 |
| Столетие.Ru | Александр Репников | 19.06.2007 |
Симпатии русских консерваторов-геополитиков к Китаю, о которых говорилось в прошлой статье, вовсе не похожи на восторги современных авторов. Трезво оценивая положение вещей, отечественные мыслители понимали, что, хотим мы этого или нет, но Восток пробуждается, и если Россия будет игнорировать этот процесс, то, как писал Э.Э. Ухтомский «не нами пробужденные азиатские народы для русских со временем будут еще опаснее, чем западные иноплеменники».
Предупреждал об этой опасности И.И. Дусинский: «Там, на Дальнем Востоке и Юге, рождается новый мир-великан, носитель вековечной культуры, полный скрытой энергии и накопленных тысячелетиями сил, мир трезвого ума и твердой воли, мир настойчивости, терпения и упорного, всепобеждающего труда… А на пути его лежит Святая Русь. Огненный вздох желтого Дракона уже обжег ее спящее лицо. А с далекого Юга на нее же глядят с ненавистью другие взоры… Там вьется в судорогах возрождения старый и грозный своим фанатизмом мир Ислама, властелин и поныне для многих славян. И он также не оставит нас в покое, как, впрочем, и мы не могли оставить в покое его. А на ближнем Западе притаился третий сосед (Германия — А. Р.), старый враг славянского племени…».
В работах Дусинского представлена масштабная геополитическая картина будущего России. Остановимся на этом поподробнее. Значительное место в своих геополитических проектах мыслитель уделил российско-английским и российско-персидским отношениям. Он отмечал, что «везде идет явная или тайная борьба между влиянием Англии и Германии, и в день грозного столкновения между ними все страны почувствуют его силу». В подобной ситуации участие России в том или ином политическом альянсе должно преследовать «прежде всего цели русские, а не британские или германские» и «содействуя одной из сторон в достижении поставленной себе ею цели, Россия должна работать в то же время для себя… В этом должна выразиться государственная мудрость наших правящих сфер».
Обосновывая установление геополитически мотивированных естественных границ Российской империи по «вектору Юг», Дусинский полагал, что российско-персидская граница нуждается в этом случае в незначительном изменении и должна быть достигнута «без расстройства дружественных отношений» обеих стран.
То есть Персии нужно уступить узкую полосу, тянущуюся вдоль всей своей северной границы. В качестве компенсации необходимо поспособствовать значительному расширению границ Персии на восток и запад. В случае реализации подобного геополитического проекта это привело бы к конфликту России с Англией.
Впрочем, соглашение, достигнутое с ней относительно Персии (1907 г.), как и соглашения по Афганистану и Тибету уже давно вызывали нарекания консерваторов (Дусинский писал о том, что русская дипломатия «рабски» подчиняется видам британской политики). Будучи противником механического расширения территории Российской империи, Дусинский считал не актуальной борьбу за рынки сбыта, ставя на первое место вопрос геополитической завершенности границ. Подобно ряду других русских консерваторов, он негативно оценивал политику, проводимую Россией в отношении Персии после присоединения к Антанте, считая, что эта политика подстраивается «под Британию». По его мнению, такое положение может привести не упрочению, а к уничтожению русско-персидской дружбы и переходу персов в лагерь врагов России.
Отталкиваясь от принципа, что Россия — держава прежде всего континентальная, сухопутная, не имеющая заморских колоний и обладающая крайне незначительными морскою торговлею и коммерческим флотом, Дусинский выступал против проектов военного выхода России к берегам Персидского залива. Здесь он отводил основную роль в обеспечении российских интересов не вооруженному вмешательству, а системе международных договоров, считая, что «великая Персия» должна быть другом и союзницей России, ее оплотом на Дальнем Юге. В отношении следующего после Персии соседа России — Афганистана, Дусинский выдвигал идею добиться раздела его территории, в результате чего часть земель должна была отойти к России, часть — к персам, а все остальное, вместе с Кабулом, Газной и Кандагаром — англичанам.
В качестве планов на перспективу предлагалось усилить присутствие России и активизировать научные исследования в районе Ледовитого океана и Арктики, создав там ряд постоянных наблюдательных станций, связанных «беспроволочным телеграфом» с внешним миром и озаботиться проникновением российского влияния в Индию, когда британское владычество там ослабнет. Особо подчеркивалась опасность возрождения Китая, который «находится на пути к превращению в могущественное государство и весьма быстро идет этим путем». Российскому правительству предлагалось четко определить свою политику по отношению к активно развивающемуся соседу и видеть в Китайской империи «своего противника — самого опасного из противников» в преддверии исторической неизбежности натиска Китая на Россию. Ради ослабления этого натиска допускался союз с Японией, которой было невыгодно вытеснять Россию с Дальнего Востока, поскольку это усиливало позиции ее соперника — Китая. Дусинский, в отличие от большинства консерваторов, даже был согласен на время забыть о поражении в русско-японской войне, поскольку, если Россия не установит с Японией стабильных внешнеполитических отношений, то Япония найдет в этом случае мощную поддержку Германии.
Продолжая развивать идеи Н.Я. Данилевского, Дусинский пропагандировал проект создания всеславянского государства на федеративной основе, без унитарного единения.
«Надо откровенно признать, что целью русской племенной политики является панславизм и что к панславизму же мы хотим направить стремления, желания и мечты всех без исключения славянских народов». Новое государство должно состоять из ряда автономных областей (русской, болгарской, сербской, хорватской, словенской, словацкой, чешской и польской). Не желая ущемлять славянские народы, Дусинский предполагал, что в разных частях единого славянского государства найдут воплощение разные национальные идеи, «и, таким образом, начала сходства и начала различия будут мирно уживаться в национальном сознании славянских народов».
Признавая невозможность и ненужность «обрусения славян», Дусинский полагал, что «славянские ручьи» никогда не сольются в «русском народном море». Главную задачу он видел в решении внешнеполитического, а не племенного или религиозного вопроса. «Несколько десятков миллионов славян вместе с союзной нам Францией вполне способны уравновесить всю силу германского народа, благодаря чему все силы необъятной России будут свободны для того, чтобы уладить наши дела на Юге и обеспечить нашу безопасность с Востока, где мы, конечно, должны занять своевременно хорошую оборонительную позицию», — полагал он. Покровительство славянским народам неизбежно должно привести Россию к внешнеполитическому (а может быть, и военному) столкновению с Германией, поскольку оба государства имеют пересекающиеся «сферы расширения». Избежать этого столкновения можно только, если Германия проявит добрую волю и сама откажется от всякого дальнейшего Drang nach Osten. Возможность заключения компромисса благодаря территориальным уступкам Германии за счет «славянских братьев» категорически отвергалась геополитиком.
О нежелательности вмешательства России в противостояние Англии и Германии писал и крайне правый публицист П.Ф. Булацель считавший, что Англия пытается столкнуть Россию и Германию в своих интересах, и если это произойдет, то в результате такой войны выиграет только Англия.
Майков также полагал, что Англия всегда была врагом России (Крымская война, Берлинский конгресс, помощь Японии в 1904—1905 годах, помощь Финляндии в революции 1905 года, поддержка кадетов), и только немецкая угроза заставила Англию искать союза с Россией.
Он предостерегал от конфронтации с Германией, верным союзником России, предрекая в результате возможного столкновения поражение и России, и Германии. В 1908 году Ю.С. Карцов утверждал: «С конца XVIII столетия, опасаясь усиления и соперничества России на море, Англия перестает быть другом России и становится ее врагом… исторический враг России — Англия».
Своеобразная «англофобия» русских консерваторов была связана не только с тем, что в Англии видели геополитического соперника, но и с неприятием политического строя Великобритании. Изменение взглядов на отношения с Великобританией у консерваторов было вынужденным, и проистекало отнюдь не из внутренних убеждений, а из общего поворота внешней политики.
Продолжение следует
