Германские корни украинского сепаратизма

Конечным стремлением украинского сепаратизма всегда являлось отторжение от русского мира одной из его этнических ветвей. То, что при этом здоровое «древо» общерусской цивилизации потеряет свою изначальную целостность, лишится заметной части живой силы, сепаратистов не трогает. Главное для них — отсадить отсеченную ветвь на самостийную почву и превратить ее в отдельное древо на удивление всего света. Не будем здесь обсуждать, насколько эти мечтания реальны. Это другая тема. Сейчас поговорим, кому во все времена были выгодны «ветви», отсеченные от единого «ствола» и как заинтересованные стороны — украинские сепаратисты и закадычные их друзья — трудились в поте лица для достижения одной цели.

Отделение Малороссии от единого материка с названием Российская империя стала внешнеполитической задачей N 1 Габсбургов, озабоченных в середине ХIX в. возникшим и набирающим силу движением галицийских русинов (существует ещё закарпатская ветвь — подкарпатские русины, ныне почти полностью насильственной украинизированные) за воссоединение со всем русским миром, который находился в границах державы Романовых. Позднее такая задача составила основу немецкого плана «дранг нах остен». Появилась ощутимая поддержка слабосильного до этого украинского сепаратизма. Вожди его стали австро-германскими клиентами, а «Пьемонт» (иронич. назв. Львовского региона) естественным образом вырос на контролируемой австрийцами территории. Ведь, исторически враждуя с поляками, законопослушные галичане лояльно относились к венским хозяевам. Те оценили верноподданность «своих» русинов тем, что даровали им сине-желтый флаг — знак немецко-габсбургской ласки, который сегодня стал национальным (!) флагом незалежной Украины.

По мере того, как связь между Веной и Берлином становилась все теснее, в кайзеровской столице вызревал план использовать Галицию как плацдарм украинского сепаратизма, где главным носителем русской идеи было духовенство, в том числе и греко-католическое. Руководство местной церковной жизнью было возложено на тяготевшее к католичеству меньшинство. Началась латинизация галицкой церкви, до того хотя и униатской, но проникнутой православным духом, был создан кадр духовенства, воспитанный в духе слепого повиновения Риму и ненависти к православию, следовательно, к России, как его оплоту. Преследование представителей церкви, настроенных русофильски и придерживающихся православных обрядов, дошло до применения смертной казни особенно непокорных и создании таких лагерей как Талергоф (уже в годы войны).

Поскольку низшая народная школа была поставлена здесь крайне слабо, а среднее и высшее образование находилось в польских руках, то школьную жизнь австрийским властям пришлось создавать заново таким образом, чтобы в новых поколениях посеять семена полного отчуждения от России. Появилась новая («украинская» теперь, не русинская) интеллигенция, которая, потеряв народный облик, стала слепой игрушкой в руках германских столиц. Русофобия превратилась в лучший аттестат для поступления на коронную службу и в мерило служебного усердия.

Центральными фигурами в создании украинского сепаратизма надо признать митрополита Шептицкого и профессора истории Грушевского. Первый — главное доверенное лицо Берлина по проведению в жизнь плана отторжения Украины от России. В 1914 г. в стенах митрополичьей резиденции во Львове был найден замурованный в стене архив с документами Шептицкого, которые охватывали вопросы, связанные с видами Австрии и Германии на Малороссию. Одновременно по поручению Рима граф и резидент-шпион в митрополичьем облачении руководил иезуитско-католической пропагандой в России.

Еще более наслышан наш читатель о «сребролюбивом» (по Ю. Романовскому) профессоре Грушевском. В бытность свою в австрийском Львове на университетской кафедре украинской истории он оправдал надежды венской власти, усовершенствовав «мову» и создав катехизис украинского сепаратизма. Сейчас он интересен нам прежде всего как поставщик шпионов для австро-германского генерального штаба. Ставка делалась на «Союз вызволэння Украины», главными застрельщиками которого были русские подданные Меленевский, Жук, Зализняк, Дорошенко. По сути, партия являлась филиалом австро-германских по гражданству сепаратистов, в основном, русинского происхождения, частично — малороссов. Щедро снабжаемая из Вены и Берлина, она вела широкую пропаганду по обе стороны границы. Агитационная литература печаталась во Львове и Черновцах. «Вызволенцы» повели антирусскую агитацию и в других странах, особенно в Канаде. Режиссировали граф-митрополит и пан профессор. Для борьбы со стихийным русофильским течением австрийское правительство инсценировало известные процессы в Мармарош-Сигете и Львове. Государственным преступлением считалось даже хранение сочинений русских классиков и Евангелия на русском языке (!!!)

В 1914 г., незадолго до войны, в Вене состоялось тайное совещание по украинским делам, на котором присутствовали высокие чины военного ведомства, МИД, Шептицкий и, от России, знаменитый Парвус (Гельфанд) — немецкий шпион и большевик. Документы совещания (план занятия австро-германскими войсками Малороссии и др.) оказались в найденном архиве Шептицкого. Как только началась война, украинофильствующие газеты затрубили гимны императору Вильгельму. Однако сначала русские вошли во Львов. Грушевский был задержан сразу и выслан на восток России. Шептицкому из уважения к его сану разрешили остаться при кафедре, но он остался верен своим немецким хозяевам и словом и делом, за что последовал за профессором сначала в Москву, потом в Ярославль, откуда слал российскому императору телеграммы с поздравлениями по поводу побед русского оружия. Достаточно красноречивый штрих к портрету «аристократа»! «Аспид», — брезгливо морщился Император Николай.

С объявлением войны в Галиции и Буковине начались аресты русофилов, их казни за малейшую симпатию к Москве — с благословения митрополита. Когда же русские войска начали отход, репрессии возросли. Припоминались малейшие услуги, гостеприимство Брусиловским солдатам и офицерам. Один из нынешних активистов галицкого национал-радикализма, бывший до перестройки советским партийным работником, с печальной гордостью рассказывал мне, как его дед был повешен жандармами за то, что не отказал в ночлеге казачьему офицеру. В немецких и австрийских лагерях для русских военнопленных малороссы пользовались некоторыми льготами, что входило в систему «воспитания» духа сепаратизма. Сотрудником немецких властей по организации таких «оазисов» в лагерях был русский подданный, бывший член 1 Государственной Думы Скоропись-Иолтуховский, также оставивший след в архиве Шептицкого. После революции этот ренегат стал собирать подписи среди военнопленных за немедленное отделение Малороссии от России. Отказ подписывать петицию грозил строгими наказаниями. Там же, в лагерях, создавались школы шпионов, забрасываемых, как правило, безрезультатно, на Восток; курени сечевиков. Курень Шевченко, например, влился в свое время в армию Петлюры, где начинал свое шествие по трупам земляков австрийский офицер, затем атаман Коновалец, который вот-вот дойдет из Львова до Киева уже в бронзе.

Потеряв временно Львов, главари украинского сепаратизма собрались в Вене, в так называемом Украинском клубе. Возглавили последний галицийцы, барон Василько и Левицкий. Филиалы устроили в Лозанне и Стокгольме. Во главе швейцарского стояли русский подданный Степанковский и польский землевладелец граф Тышкевич, также «наследившие» в бумагах митрополита. В Швеции делами заправляли названные ранее Меленевский и Дорошенко. Здесь и там на немецкие средства разрабатывались планы и приемы антирусской пропаганды, шпионской деятельности (в тесной связи с германской военной разведкой), претворялись эти планы в жизнь усилиями агентов. Показателем необычайной энергии Германии в деле пропаганды украинского сепаратизма являются труды по украинскому вопросу. Основная их масса вышла в Германии после 1914 г.

После Февральской революции Грушевский беспрепятственно вернулся в Киев и возглавил Центральную раду, от имени которой, вопреки большинству, придерживающемуся принципа федерации с Россией и культурной автономии Украины, продолжил сношения с Веной и Берлином. Шептицкий был освобожден Временным правительством. Подлинники архива ему возвратили, сделав копии. Он еще два месяца провел в России, возобновив, как истый иезуит, сношения со старыми своими агентами. Уже появился на киевском горизонте Петлюра. Ораторские способности и демагогия помогли бывшему бухгалтеру с назначением секретарем Рады по военным делам. Создание собственных вооруженных сил началось с куреня Богдана Хмельницкого. Керенский дал согласие украинизировать два корпуса на фронте, одним из которых стал командовать генерал Скоропадский, будущий гетман. Рада вошла во вкус, затребовав украинизации 25% всех российских корпусов, передачи ей Черноморского и половины Балтийского флотов. Петлюра рассылал телеграммы по всем военным округам с призывам к малороссам формировать самостийные части. Все это способствовало вместе с большевистской пропагандой разложению фронта, усилению сепаратистских тенденций и германской работе по отторжению Малороссии от единого государства. Для вожаков Рады союз Украины с Германией был вопросом решенным, но кайзер видел в союзнике монархию, что находило поддержку у Шептицкого и Грушевского, а Петлюра и Винниченко стояли за республику.

Общероссийская разруха, безвластие, грызня партий упрощали работу сепаратистов, что повторится в общих чертах в конце ХХ в. Германия умело использовала внутренние осложнения своего восточного противника. Ю. Романовский пишет: «Для поражения России были пущены в ход все средства — начиная с придворных интриг и кончая пропагандой большевизма. Тысячи невидимых нитей связывали Берлин с… его агентами в России. Нити эти тянулись через дипломатические канцелярии нейтральных стран в Петрограде, через банки и торговые операции… словом, касались всех сторон экономической и социальной жизни в России».

Тем не менее конспиративность не помогла Грушевскому и компании избежать раскрытия русским генеральным штабом их сношений с Германией. Летом 1917 г. были опубликованы сведения из области деятельности Шептицкого и работы украинских сепаратистов с немцами. В ответ стокгольмское бюро также печатно оправдывалось тем, что если Россия для своей победы берет деньги от стран Антанты, то Украина на дело освобождения от России вправе получать золото от немцев.

Потом началась киевская чехарда: Петлюра — Скоропадский — Петлюра. Гетман-монархист был удобен Германии, тем более, что властвовал в Киеве прусский генерал Эйхгорн. «Республиканец» Грушевский обиделся, отошел в сторонку. Что касается Петлюры, от немцев он перекочевал к французам, от них — к полякам, купив поддержку Пилсудского отказом «самостийной дэржавы» от Галиции, части Волыни и Подолии. Большая часть Украины сохранилась, как союзная республика в составе СССР. Начинался следующий этап германского «дранг нах остен», но это уже новая тема.
Сергей Анатольевич Сокуров, член Союза писателей России