Богдан Хмельницкий вместо Че Гевары

Итоги выборов оказались достаточно успешными для Коммунистической партии, для Вас они были ожидаемы, Вы их прогнозировали, а может быть Вы надеялись на лучший результат в нынешних условиях?

Понимаете, ожидание и потребность — это разные вещи. Ожидание — это некая иллюзия. И ожидать просто так, когда с неба манна небесная свалится — это, видимо, было бы не по-марксистски. Но я лично не удовлетворен результатами выборов для нас — Компартии. Вот почему. Конечно, позитив арифметический есть, никто этого не отрицает. Но для меня важнее другое.
Сегодня в обществе, во-первых, господствуют в подавляющем большинстве левые настроения. И поэтому моя неудовлетворенность результатами состоит в том, что это настроение не реализовано в нашу пользу. А во-вторых, общество, находясь в состоянии социальной стагнации: увы, оно для себя не нашло ответа. Оно не нашло возможного механизма, ключа для разрешения острейших социальных вопросов, потому что тех 27 голосов, которые оно нам дало (да, это трибуна, это площадка для выражения интересов общества), недостаточно, реально повлиять на ситуацию, скажем, через формирование законодательной базы, с 27 голосами, как мы прекрасно понимаем, невозможно.
Поэтому в некоторой степени ты находишься в состоянии, когда можешь реализовать все, что необходимо, то есть, в некоторой степени, ты не настолько дееспособен, как этого требует ситуация.
Что касается общих итогов выборов, вне всякого сомнения, они были прогнозируемы. Никто не допускал мысли, даже самые, скажем, пессимисты, социологи, аналитики, что эти политические силы либерально-буржуазного направления, а они все одинаковые, не пройдут. Я имею в виду БЮТ и Партию регионов. «Наша Украина» с националистической направленностью и с определенной, ярко выраженной такой тенденцией к русофобству БЮТ. А так они все либерально-буржуазного направления.
И от перестановки слагаемых (у кого больше, у кого меньше: у «Регионов» меньше стало, у БЮТ больше) сумма не поменялась. Проблемы внутриполитического характера, внешнеполитического характера, экономического, социального, межэтнического, межконфессионального, межрегионального не просто остались те же. Они усугубились. Они усугубились потому, что результаты выборов не дали возможности сделать так, чтобы наступила разрядка.
А я считаю так, что на сегодня украинское общество не сформировалось как политическая нация, оно, вне всякого сомнения, разобщено. И противоречия в результате этих выборов будут усугубляться: за счет передела портфелей, кабинетов, передела собственности, за счет того, что загнаны в угол отношения с Россией. Будут усугубляться из-за барьера, который нужно брать: что делать с ценами на газ, а где взять этот газ и т. д. И как этим газом распорядиться для того, чтобы обеспечить промышленный потенциал и бытовые нужды? А мы со 2 апреля (дата первого указа президента Украины о роспуске ВР — АМИ) потеряли уже полгода.
Поэтому итоги выборов, в общем, плачевны. Это моя такая оценка, они плачевны для народа, для людей. Для политиков, которые опять будут сражаться, иммитируя, что они сражаются за национальные интересы, на самом деле — это сражение, знаете, типа такого междусобойчика. Кто больше, кто меньше, кто, где и когда и т. д. Увы, это не имеет никакого отношения к настоящему государственному подходу. Не имеет никакого фундамента для политического и экономического решения проблем, которых в обществе более чем достаточно.

Вы с самого начала сказали, что в обществе доминируют левые настроения. А почему же тогда левые партии, точнее те, которые позиционируются как однозначно левые, получают, в общем, незначительную поддержку? Более того, мы видим, что и Компартия строила во многом свою избирательную кампанию на лозунге, что, мол, Компартия — единственная левая партия, которая вообще может на нынешних выборах пройти в парламент. Почему так?

Под левым флагом работает не одна Коммунистическая партия. Мы должны вспомнить, что, по сути, начиная с выборов 1994 года, я позволю себе такой небольшой экскурс, властвующий режим практически до выборов 2002 года, а если, на мой взгляд, быть более конкретным, до парламентских и президентских выборов 1998−99 годов, эксплуатировал идею антикоммунизма и антисоветизма. Выдохлась. Правящий режим понял, что власть только на этих позициях не получает эффекта, на который рассчитывала.
Поэтому первый звоночек для власти прозвучал в 1998 году, когда общество вдруг внезапно сфонтанировало и дало 120 голосов коммунистам в парламенте. В 1999 году кандидат от Компартии Петр Симоненко, по сути, оба тура шел ноздря в ноздрю с Леонидом Кучмой. На этом этапе и появилось клонирование левых, в смысле коммунистических партий. Да, мы понимаем, что это технология. Но эта технология привнесла разобщенность в те левые настроения, которые в обществе были.
Дальше. Мы прекрасно понимаем, что на этом направлении себя декларировала Соцпартия, и активно декларировала. Брала, что называется, свои проценты. Мы прекрасно понимаем, что на этом фронте декларировала себя Прогрессивная социалистическая партия. И она брала свои проценты.
А теперь давайте отметим, что на выборах 2006 года и на выборах 2007 года все начали эксплуатировать социальную риторику. Все, и «Наша Украина», и БЮТ, и, в особенности, «Регионы». Жизнь распорядилась таким образом, что наши идеологические цели, принципиальные цели — идеи социального равенства, справедливости — они на этом этапе развития воедино связались и подошли к внешнеполитическим проблемам. Внешнеполитические проблемы у нас выражались в трех лозунгах — АнтиНАТО, русскому языку государственный статус и единое экономическое пространство.
Вы заметьте, как эти три лозунга, а они наши были, нами были выстраданы, сошлись воедино. Но, заметьте, они сошлись не в той степени, как на президентских выборах 2004 года, кандидат в президенты Виктор Янукович тогда так не заявлял. Но общественные настроения, в особенности юго-востока, среагировали на так называемую пророссийскость, в широком смысле этого слова. Это действительно так.
Дальше, что Партия регионов сделала в 2006 году? Не стесняясь, плагиатя их (лозунги — АМИ) у нас. АнтиНАТО — сплагиатили, статус русского языка — сплагиатили, и получили колоссальный результат. Отобрав, я так полагаю, наш электорат на 30−40%. В это же время на этом поле работала Витренко. На этом же поле на юго-востоке работали социалисты и разные клонисты.
Выборы 2007 года. По инерции отдают голоса за эти три постулата Партии регионов, хотя она в сумятице отошла от реализации заявленных в 2006 году лозунгов. Забыла о том, что русскому языку нужен государственный статус. И заговорили их спичрайтеры о том, что нет никаких проблем (с русским языком — АМИ), а главными вообще по языковому вопросу вдруг стали Анна Герман и Тарас Чорновил. Что вообще неестественно.
А дальше оказалось, что их социальная риторика построена на принципе — «Мы все-таки лучше, чем Тимошенко». И она (Тимошенко — АМИ) на этом же играла. До боли позорно, что они понанимали актеров для озвучивания (предвыборных роликов — АМИ), не могли реального рабочего найти, потому что как же может рабочий говорить такое, ему свои же набьют физиономию, если он будет говорить, что стало лучше.
Но, тем не менее, в последний момент вдруг поняв (Партия регионов — АМИ), что юго-восток есть юго-восток, возвращаются к языку. Причем неуклюже, неумело, неискренне. Потому, что сбор этих подписей (за референдум — АМИ) — это все равно, что на заборе было расписаться, так как никакой юридической силы этот сбор с самого начала не имел. Что получилось? А получилось все просто. Особенно Партия регионов: получила на 1 миллион голосов меньше, особенно на юго-востоке. Но те, кто ушел от «Регионов», к огромному сожалению, не возвратился к нам. Вот где идет игра. Общество в любом случае должно понимать, что в конечном итоге все проблемы к обществу возвращаются. И эти проблемы общество рождает своим политическим поведением во время выборов. Я не буду брать теневую часть, фальсификации, подкуп, давление и т. д. — это само собой. Я говорю о чистоте идеологически-политического процесса.

Вы достаточно резко оценили Партию регионов. С другой стороны, Компартия год участвовала в коалиции с «Регионами». И пока еще участвует.

Что значит резко? Я говорю объективно. Вот мне иногда говорят: ты радикален. Я говорю: я не радикален, я принципиален. Это разные вещи. Ведь я ничего наносного не сказал. Я автор законопроекта об изменении статьи 10 Конституции Украины «О придании русскому языку статуса государственного», который разработан мной еще в сентябре прошлого года. Я говорил и просил, но ни одной подписи из 186 депутатов от Партии регионов поставлено не было. Она туманно заявляла, вот когда будет 300… Когда будет 300, тогда не надо будет чего-то другого, так я скажу.
Я иду по этой жизни своими ногами. Я всегда стремлюсь к объективности. И, по крайней мере, к честному подходу по всем вопросам. После формирования Антикризисной коалиции, буквально через неделю-полторы, наперегонки Мороз с Януковичем начали во всеуслышание заявлять, что необходимо (коалицию — АМИ) переформатировать, надо идти с помаранчевыми. Это был конец августа — начало сентября. В сентябре на заседании совета коалиции, в состав которого я тоже вхожу, в присутствии Януковича и Мороза я сказал при всех: «Прекратите говорить о переформате. Тем более с помаранчевыми, потому что приход помаранчевых автоматически исключает наше участие. Вы должны понимать эти вещи».
Второе я сказал: «Виктор Федорович, Сан Саныч, если вы это не прекратите и не будете беречь то, что имеете (и назвал цифру — 237 голосов мы тогда имели), тогда вы должны знать, что вас сметут с пьедестала. Я об этом предупреждал в сентябре прошлого года! Я говорил об этом же, когда 4 мая текущего года заколебался Янукович: первые признаки были, что отдадут на поругание Конституционный суд и т. д. И тем более, когда 27 мая пошли и тайком подписали (Виктор Ющенко, Виктор Янукович и Александр Мороз — АМИ) без решения коалиции. Для коммунистов это было как гром среди ясного неба!
Поэтому, в этой части, какие могут быть у меня резкости. Я должен прямо сказать: за что боролись, на то и напоролись. И чего Морозу на кого-то сегодня обижаться, сам довел ситуацию до этого, сам заигрался и сам проиграл. А те левые настроения, которые были, они сегодня остались в бонусе и пришли к нам.

Вы чувствуете внутреннее, не скажу злорадство, удовлетворение, от того, что СПУ в парламент не прошла и, так сказать, получила свое?

Нет, не злорадствую. Для меня это боль. Боль от того, что многие годы одним из тех, кто расчленял левые настроения, а не объединял, был конкретно Мороз, его поведение. Мы знаем Мороза с незапамятных времен. Мы знаем его, когда только запретили Компартию, и когда он пошел под благим видом создавать Соцпартию, чтобы сохранить коммунистов. На том этапе может это и так. Но когда мы восстановились, зарегистрировались, в 1993-м — начале 1994 года, мы предлагали Морозу слиться воедино. Он отвечал: пока не снят запрет (на деятельность КПУ, введенный указом Президиума Верховного Совета Украины в 1991 году — АМИ) — не надо.
Но в Конституционном суде доказали, что это было антиправовое действие Кравчука и Президиума. По сути, это было политической расправой над своими вчерашними соратниками. Мороз же этого не сделал (не пошел на объединение с КПУ — АМИ). Поэтому, почему я должен злорадствовать.
У меня боль в душе: они, 64% украинцев, живут за чертой бедности. Кого ни спросишь: работа нужна, хочет, чтобы в семье было благополучие, чтобы учились, лечились и т. д. А за счет того, что идет такая возня, борьба на левом фронте — вот и получаем мы «слоеные» общественные настроения. Все они левые (настроения — АМИ), но они слоеные. Вот социалисты — взяли вроде бы себе цвет ближе к красному, но знамя-то не красное.

Не так давно произошел обмен мнениями между Петром Симоненко и вами в рамках Компартии, по поводу заявления Симоненко о том, что якобы КПУ может войти в правительство Тимошенко. Вы отреагировали очень резко. Но Симоненко затем сказал, что его не так поняли и «особенно Грач». Как вы его поняли?

Дай Бог, чтобы я его не понял. На сегодня позиция, что у Симоненко, что у Грача, что у всей, полагаю, Компартии однозначная — никакого сватовства, никакого братания, никакой коалиции с БЮТ и НУНС априори быть не может. И точка. И не будет, кстати. Компартия не может себе позволить такого.
Что касается тезиса о том, что Компартия могла бы занять контрольные посты — это нужно для того, чтобы хоть что-то в данном случае доказать самому себе, я уже не говорю об обществе, тому же Ющенко да и той же Тимошенко: если вы все время говорите, что мы демократы, что мы демократическая коалиция, что наш общий дом Европа — тогда поступайте по европейским стандартам. Вы обязаны путем законодательного оформления отдать оппозиции те или иные посты для осуществления контроля. Но за это оппозиция ни в коем случае не может быть прислужницей какой-то коалиции, за кого-то голосовать. Не может этого быть. В этом вся позиция. И в этом ничего такого я не вижу.
И если в партии идет обмен мнениями, то это говорит о том, что партия здорова. А, кроме того, наша партия должна после горбачевского периода на холодную воду дуть, потому что в горбачевский период горбачевские вожди, болтовня предали партию. Затем была предана советская страна, советский строй, разобщены люди. Поэтому наша партия должна быть особо бдительна сама к себе.

О перспективах нового парламента. Наталья Витренко, например, призвала Партию регионов и КПУ не принимать присягу и идти вместе с ней в одном блоке на очередные досрочные выборы.

Наталье Михайловне жизнь отказала и в скромности, и в изящности мысли. Я почему об этом говорю. Во-первых, мы должны понимать, что есть вообще-то пределы допустимого напряжения в обществе. Мы уже на этом пределе находимся — раз. Во-вторых, мы, по сути, находимся уже за пределами конституционного поля как такового. В том числе, и прежде всего, в результате этих выборов. Мы уже увидели: общество не проголосовало, голосовало ногами. Не пришло общество.
Самое главное — надо четче читать законы и понимать, если cейчас тем или иным способом пустить парламент под откос, тогда наступает тот правовой период, который обусловлен законом: следующие досрочные выборы можно будет проводить только через год. Или мы сами вступаем на самый опасный путь для украинского государства — мы сами создаем условия для авторитаризма как такового. Или мы американцам говорим, спросите у свого наместника (я считаю, что Ющенко служащий американцев — это моя точка зрения). Но, тогда будет все вытекающее из единоначалия какого-нибудь украинского Пиночета, правление со всеми силовыми методами давления, с репрессиями, с ручными управлениями и т. д. Тогда можно задать вопрос, зачем было 16 лет говорить о независимости, демократии, правовом государстве? Витренко эти вещи, по крайней мере по тому ученому сану, который она задекларировала, должна понимать.

Если я вас правильно понял, Компартия готова и, вероятней всего, будет работать в оппозиции?

Мы не просто готовы. Мы после 1991 года являемся системной идеологической оппозицией. И даже то, что мы работаем в коалиции, это ни в коем случае не говорит о том, что у нас нет идеологической оппозиционности. Она есть, и мы ее проявляли. В попытке наложить на Голодомор тавро геноцида мы вели себя соответствующим образом, несмотря на то, что социалисты это поддержали.

Партия регионов тоже была против…

Партия регионов благодаря, царство ему небесное, Евгению Кушнареву, заняла гибкую позицию. Он сообразил, как тактически нужно от этого уйти, и внес свой проект от имени Партии регионов, и они за счет тактических действий не проголосовали (за законопроект о признании Голодомора геноцидом — АМИ), но не за счет идеологических позиций.
Разве мы свои идеологическим принципам изменили, когда не голосовали за учения (совместные учения с НАТО — АМИ), «Регионы» и социалисты голосовали за проведение учений, нет не изменили.

По ВТО…

И по ВТО. Нам не сложно, потому что если стоишь за идею, тогда не возникает вопросов. И то, что партия будет в оппозиции, в этом ничего такого нет. Главное, чтобы она была системной, идеологической, политической, чтобы партия оппозиционировала себя по отношению к антинародному курсу, по отношению к тому внешнеполитическому курсу, который ведет к разрыву единого славянского пространства, к разрыву единого экономического пространства с Россией. Вот в чем идеологическая суть нашей позиции.

Как строит Компартия, которую вы возглавляете в Крыму, свои отношения с нынешней местной властью, представленной Партией регионов, точнее, блоком «За Януковича»?

Когда, начиная с января месяца этого года, возникла идея внутри коалиции о том, что нужно побрататься и на местном уровне, крымская партийная организация была одной из немногих в составе Компартии Украины, которая не пошла ни на какие братания с местными «регионалами» и прочими, с социалистами в том числе. Мы сказали, что мы этого не сделаем потому, что прекрасно понимаем криминальный оттенок крымской региональной власти, в том числе и «Регионов».
Мы знаем — кто смотрящий. Не просто мы, знает весь Крым. Мы знаем, что прежде чем кто-то сможет что-то решить в официальном органе власти — в Верховном Совете, Совете министров Крыма — нужно зайти в кабинет смотрящего, нужно согласовать соответствующую сумму. Естественно, с предоплатой. И затем все будет открываться.
Приведу такой пример. Предприниматель или госпредприятие на законных основаниях получили землю, построили здание. Его нужно ввести в действие, тем более, если это промышленное предприятие. Для этого нужно получить подписи в Крымском МЧС, санэпидемслужбе и еще в ряде организаций. Руководители подобных ведомств говорят, вы сходите к одному, и называют одного из депутатов Верховного Совета Крыма. Его фамилию очень часто называет Юрий Луценко, очень часто. Люди идут туда, а им заламывают такую сумму, что, по сути, она эквивалентна тому, что они построили. Уходят обратно, пытаются заходить с других сторон. Приходят и по-дружески говорят: слушай, ну подпиши, проверь, все у нас соответствует. Он говорит: я-то подписать могу, но ты должен понять, что я тогда из своего кармана должен за эту подпись квоту отнести смотрящему. Вот и все.
Я — человек, который был первым секретарем Крымского обкома партии в советский период, и мне моя честь дороже. Когда я стал председателем Верховного Совета (в 1998 году — АМИ), в Крыму в 1992 — 1998 годах была сплошная бандитизация, и я, несмотря на то, что сегодня мы с Геннадием Москалем находимся в разных политических лагерях, благодарен ему за то сотрудничество, которое у нас было, когда он был начальником главка Крымской милиции. Мы же боролись с криминалом не как Дон Кихот, мы боролись реально, прежде всего, в свои кабинеты его не пускали. Он (криминалитет — АМИ) разбежался, люди вздохнули, начала подыматься экономика. И как я после этого могу себе позволить садиться с подобными смотрящими и подписывать какие-то соглашения о коалиции. Это выше моих сил, и этого моя рука никогда не сделает.

Принято считать, что коммунисты получают мало голосов потому, что их традиционный избиратель исчезает, можно сказать, естественным путем. Есть ли у Компартии перспектива изменить настроение в обществе в свою пользу. Например, в эти дни отмечали 40 лет со дня гибели Че Гевары. Он очень популярен среди молодежи, хотя, наверное, они не совсем себе представляют, кем он был. Но симпатии к Че Геваре при этом конвертируются в поддержку Компартии и вообще левых партий Украины на выборах.

Да, был такой период, когда люди старшего возраста в основе своей проявляли к нам интерес. Но это уже устарело. Жизнь это подтвердила, когда в 2006 году много людей старшего поколения проголосовало за «Регионы». И, как подтвердили исследования, и выборы тоже подтвердили, сегодня порядка 40% нашей партийной организации — это люди в возрасте до 40 лет. Мы видим, что идет омоложение, в том числе за счет вступления в партию, новые члены заменяют ряды ушедших. Это происходит не потому, что наша партия самая возрастная, а потому, что она самая опытная, у нее самый большой стаж. И этот идеологический, политический потенциал, пусть не физический, самый прочный, самый сильный.
Вы обратите внимание на любопытную такую вещь, если посмотреть на сегодняшнюю Партию регионов, «Нашу Украину», БЮТ, там есть много тех, кто поубегал, предал КПУ. Но я о другом. Эти единожды предавшие, а их можно найти во всех этих трех политических силах, а они еще побывали кто в Рухе, кто в «Единой Украине», кто в «Трудовой Украине», кто в СДПУ (о), кто в НДП, берите любого и смотрите — вот это и есть политическое многоженство. Я даже в одной из наших местных радиопередач завелся и сказал, обращаясь к женам: «Жены, вы же уважайте себя. Если ваш муж изменяет политически — ходит из одной партии в другую, третью, четвертую, почему вы его пускаете в постель. Он априори уже изменник. И вообще, как вы можете уважать такого мужа». Это разложенчество, разложенчество политики как таковой, нашего бомонда, и оно, конечно, во многом сказывается.
Что касается Че Гевары. Вне всякого сомнения, это национальный герой не только Кубы и Латинской Америки, но и нам он не чужд. Но я бы исходил сегодня из такого: если передо мной была бы поставлена такая альтернатива — кто сегодня нужнее и важнее для Украины, Че Гевара или Богдан Хмельницкий, я выбрал бы все-таки объединителя — Богдана Хмельницкого. Он таких же, только тогда они олигархами не назывались, междусобойчиков, разобщенных и т. п., кстати в региональном смысле в том числе, все-таки «приборкал», как говорят по-украински, объединил и выстрадал свой внешнеполитический курс. И не потому, что он такой был антиевропеец или антиполяк, мы тоже историю знаем, а потому, что он исходил из вопроса, а где же будет лучше народу, где же может состояться сама государственность как таковая. Поэтому сегодня я бы выбрал Богдана Хмельницкого.
Владимир Лукин, Киев

Впервые опубликовано: Агентство Международной информации «Новости-Украина»