Памяти Владимира Солоухина

4 апреля 1997 года ушел из жизни выдающийся русский писатель, мыслитель, поэт и общественный деятель — Владимир Алексеевич Солоухин. Русский писатель в подлинном смысле этого слова, православный человек, чье творчество пронизано искренней и неподдельной любовью к Отечеству, его тысячелетней истории, верой в духовную силу народа.

Владимир Алексеевич Солоухин появился на свет 14 июня 1924 года в селе Алепино Владимирской области, в патриархальной крестьянской семье.
До определенного момента его жизненный путь практически ничем не отличался от жизненного пути миллионов людей, родившихся и живших в то время.

Деревенское детство, обучение в начальной школе в родном Алепине, семилетка в соседнем селе Черкутине, затем Владимирский механический техникум, по окончании которого будущий литератор получил диплом технолога по инструментальному производству.

Единственное, что отличало будущего писателя — несомненный талант к сочинительству, проявившийся еще во время обучения в школе. Именно тогда Владимиром Алексеевичем были написаны первые его стихотворения.

Как полагал сам писатель, поэтический дар привился в его душе благодаря влиянию матери, Степаниды Ивановны, и старшей сестры Екатерины, которые знали немало стихов и часто читали их мальчику вслух.

«Не ветер бушует над бором…», «Поздняя осень, грачи улетели…», «Влас», «Где гнутся над омутом лозы…», «Колокольчики мои — цветики степные…», «Вечер был, сверкали звезды…», «Вот моя деревня, вот мой дом родной…» и многое другое в том же роде было мной схвачено и запомнено наизусть с материнского голоса в четырехлетнем возрасте.
К четырехлетнему же возрасту (если не раньше) относится и другое похожее обстоятельство. Моя старшая сестра Екатерина (по-домашнему, нашему, Катюша) повредила тогда позвоночник, упав с лошади, и, будучи целую зиму малоподвижной, много занималась со мной, читая вслух. А книги ее были — большие с картинками однотомники Пушкина и Лермонтова. Тамара, лежащая в гробу (врубелевская, надо полагать), и ангел, летящий по небу полуночи, были первыми отпечатками на детской душе. Так что когда в школе пришлось учить по требованию тогдашней школьной программы стихи, то приоритета они не имели. Я был уже, как сказали бы ученые люди, — иммунен. Оспа была привита".

Первые стихотворения Солоухина были опубликованы в последние предвоенные годы во владимирской газете «Призыв».
Однако всерьез заниматься литературной деятельностью Владимир Алексеевич стал лишь после окончания службы в армии. Начиная с 1945 года Солоухин посещает занятия московского литературного объединения, в которых принимали участие многие известные в то время писатели и поэты.

«Удивительно не то, — вспоминал Солоухин, — что я чему-то научился на занятиях этого Литобъединения, что-то узнал там и понял, — удивительна та быстрота, с которой произошли психологические и прочие перемены. От стихов, о которых мне теперь как-то не хотелось бы и вспоминать, за несколько недель я проскочил путь к стихам, которые мечтал бы написать теперь…»

Летом 1946 года в жизни писателя происходит знаменательное событие, во многом определившее его дальнейший творческий путь.
В июне 1946 года в газете «Комсомольская правда» было опубликовано стихотворение «Дождь в степи», открывшее перед Владимиром Алексеевичем новые литературные горизонты. С этим стихотворением он поступил в Литературный институт им. М. Горького, с ним же впервые выступил на вечере поэзии в Центральном Доме литераторов, оно же дало название первому стихотворному сборнику, выпущенному в 1953 году.

После окончания Литературного института в 1951 году Владимир Алексеевич работал корреспондентом в журнале «Огонек». По долгу своей деятельности Солоухин много путешествовал по стране, бывал и за рубежом.

Как отзывался впоследствии об этом периоде своей деятельности сам литератор, тогда он «прославлял трубопрокатчиков, председателей колхозов и даже целину, не умея заглянуть в глубинную суть явлений… не зная „тайны времени“, то есть, значит, будучи слепым человеком».

В 1955 году Владимир Алексеевич опубликовал свою первую книгу очерковой прозы — «Рождение Зернограда». В следующем, 1956 году, вышла в свет вторая книга писателя — «Золотое дно».
В 1957 году Солоухин представил на суд широкой общественности свою новую очерковую книгу — «Владимирские проселки». Лиричные, насыщенные воспоминаниями о деревенском детстве, глубокими размышлениями о судьбах русской деревни, «Владимирские проселки» были положительно встречены читателями и критиками, получив великое множество одобрительных откликов.

Как считал сам писатель, «ведь пафос „Владимирских проселков“, их „сверхзадача“, пусть интуитивно нащупанная, но сверхзадача — это увидеть Россию сквозь внешние очертания советской действительности».

«Владимирские проселки» принесли литератору подлинную известность, читательскую любовь и признание именитых коллег по перу. После публикации книги к Владимиру Алексеевичу стали со всех сторон поступать замачиваемые предложения. По меткому выражению автора, в то время он ощущал себя «что называется, невестой на выданье»:
«Кривицкий, например, привез меня на дачу к Константину Михайловичу Симонову, и там под рябиновую домашнюю настойку они целый вечер буквально уламывали меня идти к ним в „Новый мир“ (Симонов — главный редактор, Кривицкий — его заместитель) членом редколлегии, заведовать прозой „Нового мира“. Кто хоть немного знает этих людей, их мертвую хватку, тот поймет, какого труда мне стоило удержаться от соблазна».

Но вскоре Солоухину поступило новое предложение — стать членом редколлегии в «Литературной газете», работать в отделе поэзии. Владимиру Алексеевичу это пришлось по душе:
«Лучшего нельзя было бы и желать. Во-первых, читать — немного. Стихи ведь — не проза. Во-вторых, стихи — мое наипервейшее дело, в котором я разбираюсь лучше других дел. В-третьих, — «Литературная газета"…»

Живя и работая преимущественно в советское время, имея многочисленные правительственные награды, будучи лауреатом Государственной и общественных премий, Солоухин, тем не менее, на протяжении всей своей жизни оставался именно русским писателям, сохраняющим верность классическим литературным традициям.

Наблюдая за повседневной советской действительностью, видя ее вопиющую убогость и серость, Владимир Алексеевич пытался осмыслить произошедшее с Россией в начале XX века, и с этой целью часто обращался к ее дореволюционному прошлому.

Итогом этих размышлений стала книга «Последняя ступень (исповедь Вашего современника)». Написанная в далеком 1976 году, она увидела свет лишь после смерти писателя, в 1997 году. Между тем, многие изложенные в ней выводы получили свое развитие в других произведениях автора — художественно-публицистических книгах «При свете дня», «Смех за левым плечом», «Соленое озеро», «Чаша».

Значение этих работ просто огромно. Задолго до начала так называемой «перестройки» Солоухин одним из первых развенчал миф о Ленине как о «самом человечном человеке», аргументировано доказав его лживость:

«В его (Ленина — Д.С.) отношении к людям, к миллионам людей, обреченных на погибель, было что-то от, скажем, рыбаков, забрасывающих трал (или невод) и вычерпывающих рыбу десятками, сотнями, тысячами тонн. Не жалеют же рыбаки каждую отдельную рыбину, как живой организм, умерщвляемый ими. Но для того, чтобы равнодушно исчислять рыбу на тонны, надо быть как минимум не рыбой.
Точно так же для того, чтобы оперировать миллионами умерщвляемых людей, надо быть как минимум не человеком.
Таким не человеком и был Ленин.
<…> Он был способен провоцировать, провозглашать лозунги без их осуществления, лгать, завоевывать, разрушать, возглавлять террор и дезинформацию, но когда дело доходило до того, чтобы созидать, улучшать, возрождать, решать сложные положительные задачи и проблемы, он оказывался бессильным банкротом. Он не знал никаких способов и методов управления, кроме насилия, принуждения, тюрьмы, лагерей и расстрелов».

В то время, когда духовные наследники разрушителей исторической России пытались убедить широкие массы в непогрешимости и чистоте ленинизма, Солоухин не убоялся рассказать людям правду. Благодаря чему достоянием гласности стали многие страшные, залитые кровью страницы российской истории, которые десятилетиями упорно замалчивались.

Солоухин был первым, кто на страницах тогда еще подцензурной советской печати назвал события октября 1917 года октябрьским переворотом. Блестяще оперируя фактами, писатель с легкостью разоблачал лживость советской официальной истории, сбрасывал покровы идеологических наслоений, обнажая погребенную под ними суровую и горькую истину. Владимир Алексеевич был одним из первых (если не первым), кто открыто заговорил о событиях первых лет советской власти как о подлинном геноциде русского народа:

«Может быть, и можно потом восстановить храмы и дворцы, вырастить леса, очистить реки, можно не пожалеть даже об опустошенных выеденных недрах, но невозможно восстановить уничтоженный генетический фонд народа, который только еще приходил в движение, только еще начинал раскрывать свои резервы, только еще расцветал. Никто и никогда не вернет народу его уничтоженного генетического фонда, ушедшего в хлюпающие грязью, поспешно вырытые рвы, куда положили десятки миллионов лучших по выбору, по генетическому именно отбору россиян. Чем больше будет проходить времени, тем больше будет сказываться на отечественной культуре зияющая брешь, эти перерубленные национальные корни, тем сильнее будет зарастать и захламляться отечественная нива чуждыми растениями, мелкотравчатой шушерой вместо поднебесных гигантов, о возможном росте и характере которых мы теперь не можем и гадать, потому что они не прорастут и не вырастут никогда, они погублены даже и не в зародышах, а в поколениях, которые бы еще только предшествовали им. Но вот не будут предшествовать, ибо убиты, расстреляны, уморены голодом, закопаны в землю.
<…>И гены уходят в землю, и через два-три десятилетия не рождаются и не формируются новые Толстые, Мусоргские, Пушкины, Гоголи, Тургеневы, Аксаковы, Крыловы, Тютчевы, Феты, Пироговы, Некрасовы, Бородины, Римские-Корсаковы, Гумилевы, Цветаевы, Рахманиновы, Неждановы, Вернадские, Суриковы, Третьяковы, Нахимовы, Яблочкины, Тимирязевы, Докучаевы, Поленовы, Лобачевские, Станиславские и десятки и сотни им подобных. Списки можете продолжать сами…
Простое порабощение лишает народ цветения, полнокровного роста и духовной жизни и настоящее время. Геноцид, особенно такой тотальный, такой проводился в течение целых десятилетий в России, лишает народ цветения, полнокровной жизни и духовного роста в будущем, а особенно в отдаленном. Генетический урон невосполним, и это есть самое печальное последствие того явления, которое мы, захлебываясь от восторга, именуем Великой Октябрьской социалистической революцией».

Книги Владимира Солоухина и до настоящего времени играют исключительно важную роль в деле пробуждения национального самосознания русского народа и обретения исторической памяти.
Не ограничиваясь одними печатными публикациями, писатель также достаточно много выступал на телевидении и радио, а также на различных собраниях и творческих вечерах.

В течение многих лет Солоухин вёл активную борьбу за возрождение традиций и сохранение культурного наследия дореволюционной России.
Спасение памятников истории и архитектуры, находившихся на грани уничтожения, было делом всей его жизни.

Одним из важнейших достижений писателя в этой области было восстановление Храма Христа Спасителя. Провозгласив идею его возрождения, Солоухин возглавил работу Фонда Храма Христа Спасителя, собрав под своим началом множество интересных людей — художников, реставраторов, общественных деятелей и представителей духовенства.

С Божьей помощью, Храм был воссоздан во всей своей красоте и величии.

Последние тридцать лет своей жизни Владимир Алексеевич был убежденным монархистом. Стоя на православно-патриотических позициях, Солоухин критиковал как интернационализм и безбожие советской идеологии, так и «либеральные ценности» с их культом всевозможных пороков.

И то, и другое — для русских людей одинаково неприемлемо. Поэтому возрождение в России монархии — единственный путь к ее спасению. При этом Солоухин часто любил повторять, что «монархию надо заслужить. Пока же в России население, а не народ, сплоченный единством общих убеждений и устремлений, окончательный распад и гибель нашей страны — лишь дело времени, к вящей радости ее недругов…»

До самого конца своих дней Владимир Алексеевич стойко противостоял поразившей его страшной болезни. Не отчаялся, не пал духом. Болезнь выдавали только глаза.

В последние годы писатель чувствовал себя по-настоящему одиноким. К этому времени ушли в мир иной практически все, кто был Солоухину по-настоящему дорог. Невзирая на это, писатель продолжал творить и работать. Активная деятельность литератора заставила многих усомниться в правильности поставленного врачами диагноза, но, к сожалению, этим надеждам было не суждено оправдаться.
Владимир Алексеевич медленно угасал.

Чувствуя приближение смерти, писатель призвал к себе священника, соборовался, исповедался и причастился.

Отпевали писателя в Храме Христа Спасителя. По воле Проведения Владимир Алексеевич стал первым человеком, который был отпет во вновь воссозданном Храме. Панихида по новопреставленному рабу Божьему Владимиру совершалась самим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Отдавая писателю дань уважения, Патриарх назвал Солоухина первым, кто обратил внимание общественности к своим историческим и духовным корням.

Похоронили Владимира Алексеевича в родном Алепино — месте, где он родился и вырос, где прошли его лучшие детские и юношеские годы. Такова была последняя воля писателя — быть похороненным рядом со своими родными и близкими.

* * *

Владимир Алексеевич Солоухин прожил долгую, насыщенную многими событиями и испытаниями жизнь. Писатель и поэт милостью Божьей, он был великим сыном Отечества, переживавшим за него всей душой.

Ныне произведения Солоухина не переиздаются, а официальные средства массовой информации делают все, чтобы предать его имя забвению.

Но память о замечательном русском писателе продолжает жить, несмотря ни на какие ухищрения тех, кого он обличал и против кого заповедал бороться.

Ежегодно к могиле писателя приходят сотни почитателей его творчества, которое по-прежнему остается востребованным. Пожалуй, даже в большей мере, чем прежде.

Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Владимира, в селениях небесных, и сотвори ему вечную память!