«В потемках душных искры высекая..»

В Харькове в Чичибабин-центре 23 декабря состоялся вечер киевского поэта Андрея Грязова.

Накануне, в субботу, член Национального союза писателей Украины Андрей Грязов читал стихи в Харьковском Доме ученых на заседании студии молодых бардов и поэтов, а в воскресенье — в библиотеке Чичибабин-центра.

Представленный публике поэтом Станиславом Минаковым, А. Грязов прочел подборку новых лирических, гражданских, философских стихотворений, которые, по всей видимости, войдут в его новую книгу, планируемую к изданию, как и прежняя («Джаз», 2005), в Харькове. Отвечая на вопрос «почему именно в Харькове», поэт, в частности, похвалил здешних полиграфистов, поставив их в пример киевским. «В Киеве поэтические книжки на таком полиграфическом уровне не издаются», — заметил стихотворец.

Андрей Грязов известен не только как литератор, но и как врач-нейрорадиолог, кандидат медицинских наук. В последние два года он взял на себя нелегкую ношу устроителя фестиваля поэзии «Каштановый дом», в рамках которого проводится Всеукраинский конкурс молодых поэтов им. Леонида Киселева. В частности, в сентябре с.г. фестиваль принял около 150 гостей из 14 областей Украины, а также из России, Израиля, Германии, Канады, Казахстана. В нем приняли участие сочинители, пишущие на русском или украинском.

А. Грязов обратил внимание слушателей, пришедших на вечер, что, по его мнению, молодые стихотворцы приходят к убеждению, что в рамках русской языковой традиции им легче находить пластические, лексические возможности для самовыражения. «Даже стихи, пришедшие на конкурс в этом году от некоторых слушателей Киево-Могилянской академии, были на русском языке. Были там и переводы стихов Арсения Тарковского на украинский язык».

К слову, «Каштановый дом» этого года был посвящен двойному юбилею Тарковских — 70-летию кинорежиссера Андрея и 100-летию поэта Арсения, уроженца Кировограда (родился поэт, кончено, когда этот город носил свое настоящее, родовое имя — Елиcаветград, поскольку был основан в 1754 г. в честь императрицы Елизаветы Петровны). Отвечая на вопрос из зала, А. Грязов рассказал, что сейчас создается российско-украинская экспертная комиссия Международной премии имени Тарковских, куда войдут Марина Арсеньевна Тарковская (дочь поэта и, соответственно, младшая сестра знаменитого кинорежиссера), а также актриса Маргарита Терехова и кинорежиссер Вячеслав Амирханян. Премия будет присуждаться поэтам и кинорежиссерам России и Украины.

Напомнив, что журнал «Радуга», единственный в Украине уцелевший из так называемых «толстых» журналов русской литературы, выполнил обещание и опубликовал стихи молодых победителей «Каштанового дома-2007», А. Грязов показал публике этот самый, 10-й номер журнала, после чего пригласил молодых лауреатов прочесть стихи. Что и сделали юные харьковчанки Анна Долгарева (серебряная медаль в номинации «Крылья Ганимеда») и Татьяна Кальченко, а также киевлянка Оксана Боровец.

После выступления виновника вечера и его молодых питомцев неутомимый завсегдатай вечеров Чичибабин-центра педагог Александр Охрименко, много лет возглавлявший литстудию Харьковского городского Дома пионеров и составивший несколько хрестоматий внеклассного чтения вместе с известным поэтом и педагогом Вадимом Левиным, спровоцировал дискуссию об услышанных на вечере текстах, в которую вовлек как молодежь, так и литераторов-профессионалов, а также сотрудников библиотеки Чичибабинского центра.

Прислушаемся же к стихам Андрея Грязова: русская исконная речь еще звучит в Киеве — на Подоле, на Дегятревской, в городе, чей Андреевский спуск помнит Михаила Булгакова, где еще звенят, не остыли в воздухе строки Николая Гумилева о его молодой жене, Анне Ахматовой: «Из города Киева, из логова Змиева…»
На снимке: А. Грязов (справа) с молодыми харьковскими поэтами студии «Свободный радикал».

Андрей Грязов

Апока.ua

У Иры про эру спроси
И про динозавра отпетого.
Последний рыбак в небеси.
Последний шахтер у Ахметова.
У Евы про иву спроси,
Светящуюся купоросово,
Как крошкой урана в горсти
Наш крошка насытится досыта.
У Веры про веру спроси.
О чем же ещё, горемычную?
Нам крылья мешают ползти
К ближайшему раю шашлычному.
Пропитанному коньяком
С упавшими замертво звездами,
Спроси и не будь дураком.
Последним. Во имя — не созданных.

ДЕГТЯРИ

На Дегтярёвской всюду дегтяри,
Здесь ложкой меда август застывает,
Разбавив утро каплями зари
И каплей ртутной красного трамвая.

Здесь старый враг — почти что старый друг.
Он, раздобрев, предстанет в лунном свете,
И, безусловно, лучше новых двух,
Хотя бы тем, что был когда-то третьим…

Здесь старый друг уже и тем поэт,
Что состоит из плюша и из пуха,
Пусть сочинил за десять долгих лет
Пяток стихов для внутреннего слуха.

Спрошу: — Как жизнь?
Ответит: — Без пяти…
И побредет за призраком трамвая,
Строфой тяжелой на своем пути
В потемках душных искры высекая.

ГЛЫБОЧИЦА

Под желтым зонтом не смогу я укрыться надолго
От света и шума вчерашних зеленых дождей,
От красных трамваев, плывущих к истокам Подола,
Чтоб вмиг разметать икроногие стайки людей…

От света ночей и какого-то вечного свиста
Промежду дверей, где живет то ли брат, то ли друг,
Спешащий на азбуку Морзе направленных систол
Из стенок сердечных, несущих и боль, и испуг.

Когда, прозревая, ты смотришь на прошлое, раня
Не только себя, но любого, с кем обща броня;
Когда к изголовью приблизится тихо Нафаня
И скажет: «…Эх, Кузя, зачем ты не слушал меня!..»

…Навряд ли укрыться от лепета липких снежинок,
Летящих на завтра, на хрупкий обветренный лед,
На зов тишины, в мир расколотых детских пластинок,
На зов пустоты, где никто никого не зовет…

Под желтым зонтом я дойду до Днепровского мола,
И сменит избыток — убыток расхристанных дней.
В трамвае Иова я сам уплыву в глубь Подола
И стану еще — на утрату — больней и сильней…

ЗАПИТАННЯ

Я в ночь соберусь за кровавой звездой,
Меня остановишь и спросишь: «Кудой?»
Я ветер накину и стану пращой,
Меня остановишь и спросишь «Нащо?»
Скажу, что любовью полны закрома,
Иди и люби! Ты ответишь: «Нема…»
Я руку во тьме занесу, как палач,
Ты шею подставишь и скажешь: «Пробач».
Но что я пробачу сквозь лунную мглу,
Воткнутую в ушко иголки — иглу?
Скажу, что давно нету в сердце надежд,
Слезою блеснешь и прошепчешь: «Авжеж…»
Осяду без сил и спрошу: «Кто же ты?»,
Но ты промолчишь тишиной пустоты.