«Весна народов» и Славянское Воскресение

Заметки по поводу годовщины европейских революций

Поднявшаяся в Париже волна восстания против законной власти прокатилась по Германии, Австрии и Италии и была остановлена лишь у границ России.

Революционные идеологи противопоставляли «естественное право» «пробудившихся» наций Божественному праву Монархов. Именно поэтому, а не только исходя из хронологии событий, выступления в Европе получили наименование «весна народов»: революционное «пробуждение» народов сравнивалось и отождествлялось с весенним пробуждением природы.

В ходе революции была предпринята попытка создания общегерманского государства, во Франции провозглашена республика, а в Австрии славянские народы впервые за несколько столетий заявили о праве на самостоятельность.

15 марта 1848 года началась революция в Венгрии, целью которой было создание Венгерского национального государства. Движение самоопределения народов в Империи Габсбургов к маю 1848 года приобрело такую силу, что Австрия была поставлена на грань гибели. Как известно, её спасителем выступил Николай Первый, который отправил в Венгрию корпус Паскевича. В 1849 году, после поражения венгров при Вилагоше, революция пошла на спад, а в 1852 году падение Французской республики ознаменовало конец революционного процесса в Европе.

Те давние события стали отправной точкой для процессов, идущих сегодня. Надругательство над правом и законом, совершённое 17 февраля 2008 года, является своеобразным продолжением логики революционного самоопределения 1848 года. Ведь принцип самоопределения народов, на который ссылаются сторонники так называемой независимости Косово, был впервые выдвинут как универсальный именно в 1848 году.

Революционная стихия 1848 года в Центральной Европе имела две стороны. В Германии революционеры выступали за объединение всех земель, населённых немцами, а в Венгрии вожди восстания требовали независимости и, соответственно, отделения от Австрии.

Нетрудно заметить, что и сегодня события вокруг Косова и Метохии имеют две стороны: «интеграционную», связанную со стремлением ЕС установить контроль над краем (эта цель — у миссии EULEX), и национально-сепаратистскую, олицетворением которой являются шовинистически настроенные правители Приштины.

В 1848 году славяне оказались между двух огней: Франкфуртский парламент выдвигал претензии на чешские земли, а правительство Венгрии отправляло карательные отряды против сербов и хорватов.

И сегодня славянский мир подвергается атакам с двух сторон — из Брюсселя (или Вашингтона, что в сущности одно и то же) и Приштины.

Немаловажно заметить, что выступления в Германии и Австрии 160 лет назад по своей форме были одного порядка: везде народ требовал перемен и уважения своих прав. Это очень похоже на нынешнее формальное отождествление событий в Косово и Метохии с будущим положением в Южной Осетии, Абхазии и Приднестровье.

Однако за формальной похожестью ситуации и в 1848 и в 2008 годах скрываются фундаментальные различия.

Славянство в 1848 году оборонялось от революционной стихии, и поэтому, например, глава хорватского правительства Йелачич, будучи формально революционером (поскольку Вена объявила его вне закона), фактически воевал на стороне Габсбургов против Венгрии. Для сербов 1848 год стал годом восстановления Патриаршества. И хотя Патриарх Иосиф (Раячич) призывал народ к оружию и сам носил саблю, он, конечно же, не был союзником атеистов Гейне, Маркса и Энгельса. Экспедиция Паскевича спасла от мадьярской расправы вождей русинского национально-освободительного движения.

Символично, что один из вождей Пражского восстания 1848 года Карел Сладковский впоследствии принял Православие, поскольку согласно его убеждениям именно оно, а не революционный атеизм, соответствовало интересам чешского национально-освободительного движения.

А сейчас, говоря о применимости так называемого «косовского прецедента» для Приднестровья или Абхазии, важно помнить, что ни абхазы, ни приднестровцы не строили свою государственность на шовинизме, геноциде и тотальном насилии.

Действия сербов в Косово и Метохии в последние дни приобретают характер вооружённой борьбы, но это — законное сопротивление оккупации. Будучи по форме восстанием против институций УНМИК, борьба сербов фактически направлена на защиту Божьего и человеческого закона.

…Революция имеет не только свою логику, но и диалектику. Если в 1848 году насилие оправдывалось борьбой за свободу, то сегодня эти иллюзии оставлены лишь для обывателя.

Насилие ради насилия — вот последняя ступень революционной диалектики, о которой сорок лет назад писал иеромонах Серафим (Роуз). Именно насилие ради насилия вдохновляло тех, кто бомбил Грачаницу и убивал детей кассетными бомбами весной 1999 года. Теперь этот садизм возведён в ранг международного прецедента.

…На землях Косово и Метохии жили разные народы. На территории края есть руины византийских дворцов, сербские монастыри, турецкие мечети. Цивилизация «демократии и прав человека» оставит после себя лишь минные поля и тонны колючей проволоки…

«Весна народов» 1848 года оставила глубокие раны на теле славянства. После её финала австрийский гнёт только усилился, а в 1853 году спасённая Николаем Первым Австрия вместе с поднявшейся на революционных дрожжах Сардинией составила антирусский фронт: австрийцы грозили оружием, а итальянцы применили его. Крымская война была делом общеевропейским, и Карл Маркс в ненависти к России был тогда вполне единомыслен с кардиналом Сибуром. Вот и сегодня лондонское «Общество борьбы за освобождение рабочих» бурно приветствует албанскую «независимость"…

Нет, не революционная стихия, а христианское самопожертвование России и Сербии позволило словакам, чехам, хорватам и словенцам в 1918 году реализовать требования, которые впервые прозвучали в 1848 году. И сегодня славянам не стоит рассчитывать на Европу в борьбе за свои права. Сербы должны понять, что время европейских иллюзий ушло навсегда. Сербская Голгофа создана объединёнными усилиями США, ЕС и албанских национальных революционеров.

Не «весна народов» принесёт славянам справедливость и мир. Но лишь Воскресение.
Славянское Воскресение может и должно прийти из России.
Алексей Поповкин, преподаватель Воронежского государственного университета