Американская симфония

Иллюстрация религиозно-государственных отношений в США

Ещё на заре своей государственной истории отцы основатели Соединённых Штатов Америки однозначно отказались от дифференцированного подхода к имеющимся в национальном наличии религиозным организациям и движениям. Невзирая на историческое состояние тогдашних европейских митрополий, разделённых между собой противостоящими доминирующими национальными и транснациональными религиями, американские законодатели уклонились от слепого копирования классической модели сосуществования государства и религии. Первая поправка к американской конституции провозгласила отделение государства от церкви и равноправие всех имеющих государственную аккредитацию религий. «Конгресс не должен разрабатывать и учреждать законы запрещающие свободное существование религий, но должен уважать их и их учреждения…»

Внешне Первая поправка видится отлично разработанным и хорошо применимым законом. Но изредка бывает, что даже учёные исследователи и корректоры- правоведы не способны проложить ясную и правильную линию конституциональных взаимоотношений между правительством и религиями в Соединенных Штатах, т. е. существует негласное околозаконное предположение о возможности допустимых точек соприкосновения. К примеру, студенты в общественных образовательных учреждениях, как правило, не молятся публично, не используют для молитв часть школьного дня, как это бывает в частных школах, но все же сессии американского Конгресса регулярно начинаются с просьбы руководителя правительства «Господа, помолимся…». Кстати сказать, с общей молитвы начинаются сессии совета директоров НАСА. Городские муниципалитеты, как правило, не финансируют празднование Рождества Христова в культовых зданиях за общественные деньги и не делают детских рождественских представлений на муниципальных площадях, но девиз «Богу мы доверяем» красуется на американской общенациональной валюте, и денежные средства, пожертвованные религиозным учреждениям, законным образом принимаются государственными финансовыми органами в зачёт налогов. Студенты, обучающиеся в принадлежащих религиозным организациям высших учебных заведениях, имеют право получать федеральные ссуды как все прочие их сверстники, но при этом их младшие родные братья и сёстры не получают никаких федеральных денег для посещения религиозных начальных и средних школ.

Трудно сказать, способна ли вообще американская демократия разрешить эти бросающиеся в глаза несогласованности своей конституции, и вообще желает ли она это сделать. Наверное, не способна, потому как не желает… И это доказало время. Все эти странности происходят от искусственного момента напряжения, встроенного в Первую поправку непосредственно в моменты её написания и принятия. Проблема этого постоянного напряжения в том, что поправка не говорит конгрессу конкретно как себя вести с религиями, т. е. из неё совершенно не ясно, когда нельзя конфликтовать с религией, а когда с ней можно устанавливать взаимоотношения… Условное право отрегулировать закон и дать местной исполнительной власти ясный курс на истинно конституционные и полезные взаимоотношения между религиозными организациями и государством, странным образом, перепоручено самим же американским чиновникам на местах. Это условное право является одним из самых опасных «упражнений» выполняемых (и даже требуемых) американскими чиновниками за время своей общественной карьеры. Называется это — «интерпретация Первой поправки».

А свобода ли?

Первыми поселенцами, переехавшими в английские североамериканские колонии, были пуритане-кальвинисты. Большинство из них оказались лишними в стране победившего англиканства, и штат Массачусетс стал их новой родиной, где они могли свободно исповедовать свою веру, проводя в жизнь основы своей пуританской этики. Очень скоро эти колонии буквально расцвели экономически и духовно. Рассматривая свой успех, как явное указание на то, что в этой стране Бог рад именно им, пуритане сделали формальное предположение, что все прочие люди, несогласные с их религиозными идеями, не должны быть допущены в общество ни географически, ни тем более в виде духовной альтернативы.

Скандальный случай изгнания из Массачусетской колонии Роджера Уиллиамса и его сторонников, посмевших иметь своё собственное мнение, которое отличалось от мнения пуританских лидеров, привело к тому, что несогласный Уиллиамс удалился из земель Массачусетса и ответил на изгнание основанием новой колонии в землях Род-Айленда, где каждый переселенец мог наслаждаться религиозной свободой. Этот случай стал прецедентом и подал повод для создания двух других государственных формирований на основе конкретного религиозного выбора. Они родились как гигантские приюты для людей, преследуемых за их религиозные убеждения: штат Мэриленд-убежище для католиков и штат Пенсильвания — крепость для Общества друзей (квакеры), менонитов и амишей, протестантских групп, члены которых тоже убежали от преследований в Англии и Европе, поселившихся в этих землях Нового Света для простого и скромного проживания основанного на патологическом пацифизме. Подобное положение дел указывает на то, что в ранней стадии становления взаимоотношений государства и религии в США эти взаимоотношения были взаимопроникающими и поддерживались местным законодательством.

Даже после принятия конституции в 1787 г. и Билля о Правах (который включает в себя Первую поправку) в 1791 г., протестантство продолжало иметь режим наибольшего благоприятствования и корректирующий статус в некоторых штатах. Штат Массачусетс, например, не сокращал подобные отношения между церковью и государством до 1833 г. Таковое положение вещей, было и остаётся возможным, благодаря местным интерпретациям Первой и Четырнадцатой поправок. В конституции США написано, что Первая поправка, обязательным образом, применяется только к федеральному правительству, но не к региональным законодательствам. Четырнадцатая поправка, ратифицированная в 1868 г., запрещает государству «…лишать любого человека жизни, свободы, или собственности, без установленного законодательством юридического процесса». Этот пункт интерпретировался на местах так, что он мог официально означать обязанность законодательства конкретных штатов защитить все права своих граждан (обязательно включая свободу вероисповедания), которые гарантируются Биллем о Правах.

Укрепление федеральной власти и централизация основных полномочий в Вашингтоне в течение XIX-го и начале XX-го столетий вывели отношения между церковью и государством на другой уровень. Период «великого пробуждения» выплеснул на американскую культурную арену несколько новых религиозных движений, чья доктрина и бытовая этика самым прямым образом вошли в тяжелейший и затяжной конфликт с основным законом США. Суть конфликта заключалась в очевидном — недоверии в религиозной среде к идеалам государственности после ожесточения вызванного Гражданской Войной и отменой рабства, а вылилось это в форме жесткого неприятия навязываемого государством правила подчинять принципиальные устои индивидуальной совести установленным гражданским обязанностям. Общие контуры всеамериканского подхода к этому конфликту сложились в ходе множества судебных дел и огромного количества судебных и административных решений принятых на основе категорических прецедентов в региональных штатах, просмотренных управлением Верховного Суда США.

Возможно, самым примечательным из них было дело с участием Министерства Просвещения штата Западная Виржиния. Прецедент произошел в поселении Barnette в 1943 г. Судебный иск был подан в связи с отказом многих членов иудествующего околохристианского движения «Свидетели Иеговы», отказывавшихся приветствовать американский флаг в течение школьного дня, как это регламентируется государственным правом. Поскольку их религиозные убеждения запрещают подобные проявления лояльности к государству, Свидетели И. спорили, утверждая, что подобные требования правительства попирают их свободу совести. Это было своеобразное народное толкование первой поправки. Государство вынуждено было несколько отступить. В Барнетском случае суд выглядел крайне странно. В самом деле, он противоречил сам себе, призывая различные пункты из Первой поправки, гарантирующие свободу слова, а это только подтверждало правоту претензий Свидетелей. Тем не менее, ритуал приветствие флага в школах был сохранён, но так, чтобы, оставаясь формой патриотического воспитания, не рождать необходимости для его насильственного исполнения. Дети, нежелающие вставать при поднятии и опускании национального флага, сидят, но присутствуют обязательно.

С тех пор Верховный Суд США просто вырезал многие исключения-поправки к законам, которые от сотворения конституции работали в ней по настоянию определенных религиозных групп. Государственное право в США формально встало выше корпоративных интересов религиозных групп. Единственное, что там осталось незыблемым от времён отцов основателей, так это право различия между делами частной совести и действиями, которые неблагоприятно затрагивают жизненные интересы других людей. Это очень даже понятно. Это право — основной страж частной собственности. Благодаря этому праву многие члены церкви Иисуса Христа Святых последних дней (мормоны) были заключены в тюрьмы, в 19-ом столетии. Эти странные последователи фантастической интерпретации неохристианского учения невзирая на законодательный запрет дерзко практиковали многожёнство (впоследствии мормонская церковь отозвала санкцию на многожёнство из среды своих адептов). Позже государство обвинило родителей Свидетелей И. и др. религиозных течений в преступной небрежности по отношению к здоровью своих детей, выразившейся в отказе получать медицинскую помощь в случае болезни детей, а так же в случаях отказа родителей от жизненно необходимого переливания крови больным детям. Чтобы дети не умирали, государство, невзирая на религиозные верования родителей, которые ожесточённо продолжали конфликт, нарушило первую поправку и разрешило насилие над волей родителей, санкционировав исполнительным органам право изъятия детей для проведения необходимого лечения без разрешения родителей установило меру уголовного преследования за подобное проявление свободы. Это другой пример применения интерпретации Первой поправки, который показывает, что интересы государства и религиозных групп в США сильно отличаются. Американское государство по своему внутреннему устройству не религиозно, а религию оно терпит, и терпит по разным причинам. Во-первых, как историческую неизбежность, во-вторых, как удобнейший инструмент влияния на религиозные массы народа, ради решения присущих только ему (государству) проблем, а религиозные люди, таким образом, мягко говоря, не совсем свободны.

Либеральный протестантизм против консерваторов Американцы, как пасынки Европы, не могли не быть вовлеченными во многие проблемы завершения европейской реформации и оттого участвовали во всех последних религиозных волнениях. Особенно их задели те, что произошли в 1740-х годах, названные после «Первым большим пробуждением». Это общественно-религиозное движение поставило целью объединить несколько родственных по обряду и убеждениям протестантских конгрегаций, чтобы преодолеть в американском обществе укоренившееся ощущение самодовольства и самодостаточной богоизбранности, которое мало помалу, изнутри разрушало организованные религии. Эта была интереснейшая попытка поставить современные в то время достижения в стратегическом планировании на службу религиозным сообществам. Было и «Второе большое пробуждение». Оно пронеслось через Новую Англию в первой половине XIX-го столетия. Именно на гребне той волны появляются самые невменяемые в общественном смысле религиозные группы, подобные адвентистам седьмого дня и отколовшимся от них Свидетелям Иеговы, а также галлюцинирующие фантастмагоры мормоны и др. Не смотря на видимую искусственность больших пробуждений, они носили неискусственный характер ужесточения и юридической конкретизации взаимоотношений между человеком и Богом, и между религией и государством. Все эти сдвиги к единству и откаты в раздробленность назывались тогда возрождением апостольского духа христианства ради создания на территории Америки давно ожидаемой в апокалипсической среде новых протестантов Земли Обетованной или Земного Рая. Но если размышлять об этих явлениях религиозно, то совершенно очевидным станет то, что оба «Пробуждения» носили цель максимально дискредитировать консервативные тенденции в религиозной среде и дать ход новым либеральным религиозным идеям, т. е. новому беспринципному империалистическому мышлению. Таким образом, то, что пережила Россия, в виде околорелигиозной, а от того беспринципной, и именно потому кровавой, социальной большевистской утопии, в первой половине 20-го столетия, Америка испытала и переварила на сто лет раньше, бескровно и достаточно поступательным образом, т. е. используя сдерживающие силы протестантского гуманизма, присущие ему внутренние переживания и стойкое отрицание насилия. Религиозные волнения в Америке, носили искусственный характер и были использованы государством, как полигон для обкатки новых общественных технологий и воспитания государственноустрояющей массы англосаксов в нужном для развивающегося империалистического мышления, социально-политическом ключе. То, что эти волны «Пробуждений» были именно инспирированы, доказывает факт неучастия в них традиционных конфессий: англиканства, католицизма, православия, лютеранства.

Несмотря на то, что во все времена не все священнослужители Новой Англии относились с сочувствием к призыву «возрождаться», идеология «Возрождения» сумела проникнуть (в разной степени) практически во все протестантские религиозные организации и даже в некоторые католические. Некоторые из протестантов крепко сохранили базовую кальвинистскую идею относительно предопределения, которая держится на том, что Бог предъизбрал отдельных из людей, т. е. тех, кто будет спасен. Избранных предлагалось отличать по успешному течению их земной жизни. И при этом утверждалось, что ничто уже не способно пагубно повлиять на их загробную участь, ни добрые, ни злые дела, ни какие другие факторы жизни. Они уже спасены самим фактом наличия в их сердце дарованной Богом веры — источника Вечной жизни. Именно эта идеология Ж. Кальвина и стала теоретической основой для американской педагогической практики и для взаимоотношений государства с религиями. Правда некоторые религиозные вожди и кабинетные теоретики-теологи (в самих этих движениях) смело проповедовали в противоположность этому совершенно (по их мнению) нехристианскому убеждению. Они утверждали, что все верующие люди, невзирая на конфессии, при наличии доброй воли, имеют возможность быть спасёнными. Некоторые из новых эмигрантов были вооружены ещё более либеральными религиозными идеями о так называемом «всеобщем спасении». При этом многое, присущее традиционным верованиям, просто выбрасывалось как ненужное и вредное. Все эти религиозные реформаторы в той или иной мере находились под влиянием новой, соблазнительной и даже модной идеи — веры в неограниченные возможности научно-технического прогресса, который действительно видимым образом охватил всю страну. Так же, как наука изменяла представления о физике вещей, как она посредством этого внешне успешно изменяла мир и образ мышления людей, так и её внешний пример подвигал новых протестантских мыслителей к переоценке традиционных религиозных доктрин и обрядовых систем.

Новый американский протестантский либерализм с его перегибами на самом деле не был чем-то эксклюзивным. В XIX-м столетии подобная тенденция была характерна для всего технически развитого мира. Особенно для стран Западной Европы, где у традиционных государств ещё хватало сил для подавления либеральной деструкции и откуда все деструктивные либеральные элементы настойчиво выселялись с перемещением в Новый Свет. Шагая в ногу с НТР и в пику репрессивному давлению в Европе, гуманистически настроенные ученые филологи и библиисты читали и интерпретировали Библию новым, демократическим способом. Они подвергали сомнению достоверность библейских чудес и внесли массу теорий по поводу авторства библейских книг, попытавшись изгнать из библиистики и общей религиозности традиционные знания об этом вопросе. Не менее сильным раздражающим фактором явилось опубликование эволюционной теории Ч. Дарвина. В Америке она расстелилась на хорошо подготовленной постели умиротворенных религиозных конфликтов XVIII века, которые чрезвычайно пошатнули веру в незыблемость старых религиозных истин. Повсюду звучали призывы к либерализации христианского учения о сотворении мира и людей Богом. Существование Адама и Евы объявлялось сомнительным, а обезьяны уже готовились к восшествию на вершину библейской антропологической пирамиды. В корне менялась вся догматическая база старого протестантизма, а за ней и обрядовая сторона жизни. Безусловно, что таковая волна «естественного развития» коснулась не всех, но движение это было колоссальным и по масштабам и по последствиям для судеб Америки и христианства. Так родилось неохристианское движение.

Каковы же конкретные отличительные черты либерального протестанта XIX-го столетия от его седьмой и восьмой копии XX-го и XXI-го веков? В XIX-м столетии внутренний мир и поведенческие проявления либеральных протестантов были исполнены неподдельным оптимизмом по поводу возможностей человеческой природы в смысле вместимости знаний и их применения для усовершенствования мира людей. Некоторые из ранних протестантских вождей в Америке полагали, что церковь способна ускорить процесс социального развития общества, если сможет найти кардинальные пути для позитивной внутренней перестройки в духе евангельских писаний. Катализатором подобного мышления выступали новые лидеры, выбившиеся из переселенческой бедноты, которая более всего страдала в условиях монополизации американского капитала. Весь мотивировочный аппарат раннего неопротестантизма работает сугубо от имени городской бедноты. Сегодняшние либеральные верующие, не только протестанты, но и некоторые католики, уже не так категоричны и уже гораздо реже заявляют о неизбежности религиозной эволюции-развития, но многие из них по установившейся традиции продолжают социальные усилия отцов от имени бедных, управляя множеством давно созданных ночлежек для бездомных, кормя голодных, финансируя дневные детские сады для детей, и высказываясь в СМИ по социальным проблемам. В отличие от изоляционистского, сектантского направления в развитии, которое исповедали отцы основатели, многие из их современных последователей очень активны во Всемирном Совете Церквей, т. е. в экуменистической организации, которая стремится к воссоединению христиан разных направлений в одну церковь.

В то время когда либеральные протестанты искали легальные (с точки зрения Библии) поводы для ослабления момента консервативности своей доктрины, их оппоненты- консерваторы полагали, что любые отступления, от буквального способа рассматривать и трактовать Библейские истины являются необоснованными и опасными. Эту, консервативную, ветвь протестантизма теперь принято называть «евангелической». Подобное название они получили именно в связи с их энтузиазмом по отношению к евангельскому наследию Нового Завета.
Евангелистские христиане-консерваторы практикуют жесткое и одновременно страстное отношение к вопросам веры, они стараются вложить в жизнь и в обряд, как можно больше чувств и физических усилий. Именно по этому их службы и частные дела, обладают особой психологической привлекательностью, способны заряжать деятельной миссионерской энергией. На помощь Евангелию евангелисты призвали многие достижения шоу бизнеса, например, очень часто бывает так, что их многолюдные службы проводятся в сопровождении инструментальных групп, с пением и драматически поставленными проповедями. В этой страстности видится католическое наследие с его литургическим театром и африканский темперамент рабов «чёрного» Юга, где эти «старомодные религии» вроде католицизма и особенно баптизма имеют особое влияние и силу. (В последние два десятилетия XX-го века, положение протестантов консерваторов в США несколько пошатнулось, что вынудило многих руководителей пересмотреть отдельные аспекты своего отношения к СМИ. А это, в свою очередь, привело к вторжению в теле и радио эфир множества проповедников, что дало консервативной партии возможность доносить свою точку зрения ещё большему количеству людей-телезрителей и через это вернуть свои позиции).

В 1925 году снова обострился конфликт между консервативной верой и современной наукой. Поводом для противостояния стал случай с учителем биологии Джоном Скоупсом, который преподавал в одной из школ штата Теннеси. Очень скоро этот конфликт перелился в спор с государством и вошёл в историю под названием «испытание возможностей в Теннеси». Джон Скоупс был обвинен консервативными родителями в нарушении государственного законодательства, которое запрещало преподавание теории эволюции в общественных школах. После долгих перипетий и судебного разбирательства Верховный Суд постановил, что законы, запрещающие преподавание теории развития-эволюции нарушают правило Первой поправки в пользу религии, а этого быть не должно. Запрещение было изъято из федерального законодательства. Впоследствии правительство штата Луизиана попробовало другой подход к толкованию Первой поправки: Повсеместно в штате было категорическим образом запрещено преподавание теории развития-эволюции, если библейская доктрина преднамеренного сотворения, называемая ещё креационизмом, не преподавалась тут же, как альтернатива. Но Верховный Суд США наложил вето на данную трактовку, как на незаконное использование законов в пользу религиозной веры. Эволюционизм и креационизм вошли в школьный курс как равноправные теории. На практике же, начиная с 50-х гг. XX века эволюционизм стал оттеснять теорию сотворения, постоянно имея желание изгнать её из школьного курса, т. е. тоже тайком нарушая законодательство.

Несмотря на ясные постановления Верховного Суда эти и подобные им проблемы в разных контекстах живы даже до сей поры и являются обыкновенным поводом для конфликтов между государственными органами и религиозными организациями. Так на пример, религиозные консерваторы утверждают, что обучение теории развития-эволюции, как однозначной, несправедливо возвышает человеческую природу выше Божественной правды и, таким образом, это действо антирелигиозно, а значит антиконституционно. И даже некоторые мыслители, которых иначе как либералами не назовёшь, утверждают, что СМИ и другие американские публичные учреждения способствуют созданию антирелигиозного климата в американском обществе, тем самым тоже нарушая Первую поправку. Получается, что твёрдого порядка в этой системе Американского государства нет. Все эти неудобства, создаваемые государством в отношении религиозного образования, побудили многих верующих родителей посылать своих детей в специализированные религиозные школы и другие учебные заведения, а также обучать их дома, что всё-таки гарантируется Первой поправкой.

Социально-образовательные проблемы американских католиков

Уже перед самой гражданской войной в США более миллиона ирландцев католического вероисповедания иммигрировали в Новую Англию. Не удивительно, что в стране протестантского большинства, католики и похожие на них православные сразу были подвергнуты остракизму. Такое отношение к ним было сознательной линией государства и стоящего за ним протестантского лобби, желавших с самого начала нанести им моральный ущерб. Явным отголоском той непростой ситуации стала предвыборная компания 1960 года, когда очень многие американцы сознательно желали проголосовать против Джона Ф. Кеннеди только на том основании, что он католик, а значит априори способен подчинить американскую политику влиянию папского престола в Ватикане. Кеннеди противопоставил проблеме личное обязательство быть только американским президентом. Исход выборов решили граждане из двух последних волн иммиграции. Он тогда выиграл, и его выборы сделали много для уменьшения антикатолического предубеждение в Соединенных Штатах. Но не так обстояли дела в период Нового Времени.

Хотя католики никогда (официально) не были лишены доступа к общественным школам или больницам, в массе своей появившимся в XIX столетии, они всё же строили собственные социальные учреждения, в которых все устраивали по принятым тогда стандартам при соблюдении принципов католической веры и морали. Связано это было с глухой стеной пассивного сопротивления со стороны пропротестантской бюрократии, не желавшей дальнейшего распространения католического влияния. Чтобы не создавать новых предлогов для конфронтации, католическая церковь отменила все требования к своим членам посещать только управляемые ею учреждения. Протестантское сообщество оценило этот гражданский акт своих конкурентов и понизило уровень общего давления на них. С тех пор, много студентов, выходцев из католической среды, посещают общественные школы и светские колледжи. Но и католические учебные заведения сохранили и приумножили свою возможность обучать множество молодых людей из своей религиозной среды, а также детей не католиков, родителей которых привлекают дисциплина и качество предлагаемых знаний. Тоже самое можно сказать и о других инструментах социального влияния: больницах, яслях, приютах и хосписах. Причём, в прошедшие времена социальное служение католиков проводилось только за счёт благотворительных пожертвований в фонд самой католической церкви.

Смиряясь со своим положением меньшинства, католики долго вынуждены были признавать, что полное отделение церкви от государства защищает их права, точно так, как заявляли по этому поводу члены других религий. Но поскольку менялась экономика, баланс цен в сфере обслуживания выравнивался с производством, затраты на содержание корпоративной образовательной системы и на благотворительность сильно повысились, католики начали публично подвергать сомнению традиционные способы трактовки Первой поправки. Родители студентов обучавшихся в католических школах и колледжах рассудили, что налоги, которые они платят на содержание публичных школ, в которых не учатся их дети, они выбрасывают без пользы для личности и для своей общины. Мало того, получалось, что, на протяжении многих десятилетий экономя правительственные деньги, посылая их детям в общественные школы, они вынуждены были ещё платить и за услуги частных школ, корпоративных колледжей, где действительно обучались их дети. Такое положение вещей показалось похожим на дискриминацию. Католики начали искать путь, посредством которого они могли бы получить доступ к общественному капиталу, чтобы иметь возможность компенсировать свои расходы на образование. Родители, которые послали своих детей в частные нерелигиозные школы, тоже приняли активное участие в этих усилиях направленных против вопиющего государственного «недосмотра».

Законодательные органы большинства штатов выказали сочувствие таковой попытке католиков добиться справедливости, но Верховный Суд указал на неконституционный характер большинства попыток помочь религиозным школам. Однако в 2002 г. тот же суд поддержал и назвал «…оправданной временем» программу одного города, по которой муниципалитет выделяет финансовую помощь студентам, посещающим частные и религиозные школы, правда, главное финансовое управление сразу заявило, что данная программа помогает именно семьям, а не санкционирует государственное финансирование религиозного образования. По сути, вопрос как бы разрешился на практике благодаря интерпретации Первой поправки, что однако, является явлением коньюктурным и не получило закрепления в законодательстве.

Религиозные евреи в стране религиозного плюрализма

Даже по сравнению с католиками, которые в первые годы американской республики были в беспомощном меньшинстве, евреи иммигранты находились в ещё более худшем состоянии, т. е. в абсолютном меньшинстве. А то, что до конца XIX-го столетия, большинство американских евреев имело немецкое происхождение, налагало на их малочисленность и неприемлемую для христиан религиозность ещё и политические аспекты регулярного противостояния между Англией и немецкими княжествами. Многие из этих детей Авраама принадлежали движению «реформы» — либеральной ветви иудаизма, которая сделала много полезного для урегулирования основных проблем между евреями и окружавшими их англосаксами и др. Хотя нужно отметить, что до самой гражданской войны проблем с антисемитизмом в США почти не наблюдалось. Евреев в то время никто не ущемлял. Но когда после победы Севера чётко определилась демократическая перспектива дальнейшего развития страны, евреи начали приезжать в Америку в большом количестве, что привело к многократному усилению антисемитских настроений. Евреи из России и Польши, активно переселявшиеся в разные периоды, отличались от немецких собратьев более пробивным и очень уживчивым характером, способным приживаться и обустраиваться на любом месте. Но то, что эти люди были более религиозны, чем их расслабленные собратья «реформаты», вынуждало их селиться компактными колониями в больших городах, потому что так требовали от них правила кагального управления и обстоятельства строгой религиозной диеты продиктованной законами иудаизма. Вынужденно еврейские дети посещали общественные школы, а желательное религиозное образование получали у раввинов в специальных еврейских школах при синагогах. Благодаря корпоративной этике, оперирующей законами взаимопомощи и желанием максимально реабилитироваться в глазах местного большинства, дети еврейских иммигрантов, очень быстро продвигались в профессиональном смысле и активно поступали учиться в американские университеты, где многие стали интеллектуальными лидерами. Большинство еврейских эмигрантов оставалось неукоснительно соблюдающим законы Талмуда, хотя в тоже время другие их соплеменники, научились думать о себе просто, как об этнических народных представителях. Уже вначале XX число евреев принявших для себя и своих детей светскую, нерелигиозную перспективу. Активное проникновение еврейского социально-религиозного элемента в сферу торговли, особенный талант евреев разбираться в финансовых вопросах очень быстро выдвинули национальную еврейскую буржуазию на первые места в экономике США, а плохо скрываемое желание руководителей диаспоры влиять на политическую ситуацию выразилось в повсеместном захвате представителями еврейского капитала средств массовой информации. Такое обострившееся состояние еврейского вопроса не могло не вызывать озабоченности у представителей других национальных диаспор и религиозных групп. Конструктивным ответом на развитие иудейской общины явился бытовой антисемитизм, который не удалось изжить до сегодняшних дней. Ответом на повсеместное распространение негативного отношения к евреям стала ещё большая консолидация иудейской общины в северной Америке. Чтобы бороться с «…предубеждениями и дискриминацией», евреи сформировали и зарегистрировали Лигу Антиклеветы, которая сыграла главную роль в обучении (судебном преследовании) американцев нееврейского происхождения знаниям о несправедливости «средневековых» предубеждений, о несправедливости погромов и преследований еврейского народа, о наличии у евреев и других национальных меньшинств равных с англосаксами гражданских прав. Успех Лиги Антиклеветы и иудейского лобби в государственных учреждениях сделали евреев в США самой защищённой и очень влиятельной национально-религиозной группой.

Таким образом, к 1950-м гг. американское общество имело в себе три составляющие религиозные идеологии — протестантизм, католицизм, и еврейство. Эта констатация отражает численное представительство каждой группы: В 2000 г. протестанты всех наименований включали в себя приблизительно 56 процентов населения; католики и православные — 27 процентов; и евреи — 2 процента.
Сегодня, в начале XXI-го века, формула с тремя верами быстро устаревает. Согласно «Ежегоднику 2000», изданию американских и канадских Церквей, американские мусульмане составляют уже приблизительно 1,5 процента населения. Подсчитано, что сегодня число мечетей в Соединенных Штатах составляет уже 1200 зданий, т. е. оно удвоилось за прошедшие 20 лет. Буддизм и индуизм растут одновременно с темпами прибытия иммигрантов из стран, где они являются религиями большинства населения. Уже было много случаев, когда протестантские кирхи, находившиеся в старых районах городов продавались буддистам и вайшнавам под реконструкцию для целей исполнения их обрядов, а сами общины этих кирх съезжали в другие здания в более дешёвые районы, находящиеся в предместьях.

Америка вынуждено стоящая на принципах религиозной терпимости Америка всегда была плодородным основанием для появления новых религий. Мормоны и христианские церкви науки (подобные Сайентологии), свидетели Иеговы, адвентисты, возможно, самые известные из вер, которые возникли на американской почве. Из-за устоявшейся традиции невмешательства в религиозные дела, Соединенные Штаты также обеспечили удобное пристанище для многих маленьких сект из-за границы. Аманиты, например, потомки немецких иммигрантов, которые проживают главным образом в Штате Пенсильвания и соседних штатах, жили и живут простой жизнью, носят простую одежду, избегают современных технологий, категорически не платят налогов за землю, отказываются от службы в армии и от работы в государственных учреждениях, причём продолжается это в течение нескольких поколений. Государство, которое в самом начале попыталось было перебороть их, столкнувшись с их несгибаемой решимостью отстаивать свои права и их значительной численностью (примерно полмиллиона последователей), вынуждено было незаметно отступить и на правах исключения, опять же своеобразно толкуя Первую поправку, признало за ними право на подобный образ жизни.

Религиозный экстремизм в Америке запрещён, но, тем не менее, он наличествует и опять же благодаря Первой поправке. Некоторые незначительные по численности группы, из имеющихся в США сейчас, классифицированы компетентными государственными инстанциями, как тоталитарные религиозные культы. Таковыми они считаются потому что активно проповедуют экстремистские верования и имеют тенденции прославлять, обожествлять личности своих основателей, как-то, например, происходит в обществе сознания Кришны или в секте Муна. Пока тоталитарные культы и их члены соблюдают американские закон, их никто не беспокоит. Но, как только сектанты преступают черту дозволенного, они сразу попадают в поле зрения специальных служб и могут быть подвергнуты санкциям, как это не раз бывало с организациями мормонов, свидетелей Иеговы, сайентологов и др. В результате, сегодня, в США очень редко можно столкнуться с откровенным религиозным предубеждением. Понятно, что проблемы не исчезли совершенно. Проблемы остаются всегда, но политика государства по отношению к религиям, с точки зрения Первой поправки, действительно (пока) выглядит удачной, способной адекватно реагировать на раздражения, корректировать межрелигиозные отношения в миротворческом ключе. Продуктивность внутренней религиозной миротворческой политики американского государства настолько велика, что экуменические встречи между лидерами и рядовыми верующими различных вероисповеданий на стезе совместного социального и даже литургического сотрудничества стали повседневными и даже банальными. Однако на поверку такое сотрудничество может оказаться показным, исполняемым сквозь зубы.

Чтобы иметь реальные рычаги пассивного и активного влияния на жизнь своих религиозных организаций, американское правительство, как бы внимая просьбам верующих, дало им похожий статус с благотворительными организациями, что позволило ему добиться успеха на важнейших направлениях. Налоговые льготы и система возврата государством по чекам средств, затраченных религиозными организациями и конкретными людьми на благотворительность, создали благоприятный климат для добровольного и социального служения, которое очень быстро охватило все сферы жизни американского общества, максимально упразднив финансовые злоупотребления. Тот факт, что американская республика гарантирует верующему человеку компенсацию за пожертвования, в виде десятины в казну своей религиозной общины, делает общину богатой, материально и социально активной и абсолютно послушной государству. Деньги решили почти всё.

Между тем, невзирая на стойкий и продолжительный мир между религиями и государством самым спорным аспектом религиозно-государственных отношений в Соединенных Штатах сегодня является роль религии в политике и законотворчестве. Очень многие американцы, особенно из среды последних, пока ещё не прикормленных, волн эмиграции, видят в таком гос. миротворчестве скрытую агрессию и резонно полагают, что разделение церкви и государства по-американски всегда интерпретируется враждебными по отношению к религиям способами, которые постепенно лишают верующих людей истинной свободы. В связи с этим, религиозные консерваторы и фундаменталисты постепенно объединяются, чтобы стать мощным и влиятельным политическим движением, известным теперь, как «христианское право». Среди озвученных ими целей присутствуют задачи возвращение к старой интерпретации закона, чтобы Верховный Суд совершенно запретил аборты, ущемил в правах гомосексуалистов и им подобных, разрешил молиться в общественных школах и др. Это направление деятельности консерваторов встречает активное и пассивное сопротивление неолибералов от новых религий, составляющих сильное лобби в правительствах многих штатов и в самом федеральном центре.

Ещё могут быть серьёзные конфликты

Таким образом, у государственно-религиозных отношений в США большое конфликтное будущее. Его катализатором, очевидно, могут стать неоконсерваторы из среды небольших харизматических сект тоталитарного толка и противостоящее им неолиберальное лобби. Американское общество наполнено множеством религиозных групп, открыто демонстрирующим собственные религиозные суждения (в том числе и не совпадающие с государственной «нормой»). И это, несмотря на то, что традиционно предмет веры является сугубо личной проблемой, которую не принято обсуждать мимоходом, и не принято выпячивать. Государство это хорошо видит и постепенно готовится к долгому противостоянию, аккуратно совершенствуя уже имеющиеся экономические и юридические методы влияния на консерваторов. Возможная продолжительность грядущих конфронтаций и переговорных процессов обусловлена огромным количеством верующих людей в этой очень большой стране, которые по-разному практикуют свою веру, в группах и по отдельности. И делают они это по-своему, нелицемерно, потому что считают себя духовными людьми, а свою нацию они называют самой одухотворённой в мире. Девять из десяти американских граждан имеют какие-либо религиозные предпочтения, приблизительно 70 процентов — члены религиозных конгрегаций.
Впервые опубликовано на сайте Иркутской епархии РПЦ