 |
| Российская Федерация сегодня | Николай Леонов | 18.04.2005 |
— Николай Сергеевич, согласитесь, что государство Российское вовсе не агрессор, а история его пересыпана таким количеством войн! Почему русская земля никак не давала покоя миру?
— Любой стране войны нужны как собаке репей в хвост. Вот взять хотя бы ХХ век; я никогда не пойму ни как историк, ни как политик, ни как гражданин, зачем нужно было России ввязываться в русско-японскую войну? Зачем? Не имея абсолютно никаких ни территориальных, ни экономических, ни государственных интересов на Дальнем Востоке, на столь отдаленном театре военных действий, ввязались. Царь подчинился своей придворной камарилье и втянул страну в войну, в которой нам априори было уготовлено поражение. На эту катастрофу царское правительство пошло как-то сознательно. Вслед за этим последовала первая революция и началось, по существу, крушение государства. Так Россия вступила в ХХ век.
Всего лишь через 9 лет после поражения на дальневосточных рубежах Россия делает очередной дико роковой шаг — объявляет войну Германии и Австро-Венгрии. Неужто нам было мало тех уроков, которые мы получили от японцев, потеряв флот, потеряв территорию, потеряв престиж в мире? Ну зачем нужно было ввязываться в Первую мировую?
— Опять камарилья надоумила царя…
— Да, конечно. Кто-то хотел с помощью наших солдат, их жизней и крови, попробовать помочь западникам. Все время активно работали люди, стремящиеся разрушить Россию. Раз-ру-шить!
— Вроде русские не глупый народ, а получается, что мы ничего за столетие не поняли?
— Не поняли. Но, говоря о русской нации, надо помнить, что это генетически необыкновенно талантливая нация. Русский народ — создатель одной из мировых цивилизаций: восточноевропейской православной цивилизации. Еще когда-то Салтыков-Щедрин говорил, что если русские не выдумали порох, то лишь потому, что не было на то указаний сверху. Наш народ привык, что его сверху должны мобилизовать на какое-то созидательное дело. Вот поставили задачу построить Транссибирскую магистраль, он ее и построил (это при той-то технике — лопата, тачка и лошадиная тяга!). Если Петр бросил клич прорубить «окно в Европу», то его и прорубили. Любую задачу, которую ставили перед народом государственные руководители, он решал.
— А какую сегодня надо поставить задачу, чтобы окончательно не потерять Россию?
— Я молю Всевышнего о том, чтобы он дал нам государственного управителя, обладающего полнотой государственной власти…
— Ну это не задача, а роль личности в истории. И если уж мы «перешли на личности», то как вы оцениваете фигуру Сталина?
— У каждого поколения своя система оценок. Мой личный взгляд сформировался не из газетных публикаций и сообщений из ящика, называемого телевидением. Я прожил почти всю сталинскую эпоху, родившись в 1928 году (когда Иосиф Виссарионович еще только становился на политические ножки) и уже совершенно сознательным человеком закончив институт международных отношений, я плакал горючими слезами на похоронах вождя. Так что его политическая жизнь прошла практически на моих глазах.
Нынешнее поколение не ведает того времени. Оно питается жвачкой, отрыгиваемой бегемотами от средств массовой информации. Они не видели сталинской эпохи. Они ее не знают. Когда мне приходится отвечать на вопрос «что было плюсами и минусами Сталина?», я всегда говорю, что, когда он умер, весь мир содрогнулся от такой утраты.
— Но ведь при нем расстреляли сотни тысяч невинных людей. Его дезинформировали? Ведь отдавая приказы на расстрел, вряд ли Сталин знал и четверть из тех, кто «вражил», скажем, в какой-нибудь глубинке?
— Конечно, он не знал всех. Количество расстрелянных чудовищно велико. Будем откровенны, по официальным данным Комитета госбезопасности, в годы репрессий погибло 750−760 тысяч человек (это только расстрелянные, а еще в лагерях сколько?).
Известный историк Ю. Жуков всю жизнь посвятил изучению сталинской эпохи по документам. Подчеркиваю: он работал только с документами. Поэтому я доверяю его книгам, его суждениям. И в них вырисовывается совершенно иная фигура Сталина, как, впрочем, и из открытых материалов других серьезных исследователей-историков. А личный фонд Сталина и по сей день закрыт, государство возле него выступает в роли пса Цербера, хотя прошло уже 52 года со дня смерти того, о ком столько говорят негативного.
— Хм… у нас нынче запросто может случиться пожар, и вся правда из архивов превратится в пепел…
— Вот Хрущев, например, провел чистку архивов, выгреб оттуда большей частью те материалы, которые компрометировали его лично. Так что, возвращаясь к фигуре Сталина, скажу, что у него, безусловно, было много ошибок и самой большой я считаю коллективизацию в той форме, в которой она проводилась. Особенно раскулачивание. Острой нужды в этом не было. А уничтожили лучшую часть российского крестьянства, ничего не получив взамен. Деревню запугали, травмировали, затерроризировали и проч.
Также не было никакой нужды взрывать церкви и ликвидировать наше православное духовенство. Какая была в этом нужда? И. Сталин сам вернулся к идее возрождения церкви, когда война клюнула его в одно место. Он тогда обратился: «Братья и сестры! К вам обращаюсь, друзья мои…»
Вы подумайте, почему при существовании коммунистического строя от Китая до Кубы ни в одной стране не было ничего подобного? Ни в одном уставе коммунистических партий, кроме СССР, не написано, что надо быть научным атеистом.
Если политический деятель боится потерять жизнь свою или близких, он никогда не должен идти в политику.
Политика — есть служение не самому себе, не своей семье…
— А почему, действительно?
— Я вам отвечу, но вы не сможете это опубликовать…
— Вы попробуйте, и мы попробуем…
— Пожалуйста, было время, когда ООН вынесла специальную резолюцию, осуждающую сионизм как разновидность расизма и фашизма. Израиль и произраильские лобби в разных государствах сделали борьбу против этой резолюции своей главной задачей. И через пять или шесть лет существования этой резолюции добились ее отмены.
— Но явление, как таковое, осталось…
— Русские дали слабину, а на слабенького тифозного солдата все вши садятся. Это известно. Со здоровым организмом сложнее справиться. Мы, по простоте душевной, позволили дважды на одном веку отдать власть над собой: первый раз — в 1917 году, второй — в 1991-м. Наша вина, что допустили Чубайса до управления всем государственным имуществом. Коль так поступили, то не стоит удивляться тому, в чьи руки оно передано.
— Ладно, время расставит всех на свои места и всем воздастся… Как вы, Николай Сергеевич, считаете, смогла бы хоть одна революция, хоть один переворот осуществиться без особой роли спецслужб?
— В обществе превалирует мнение о том, что спецслужбы очень мощный инструмент государственного управления. Изменить такое мнение почти невозможно… Я, проработав всю жизнь в системе Комитета государственной безопасности (КГБ), в разведке, был знаком со спецслужбами других стран, должен честно сказать, что все они являются контрольно-измерительными приборами на паровом котле под названием «государство». Они предоставляют прежде всего информацию, но сами по себе не участвуют в управлении государством. Также они лишь исполняют политические приказы высшей власти государства. Никогда ни один чекист не может применить то оружие, что ему дается. Все, в чем обвиняли органы госбезопасности в эпоху ежовщины, в эпоху Берии и т. д. (что, мол, встали над партией, что самостоятельно проводили репрессии), — полная чушь! Никогда ни один чекист по своей собственной воле применять личное оружие не станет. Да и разве можно обвинять меч в том, что он кого-то рубит? Обвиняйте руку, которая движет этим мечом. Ту руку, которая нажимает на спусковой крючок, а не сам пистолет.
Еще пример про спецслужбы. Последние шесть месяцев существования советской власти я был уже начальником аналитического управления КГБ, и у меня в руках была вся информация по стране. Мы поставляли ее Горбачеву. Лично я писал в одном экземпляре (!) конфиденциальную записку, в которой уже тогда говорилось, что страна идет к гибели (и эта правда стала только потом известна всем). А документы эти до сих пор лежат в архивах нынешней Федеральной службы безопасности. Мы говорили, что и строй, и партия идут к гибели. Горбачев был предупрежден, что такие люди (называю их пофамильно), как А. Яковлев, Э. Шеварднадзе, являются вовсе не членами Политбюро Коммунистической партии СССР, а являются абсолютно четкими противниками сохранения того государства, которое существовало до 1991 года. Получая от меня записки, Горбачев показывал их Яковлеву, тот рвал на себе рубаху, метал молнии в адрес КГБ и, видимо, обрывал телефон Крючкову (поскольку тот иногда мне «всыпал»). А жизнь доказала, что правы оказались не яковлевы…
— Но начало-то краха произошло при Андропове, какова его роль? Она ведь до конца так и не выяснена…
— А до конца никогда нельзя ничего в истории уточнить. Если вы будете читать разные исследования об Иване Грозном, вы обнаружите противоречивые мнения о нем больших философов и ученых; Ключевский оценит его деяния так, а Соловьев иначе.
Андропов для меня фигура позитивная, кроме одного штриха — он не умел разобраться в кадрах.
— Ничего себе «штрих»! Ведь кадры решают все! И это та правда, которая сильно горькая…
— К сожалению, все кадры, подобранные Андроповым, оказались несостоятельными. Самая главная его кадровая ошибка — поддержка кандидатуры Горбачева (я имею в виду, когда его перевели в Москву, сделали секретарем ЦК, потом членом Политбюро по сельхозпроблемам). Несколько позже стала расхожей фраза о том, что Горбачев был не генеральный секретарь, а минеральный секретарь. Он же руководил Ставропольем, куда входили и Кавказские Минеральные Воды, на которых, как правило, отдыхали и лечились все наши «слуги народа». Он их там ублажал, окутывал, опутывал, обеспечивал всем необходимым. В общем, Горбачев, повторяю, это кадровая ошибка Андропова…
— А Ельцин — на совести Егора Лигачева, который привез с Урала будущего «гаранта Конституции» новой России и потом ему кричал: «Борис, ты не прав!"…
— Дело в том, что кадровые ошибки совершаются людьми, как правило, под влиянием второстепенных факторов. В данном случае, в момент, когда они выдвигали друг друга, у них не было никаких политических разногласий, они разделяли одну и ту же идеологию. А вот личных качеств своих кандидатур они недооценили. Им казалось, что сама система будет полировать и сделает из них довольно приемлемый единообразный тип руководителя. А такого не получилось ни в том, ни в другом случае. Я лично к Лигачеву не испытываю ни минусовых, ни плюсовых эмоций.
— Признаюсь, мне невероятно любопытно беседовать с вами, воспринявшим трагедию страны как свою личную…
— Распад СССР — это действительно моя личная трагедия. Самым главным и трагическим событием своей жизни я считаю 8 декабря 1991 года — крушение Советского Союза. Это было страшнейшее потрясение для меня.
Сегодня, казалось бы, я стал материально жить лучше, мое общественное положение тоже улучшилось, мне предоставлена возможность публично высказывать свою точку зрения (чего я никогда раньше не имел, только писал секретные записки), но при всем при том я все-таки яростно восстаю против нынешних порядков, почему? Да потому что мои личные интересы я никогда не ставил на первое место, а вот положение страны, то есть нашего общего корабля — «Титаника», — было всегда мне дороже. Так уж я воспитан. Что поделаешь? Для меня интересы нашего общего дома выше, чем интересы собственной квартирки, какой бы она ни была.
— Хорошо, но вы шли в Государственную Думу, полагая, что сможете что-либо изменить? Неужели вы столь наивны?
— Предельно честно вам скажу: то был последний раз, когда я стал жертвой своей наивности. Последние 12 лет я неустанно боролся за единство левопатриотических сил. Ни один политический лидер левого крыла не прошел мимо меня, чтобы я не имел с ним несколько личных встреч. И каждому (!) из них я говорил: иду вместе с вами в надежде на создание единства народно-патриотических сил.
— Тогда почему в 1996 году вы не задали со всей пролетарской прямотой вопрос Зюганову: зачем он отдал свою победу Ельцину?
— Напрямую я точно такого вопроса не задавал, потому что не смог бы доказать, что он ее одержал.
— Но это было настолько очевидно, даже простому смертному…
— Очевидность — морально-нравственная категория, а не правовая и доказуемая. Конечно, можно было бы рискнуть призвать страну на гражданскую войну (основания тогда были), но для общества самоубийство неприемлемо. Да, я до сих пор считаю, что право на народное восстание сохраняется, но в целом для нации самоубийство недопустимо. В 1993 году, после штурма Белого дома, все политические партии, включая и Коммунистическую, подписали соглашение об отказе от насильственных форм борьбы. Они все подписались под тем, что не будут в своих политических целях обращаться к анализу октябрьских событий 1993 года. Это было сделано публично. С тех пор ни один лидер никогда не сказал этих жутких слов: «Я сохраняю право на восстание, право на революцию». Согласитесь, победить, то есть изменить порядок вещей только с помощью права, не то что крайне сложно, просто невозможно. Поэтому в 1996 году ситуация была подходящая для вооруженной формы протеста, но это крайняя форма, зачем она? И коммунисты, пользуясь отпущенным правом, устраивали пикеты, митинги, демонстрации.
А Горбачев? Он теперь говорит, что всю жизнь ненавидел коммунизм и пришел к власти в партии только для того, чтобы ее развалить.
— Вопрос к вам как геополитику: что ждет Россию лет через десять?
— Пожалуй, вряд ли что хорошее ей светит. Смотрите, что происходит на том же Дальнем Востоке, в Восточной Сибири да и в Западной уже — практически идет очень быстрое, даже стремительное освоение этих территорий китайцами. Чего ожидать, если сегодня в городе Благовещенске — центре Амурской области — они составляют больше половины населения. Мало того, если бы китайцы захотели сейчас видеть главой города своего собрата, то, поверьте, они бы это сделали. Так что вполне возможно, что года через три губернатором там может стать китаец по происхождению, но уже местный гражданин по юридическим бумагам. Лидер партии «Родина» Д. Рогозин приводил пример, когда некая бабушка в течение одного года оформила 137 (!) браков и разводов с мужчинами из Поднебесной.
— Предприимчивая бабуля! Это бизнес. По-русски… Талантливый все же народ наш! А что будет на Кавказе?
— Если говорить о Закавказье, то оно почти все ушло от нас: о Грузии, Армении и Азербайджане просто уже нет и речи (это межгосударственные отношения), а вот Северный Кавказ, пожалуй, Россия удержит в своей орбите. Второй десяток лет пошел, как там идет чеченская война, и сейчас в основе своей эта война все же заканчивается, но выдергивать остатки ее «гнилых и разрушенных зубов» придется, наверное, еще лет пять-шесть.
— Как вы оцениваете убийство Масхадова?
— Что бы там ни было, но, на мой взгляд, эта ситуация очень похожа на захват Че Гевары в 1957 году. Помните, этот героический партизан не давал покоя властям, потом был окружен боливийским спецназом и войсками. Он кричал, что был ранен, что не надо стрелять, но был захвачен в плен и прожил в нем всего полутора суток. То есть власти пришли к выводу, что возиться с Геварой живым будет слишком накладно в политическом отношении. Поэтому мне видится, что ситуация с Масхадовым идентична. Да, я провожу тут некую параллель. А что потом с ним делать? Судить его? Получить процесс Георгия Димитрова, который будет со своей стороны защищаться (у него нет другого выхода), он мог бы многое выдать из того, чего никто не знает (он же имел огромное количество контактов с Березовским, с тем же Лебедем, представителями Администрации бывшего Президента Ельцина и т. д.). Он наговорил бы очень многое…
— В чем заключается феномен Березовского? Простой народ никак не возьмет в толк, почему он, объявленный в международный розыск, разъезжает по миру, а его не задерживают? Что, очень многих назовет по именам и по их делам?
— Ситуация с людьми типа Березовского и Гусинского в принципе позорная для Российского государства. Они — наши враги, но в то же время никакой реальной борьбы мы с ними не ведем. Я бы на месте руководителя государства дал команду нашим спецслужбам, работающим за рубежом, поймать этих людей, доставить в Россию и предать их здесь суду. Это была бы высшая форма справедливости по отношению к ним. Так поступает, между прочим, израильское правительство, так поступает чилийское правительство, недавно добившееся выдачи одного из карателей, которого выдала Аргентина. Стыдно должно быть многим, когда Березовский по подставным паспорту и фамилии приезжает то в Грузию, то в Латвию, Литву, ходит у нас под боком, занимаясь своими антироссийскими делами… А мы не предпринимаем никаких мер.
— Не означает ли это, что на российской политической сцене под лозунгом построения демократического общества в очередной раз разыгрывают оперетту, где зачем-то тянут время, а большая игра продолжается…
— Политической воли в стране нет. Это очевидно.
— В данном случае ваше «очевидно» — вполне доказуемая категория, а не только морально-нравственная… Николай Сергеевич, может быть, не проявляя политической воли, Президент чего-то опасается, а?
— Когда я писал книжку про Фиделя Кастро (а мы знакомы с дореволюционных кубинских времен), он по этому поводу говорил мне, что, если политический деятель боится потерять жизнь свою или близких, он никогда не должен идти в политику. Политика — есть служение не самому себе, не своей семье, не какому-то клану, тебя окружающему, а это служение Отечеству, Родине. Всякие опасения личного характера для политика — уже преступление, проявление профессиональной неполноценности.
— Кто, по-вашему, является настоящим героем России ХХ века? Назовите только одно имя.
— Я сразу представляю себе двадцатый век — такой сложный, раскоряченный… Трудно сказать. Но считаю, что это — Гагарин. Юра был святым человеком и, безусловно, героем.
— Вы, как член партии «Родина"…
— Я в эту партию не вхожу, я — член блока и пришел в него по приглашению Сергея Глазьева. А поскольку у него сейчас нет никакой партии, то и я нынче беспартийный «родинец». Были же беспартийные коммунисты? Были. Они разделяли взгляды компартии, но не являлись ее членами.
— «Родинец» и без Родины — как большой (которая распалась), так и малой (которая, вы сказали, исчезла с географической карты).
— Да, села, где я родился, больше нет. Советского Союза тоже. Вот я и отстаивал в Думе положение о том, чтобы у иностранцев не было возможности покупать нашу землю. Нынче горжусь тем, что внес свой депутатский вклад в решение этого вопроса… Но вы не верно определяете мою судьбу как трагедийную. Она таковая у моей страны в целом, и я разделяю с ней эту судьбу. Не хочу быть носителем идеи уныния и никому ее не навязываю, но более трагедийной она будет у наших будущих поколений. Здравым умом, как бывший аналитик в разведке, понимаю, что у России нет будущего. Хотя сердцем хочу верить в иное (и об этом я написал в книгах «Лихолетье» и «Крестный путь России»).
— Как бы вы напутствовали сегодня молодого человека, вступающего в жизнь?
— Человечеством давным-давно сформулированы главные жизненные ценности, поэтому я бы сказал: «Береги свое достоинство!»
Достоинство — это важная нравственная категория. Нельзя быть подонком. Нельзя приучать себя ни к какой фальши, ни к какой лжи, ибо эта коррозия разъест самого тебя. Жить порядочным и трудолюбивым человеком трудно. Я знаю это. И думаю, что мои года — это мое богатство. Но если бы жил иначе, то был бы ничтожен. Кем бы я был, живя в абсолютно благополучной среде, ни с кем не борясь, не болея душой за Отечество, не переживя вместе с ним его взлеты и его падение, ну кем бы я был? Вам разве захотелось бы со мной беседовать? Я уверен, что человек велик. Однако он сам себя растаптывает. Если ребенок съел варенье, а маме сказал, что это не он сделал, то первый шаг к саморазрушению положен. Мне же всегда казалось, что человеческое достоинство и самоуважение — это главнейшие вещи в жизни. Не представляю, как жить тому человеку, который сам себя опровергает…
— Вы кого-то конкретного имеете в виду?
— Например, тот же Александр Николаевич Яковлев. Ну как он может спокойно спать? Член Политбюро, который произносил сотни речей, читал уйму лекций, издавал брошюры про устройство жизни, а потом встал против этого же устройства… А Горбачев? Он теперь говорит, что всю жизнь ненавидел коммунизм и пришел к власти в партии только для того, чтобы ее развалить. Как можно жить такому человеку? Я не представляю… По цельности натуры, по абсолютной бескорыстности и готовности на себе испытать те рецепты, которые ты предлагаешь обществу, для меня является эталоном человеческого поведения Че Гевара.
— У вас, кажется, даже орден есть его имени?
— Да, орден Че Гевары 1-й степени (в сегодняшней ситуации, пожалуй, самый для меня дорогой) хранится среди других, скромных — ордена Октябрьской Революции, ордена Красной Звезды, двух орденов Трудового Красного Знамени. Еще один орден — гэдээровский, то есть награда государства, которого уже тоже нет.
— Николай Сергеевич, но не будьте носителем уныния (как вы сами поэтично сформулировали), а скажите лучше, вы читали в детстве гайдаровского «Мальчиша-Кибальчиша»?
— Конечно. Это была мальчишеская энциклопедия. Если кто-то из нас оказывался социально отчужденным, должен был играть роль Плохиша — и никуда от этого ему было не деться.
— Нет сомнений, что вам эту роль не довелось сыграть ни разу в жизни…
Беседу вела Татьяна ЗИМА
