Патриотизм глазами православного политика

Беседа с депутатом Государственной Думы РФ Н.А. Нарочницкой

Разобраться в такой сложнейшей теме мы попросили православного политика, доктора исторических наук, депутата Госдумы РФ — Наталию Алексеевну Нарочницкую.

— Уважаемая Наталия Алексеевна, известно, Вы — человек верующий, православный. Как Вы считаете, что такое патриотизм с позиции православия?

— Христианское, в особенности, православное сознание рождает совсем иное национально-государственное мышление — ощущение принадлежности к священному Отечеству, которое отнюдь не тождественно государству — политическому институту со всеми его несовершенствами и грехами. Но такое отношение возникает, конечно, только у глубоко религиозного народа, ощущающего сакральность не только личного, но и национально-государственного бытия как дара Божия. В таком переживании Отечество — это метафизическое понятие, а не обожествляемое конкретное государство с его институтами.

Именно поэтому русские люди — не только истово верующие, но и православные в душе пишут (и мыслят) Отечество с большой буквы.

Для верующего Отечество понимается как дар, врученный и для непрерывного активного созидания. Поэтому все взлеты и неизбежные падения в стране не отчуждают от Родины верующего человека, может быть, разочарованного сегодняшним положением в государстве. Такой человек никогда не сможет презирать свою страну и глумиться над собственной историей. Как правило, верующие люди с философским терпением относятся к сиюминутным катаклизмам, потому что ими больше движет служение неким вечным идеалам. И они не отождествляют государство — институт греховный и несовершенный — с Отечеством, с землей, которая воспринимается тоже как дар Божий. Как писал Ефесянам апостол Павел: «Преклоняю колена мои пред Отцем Господа Нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле».

Для верующего государство — это ценность сама по себе, а не потому, что оно совершенно — такого государства не было и вряд ли когда будет. Для религиозного человека государство, если хотите, — это общество семейного типа.

Именно религиозно-философское осмысление жизни — личной, национальной, государственной — помогает верующему всегда отличать добро и зло, грех и добродетель, красоту и уродство.

Христианская политика — это задача никогда не забывать о нравственной оценке поступка, государственного решения, законодательной инициативы. Это поиск политического и общественного проекта, исходя из христианской картины мира и представления о смысле и долге человека перед Богом и людьми. Думать не только о том, что нужно и рационально правильно, но и о том, что должно и праведно. Наверное, так. Конечно, никто не сможет полностью соответствовать такому призыву, не сможет дать идеальные ответы, но хотелось бы не отказываться от осознанного поиска. К сожалению, сегодня мало кто задумывается о таком.

— Что Вы вкладываете в понятие «русский человек»?

— Он очень разный. В социологии существуют термины «средний американец», «средний француз». Но в социологии нет «среднего русского». И, слава Богу. Каждый сам себе поэт, философ, мы друг с другом больше спорим, чем с внешними оппонентами. Мы все спорим о том, куда идем, зачем живем…

Пока этот спор есть, конец мира не наступит. Пока Россия — единственная страна, где думают об этом. На Западе об этом говорить — «неполиткорректно».

И хватит нам запрещать называть себя русскими! Во-первых, потому что мы живем в стране, названной нашим именем, на земле политой нашей кровью. Потому мы имеем на это право. А во-вторых, это противопоставление россиян и русских не выдерживает никакой критики в философско-историческом смысле. Россиянин — это гражданское состояние, гражданская нация. И это тоже великое завоевание человечества. На Руси, в отличие от европейской практики, не было неприятия инородцев. Русь изначально строилась как «целый интернационал», так пишет Ключевский про дружину киевского князя. Россиянин — это и русский, и башкир, и этнический немец, и калмык… Как гражданская нация мы совершенствуем политические институты, достигаем каких-то оптимальных решений в обществе. Но россияне не рождают культуры. Великих гениев культуры и шедевры искусства, даже басни и сказки, рождают только нации — немцы, калмыки, русские, татары…

И гений вселенский — всегда гений национальный. Просто он достиг таких высот. Когда национальному напитку, как писал Константин Леонтьев, тесно в сосуде, он изливается, и все народы утоляют им жажду свою. Мы хоть и живем неслиянно с другими культурами и нациями, но нераздельно. Знаете, когда человек утрачивает эту связь с национальным, перестает ощущать себя носителем национальной культуры, он из гражданина России обязательно превратится в гражданина мира. И родина для него будет там, где ниже налоги. Поэтому, чтобы быть хорошим россиянином, нужно быть настоящим полноценным русским, татарином, калмыком и так далее. Я в этом абсолютно убеждена. Не бойтесь тех, кто любит и ценит собственное национальное наследие, потому что они способны с уважением относиться к таким же чувствам других. Не бойтесь, что мы русские.

История уже не раз доказала: возрождение великой России возможно только на основе национальных традиций. Нельзя запрещать русским называться русскими. Дискуссии о том, кто мы — русские или россияне, — надуманны и безосновательны. Это две взаимосвязанные ипостаси. Россияне — граждане страны, налогоплательщики, избиратели. А русские — носители культуры, обычаев. Если человек становится плохим русским, утрачивает культурные корни, он неизбежно станет плохим россиянином, плохим гражданином. Потому что родина для него будет там, где ниже налоги.

— Как распознать среди политиков тех, кто слоган «Мы за русских, мы за бедных» использует лишь в качестве пиар-хода и не более того?

— Да надо посмотреть — как такие голосуют в Думе: всегда конъюнктурно, никогда с мыслью о том, что должно и праведно, высчитывая лишь, насколько выгодно. Шутовской гаерский тон компрометирует русских балаганом, маргинализацией всей русской темы. Но это занимает нишу на радость врагам, которым выгодно, чтобы тему русского национального и православного возрождения озвучивали нереспектабельные личности, а это только дает нашим врагам повод смеяться. Вспомним, что такие болтали еще недавно о демографической ситуации — что надо многоженство вводить! Что здесь от русской картины мира? — Пасквиль…

Пусть кто-то сочтет мои слова капитулянтскими, но сейчас выжить нации поможет лишь идея национальной солидарности, осознанного общенационального сверхусилия, а не идеология революций и противопоставления богатых и бедных.

Не перестаю удивляться утверждениям, что всех политика портит — разве не наоборот? Разве не сами люди своими грехами портят государство и государственную политику? Современные средства массовой информации обожают смаковать отталкивающие истории о коррупции, подлогах, корыстных соображениях. Но я уверена, что на каждое преступление приходится в жизни больше, чем один подвиг — поэтому жизнь и продолжается.

К сожалению, из-под пальто от Версаче у наших экономистов торчит сюртук Карла Маркса и при этом остается непонимание того, что в стране с православной культурой богатство бесчестья неизбежно привело к вакханалии, продемонстрировав своеобразный талант русского народа — способность в одночасье превратиться из секретарей райкомов в успешных менеджеров и лидеров. Между тем, слово русского купца в дореволюционной России не нуждалось даже в подписи, потому что человек, нарушивший слово, становился изгоем. «Прибыль дороже всего, но честь дороже прибыли» — вот принцип, которому следовал купец. Поэтому так важно уже с детского сада приучать к тому, что честь, долг, ответственность, вера, отечество, любовь — главные ценности, а все остальное — лишь инструменты. Без установления этических норм сначала в жизни вообще и, как следствие — в бизнесе, невозможно обойтись.

У меня нет сомнения в том, что нам надо объединить все силы государства, Церкви и семьи для того, чтобы воспитывать следующее поколение на основе православных ценностей. Хоть либералы и обвиняют нас в этом, а я бы ввела еще на добровольной основе и Закон Божий.

Основы православной культуры как раз призваны возродить в человеке чувство связи времен. Те высшие ценности, которые каждый народ в России претворил в жизнь по-своему, пронизали эстетическое и культурное сознание, они отражены и в русском культурном наследии.

Поэтому надо развенчивать миф о том, что православное воспитание и образование в школе может якобы разобщить многонациональную и многоконфессиональную страну. Наоборот, именно отсутствие такового приводит к деградации и вырождению национального чувства в зоологический эгоцентризм, побуждая человека искать ответ на вопрос «против кого он?». В то же время подлинная освященность высшими духовными ценностями и идеалами, национальное чувство стремится ответить на вопрос «за что оно?».

Вот либералы говорят: смысл внешней политики России — демократия, права человека. На самом деле ее истинный смысл в создании наилучших условий для воспроизведения высоконравственного поколения, то есть продолжения жизни, и отстаивания своих исторических интересов.

— В своей книге Вы точно подметили: «Православие требует смирять гордыню, отсюда — извечное русское самокопание, самокритика». Уважаемая Наталия Алексеевна, а что такое, по Вашему мнению, подлинное смирение? И должен ли современный патриот быть смиренным человеком?

— Я думаю, у русского народа, прежде всего, должно восстановиться внутренне чувство самодостаточности, желание продолжать быть русским. Без этого нет державы и нации, нет даже национальных интересов. Для чего, в конце концов, нужны выходы к морю, безопасность и внешняя политика? Не для движения мира к идеальному универсальному обществу, а для того, чтобы обеспечить возможность продолжения из поколения в поколение национальной жизни — себя как явления мировой истории и культуры. Сегодня же вера в свою способность к историческому бытию очень поколеблена. Но я не склонна к апокалипсическим оценкам, потому что слишком это большая величина — Россия и русский народ. Придет день, он восстанет из тлена и заявит о своих правах. Я верю в это. Другое дело, процесс этот достаточно долгий.

Русский и вообще православный человек, с одной стороны, страстно веруя в Бога, с другой — породил сомнение и скепсис. Даже нигилизм. Но это нигилизм в отношении всего, что творит человек в этом мире. «Мы русские, апокалиптики или нигилисты» — писал именно в этом смысле Н. Бердяев в своей «Русской идее». К сожалению, такой скепсис также есть порождение гордыни, которая не может смириться с собственным несовершенством и теряет стимул к деятельности в области несовершенного и обреченного.

Но даже атеистом русский становится из противоположных побуждений: из сострадания к твари земной. В своем вселенском чувстве он простирает взор далеко за пределы своего «я». Он больше не хочет совместить страданий, которые видит вокруг себя, с благостью Бога… Он, как Иван Карамазов, теряет веру в Бога из-за слезы невинно страдающего ребенка. Из сострадания к испытывающим мучения русский даже становится ненавистником Бога.

Забавно и грустно слушать, как некоторые упрямцы, цитируя Большую Советскую Энциклопедию, говорят, что Православие, мол, учит рабскому смирению перед злом. Все наоборот! Долг христианина — быть нетерпимым ко греху, ко злу. Об этом и Ветхий Завет свидетельствует — там пороки изливают гнев на нечестивых царей и царствования…

— Согласен с Вашим высказыванием, что «презирающий себя русский народ обречен, он станет лишь помехой на пути исторического развития». Скажите, пожалуйста, как русскому народу повышать свою самооценку, чтобы при этом не впасть в другую крайность: превозношение и гордость?

— Прежде всего, я совершенно не считаю Россию неуспешной страной. Мы — единственная нация, которая расширялась в глубь Евразии, построила большие города и промышленность в таких зонах, где никто нигде не живет и не работает. Это само по себе — подвиг. Аналогичные районы Канады, например, практически безлюдны. И то, что после разрушительных катаклизмов минувшего века мы сумели все-таки сохраниться, удержать потенциал, не может не впечатлять. Так что большой вопрос — кто кого успешнее?

Но если народу с утра до вечера внушать, что он неудачник мировой истории, что патриотом может быть только негодяй, что апофеоз свободы — это парады содомитов и транссексуалов, то русскому человеку, конечно, совершенно не захочется в этой мировоззренческой системе чего-то достигать. Теряется социальная личная энергия, становится возможной демографическая катастрофа, потому что утрачивается даже естественное библейское чувство — желание продолжения рода. Ведь и самому простому человеку, мне кажется, небезразлично — для чего мы живем? И человек, и нация не могут жить только хлебом единым. Рынок или плановая экономика — это просто инструмент, в конце концов. А для чего?

Что касается гордыни… В православной культуре вообще это невозможно, потому что сущность христианского поиска, а православного особенно — это преодоление греха собственной гордыни. И где уж тут чувство превосходства одной личности над другой и одной нации над другой? Нам, скорее, как мы говорили, самобичевание свойственно.

— Недавно Вы сказали: «стало опасно говорить о национализме — его воспринимают шовинизмом. Поэтому я не употребляю слово «национализм"…». Как Вы думаете, почему сейчас понятие «национализм» связывают не с любовью к своему народу, а с агрессивной ненавистью к чужакам? По каким признакам можно отличить, выражаясь словами профессора И.А. Ильина, больной национализм от здорового?

— Национализм, действительно, часто отождествляют с шовинизмом — то есть ощущением превосходства одной нации над другой.

Тем не менее, многонациональность нашей России, конечно, есть неоспоримый факт. Но именно разрушение русского стержня, русского народа как явления мировой культуры и истории стало причиной межнациональных трений. И двадцатый век — тому свидетельство. Ибо русские сами не могут вызвать уважения, если они занимаются глумлением над собственной историей.

Но радикальные экзальтированные группки «националистов» не выражают ни одной из преемственных целей и ценностей русского национального бытия. Они знают только против кого выступать, а за что — не знают. «Против кого» — это временный фактор, сопутствующий ослаблению — сегодня кто-то мешает осуществлять цели; завтра, когда мы стали сильными — все хотят сотрудничать. С другой стороны, две космополитические доктрины — либеральная и марксистская, ведущие к стиранию границ и наций, считают национализм синонимом шовинизма, то есть превосходства одной нации над другой. В истинном, освященном христианством национализме вообще нет этому места, потому что главная суть православного поиска — это преодоление собственных грехов, какое уж тут чувство превосходства собственной личности над другими, а значит, и собственной нации над другими? У русских идея самобичевания за грехи даже приняла гипертрофированную форму, которая не присуща ни одному западному христианскому народу.

Мы многонациональны и окружены иными цивилизациями, а не просто государствами, и потому, что живем на огромной территории с тяжелейшими природными условиями, недооцененными как большевиками, так и нынешними идеологами. Те и другие оказались утопистами, веря во всесилие идеальных общественных институтов для Африки и Сербии, тундры и Франции. Это иллюзия. Но слово «национализм» я все же стараюсь не употреблять, потому что понимаю: даже у людей, сочувствующих русскому национальному возрождению, этот термин вызывает сейчас некое беспокойство и тревогу. Как бы не обвинили в нелюбви к другим! Но любовь к своему не есть ненависть к иному. Мы свою мать любим, а не чужую, которая может быть красивее, успешнее, образованнее. Национальное чувство неискоренимо. А вот если ему не давать развиваться, освящаться высшими идеалами, то оно из побуждения к историческому творчеству вырождается в зоологический этноцентризм, который приносит уродливые социальные плоды.

О национальном разучились говорить, этой темы боятся. XX век всех разучил, и стало опасно говорить о национализме — его воспринимают шовинизмом. Поэтому я действительно не употребляю слово «национализм», а говорю о чувстве национального возрождения, побуждении к историческому творческому акту в мировой истории. «Каждый народ получил дар Святого Духа и претворил по-своему», — писал тот же Иван Ильин. И большая ошибка — полагать, что для многонационального государства нужен атеистический, безнациональный стержень. Все развалится! Нужно бояться не тех, кто кладет кресты, а тех, кто их срывает. Только тот, кто ценит и любит свое наследие, способен с уважением относиться к таким же чувствам других. Очень трудно человеку, не знавшему материнства, понять слезы сына над гробом матери.

Когда национальное чувство подавляют, оно деградирует в зоологическое чувство, этноцентризм, противопоставление «Я — не я», «свой — чужой». Это несвойственно человеку, ему всегда было присуще искать гармонию национального и универсального, индивидуального и всеобщего.

Национализма не стоило бы бояться. Это минувший век разучил на эту тему говорить респектабельно. Ведь в XIX веке слово «национализм» не имело негативного смысла, это было продолжение национального и вовсе не означало ксенофобии. Но в XX веке у нас соперничали две ветви философии и «прогресса» — либерализм и марксизм. На самом деле, не антиподы, как многие думают, а двоюродные братья — кузены. И те, и другие, при всей разнице методов, конечную цель видят в построении единого безнационального, безрелигиозного глобального сверхобщества.

— Считается, что христианство — наднационально… Вместе с тем, в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» сказано: «Вселенский характер Церкви, однако, не означает того, чтобы христиане не имели право на национальную самобытность, национальное самосознание. Напротив, Церковь соединяет в себе вселенское начало с национальным…». По Вашему мнению, каким должен быть православный национализм?

— История доказала, что империя прочна лишь на национальном стержне, а не на космополитическом начале, которое, каким бы привлекательным не казалось, неизбежно ее разрушит… Почему другие народы присоединились к русскому государству? Они бы в ужасе отшатнулись от «общечеловеческого» государства. Ведь это было сугубо национальное и православное, религиозное государство. И именно таковое, оно давало возможность «молиться своим богам», при этом принадлежность к целому была источником ценностей. Народы осознанно присоединялись к русскому православному царству, потому что видели, что именно в нем им найдется достойное место. Вспомним, в какое государство вступали народы российские по мере расширения нашей страны. В сообщество, декларирующее примат общечеловеческих ценностей без религиозной и национальной идеи? Да они бы в ужасе отшатнулись от подобного государственного устройства, как от шайтанового изобретения. Они сознательно вступали в Русское православное царство, зная, что в нем им найдется достойное место, и они смогут молиться своему Богу. При этом принадлежность целому все равно оставалось идейной ценностью. Вспомните, например, «Поединок» Куприна — кто там приводил к присяге российских подданных? Не только православный священник — поляков принимал ксендз, штабс-капитан Дитс за неимением пастыря привел нескольких лютеран, мулла привел татар и даже единственному язычнику Черемису был на конце шпаги принесен кусок хлеба и он клялся небом и землей в верности государю, который всех объединял. В какой армии демократического, безнационального и безрелигиозного государства есть такое уважение к национальным традициям каждого и одновременно связь с целым, единство во множестве, неслиянно и нераздельно.

Трагичность сознания проявляется на любом уровне православной государственности, если она действительно приближается к идеалу.

— Сейчас о покаянии говорят даже светские люди и политики. А как Вы понимаете покаяние?

— Покаяние относится к душе человека, это глубоко личное. Коллективные организмы не имеют души, так что эти призывы чисто политические: они внушают нации неуверенность в своей истории, нигилизм и безверие в свои силы. Осознавая и признавая с христианским смирением грехи и преступления революции, мы тем не менее не можем отрекаться от своего Отечества, которое переживало за тысячу лет своего странствия по мировой истории много взлетов и падений, грехов и заблуждений. Ибо легко любить Отечество, когда оно сильно и все им восхищаются, но даже когда мать грешна, осмеяна и покинута всеми, — только тот сын, что не пройдет мимо и защитит от поругания.

Я считаю, для русского мира сейчас главнейшая задача — прекратить самоуничижение и глумление над собственной историей. Да, у нас были грехи. А у кого их нет? Екатерина Медичи за одну Варфоломеевскую ночь погубила раз в пять больше народа, чем Иван Грозный за все время своего царствования. Английский король Генрих VIII обезглавил кучу жен, а заодно и гуманиста Томаса Мора. Но кто на Западе стыдится своих изуверов? Все говорят только об их победных завоеваниях. Это вытекает из протестантского учения о спасении, где преодоление собственных грехов отходит на второй план, уступая место подсчету своих «добрых дел». Православие, наоборот, требует смирять гордыню, отсюда — извечное русское самокопание, самокритика. Запад намеренно демонизирует образ «русских деспотов». Почему все говорят о сталинских репрессиях и умалчивают о ленинских? Потому что Ленин развалил великую империю, раздал часть территорий. При Сталине после войны Россия в образе СССР стала великой державой. Политизированный пересмотр истории, постоянные попытки подвести Россию к публичному покаянию и самотерзанию имеют единственную цель — лишить народ политической воли, отколоть от страны исторические территории.

Одно дело — когда сам критикуешь свою страну, другое дело — когда набрасываются чужие, те, которые и сами небезгрешны.

— В Священном Писании есть такое понятие, как «желание сердца"… О чем Вы хотели бы сказать по нашей теме, что не прозвучало в предлагаемых вопросах?

— Русским более всего не хватает единства, такой скрепой духовной всегда была православная вера. Будет вера — будет из народонаселения нация, а будет нация — единый преемственно живущий организм с едиными представлениями о добре и зле, общими историческими переживаниями — будет и великая держава! Я верю в Россию!..

— Уважаемая Наталия Алексеевна, благодарю Вас за глубокую беседу.
Позвольте пожелать Вам помощи Божией в трудах на благо нашего Отечества. Спаси Вас Господи!

Беседовал Андрей Сигутин, член Союза литераторов России,
пресс-секретарь Международного Сретенского православного кинофестиваля «Встреча»