 |
| Правая.Ru | Владимир Карпец | 02.07.2007 |
Чрезвычайно ценными представляются некоторые указания, не случайно — поскольку именно тогда шел сокрытый спор об «арийском первородстве» с Гитлером — появившиеся в самом начале Второй мировой войны в журнале «Вестник древней истории», хотя автор статьи «К вопросу о происхождении слова „Рώς“, „Рωσία“, „Россия“» М. Сюзюмов собственно только обобщил ветхозаветные и в особенности византийские свидетельства о древнем сакральном имени, ставшем впоследствии общепризнанным этнонимом. М.Сюзюмов писал: «Лиутпранд, епископ Кремонтский, посетивший Константинополь в середине Х века, в свое труде „Antapodosis“ упоминает о русских. При этом он сообщает, что русские получили свое наименование от греческого слова „Роνσιoς“ (что значит „красный“) и что это название русским дали за особый оттенок цвета их тела (de qualitate corporis).. В греческом переводе пророка Иезекииля раз встречается слово „Рώς“: „И бысть слово Господне ко мне, глаголя, сыне человечь, утверди лице свое на Гога и на землю Магога, князя Рос („Pώς“)“ (Иез. 38, 2) <> Однако, если внимательно проследить эпитеты Патр. Фотия, прилагаемые им к русским, то оказывается, что Фотий впадает в очевидное противоречие. С одной стороны, он называет русских народом всем известным, с другой стороны — об этих же ρώς в своей второй беседе Фотий говорит как о народе совершенно не известном: έθνος άθανες άγνωσιον, т. е., таинственный, неизвестный, έθνος άσημον (неясный), μηδέ μέχρι τής καθ ήμών έπελ ύσεως γιγνωσόμενον (до похода на нас непонятный, нераспознанный). Как можно сочетать τό θρυλλούμενον (то, о чем все болтают, общеизвестное, пресловутое) с άγνωστον (неизвестным), άφανες (темным)? Если иметь в виду конкретную народность, русских, напавших на Константинополь, — получается противоречие, действительно непримиримое». (Архим. Константин. «Чудо Русской истории»).
В качестве некоего «введения в проблему» вспомним о варново-сословном делении арийского общества, сохранявшего (разумеется, в рудиментарном виде) вплоть до французской революции XVIII века. В древних арийских (яфетических) языках ros, rus, sur, sar, syr, kyr означало не только красный цвет, но и солнце, золото, кровь (металлическую) руду, род и порождение (все понятия по сути синонимичны) и, разумеется, царскую власть и царско-воинское, кшатрийское сословие. Иными словами, Золотой Род или Царскую Кровь (Sang Royal). И если символом царской власти в странах юга и ближнего Востока был Лев, то в Северной Европе и на Руси — Медведь. В древности само слово “медведь” было кличкой, а сакральное табуированное имя — русс, в латинском же и в языках романских оно звучит как урс (ursus). При древнем способе читать слова анаграмматически, то есть переставляя буквы, всё становится понятным. Медведь — Царь. Отсюда “русский медведь” и суеверный страх западных людей, сохранившийся до сего дня, перед тем, что по Москве, прямо по Красной площади, бродят медведи. Они действительно бродят, и ничего с этим не поделаешь. Интересно, что в древнееврейском (семитическом языке) буква ך (resh) это и голова (в том числе усекновенная), и князь, т. е. царь. «Загадочность» «рода русого» в «Повести о взятии Константинополя» ХV века, приписываемой Нестору Искандеру, оказывается вполне объяснимой при том, что Византия не выработала династических начал — Императором мог стать и становился кто угодно. У русских же на момент падения Константинополя твердая царско-княжеская династичность была налицо. В этом смысле вызывающее недоумение у некоторых современных авторов имя прилагательное «русский» оказывается вполне естественным обозначением царского подданного, государева человека (как это было в России вплоть до разделения ее на «республики»).
Еще более многосмыслен и многозначен этноним «славянин» или «словенин». Собственно известные нам из так называемой «академической истории» названия «славянских племен» — полян, древлян, вятичей, радимичей и т. д. не носили собственно имени словене или славяне и, несмотря на близость языков, даже далеко не всегда понимали речь друг друга.
«В начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Слово бе Бог» — все знают это зачало Четвертого Евангелия (Ин. 1, 1). Слово Божие, или предвечная Жертва, закланная прежде начала времен, есть (ибо мы здесь не можем говорить о временном, но лишь о эоническом измерении), собственно, про- и пра-образ сотворенного из красной (ρως) земли человека (словека) «гласоимнаго» (Мεροις или Мεροπες) — первожреца и первожертвы одновременно. Предвечная жертва Сына Божия и Бога Второго Лица Пресвятой Троицы нетварно предваряет сотворение тварного человека и в известном смысле является для него materia prima. Христос с небес есть предвечный Адам (Красная глина) и единоименно Новый Адам в Его Воскресшей Плоти. Сам Непадший Адам единоименно царь, нарекающий имена твари и священник-жрец, вершитель жертвы мистерии Рая («плодитеся и множитеся»). Однако с падения первочеловека райская мистерия оплотнилась и превратилась в языческую кровавую жертву (дионисийские и собственно все языческие культы): для восстановления Райского измерения и новой безкровной Евхаристической жертвы необходимо было явление и жертва Самого Богочеловека. Жрецы, однако, сохраняли в своем варновом, сословном предании искаженную память о служении Богу Слову, разумеется, как «сени, а не истине», по слову Митрополита Иллариона («Слово о законе и благодати»). «Сень» эта была, однако, столь глубока, до бездны преисподней, что «требовала» человеческого жертвоприношения (Архим. Киприан Керн, «Евхаристия»), неизбежного во всяком ДО- и ВНЕ-Христовом мире. Эти посвященные жрецы первоначально, по-видимому, и были, собственно славяне или словене. Собственно, от них, вероятно, и получил название древний город Словенск, располагавшийся, как считают некоторые авторы, на месте нынешнего Новогорода (иные «поднимают» его чуть севернее и ближе к современному городу на Неве) (Е.Н.Носов, «Рюриково городище», П.М.Золин, «Русь до Руси. Новгород»). «Ильменские державцы, основавшие Словенск и Русу, были обладателями всего Поморья даже и до Ледовитого моря, и по великим рекам Печоре и Выме и по высоким непроходимым горам в стране зовомой Сибирь, по великой реке Оби и до устья Беловодныя реки» («Древняя русская Вивлиофика»).
Одним из «богов» славянского дохристианского пантеона был Велес или Волос. Волос — атрибут солнечного цвета, царя-жреца (вспомним, что Слово Божие Христос есть Царь и Первосвященник). На анаграмму Волос-Слово впервые обратил внимание современный философ В.Б.Микушевич. Помимо прямого указания на сохранение адамического, райского ведения даже в «язычестве» перед нами столь же прямое указание на то, что «славянин» или «словенин» или «чловек» суть прежде всего жертва и жрец — разумеется, до времени, пока сама жертва Бога Слова не отменила «жертву кровавую, человеческую». В применении к «социальной структуре» древнего общества словенин есть жрец, служитель (разумеется, в кроваво-ветхом аспекте) Предвечного Слова, тождественный друиду или волхву. Таким образом, славяно-русский язык — это царско-жреческая речь, подобно тому, как в Европе, например, франко-кельское соединение есть соединение свободных (francs) воинов, то есть, тех же русов, и друидов-кельтов (klt — kchld — халдей — колдун — коляда — календарь), то есть тех же волхвов-«словен». С принятием христианства варново-сословное деление арийского общества, разумеется, очищается от кровавой жертвы и чудесным образом преобразуется в симфонию Православного Царства и приносящего Безкровную Жертву Православного священства. Понятия же «русский», «славянин», так же, как и «франк», «кельт» (или «галл»), «гот» (от godi — жрецы, «хранители времени»; отсюда God, good и рус. слово «год») постепенно превращаются в этнонимы. Осознать это можно, только встав «по ту сторону» не только знаменитого спора «норманистов» и «антинорманистов», но и вообще так называемой «академической», то есть сознательно отделившей себя от собственного внеположного источника, науки. Науки, которая, еще не осознавая до конца своей оторванности от общего корня всякого ведения, в последние годы начинает с трудом проговаривать нечто внятное:
«Русь окончательно могла слиться со славянами не ранее XII века. Русская Правда знает очень хорошо русина, противопоставляя его варягу-колбягу (иностранцу и славянину). Это очень характерная черта в русской традиции. Обычно источники права варваров закрепляли правовое положение не только разных слоев населения, но и этносов, по-разному. Варварские правды знают подобную дифференциацию между народами-завоевателями и, например, римлянами, продолжающими жить по праву квиритов. Но что выделяет русскую правовую, равно как и культурно-государственную цивилизацию, из общего ряда варварских и античных образцов западно-европейской культуры, так это отказ от этнической обособленности как принципа государственной жизни..». (Исаев М.А. «Лекции по истории русского права и государства»). Это последнее, впрочем, вполне естественно, исходя из Божественного, Теофанического, а не этнического происхождения царской (то есть русской) власти. Там же, где более укорененные в традиции авторы не буквально, то есть как «иностранцев» понимают, например, «варягов», картина проясняется еще больше, приобретая черты внятности. Кроме всего прочего, сегодня появились исследования В. Чудинова, Ю. Петухова, В. Демина, Е. Лазарева, В. Шамбарова, и других, где многие появлявшиеся в прошлые десятилетия догадки обретают реальную плоть.
«Начало русской монархической традиции было положено, как известно, — пишет А.Г.Дугин, — призванием Рюрика из варягов на царство группой славянских и финно-угорских племен. В позднейшие эпохи происхождение от первого Князя — Рюрика — было духовно-генеалогическим основанием справедливости царской власти, ее оправданности и священной законности. Эта традиция была настолько стойкой и глубокой, настолько самоочевидной и безусловной в представлении русских (т.е. подданных Руси — В.К.), что она не могла не соответствовать архетипам древних форм сознания, которые, хотя и могли перейти в сферу бессознательного, но, тем не менее, нисколько не потеряли своей эффективности и действенности. На наш взгляд, призвание Рюрика из варягов виделось как великая общенародная мистерия, воплощавшая в себе всю логику сверхъестественного происхождения царской власти, а именно эта логика была характерна для всех древних и традиционных династий». («Мистерии Евразии»).
Итак, Славянорусский это просто Богоцарский. Такова непреложная формула, ключ, отверзающий дверь в старинный спор «архаистов» и «новаторов» «о старом и новом слоге». Но в споре нет истины. Истина неотменима. Иль Русского Царя уже безсильно Слово? (А.С.Пушкин). Сама постановка такого вопроса в начале XIX века, хотя бы и в обращении к «Клеветникам России», реально означало только одно: да, уже безсильно. Иначе бы просто не возникло вопроса.
Сегодня наша задача сделать так, чтобы это слово перестало быть безсильным. Мы должны все вернуть. Русь — не объект истории, а ее субъект. Это — раса. То есть роса, русло реки Ра (Волги), речь, роза, кровь-руда, рдяное знамя. Мы все вернем и все восстановим. Если не мы, то никто.
