 |
| KM.Ru | Михаил Леонтьев | 25.09.2007 |
Второе, что мне кажется важным отметить, — это то, что люди, которые инициировали этот проект и подписались под ним, позволяют себе мыслить за рамками классических современных цивилизационных ограничений. Они готовы воспринимать и рассматривать самые разные формы политического и экономического устройства, а не только «специально обозначенные линии прогресса» (по принципу, чтобы было «не хуже, чем у Пронькиных»). Это очень хорошо. И я абсолютно согласен с тем, что те классические институты и те критерии, по которым они строятся в современном западном мире, уже близки к кризису. Об этом говорят наиболее серьезные западные мыслители. Даже не потому, что им эти институты не нравятся, а потому, что те просто уже не работают. Их эффективность становится все меньше и меньше.
В России Собор заменял плебисцит и референдум
Однако теперь следует сказать о нескольких «но». «Но» первое. Я понимаю, что авторам Наказа хочется иметь Собор как орган прямого народовластия. Однако само по себе это вещь очень опасная. И, во всяком случае, неприменимая универсально. Представить себе систему, при которой прямое народовластие непрерывно осуществляется, — это махновщина. Что же касается системы многоступенчатых выборов снизу, то мы ее очень хорошо знаем. Это советская система. Но там при этом еще была монополия одной партии. Такая система имеет как преимущества, так и недостатки. Потому что это представительная демократия, осуществляемая не в одной фазе, а в нескольких. Со всеми особенностями и недостатками представительной демократии. Конечно, этот вопрос можно и нужно обсуждать на серьезном профессиональном уровне.
В то же время нельзя и говорить о том, что эта идея является безумно оригинальной находкой. Тот Собор, который существовал в России в свое время (не путать с соборностью как ценностно-этическим понятием), — это был институт типа Учредительного собрания. В принципе, он заменял собой плебисцит и референдум. И, может быть, это даже более эффективная замена. Я не говорю, что референдум лучше. Кстати говоря, одна из форм прямого народовластия в нашей политической системе сохранена, и она называется референдумом. Но мы знаем, что некоторые непопулярные вопросы на референдум не выносятся. На то она и власть, что получает мандат на комплекс мер, среди которых могут быть и весьма непопулярные. И легитимная власть имеет на них право. Так что референдум такого механизма не содержит.
Я против превращения народного представительства в Верховный Совет СССР
Теперь что касается Учредительного собрания. Собор как некую учредительную институцию, которая способна будет изменить политическую систему или учредить новое политическое устройство, я готов рассматривать. И это довольно интересно. Однако я против превращения его в Верховный Совет СССР. Это была бы сублимация.
Вообще, все парламенты в достаточно сильных традиционных обществах (типа японского) очень заметно отличаются от британского образца, хотя по форме и юридическим основаниям все они очень похожи. Просто они по-разному действуют и структурируются. А название непринципиально — Народный Хурал, Дума или Народный Собор. Если мы говорим об органе, которому делегированы законодательные полномочия в рамках системы разделения властей, то тогда совершенно очевидно, что это будет либо неработающий орган, либо подобие современного парламента (просто по-другому названное). Если же мы будем говорить об органе, который соединяет в себе некоторые начала исполнительной и законодательной власти (как формально (!) было при Советах), то эта штука нормально функционировала лишь при наличии одной партии. Потому что такого рода полномочия может осуществлять лишь власть. Но власть, организованная таким образом, — это «мечта товарища Махно». Учредительное собрание, которое формируется специфическим образом и имеет полномочия не просто референдума, а некоего действующего во времени органа, — это был бы аналог Уложенной комиссии при Екатерине II. В принципе, это был «рецидив соборности» (хотя и несколько «обгрызанный»).
Национальные интересы должны превалировать над международными обязательствами
Теперь перейдем к конкретным пунктам Наказа. В нем очень много банальностей: «Государство должно…». Это напоминает социализм, причем в нем очень мало русской самобытности. Вот с тем, что «основой самобытной русской цивилизации с собственным путем исторического развития, ценностями и идеалами, православными по своей сути и происхождению является Россия», я абсолютно согласен. Но декларировать это в форме некоего законного уложения — это достаточно уязвимая позиция. С двух сторон, прагматической и этической. В последнем смысле это все равно, что в семье написать, что «отец является главой семьи по уставу». Понятно, что если он глава, то не надо по уставу. А если не глава, то устав ему не поможет. Это даже немного унизительно для отца.
С другой стороны, существуют сугубо тактические соображения. Мы же понимаем, что мы не хотим разрушить российское многонациональное государство. Я думаю, что и нынешняя власть, «не будь дурой», могла бы совершенно иначе формулировать и свою политику, и свои приоритеты. Но нужно делать такие вещи, которые не вызывают автоматически в обществе напряжения и ответную реакцию, которая будет использована противником. А противник у нас есть. Нужно все время иметь в виду, что он готов использовать любые тактические просчеты в своих интересах. Из других положений Наказа я согласен с «приоритетом национальных интересов над международными обязательствами». А вот в отношении «духовно-нравственных ценностей» хотелось бы более четкой формулировки. Хотя на самом деле есть один документ, который сформулирован почти идеально. Это социальная доктрина Русской православной церкви. Однако ее отличие от Наказа состоит в том, что РПЦ формулирует свои ценностные критерии по отношению к социально-экономической жизни, не пытаясь диктовать конкретных форм этой жизни. Здесь же такая попытка есть.
Наше государство хорошо понимает, что должно им контролироваться
Таким образом, многие вещи, которые декларируются в Наказе, требуют очень серьезного социального творчества. Нужно искать конкретные механизмы, как их можно реализовать. Но самый большой вопрос — с экономикой. «Стратегические сектора, от которых зависит экономический суверенитет, должны быть возвращены в собственность государства». Стратегические сектора очень часто меняются. В одно время суверенитет зависит от одних, а в другое — от других. И надо сказать, что наше государство очень хорошо понимает: что является инструментом политики, то должно контролироваться государством. И то, насколько это все должно быть полностью возвращено в его собственность — вопрос сложный.
Например, в Наказе сказано, что «недра и земля являются общенациональным достоянием». Но при этом де факто признается собственность на землю. Правда, только исключительно для граждан РФ. Я-то считаю, что собственность на землю является одной из самых неопасных с экономической точки зрения. За исключением специально выделяемых районов и регионов. В отличие от товарной продукции и финансовых потоков, землю никуда не увезешь. И если уж ты покупаешь землю сельхозназначения, то будь ты хоть папуас, ты будешь на ней работать. Другое дело, что должно вводиться специальное обременение по характеру использования земли — исключительно по своему целевому назначению. Но это и так есть. А недра у нас, кстати говоря, тоже принадлежат государству. А то, что государство не всегда умеет пользоваться своими правами по отношению к окончательному владельцу недр, — это уже проблема государственного управления, а не устройства.
Политические права подразумевают гражданские обязательства
Надо сказать, что я не очень большой сторонник всеобщей полной демократии. Возьмем понятие «гражданская ответственность». Это очень важный термин. Но не могут все граждане быть наделены ею в равной степени. Никогда такого в истории не было, и сделать это невозможно. Кроме того, это было бы жутким насилием. Образцом для размышления может быть книга Михаила Юрьева «Третья империя». Там очень четко реализована эта модель. То есть степень гражданской ответственности, которую берут на себя различные категории граждан, — разная. И от этого зависит степень их политической ответственности. Грубо говоря, политическими правами наделены только те граждане, которые берут на себя обязательство в любой момент умереть за Родину (когда это будет нужно). Все остальные полноценными политическими правами не наделены. А наделены правами представительства своих интересов в своих областях (хозяйственной, научной или культурной деятельности). И ни один вопрос не может быть решен без людей, которые относятся к данной сфере деятельности. Но политическая власть есть только у тех людей, которые добровольно берут на себя достаточно четкие обязательства. Так, например, существовала римская демократия. Римский гражданин — это человек, который имел место в легионе. И его права были неотъемлемы, поскольку было неотъемлемо его место: он был нужен в легионе.
Работающая демократия — это всегда очень небольшое меньшинство. Вторая, вырожденная форма демократии — это демократия на основе имущественного и денежного ценза. Она гораздо менее моральна, но, тем не менее, действенна. Потому что эта демократия занималась в первую очередь экономическими вопросами. Это все равно, что если вы устроите в крупной корпорации с большим количеством мелких вкладчиков голосование по принципу «один человек — один голос». Такая корпорация рухнет. И вам это скажет любой специалист по корпоративному управлению.
Современная «управляемая демократия» — фикция
Современная форма демократии — это т.н. «управляемая демократия». В принципе, это фикция демократии. Александр Гамильтон сказал об этом так: «Народ — это великое чудовище. А способ управления им — это способ обуздания этого чудовища». Современная либеральная демократия — это способ обуздания «великого чудовища». В настоящее время эти способы достигли абсолютно совершенной технической и методологической формы. Другое дело, что как только это произошло, данная модель демократии перестала работать. Потому что полностью исчезла обратная связь между обществом и властью. Однако теми идеями, которые излагают авторы Наказа, она, на мой взгляд, не очень восстанавливается.
Кроме того, есть другая опасность. Здесь очень много социализма. Россия в определенный период времени экспериментировала с социализмом. И проиграла в первую очередь потому, что наша экономическая система оказалась значительно менее конкурентоспособна и эффективна, чем система, основанная на рыночных принципах. И не придумать худшего, чем снова создать систему, которая была бы заведомо менее конкурентоспособна. Поэтому перед Россией стоит небанальная задача: придумать систему, которая действительно соответствовала бы нашим ценностям, но при этом не была бы заведомо неконкурентоспособна.
Вот это на самом деле есть предмет социального творчества. Это вовсе не означает, что такая модель должна разрабатываться «в тиши кремлевских кабинетов». Но ее разработкой должна заниматься интеллектуальная элита. И это не решается Собором. Кстати говоря, когда они собирались, элита была достаточно низкого качества. Соборы решали вопросы, без ответа на которые невозможен национальный консенсус. Обычно это происходило после катастрофы. Классический Собор восстановил рухнувшее российское государство. В нем приняли участие практически все сословия. При том, что все они проявили себя в ходе Смуты абсолютно гадостно. Меньше всех можно винить духовенство, но оно также в массе своей, извините за выражение, «отдуплилось». Особенно в период начала Смуты. Казачество, дворяне и бояре конкурировали между собой по принципу «кто больше нагадил собственной стране». И вот после Смуты они собрались вместе, пережили катарсис и учредили заново легитимное государство, которое просуществовало до следующего кризиса, вызванного рядом обстоятельств.
Русская власть должна быть легитимной, преемственной и эффективной
На самом деле в нынешней государственной системе России заложены некие основополагающие вещи, которые декларируют авторы Наказа. Причем заложены они не в формальных институтах, а в реальных способах их функционирования. Потому что формально у нас президентско-парламентская республика с сильной президентской властью. Но на самом деле у нас нет реального разделения властей, у нас фактически есть выборный царь, и у нас практически существует Собор в сублимированной форме. Потому что наши президентские выборы больше похожи на Собор, чем на классическую либеральную избирательную кампанию. Понятно, что все эти вещи можно совершенствовать и использовать элементы Собора. Но нельзя сделать власть соборной (в виде непрерывно действующего института), то есть сделать власть советской, но без «направляющей партии» (у которой советская власть является таким же симулятором народовластия, каким является либеральная демократия у наших западных «партнеров»). Такая власть не будет работать. Я не вижу в этом симуляторе ничего, что бы доказывало, что он будет эффективно работать.
Русская власть должна строиться на основании трех основных критериев. Первое — это легитимность, что есть базовый критерий. Потому что если власть нелегитимна, она бессильна. Второе — это преемственность. Потому что стратегия возможна лишь тогда, когда есть механизмы преемственности. А эти механизмы должны быть заложены в системе. Потому что достижение стратегических целей без преемственности невозможно, а без стратегических целей не существует ни цивилизации, ни государства. И третье — это эффективность. Только на основании этих трех критериев может строиться политическая система. Причем, когда я говорю о легитимности, я имею ввиду те ценности и те задачи, которые авторы Наказа ставят перед собой. Во всяком случае, они очень близки к тому, что я имею в виду. Но как они наполняются, почему это обязательно должен быть Собор, — это уже другой вопрос. В общем, мне эта конструкция кажется допустимой, интересной, но лишь одной из возможных. В любом случае, сделать именно такое устройство своим «символом веры» и «политическим кредо» я не готов. При том, что я разделяю практически все пожелания авторов Наказа. Я тоже считаю, что «государство должно» это, должно то. Хотя это вопрос обсуждения. И все же я не могу втиснуть свое политическое мировоззрение в формулу Народного Собора. Хотя я не имею ничего против Собора как специфичной (органичной) формы Уложенной комиссии. Нужно создать комиссию, которая рассматривала бы и принимала подготовленные интеллектуалами проекты. Причем все они должны находиться в некоторой безусловной взаимосвязи. Это довольно сложная вещь, и это интересно.
Те схемы демократии, которые нам навязывают, просто кризисны
Еще раз повторюсь (это не дежурный комплимент) — очень важно начать мыслить за пределами т. н. «шаблонов». Не надо говорить про «поиск третьего пути», что «человечество шло этим путем». Оно все время идет каким-то путем и все время считает, что он единственно возможный. Причем эти пути очень резко меняются в разные моменты. И зачастую катастрофически для целых цивилизаций. У нас есть много людей, которые очень узки. Они считают, что существует одна какая-то модель, а обсуждать все остальные как-то даже «нецивилизованно». Я считаю по-другому: нецивилизованно — не обсуждать и прекратить мыслить. Тем более что мы видим: те схемы, которые нам навязывают (причем иногда мы сами себе), не просто не совершенны — они кризисны. Проблема современной либеральной демократии в том, что она не способна к принятию эффективных решений. И чем дальше, тем больше. А потом, быть может, окажется, что она вообще не способна к самовыживанию. Не как демократия, а как система управления того общества, которое она обслуживает. То есть перед Народным Собором как попыткой найти альтернативу либеральной демократии, я просто снимаю шляпу. А вот реальное содержание этого проекта нужно уточнять. Пока же оно очень примерное.
