Междувечье

Прадед

Старое фото: прадед в фуражке,
Жёлтая пряжка с двуглавым орлом,
Ветхий Псалтырь — весь в закладках-бумажках,
Образ святой с опалённым углом…

Больше ты мне ничего не оставил,
Больше ты мне ничего не сказал —
Где воевал, чьи знамёна прославил,
Как уцелел и тюрьмы избежал?

Знаю — ты кровь проливал за Россию,
Коли берёг не совзнаки, а крест,
Знаю — не гнул перед сволочью выю,
Впроголодь жил, но в колхоз не полез.

Всё потерял, но сберёг в душе Бога,
Верно у русских такая судьба:
Вся наша жизнь — или в пропасть дорога,
Или на небо крутая тропа.

Последняя песня

Я всё равно паду на той —
На той единственной гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной…
Булат Окуджава

Я, руками раскинув, лежу на стране
Между красных и белых позиций,
Полевые цветы поселились на мне,
Мои гости — лишь мыши и птицы.

Я за землю и волю пошёл воевать,
А теперь вот и сам стал землёю,
Да и воли подавно мне не занимать —
Не прельщусь больше долей чужою.

Рядом тлеет мой враг, плотью вросший в страну,
Что погиб за другие идеи,
Только в землю мы с ним превратились в одну,
Хоть и гимны различные пели.

Комиссар, надо мной постояв, ускакал,
Помянул есаул его свечкой,
Каждый правду свою на распутье искал,
Но судьба отозвалась осечкой.

Породнила нас смерть среди русских полей
На войне, что зовётся гражданской…
Впрямь, не ведали мы, что творили на ней
Под покровом ночи гефсиманской.

Март 1918-го

Коварный враг прощён,
А Родина распята,
Царь не святой ещё,
А Русь уже не свята…

Коптяковский лес

Над осиною — небо синее,
Под осиною — скользкий ров,
В зной подёрнут лес красным инеем,
Из земли проступает кровь.

Небо русское — доля крестная,
Пулей пишется зла закон,
Гибель скорая и безвестная,
Память вечная — свет икон.

Закружила свобода площадная
В вихре смерти больную страну,
Предрекла ей судьба беспощадная
В час урочный узреть сатану.

Где ж вы были, престола ревнители,
Где ж ты был, богоносец-народ,
Когда царь твой в полковничьем кителе
На жидовский всходил эшафот?

Оборвалася летопись славная
Искупительной жертвой страстей:
Приняла Богоматерь Державная
Под покров свой заблудших детей…

Междувечье

Между двух веков зажатые,
Между двух эпох распятые,
Мы себя от правды спрятали —
В дни безумные, в ночи мятые.

Мы тоскою живём о будущем,
И с надеждою смотрим в прошлое,
Мы способны пока любить ещё,
Но любовь наша стала пошлая.

Так же ищем в добре утешение,
Но добро наше злом заверено,
Счёт чужим ведём прегрешениям
И в себе, как в святых, уверены.

Впрок торопимся стать счастливыми,
Счастье меря своё покупками,
Быть стесняемся справедливыми
И пустыми гордимся поступками.

Ходим в церковь, но верим астрологам,
В снах бессмертье ища человечье,
Вспоминаем друзей по некрологам
И лихое клянём междувечье.

Созвездие топора
(«Первая чеченская»)

Сегодня величали палачей,
Сегодня награждали мертвецов:
Сквозь плотный мрак неоновых лучей
Светилось чьё-то скорбное лицо,
Чернели жерла отгоревших глаз,
Злом отливал отглаженный мундир,
И камера ловила в сотый раз
Движения простреленных кадил.

Делила власть проворная братва
В кремлёвских залах и на склонах гор,
Лишь опускаться успевал едва
Над новой жертвой импортный топор.

Жал трупам руки пьяный генерал,
Сопливя фразы про солдатский долг,
И кровь со звёзд украдкой отирал,
Полученных за проданный им полк.

Купала одуревшая страна
В овациях голубозадых «звёзд»,
Пока их арендатор — сатана
Подсчитывал покойников прирост.

А вдовы тех, кто пал в бою вчера,
Сжимая зубы, уходили прочь:
Под северным созвездьем топора
Швыряла их мужьям бессмертье ночь.