 |
| Фонд «Русская Цивилизация» | Сергей Пахмутов | 18.04.2005 |
Попав в армию, военнослужащие-кавказцы объединяются в сплоченные национальные группы, выстраивают в воинских частях параллельную силовую вертикаль, насаждая собственные правила и понятия. Свои землячества они называют «джамаатами» (точно также, как и террористические ваххабитские ячейки), вопреки уставам совершают свои намазы, при этом грубо игнорируя приказы командиров и начальников, в открытую рассуждают о том, как при их непосредственном участии будет построен «всемирный халифат», слушают музыку чеченских боевиков, в частности, Тимура Муцураева.
Поражает сплоченность кавказских землячеств и разрозненность русских ребят, хотя именно они составляют большинство в части. Вот несколько совершенно вопиющих случаев. В 2002 году впервые за много лет в Российскую армию призвали юношей из Чечни. И направили их служить не «поближе к дому», чего желают практически все призывники, а в Москву, в одну из образцовых частей, прямиком в спортивную роту. Прибыв в часть и, вскорости освоившись, эти два десятка детей гор установили в части фактически свои порядки и занялись своими излюбленными делами — вымогательством, разбоями, грабежами, избиениями. Дошло до того, что чеченцы избили и командира части, и даже, по некоторым данным — генерала, приехавшего разбираться в ситуации по сигналам военнослужащих. В результате проведенных мероприятий спортрота была расформирована, чеченцы отправлены по разным частям, где, судя по всему, они вновь взялись за старое. Но об этом история умалчивает, так как части, куда они были отправлены служить, не относятся к элитным и образцово-показательным.
Другой случай. Из воинской части 5599 внутренних войск МВД России бежали рядовой Станислав Андреев (русский) и младший сержант Азамата Алгазиева (казах). Вот что рассказывает Андреев:
«В полк меня привезли 25 декабря 2002 года. Уже на КМБ (курсе молодого бойца. — ред.) из 90 человек было 45 дагестанцев и ингушей. Те, что городские и с высшим образованием, еще более или менее. А которые с гор и сразу после школы — вот эти и были вовлечены в эту систему. После КМБ в нашей роте их человек 10−15 было — аварцы, даргинцы, ингуши, кумыки, но держались все вместе. Это у них называлось джамаат — община по-нашему. Вместе молились в каптерке, вместе решали проблемы, вместе бизнес наладили.
Сначала вроде как по-дружески, мол, ты местный, помоги, на курево денег нет. Принеси 50 рублей, я тебе потом отдам. Раз 50 рублей, два 50 рублей, потом 100, потом 200. А когда предыдущий призыв уволился, а с новым земляков пришло еще больше, они уже стали не просить, а требовать. Вымогательство как-то очень быстро стало системой. Нас просто обложили данью. Формы изобретали разные. Например, так называемый косяк. За любую, самую мелкую провинность на тебя вешали определенную сумму — от 50 до 1000 рублей. Косяк от 50 до 200 рублей могли вменить за что угодно, предугадать, что ты через минуту сделаешь не так, было невозможно. Они могли обвинить тебя даже в том, что ты просто медленно среагировал на их требования.
Более серьезные суммы, как правило, назначались по существу, но дагов — мы их между собой так называли — не интересовало, что мы уже получили наказание от командиров. Они выстроили параллельную систему власти. Однажды я, сержант Кузьменко и младший сержант Гроздин отклонились от маршрута патрулирования, чтобы позвонить домой, нас заметил полковник Лазарев и сообщил дежурному по части. Когда мы вернулись, Аслан Даудов позвал меня и сержанта Кузьменко и сказал: „На вас косяк“ Мы сначала: „Ну косяк так косяк, понесем наказание от офицеров“. А он: „Не, от офицеров — это само собой. А от нас — отдельно. Короче, с вас 1000 рублей“. Тогда за нас отдал сержант Кузьменко. Взял деньги у родителей и отдал.
Среди своих даги придерживаются субординации, все остальные для них — никто. Старших офицеров еще более или менее чтут, и то не всегда, а на лейтенантов и даже капитанов уже давно забили. Могут матом послать, и те все это терпят. Осенью прошлого года командир взвода роты материально-технического обеспечения лейтенант Солдатов сделал рядовым ингушам замечание и был избит. Никаких последствий не было. В декабре прошлого года рядовые Шакреев, Евлоев и Ужахов, все трое из Ингушетии, пытались в столовой избить заместителя командира полка по тылу майора Леонова. Также ничего не произошло», — утверждает Андреев.
«Многие офицеры просто боятся с ними связываться и предпочитают закрывать глаза на многие грубые нарушения. Бесятся от бессилия и все зло срывают на нас. На малейшие проступки отвечают грубостью и оскорблениями. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, ставят самих же дагов замкомами взводов и старшинами, потому что русского они слушаться не будут. Пока таких замкомов двое, но еще нескольких уже отправили на учебу. Это создает видимость тишины и спокойствия, но на самом деле проблемы только усугубляются. Вместо того чтобы ставить их на место, офицеры идут им на уступки. В итоге под командованием своих земляков служба у кавказцев и вовсе превращается в курорт, на котором солдатам всех остальных национальностей отводится роль обслуживающего персонала».
Поражает разрозненность русских. Ведь получается, что национальные меньшинства, являющиеся пока и меньшинством в армии, устанавливают, тем не менее, свои порядки внутри воинского коллектива и не получают на это достойного отпора. Причин тут несколько. Главная из них — это то, что выходцы с Кавказа объединены хоть и извращенной, но все-таки идеей установления своего порядка там, где они появляются. И идея эта базируется на религиозной, исламской почве. В то же время большинство русских не объединены никакой идеей, а наоборот, есть тенденция неприязненного отношения к своим же, русским, но выходцам, скажем из Москвы (что москвичей в армии не любят — факт, и вина здесь почти полностью лежит на них) или даже из соседнего региона. К тому же, подавляющее большинство призывников индифферентно или же даже открыто-неприязненно относится к идее, которая могла бы объединить их — к Православию. Вот и получается, что, пользуясь разрозненностью внутри большой массы русских ребят, наглое и агрессивное меньшинство устанавливает свои дикарские порядки. А офицеры, вместо того, чтобы применить силу и закон, который в данных ситуациях на их стороне, отдают ситуацию на откуп тем же «дагам». Получается замкнутый круг.
Из подобной порочной ситуации видится следующий выход. Для начала нужно подвести под существование Российской армии четкую идеологическую базу, ибо без идеологического, мировоззренческого обоснования своего существования Армия превращается просто в группу вооруженных мужчин, отбывающих 2 года воинской повинности. В условиях России такой идеологической платформой может стать признание армии как меча Удерживающего мiр от окончательного скатывания в пучину хаоса. Естественно, что для выполнения этой важнейшей миссии строиться такая армия должна на православных духовно-нравственных принципах. Тогда в таком воинстве найдется место и представителям народов Кавказа.
Сейчас же, пока до достижения этой цели далеко, нужно или вообще отказаться от призыва юношей с Кавказа в ряды Вооруженных сил (однако это будет затруднительно), или же направлять их служить в отдельные воинские части, не связанные с боевой учебой и выполняющие второстепенные задачи (типа приснопамятного советского стройбата), полностью укомплектованные подобным контингентом. Для поддержания же нормальной атмосферы внутри такой части следует наделить командира более широкими правами и полномочиями в отношении своих бойцов, а при малейшем нарушении дисциплины с их стороны отправлять их в дисциплинарные батальоны. Параллельно же следует целенаправленно и вдумчиво вводитm в систему воспитания русского воина православную составляющую, и, если потребуется, то пойти ради этого на незначительное изменение Конституции, позволяющее ввести институт полковых священников.
И тогда Российская армия сделает свой первый шаг на пути превращения из Красной Интернациональной имени товарища Л.Д.Троцкого армии в Русское Православное воинство.
