 |
| Вера-Эском | 02.07.2007 |
Бедность — вечный спутник человечества со времен грехопадения праотец Адама и Евы. Только рассматривая проблему бедности в этом контексте, мы сможем прийти к пониманию того, в чем заключаются особенности бедности в современной России, каковы ее причины и формы, что нас ждет впереди и что мы, как общество, должны делать.
Попытки искать корни бедности исключительно в социально-экономических факторах представляются малопродуктивными по нескольким причинам. Во-первых, бедность многолика и многогранна. Бедным считает себя и бомж, и безработный инвалид, и работник бюджетной сферы, и рабочий на нефтепромысле. Московский служащий может зарабатывать в десять раз больше своего провинциального коллеги, но отнюдь не считает себя даже зажиточным, потому что сравнивает свой уровень жизни не с этим коллегой, а с бизнесменом средней руки. А последний, в свою очередь, сравнивает себя с олигархом.
Во-вторых, над Россией уже был поставлен в ХХ веке эксперимент по тотальному преодолению бедности и построению общества всеобщего изобилия. Этот эксперимент оказался неудачным, хотя после испытаний девяностых годов советский период многим кажется веком золотым. Но фактически социальное расслоение, деление на богатых и бедных сохранялось и в советские годы, только советские бедность и богатство выглядели иначе и имели иные масштабы, чем сегодняшние.
В нашем мире, поврежденном грехом, бедность была всегда. И когда нас призывают под лозунги строительства общества без бедных, мы должны понимать, что нас обманывают, призывают впустую потратить энергию на соблазнительную, но нереализуемую попытку. Ибо соблазн построить Царство Небесное на земле велик, но попытки реализовать такого рода проекты, как показывает история, весьма болезненны и бесплодны.
Однако мы никак не можем согласиться и с теми, кто призывает общество с безразличием относиться к бедности как к частному делу человека.
Церковь учит, что отказ в оплате честного труда является не только преступлением против человека, но и грехом перед Богом. Священное Писание говорит: «Не обижай наемника… В тот же день отдай плату его… чтоб он не возопил на тебя к Господу и не было на тебе греха». Призывая искать прежде всего «Царства Божия и правды Его», Церковь помнит и о потребностях в «хлебе насущном», полагая, что каждый человек должен иметь достаточно средств для достойного существования.
Пока мы в России строили самое совершенное общество, в других странах Запада борьба за социальные права привела к формированию довольно прочных гарантий для высокого уровня жизни. Это и уровень зарплаты, когда в развитых странах ее объем составляет до 70% ВВП, и система социальных пособий для безработных и других социально незащищенных категорий населения.
С христианской точки зрения, справедливым является такое положение вещей, когда богатый поддерживает бедного, здоровый — больного, трудоспособный — престарелого. Духовное благополучие и самосохранение общества возможны лишь в том случае, если обеспечение жизни, здоровья и минимального благосостояния всех граждан считается безусловным приоритетом при распределении материальных средств.
И в этом смысле мы очень серьезно должны отнестись к статусу пенсионеров, людей старшего возраста. Всю свою жизнь они трудились на государство, получая заработок, которого хватало только на еду и одежду. Отсутствие возможности сделать пенсионные накопления компенсировалось символической платой за жилье, бесплатной медициной и прочими составляющими советского социального пакета.
Заповедь Божия повелевает трудящимся заботиться о тех людях, которые по различным причинам не могут сами зарабатывать себе на жизнь — о немощных, больных, пришельцах (беженцах), сиротах и вдовах, — и делиться с ними плодами труда. В результате известных событий наши пенсионеры оказались и без накоплений, и без социального пакета, с одной символической пенсией, которой многим хватало лишь на оплату коммунальных услуг. И это, к сожалению, каждый у нас знает из практики. Накануне выхода на пенсию я поинтересовался, какова у меня будет пенсия. Мне сказали: «Владыка, не больше 3 тысяч». Владыка почти 20 лет проработал за рубежом в различных очень сложных ситуациях, а сегодня мне принесли квиток за коммунальные услуги. Я посмотрел: за квартиру я должен заплатить более 2 тысяч рублей. Значит, рублей 800 мне остается на все остальное.
Конечно, сегодня ситуация с пенсиями гораздо лучше, чем десять лет назад, но она все еще неудовлетворительна. Негативным фактором является и положение дел с лекарственным обеспечением, особенно актуальным для людей старшего возраста. Надо признать, что неплохо задуманная реформа в этой сфере буксует. И похоже, что трудности здесь — рукотворного порядка. Ведь пенсионеров у нас (по старости, по инвалидности, другим показаниям) более тридцати миллионов человек. Каждый пятый житель России живет на пенсионное пособие.
Более пятнадцати миллионов у нас трудится в бюджетной сфере. То есть их работодатель — государство. И вновь возникает вопрос: почему же государство устанавливает именно такой уровень заработной платы, что людям, как и прежде, хватает только на еду и одежду?
Тогда, в советские годы, нам объясняли такой уровень зарплат тем, что все основные потребности человека государство учитывает и финансирует (образование, здравоохранение, возможность провести отпуск в санатории и т. д.). Это действительно так было, и мы не можем этого отрицать. Но сегодня образование и здравоохранение уже во многом стали платными. Коммунальные платежи выросли до небывалых высот. Все свои расходы мы должны оплачивать сами.
Теоретически это понятный и здравый принцип. Но ведь расходы и доходы должны быть как-то сопоставимы, а доходы сегодня у нас не просто растут, а даже падают по отношению к тем советским временам.
Об этом много сегодня говорят, но повторимся: в современной России сложилась парадоксальная ситуация трудовой бедности. То есть человек работает, но не зарабатывает. Так быть не должно. Это, пожалуй, самая опасная вещь, когда человек начинает понимать, что трудись не трудись, все равно невозможно обеспечить нормальный уровень жизни.
Наверное, каждый из нас бывает в деревнях. Когда проезжаешь и видишь разрушенные фермы, дома, заросшие поля, я не знаю, у кого какое состояние, но мне почему-то стыдно, что я тоже вроде бы участник в этом развале нашего великого государства.
Понятие «трудовая бедность» влечет за собой деградацию общества, деградацию тех, кто из трудовой бедности не может вырваться. Отсюда алкоголизм, отсюда низкая производительность труда, отсюда безразличие к участию в общественно-политических интересах жизни нашего государства. Отсюда и возможность манипулировать во время выборов. И кроме недр, кроме зарплаты, у нас забирают еще и нашу волю, и наша воля становится парализованной.
Мы ушли от государственного патернализма, ибо это был выбор народа. И хотя многие потом об этом выборе пожалели, обратного пути нет. Но мы также видим, что либеральный индивидуализм, провозглашенный путеводной звездой реформаторами 90-х годов, еще более несправедлив.
Чем выше уровень общественной несправедливости, чем шире разрыв между бедным большинством и богатеющим меньшинством, тем выше уровень агрессии в обществе, тем взрывоопаснее становится ситуация. А силы, все зовущие Русь к топору, как народники XIX века, породившие большевиков, приобретают благодарную аудиторию.
Есть третий выбор, позволяющий нам уйти от негативных проявлений государственного патернализма и антиобщественного либерализма. Это путь социального партнерства, путь национального согласия и единства. Только на этом пути мы сможем гармонизировать наше общество.
И еще об одном надо помнить. Материальные блага не могут сделать человека счастливым. Господь Иисус Христос предупреждает: «Берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12, 15).
Погоня за богатством пагубно отражается на духовном состоянии человека и способна привести к полной деградации не только отдельной личности, но если это охватывает общество, то и общества в целом.
Апостол Павел указывает, что «желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу. Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям. Ты же, человек Божий, убегай сего» (1 Тим. 6, 9−11).
Никакое социальное партнерство не спасет нас, если главной и единственной ценностью в обществе будет признаваться богатство, если цель и смысл жизни будут определяться через банковский счет, виллы, лимузины, яхты и прочее.
Замена нравственного закона наживой точно так же разрушает общество, как и принудительное равенство в бедности.
Этот принцип относится к жизни отдельно взятого человека. Но это также справедливо и по отношению ко всему обществу, к государству, к макроэкономике. Ведь легче всего делать деньги из воздуха, занимаясь спекуляциями в финансовой сфере.
Чего стоит такое богатство, показал в России 1998 год. Подобное происходило и в других странах. Период существования финансовой пирамиды не может быть долгим. Рано или поздно она лопается, а толпы растерянных вкладчиков осознают, что оказались у разбитого корыта. К сожалению, такого рода спекуляции и на сегодняшний день имеют место быть, только в других формах.
И здесь экономика также переплетается с нравственностью. Вновь и вновь мы видим, что любая деятельность человека может принести благо только тогда, когда она имеет здоровую духовную основу. Именно поэтому так важно для нас, для нашего народа, нашей страны воспитание подрастающего поколения на основах традиционной культуры. И мы много говорили об основах православной культуры, встречая жесточайшее сопротивление: с одной стороны, основная масса народа «за», но те, кому не дороги интересы нашей культуры и наших традиций, категорически против.
Это нужно и для того, чтобы у нас не было брошенных стариков и детей, пополняющих сегодня ряды нищих. Ведь традиционная мораль предполагает солидарную заботу о нуждающихся в такой заботе. Именно на этом пути лежит проблема преодоления бедности.
Я специально не говорил о тех проблемах, которые уже были затронуты, — это и справедливое перераспределение в первую очередь природных ресурсов, это и связь богатых с социальным миром, необходимость их участия в программах социального характера. Я не говорил о безумно дорогих яхтах, виллах, клубах, миллиардных вкладах, которые работают не просто на Россию, но, осмелюсь сказать здесь, и против России. Может быть, это будет жестко, но это так, об этом мы все знаем.
Государство на службе у богатых
Из выступления Сергея Юрьевича ГЛАЗЬЕВА, члена-корреспондента Академии наук, доктора экономических наук, депутата Госдумы
Тема, которую мы сегодня обсуждаем, является во многом ключевой для нашей страны. Нет сомнения в том, что если не удастся решить проблему преодоления массовой бедности в России, то едва ли можно рассчитывать на успешное социально-экономическое развитие в будущем.
Уже в течение, наверное, полувека развитый мир демонстрирует существенное изменение приоритетов в области социально-экономической политики. Если раньше экономическая наука предполагала, что достаточно людей сориентировать на максимизацию личного благосостояния, а предприятия — на максимизацию прибыли, то затем рынок все расставит по своим местам, то сегодня эти мысли кажутся анахронизмом.
В течение уже более 50 лет, если мы возьмем статистику развитых стран, расходы на воспроизводство человеческого капитала, то есть расходы на образование, здравоохранение, культуру, науку, превосходят расходы на то, что называется материально-вещественным фактором производства. А в настоящее время соотношение расходов на воспроизводство интеллектуального человеческого капитала и расходов на материально-вещественную составляющую — два к одному. То есть в развитых странах на человека тратится в два раза больше денег, чем на покупку машин и оборудования, строительство зданий и сооружений. Это связано с тем, что наука стала главной движущей силой развития общества, наука и мораль, что называется, определяют не только социальный климат, но и экономическое благополучие. Те страны, которые дают каждому своему гражданину возможность реализовать себя в творческом, профессиональном плане как личность, они выигрывают.
Когда мы говорим о проблемах бедности в нашей стране, мы всегда пытаемся оценить и масштаб этой бедности, и возможные пути ее преодоления. И проблема заключается не в том, что у нас не хватает ресурсов для того, чтобы дать каждому человеку право на достойную жизнь. Проблема заключается в нашем неумении этими ресурсами эффективно и правильно распорядиться.
Действительно, наша страна остается самой богатой. Господь дал нам в удел колоссальную территорию, огромные природные ресурсы. И в расчете на душу населения сегодня национальных богатств мы имеем больше, чем США, существенно больше, чем европейцы. Если говорить о составляющих национального богатства, то в нашей «корзине» доминирующее значение играют природные ресурсы. Но это не значит, что у нас другие факторы отсутствуют или недоразвиты.
По интеллектуальному, человеческому капиталу на душу населения (это совокупное богатство общества, измеряемое способностью людей создавать общественно полезные блага) мы не намного уступаем ведущим странам мира.
В чем мы сильно уступаем, так это в материально-вещественной составляющей. Это основные фонды, оборудование, которые у нас очень сильно устарели за последние годы. Соответственно, получается, что эффективность использования нашего национального богатства примерно десятикратно ниже, чем в других развитых странах.
Причин тому много, но одна из главных причин — недооценка роли труда и отсутствие возможности в нашем сегодняшнем обществе для наших граждан полностью реализовать свой творческий, интеллектуальный потенциал, свою способность к труду.
Я думаю, что в этой аудитории нет нужды доказывать пагубность той технологии приватизации, которая была реализована. Она стала главным фундаментальным основанием для разделения общества на небольшую горстку сверхбогатых людей и всех остальных, лишившихся своего права на некогда общенародное достояние.
Но вслед за несправедливым и, прямо скажем, неэффективным распределением накопленного имущества мы имеем и крайне несправедливое распределение национального дохода. Я вчера упоминал, что оплата труда в нашей стране примерно в четыре раза меньше, чем в Европейском Союзе, в расчете на единицу производимой продукции. То есть за один и тот же труд наш работник получает в четыре раза меньшую заработную плату, чем в государствах Европейского Союза и в других развитых странах. Из этого следуют низкие пенсии, низкие социальные пособия, потому что все они по действующему законодательству привязаны к оплате труда.
То есть занижение оплаты труда является главной причиной удручающей бедности не только работающего населения, но и пенсионеров и, самое главное, детей, потому что понятно: благополучие детей в решающей степени определяется доходами родителей, доходами семьи.
Ситуация такова, что оплата труда является главным источником дохода для более 85% трудоспособного населения. И в этой ситуации не приходится удивляться, что более половины российских детей сегодня живут ниже черты бедности. Это тоже результат занижения оплаты труда.
Почему складывается такая ситуация? С одной стороны, потому, что государство не заботится политикой распределения доходов. Считается, что рынок труда такой же, как любой другой, на котором все должно решать соотношение спроса и предложения. В действительности понятно, что наемные работники неравноправны в своих отношениях с работодателями. Поэтому во всех странах уже многие годы отработаны механизмы социального партнерства и защиты прав наемных работников перед работодателями.
Речь идет и о минимальной заработной плате, которая должна устанавливаться законом. У нас она в течение долгого времени практически втрое ниже прожиточного минимума. При этом сам прожиточный минимум сформирован на основании потребительской корзины, которая занижена по отношению к минимально необходимым расходам человека примерно в два раза.
То есть сегодня нам власти говорят о том, что доля бедных у нас устойчиво сокращается. И если 5 лет назад количество граждан, которые жили за чертой бедности, составляло свыше 30 млн. человек, то сейчас оно якобы снизилось до 20 млн., что доля бедных сократилась примерно до 16−17%. Все это лукавство.
Это лукавство связано с тем, что потребительская корзина, на основании которой исчисляется норматив прожиточного минимума, занижена примерно вдвое. Достаточно сказать, что по этой потребительской корзине человеку достаточно 2 кг колбасы, 2 кг фруктов в год; на весь год достаточно полкилограмма чая, я уж не говорю про одежду. Услуги и культура там вообще отсутствуют. Также в потребительскую корзину не входит значительная часть, составляющая бюджет семьи, включая коммунальные услуги, услуги по оплате образования и здравоохранения, которые формально считаются бесплатными.
То есть по всем параметрам оплата труда, привязанная к потребительской корзине, в реальности еще вдвое ниже, чем показывает нам официальная статистика.
Конечно, оплатой труда проблема бедности не исчерпывается. Другая проблема — это возможности для людей реализовать свои способности, в том числе в области предпринимательства, в области хозяйственной деятельности. У нас уже больше 15 лет количество людей, которые занимаются личным индивидуальным предпринимательством, остается стабильно малым. В стране не создаются условия для того, чтобы люди могли сами зарабатывать себе на жизнь. Если в современном обществе до 30% людей сами определяют свой род занятий и возможности своей работы, то у нас доля таковых не превышает 12%. Поэтому создание условий для развития предпринимательства для самоорганизации людей, в том числе обеспечения кредитования малого бизнеса, тоже важнейшая задача. Это тоже вопрос государственной политики, потому что наша банковская система еще долгое время не будет давать людям кредиты для того, чтобы они могли сами создать себе рабочие места.
Наконец, третья составляющая касается цен.
В экономической политике нам навязана теория рыночного фундаментализма, согласно которой государство не должно заниматься созданием условий для развития производства. И главное, что государство должно делать — это поддерживать некую, никому не известную сбалансированность в области денежного предложения.
Эта доктрина, которая ограничивает роль государства исключительно вопросами ограничения денежной эмиссии, которая практически нигде в мире, кроме как в слабо развитых странах, которым политику диктует Международный валютный фонд, не применяется. Если вы посмотрите на денежную политику ведущих стран мира, то вы увидите, что денежная эмиссия используется ведущими странами прежде всего для решения своих проблем. Скажем, в Соединенных Штатах 85% денег, которые печатает государство, идет на кредитование расходов американского бюджета, то есть на покрытие его дефицита; в Японии — около 80%.
И только в нашей стране нам говорят, что нет, дорогие друзья, вы даже не можете использовать те доходы, которые сегодня получаете от экспорта нефти и газа, потому что, дескать, если вы их используете, то в стране будет избыточное количество денег и инфляция съест все доходы. На самом деле это лукавство, потому что инфляция есть комплексное явление, которое порождается огромным количеством причин, среди которых в нашей стране главную роль играет монополизация рынка, то есть способность монополий вздувать цены, как им заблагорассудится, криминализация товаропроводящей сети, то есть контроль за предложением ключевых товаров со стороны организованных преступных групп.
На сегодняшний день на продовольственном рынке, который является главным для бедных людей, цены завышены примерно в три раза (это средняя оценка) по отношению к уровню добросовестной конкуренции. И вне зависимости от того, какие у наших людей зарплаты и доходы, цены все время растут, потому что криминал, который контролирует рынки, хочет кушать, как говорится, хочет кушать за счет всех остальных. Только в Москве сотни тысяч людей сегодня заняты тем, что мешают нашим крестьянам подвозить товары на рынки, охраняют рынки от доступа на них со стороны тех, кто хотел бы продать свой продукт. И получается, что крестьяне сегодня продают товар по закупочной цене, что примерно в пять раз ниже, чем продажные цены в городе.
В нормально организованной экономике, где есть свободная конкуренция, разница между ценой закупки сельхозтоваров и продажей на рынке составляет 20, 30, максимум 50%. У нас она составляет по плодоовощной группе от 5 до 10 раз, по молоку — примерно в три раза, по мясу — в два раза, по хлебобулочным изделиям — в 5 раз. Это плата всего общества организованной преступности, которая фактически контролирует рынок и паразитирует сегодня на нашем обществе.
Возьмем такой продукт, как помидоры. В Астраханской области, наверное, от силы собирают одну треть помидоров, которые выращивают. Остальные просто не доходят до потребителя, потому что между потребителем и сельхозпредприятием стоят криминальные структуры, которые не дают обеспечить продажу товара по нормальной цене. Соответственно, горожане переплачивают, а крестьяне мало того, что получают за товар в 10 раз меньше денег, чем могли бы получать напрямую от горожан, так они еще просто физически не могут его продать, потому что при таких ценах рынок не переваривает весь объем производства товара. Поэтому без декриминализации товаропроводящей сети, без обуздания монополистов нам проблему бедности тоже не решить.
Последнее, о чем я хотел сказать, — это обеспечение социальных гарантий. Это уже прямая сфера ответственности государства. И здесь у нас есть сегодня объективные возможности действительно благодаря сверхприбылям, которые наша страна получает от экспорта нефти и газа, дать каждому нашему гражданину право на бесплатное высшее образование, право на достойное и качественное медицинское обслуживание. Для этого нужно примерно удвоить бюджетные ассигнования на эти цели.
Замечу, что это не популизм. Это прямой расчет необходимых средств для того, чтобы обеспечить сохранение того интеллектуального потенциала, который накоплен сегодня в образовании и здравоохранении. Он недофинансируется примерно в два раза по отношению к тому, что нужно для того, чтобы работали больницы, школы и другие учреждения.
Сравним с другими странами. Не будем сравнивать с США, где расходы на здравоохранение составляют более 15% от валового продукта, а на образование — около 10%. Сравним с Африкой и, к своему ужасу, увидим, что по отношению к Африке у нас доля расходов на здравоохранение в ВВП примерно в полтора раза ниже, чем средний африканский уровень. По образованию мы более или менее вытягиваем африканский уровень расходов на образование в структуре валового продукта.
О чем это говорит? Это говорит о том, что профицит бюджета, которым хвастается сегодня правительство, возникает не потому, что у нас избыток денег, а потому, что мы просто грубо недофинансируем социальную сферу. И при этом нам говорят, что вы не можете потратить деньги на эти цели, потому что в стране будет инфляция.
Нет, уважаемые коллеги! Инфляция в стране возникает потому, что государство не занимается выполнением своих ключевых функций по организации эффективной рыночной экономики. Сколько бы мы ни отдавали наших денег за границу, мы не сможем победить инфляцию, пока не заработает механизм рыночной конкуренции.
И наоборот, если мы хотим победить инфляцию, мы должны дать нашим людям возможность работать, дать им нормальную заработную плату с тем, чтобы в стране был не только смысл трудиться, но и конечный спрос соответствовал бы возможностям производства товаров. И таким образом запустить механизм положительных обратных связей, которые, вслед за ростом доходов населения, обеспечивают повышение спроса на товары, повышение спроса обеспечивает рост производства, рост производства дает увеличение доходов. И нужно понимать, что главным фактором борьбы с инфляцией является повышение эффективности производства, а это — образование, знания, способность человека трудиться.
У нас есть все необходимое. Мы могли бы при нынешнем уровне экономической активности примерно утроить реальные доходы наших граждан. Это простая арифметика:
— цены на рынках крупных городов по продовольственной группе завышены примерно в три раза; если мы обеспечиваем нормальное ценообразование и конкуренцию, то как минимум вдвое мы снизим цены;
— оплата труда занижена в четыре раза по сравнению с европейским уровнем и в два раза занижена в сравнении с вкладом оплаты труда в создании национального дохода;
— доля заработной платы в структуре национального дохода в два раза ниже, чем общепринятые в мире стандарты.
К сожалению, этого не происходит потому, что фактически большая часть решений принимается в пользу богатой прослойки граждан. Парадоксально, что нам пришлось пять лет биться за то, чтобы заставить наше государство вернуть природную ренту в доход общества. Сегодня сверхприбыль от экспорта нефти и газа практически на 85% изымаются государством в бюджет. Но оказалось, гораздо сложнее заставить государство потратить эти деньги — потратить на то, что нужно людям.
Здесь мы сталкиваемся не только с глупостью и невежеством, мы сталкиваемся с устойчивым представлением о том, что «спасение рук утопающих — дело самих утопающих». То есть бедные, как хотят, должны сами себе зарабатывать на жизнь, а государство обслуживает богатых.
Все решения, которые были приняты в последнее время: и по подоходному налогу, который у нас универсальный, и по Трудовому кодексу, и по распределению прав собственности на природные ресурсы, Водный и Земельный кодексы — все это решения в пользу богатых, в пользу тех, у кого деньги. Те, у кого сейчас есть деньги, имеют право на все: они имеют право на леса, на воды, на жилье, на то, чтобы их дети учились за рубежом, потому что здесь не хотят учиться. И они считают, что это право им государство должно гарантировать. А права тех, кто хочет жить и работать здесь, нынешним государством полностью игнорируются.
Агония русской школы
Из выступления Сергея Константиновича КОМКОВА, доктора философских наук, доктора педагогических наук, президента Всероссийского фонда образования
В одном из предыдущих выступлений прозвучала чрезвычайно важная мысль о том, что воспитание бедности начинается с того возраста, когда ребенок только делает свои первые шаги.
Сегодня, когда мы говорим о том, что ожидает Россию в ближайшем будущем, мы должны четко представлять, что уже второе поколение наших российских граждан практически уничтожено западной системой ценностей. Когда я слышу разговоры о ракетах, о «Булаве», о полетах в космос, я всегда задаю вопрос: а кто это будет осуществлять в ближайшее время? Мы имеем на сегодня потерянное поколение. Причем исторический процесс таков, что, когда этот процесс продолжается в течение трех поколений одновременно, он становится необратимым. Сегодня фактически два поколения уже прошли этот путь.
Российское образование всегда — и до революции 1917 года, и во все времена — было одним из самых лучших в мире. В советский период, несмотря на перегруженность идеологической составляющей, российское образование было лучшим в мире. До 90-х гг. оно входило в пятерку лучших систем образования.
Самая главная заслуга российского образования заключалась в том, что оно всегда носило классический и фундаментальный характер. Это значит, что русская и российская школы всегда готовили человека, способного производить интеллектуальный продукт. Это не какой-то потребитель, это не исполнитель чужой воли, а это — человек мыслящий, способный создавать то, чего не могут создавать другие.
Именно поэтому российские ученые всегда и во всем мире ценились на вес золота. Именно поэтому русские умы отлавливали во всем мире, им платили огромные деньги, их обеспечивали всем необходимым только ради того, чтобы они остались (в частности, в Соединенных Штатах Америки осело очень много русских), для того, чтобы они там производили тот самый интеллектуальный продукт.
В 2005 году, в феврале, на Конгрессе американских губернаторов Билл Гейтс выступил с короткой, но пламенной речью, которая закончилась тем, что все губернаторы встали и приветствовали его аплодируя. Что же он такого сказал? А он сказал очень простую вещь: американская школа умерла, она сегодня находится на уровне конца XIX века, мы перестали готовить производителей интеллектуального продукта, мы сегодня готовим тупых потребителей, это конец для американской нации и единственное для нас сегодня спасение — это привлекать извне интеллектуальные силы. Что они сегодня активно и делают. Он сказал: мы не хотим, чтобы представители малоимущих семей и семей национальных меньшинств получали нормальное, квалифицированное, полноценное образование. И тому могут быть две причины. Первая. Они не в состоянии учиться, то есть тупые, не могут освоить. И вторая причина — мы не хотим, чтобы они учились. Так вот, первое заявление не верно, а второе заявление — порочно. Если мы этого не поймем, мы обречены на гибель.
То же самое мы можем сказать сегодня о российской системе. Мы говорим о том, что школа сегодня стала во многих случаях недоступным учебным заведением для представителей малоимущих семей и недоступным для тех, кто представляет в нашем огромном многонациональном государстве Российском национальные меньшинства. И это приведет к неминуемой гибели государства Российского.
На самом деле сегодня российская система образования перестала выполнять свою самую главную функцию — она перестала выполнять функцию социального регулятора становления государства. Наши новоявленные реформаторы пытаются нам доказать, что система образования — это система предоставления платных услуг системе образования. И даже появился такой термин — «образовательные услуги». Я им все время говорю: господа, вы что-то перепутали в жизни, образование во все времена, во всех государствах выполняло важнейшую социальную функцию — подготовку будущих граждан к жизни в этом государстве и к развитию его. Если мы переводим систему образования на платные рельсы и превращаем ее в систему платных услуг, мы рубим сук, на котором сидим. Потому что миллионы людей не будут иметь возможности получать нормального образования, а следовательно, государство начинает люмпенизироваться, оно начинает превращаться в государство бомжей, нищих, непонятного состояния людей, которые в конечном итоге это государство уничтожат.
Вы посмотрите, что происходит! Мы сегодня говорим о волне беспризорности, ходят разные цифры, но я назову одну официальную цифру из доклада ЮНЕСКО за 2005 год. В нем сказано, что сегодня в России два с половиной миллиона детей школьного возраста официально не посещают школьных занятий, то есть это беспризорники. Когда сегодня мы говорим о будущем государства Российского, мы должны себе четко представлять, что пройдет еще 10−15 лет, и это будет стая совершенно не ориентированных, не имеющих никаких целей и задач в жизни молодых людей, которые будут способны на все.
И вот здесь величайшую роль играет школа. Но школа еще с 92-го года лишена важнейшей своей функции — воспитания. Всегда школа занималась образованием, а образование — это создание и воспитание человека по образу и подобию Божьему. Наши реформаторы в 90-е годы вдруг почему-то решили, что нужно, чтобы школа только давала некоторый набор знаний, то есть обучала, а воспитанием пусть занимаются все, кто угодно.
В 90-е годы, когда пошел бурный процесс отделения школы от всех общественных институтов, было запрещено заниматься всякого рода общественно-политической деятельностью в стенах школы, а это привело к тому, что фактически школа перестала быть центром воспитательной работы.
Вот в этот период, в 90-е годы, в школы сделали первые свои робкие шаги представители Православной Церкви. Потом эти шаги стали более уверенными. Потом появился впервые курс «Основы православной культуры». И вот тут поднялся дикий вой со стороны демократических, так называемых правозащитных, организаций о нарушении прав человека. И когда мы защищали разработчиков курса «Основы православной культуры», а я являюсь научным рецензентом этого курса, мы пытались им показать и доказать, что основы православной культуры — это вовсе не Закон Божий, это основа православной нравственности и православной культуры, на которой зиждется само государство Российское, это фундамент, разрушив который, можно уничтожить все государство. Потому что сегодня наши школьники находятся в полном вакууме. Они не знают, где они живут, ради чего они живут, с кем они живут, как строится эта жизнь, они в полном вакууме. Именно поэтому сегодня школьники заказывают убийства своих родителей.
Уважаемые братья и сестры, модернизация в системе образования в том виде, в котором она сегодня проводится, недопустима в корне. Мы не должны допускать приватизации учебных заведений. Мы ни в коем случае не должны допускать внедрения нормативно-подушевого финансирования в школе.
Внедрение этого нормативно-подушевого принципа финансирования, когда деньги «идут» за учеником, приведет к тому, что в Российском государстве, которое на 90% состоит из сельских школ, из малокомплектных школ, из маленьких школ в маленьких городках, все они погибнут.
Любая школа, в 100 учеников, 10 учеников, должна иметь все необходимое для того, чтобы дети получали там полноценное образование.
К сожалению, сегодня из 64 тысячи российских школ 27 тысяч вообще непригодны для проведения занятий. Их можно просто закрывать. Это 40% системы российского образования. И это при том, что у нас имеется огромный стабилизационный фонд, деньги, которые работают в ценных бумагах на Западе. И мы еще имеем совесть заявлять о том, что это фонд будущих поколений.
Я замучился говорить о том, что это не фонд будущих поколений России, это фонд будущих поколений Америки. В России это был бы фондом будущих поколений, если эти огромные доходы были бы вложены (даже единовременно!) в систему образования, как это сделали в свое время многие страны Юго-Восточной Азии, получив великолепное экономическое чудо, о котором мы сейчас говорим, которым любуемся, которым восхищаемся.
Мы могли бы иметь свое русское, российское чудо. Но этого не хотят те, кто сегодня живет и работает совершенно по другим законам, это агенты влияния, действующие в нашей стране.
Инвалиды в России — без права выбора
Из выступления Елены Юрьевны ШАТАЛОВОЙ, председателя Общероссийского общественного движения «За здоровую Россию»
Существует как бы традиционная бедность, и к этим традиционным группам бедности относятся инвалиды, то есть те люди, которые, так или иначе, имеют нарушения состояния здоровья. И во все времена во всех странах эти люди относятся к группе бедных.
Обращу ваше внимание на несколько цифр. Есть у нас понятие первичной инвалидности, то есть кто вышел на инвалидность первый год, и есть понятие общего фонда инвалидов. В нашей стране каждый год появляется от 1 млн. до 1,1 млн. инвалидов. В прошлом году у нас впервые поставленных на учет было 2 миллиона инвалидов. Это не значит, что так много их появилось в нашем государстве. Огромный прилив инвалидов составили пенсионеры, которые поняли, что с введением 122-го закона их выкидывают с позиций льготного обеспечения, оставляют на вымирание, и они решили, как любой народ, приспособиться. Эта ситуация вызвала панику среди наших министров, в частности у Зурабова, который просто приказал императивным путем уменьшить число инвалидов в России.
Каким образом это могут сделать наши чиновники? Есть закон, который обозначает три группы инвалидности в России: первая (самая тяжелая), вторая и третья. Больше всего у нас инвалидов второй группы. В течение многих лет группы инвалидности наполнялись содержанием, потому что в России инвалидность рассматривалась как нарушение жизнедеятельности: способности к общению, способности к передвижению, способности и возможности коммуникаций, способности к труду. На сегодняшний день осталась только одна способность и возможность — способность к труду.
Сейчас все это не нужно, потому что, с точки зрения чиновника, этих людей нет: либо ты работаешь, либо ты не работаешь. И твое право на труд у тебя отнимают. И мы знаем огромное число людей, которые в неимоверных условиях без рук, без ног, но работали, и для них это был стимул для жизни. Сейчас всех этих людей выкинули.
Мы говорим о духовности, о нравственности, о том, что же ведет человека по жизни. На примере групп инвалидности (хотя в России на сегодняшний момент 13 млн. инвалидов) мы говорим, что изменилась позиция власти по отношению к своему народу. И здесь она очень ярко выявлена: вы нам мешаете, вы нам не нужны!
Далее — механизм квотирования рабочих мест. Вы знаете, что на предприятиях, где больше 100 рабочих мест, обязательно должны быть места для инвалидов. В Европе такое квотирование обязательно при численности 16 сотрудников на предприятии. Если они не могут трудоустроить инвалида, то они тогда платят штрафы. Наши даже штрафы сейчас не платят. Ведь среди инвалидов 70% безработных. Они готовы работать, но законодательство, которое на сегодняшний день есть, их лишило даже права на труд.
Люди, у которых протезы, по четыре месяца уже не могут их себе заменить, потому что нет денег на это. В Москве 8-тысячная очередь на инвалидные коляски. Последний раз очередь, я помню, была в 89-м году (это по Москве, я не говорю по остальным территориям). То есть Фонд социального страхования, который, по идее, должен это финансировать, он без денег. Да, вот вчера Зурабова пожурили, уволили Хабриева, лекарств нет. Но ситуация-то от смены одного человека не меняется. Мы говорим именно о системе. И надо рассматривать инвалидов не как балласт на своих плечах, а как социального партнера, потому что при создании определенных условий мы сможем вытащить их из бедных и дать им возможность заработать.
