. В Галиции восторжествовали австроукраинцы, их дети, внуки, правнуки. Новообращённые закарпатцы бандеровщины не знали, в движении украинских националистов участие не принимали, а ещё раньше, ввиду их относительной малочисленности и мирного протеста против «мадьяризации», Вена с их стороны серьёзной опасности не видела. Оттуда непуганность последнего сплочённого русинского островка. Увертюрой к стихийному сопротивлению «украинизации» становятся в новообразованной области за Восточными Карпатами пустые школы (разумеется, с украинским языком обучения) в 1946/47 учебном году. Родители школьников, да и сами старшеклассники, предпочитают вовсе отказаться от знаний, чем принимать их от новых «хозяев жизни». Лидер русинов Кабалюк (какая дерзость!) приехал в Москву добиваться приёма у Сталина. Делегация от вновь приобретённой территории привезла предложение придать ей статус анклава РСФСР, по примеру Калининградской области. Охлаждая пыл прожектёров, им припомнили гостеприимство, с каким по «ту сторону» Карпат принимали белоэмигрантов, хотя для местных русинов те были не политическими изгнанниками, а живой, в человеческой плоти, Россией — современным зеркалом древней Руси, к которой почти тысячу лет тянулась помыслами отрезанная частица общей земли. Когда «отеческие» уговоры бериевского окружения «отца народов» не помогли, настойчивым просителям пригрозили депортацией всех 800 тысяч единомышленников — в Сибирь, в Узбекистан. Возвратились ходоки домой несолоно хлебавши. Все. Потом некоторые исчезли. А «украинизация», крадучись на мягких лапках, заполнила все норки бытия. Русинское самосознание с тех лет, получая подпитку извне исключительно при общении земляков, тем не менее не отказывалось от родной речи в доступной форме, от родового имени даже в советскую эпоху с её идеологическими приступами «закручивания гаек». Нам приходилось слышать в Закарпатье, как названные украинцами, поправляли значительно: «Я — русин!».

Распад Союза породил у стойкой части местного населения надежду, что истинно демократическая Украина, с поддержки истинно же демократической России, пересмотрит своё отношение к «нацменьшинствам», иноязычным своим гражданам. Небезызвестный Черновол-отец, кандидат-фаворит в первые президенты страны, «соборность» которой обеспечили не желанные «мэрыканци» или, на худой конец, турки, а проклятые москали, будоражил эти надежды гласными раздумьями о природной федерации неожиданно суверенной страны, сшитой, как лоскутное одеяло, за три века из владений поляков, турок, валахов, мадьяр и австрийских немцев, крымских татар имперскими и красными штыками. Автономию получил Крым. Помнится, скончалась при рождении какая-то Криворожская республика, по-русски сонным медведем ворочался Донбасс. Одесса была бы не Одессой, если бы не вспомнила давние мечты о городской вольности (плюс порто-франко). «А мы что, рыжие? — подумалось пудкарпатским русинам. — У нас уже была автономия. Разве мы не заслужили особого статуса, храня почти тысячу лет в недружественном окружении заветы предков, язык, православие, чувство единой восточнославянской семьи?» Однако радикализм пассионариев не шёл дальше вычёркивания «украинца» в паспортной графе «национальность» и вписывания «русин». На постсоветском пространстве тогда проходили всевозможные референдумы. Потопом. Почти автономный Ужгород провёл свой. На нём областное «сепаратистское» большинство (78%) сдержанно высказалось за самоуправление (кстати, Россия, поддержавшая тогда подобный референдум в Крыму, закарпатский «дипломатично» не заметила — первая серьёзная трещина в российско-русинских отношениях). В мае 1993 года приступило к работе Временное Правительство Пудкарпатской Руси, надо полагать «беспортфельное», разъясняя через своего представителя в Москве, что сложит полномочия, как только Киев признает итоги народного волеизъявления. Киев тот опрос областного масштаба проигнорировал, игнорирует до сих пор, ссылаясь на результаты недавней переписи населения Украины, по которой русинов оказалось всего… 10 090 человек.(?) Вы удивлены? Всё естественно: пришедшие к власти лучшие представители украинства демократию отложили на неопределённое «потом», смело полагая, что дырку на месте народовластия с помощью Запада можно будет закамуфлировать вывеской «молодая демократия». Ибо первейшей задачей стало «розбудова» унитарной, моноязычной «дэржавы», поскольку предполагаемую было «романтиками нэзалэжности» федерацию как пить дать растащут автономии. От одного только Симферополя вот какая головная боль! Результаты переписи «исправить» легче, чем референдума, за которым всё-таки присматривают наблюдатели. Во имя «высших интересов», видимо, Кремль закрыл глаза на «политический блуд» Киева, по словам настоятеля ужгородского Храма Христа Спасителя о. Димитрия, одного из лидера русинов. Ещё президент Кравчук просил Москву не обращать внимание на стоны из-за Карпат содействовать признанию русинской национальности, а второй президент, Кучма, пошёл дальше — заручился невмешательством России в откровенную подтасовку результатов переписи, что и дало на выходе те жалкие 10 тысяч, в то время как депутат Закарпатского облсовета Е. Жупан собрал подписи 130 тысяч активных, несгибаемых сторонников русинской языково-культурной и этнической отдельности. Вот ещё одна «трещина» (о первой сказано выше).

Всё-таки малороссы галицкого воспитания — способные ученики: вон как научились держать и не пущать! Что при их всевластии будет с пудкарпатскими русинами, мы не знаем. Но вот чего у них не будет — известно даже в ООН, на мнение которой (признать русинов и признаться в дискриминации малых народов) покладистый (за океаном) полупрезидент Ющенко плюёт с высокой днепровской кручи. Не будет признания в русинах основного народа на его исторической территории (вообще в праве быть народом Киев откажет), не будет национальных СМИ, даже русинской редакции на телевидении и радио; не будет не только родной школы, но и дополнительных предметов по изучению русинского языка и истории в существующих украинских учебных заведениях, ибо аборигенам откажут в финансировании культурных, информационных и образовательных потребностей общины. Нет народа — нет проблем, в том числе проблемы языка, который «умеренные» борцы за право малого этноса просят объявить региональным. Что тут говорить об автономии! Для кого автономия, для украинцев? Так у нас целая держава. Кроме украинцев, никого в ней нет. Правда, большинство населения балакае на суржике, называя балачку «великой и могучей», да это от бескультурья, доставшегося Украине от «старшего брата». Протрите очи!

Недавно Областной совет Закарпатья признал почти единогласно существование русинской национальности. Удивительно! Ведь регион, когда-то напугавший Киев своей политической активностью, взятый в столице под особый контроль из-за «склонности к сепаратизму», давно, казалось, утратил свой потенциал законных требований, «украинизировался», поскольку был превращён центральной властью и галицийскими «пьемонтцами» в такой полигон национально-украинских проектов, каким не стал и восток страны. У нас это событие не вызывает оптимизма. Неустойчивое двоевластие на Украине не даёт возможности «сине-белым» провести обещанные языковые преобразования, если вообще такие обещания давались искренне, в чём уже есть основание усомниться. Когда без особой веры в успех ждёт своего часа русскоязычное множество на 604-х тысячах квадратных километрах, что можно сказать о малом этносе западной «окраины Украины», обобранном до последней «национальной нитки»? Ющенко, говорят, божился перед русинской общиной США, что признает своих собственных русинов. Только не забывайте, гость Буша привержен идее «одна нация — одна мова». За ним силы, зрящие в русинском движении тормоз на пути пан-украинизма в Северном Причерноморье. А стержень этих сил — галицийские греко-католики, мечтающие придать пан-украинизму ватиканский флёр, чему одним из серьёзных препятствий является православная церковь Московского Патриархата, главенствующая в исторической Малороссии и в Закарпатье, на востоке и на западе. Клещи для воинственных униатов. Ломать их! Брат мой — враг мой и в семье не без урода, вспомнилось. Янычарами называет их, вкупе с киевлянами, о.Димитрий. Они негодуют, грозятся отменить решение по русинам в судах; множат усилия внушить закарпатским «новоукраинцам», что они вовсе не те, кем считали себя столетиями, не хозяева в своём доме. Средства внушения разнообразны и впечатляющи. Превалируют криминально-экономические рычаги. Чужаки оголяют Карпатские горы — по миллиону «кубов» в год контрабандно вывозится главное богатство края — древесина в сопровождении полицейского, с мигалками, эскорта, ибо контрабанда пользуется президентским покровительством. Финансово-политическая элита, равнодушная к оккупированному краю (именно оккупантами называют местные жители пришлых украинцев), контролирует недра (а это букет минеральных вод, золото, стройматериалы), облэнерго, железную дорогу, финансовые потоки. Разве они допустят, чтобы народ, вернувший себе имя и права, получил основание требовать и долю в управлении, долю в экономике или вообще прозрачно намекнуть гостям, мол, пора честь знать!? Мнение политических обозревателей в целом согласно: Верховная Рада никогда не признает русинов Закарпатской области Украины отдельной нацией. Некто Удовенко, «нашист», комментирует невозможность признания откровенно: «Сегодня русины, завтра гуцулы и лемки. Так и Украину растащат по кускам. „Политический русинизм“ инспирируется Москвой».

Вот здесь «рука Москвы» помянута всуе. На Москву пудкарпатские русины, не раз мечтавшие о ней, как о Божьем Граде, очень обижены за безразличие к судьбе истинно братского народа, за бездеятельность, за предательство, о котором мы упомянули в связи с признанием русинской отдельности, с последней переписью населения на Украине. Настроения земляков, едва сдерживая негодование, передаёт о. Димитрий. Они не ждут русских денег, помощи оружием, только «обыкновенный демократический жест», голос — признать русинов как народ вслед за облсоветом («Пусть Путин скажет, что есть народ, который украинцы дискриминируют»). Почему молчат российские СМИ о жёсткой колонизаторской политике киевско-львовских властей? Потому что украинцы и русские братья? Но ведь и русины им братья! Неужели русские перестали быть православными, потеряли чувство единства Руси? Украина плюёт на Россию, а русские «молчат как кролики». Они не способны сказать слово в защиту своих. Сербов кинули. Если на русинов тоже будут падать бомбы, Москва вновь отмолчится. И дальше в том же духе, в той же тональности. Много в этих словах справедливого. И множатся трещины в том святом уголке русинской души, который издавна отведён русским, России.

Надеюсь, достаточно убедительная иллюстрация к понятию «этноцид» — люди остаются живыми, но умерщвляется их родовое имя, язык, историческая память; значит, исчезает их общность, сам народ. Наш эскиз сделан с натуры, находящейся, повторяем, в географическом центре Европы, претендующей на всечеловечность и высшую гуманность.
Сергей Анатольевич Сокуров, член Союза писателей России