Ставропольский узел

Недавние убийства в Ставрополе и последовавшие за ними волненения показали зыбкость стабильности положения на юге России. Ставропольский край в экономическом плане является одним из самых благополучных регионов в этой части страны. Здесь довольно развитое сельское хозяйство и в значительной мере сохранилась промышленность. Тем не менее, социальная напряженность в крае очень высока и общее положение всегда остается тревожным.

Связано это с тем, что ставропольский край всегда, вплоть до настоящего времени был «прифронтовой зоной», и война на Ставрополье не прекращалась никогда. Именно Ставрополье испытало на себе все ужасы соседства с Чечней. Беспрерывные грабежи, угон скота, похищения и убийства людей — всё это на долгие было здесь обыденностью. В приграничном с Чечней Курском районе даже поля приходилось порой пахать под прикрытием бронетехники, а чтобы хоть как-то защититься от грабежей местные казаки своими силами на границе с Чечней копали рвы.

Не обошла Ставрполье и террористическая война. Захват роддома в Буденовске, взрывы переполненных электричек в районе Кавказских минеральных вод, минометные обстрелы казачьих станиц с чеченской территории — все это происходило именно в Ставропольском крае. Также Ставрополье приняло на себя основную массу русских переселенцев вынужденных бежать сюда из Чечни и Ингушетии.

В самом крае экономическое и социальное положение так же крайне неравномерно. На фоне сравнительно благополучных западных и центральных районов, полупустынные восточные и юго-восточные районы представляют собой кризисную зону. Сельское хозяйство там в глубоком кризисе, туда в массовом порядке переселяются чеченцы и дагестанцы, вытесняя русское население в другие районы. Влияние краевой администрации на положение дел в юго-восточных районах довольно слабое, даже просто поддержание элементарного порядка там достигается с большим трудом. Весьма сильны на юго-востоке Ставропольского края и позиции мусульманского экстремизма, вооруженные столкновения там нередкость.

Слабость и коррумпированность правоохранительной системы, отсутствие реальной защиты населения от терроризма, религиозного экстремизма и просто «внеидеологического» криминала привели к напряжению, что не раз уже приводило к социальным взрывам. Не так давно с трудом удалось погасить волнения в Новоалександровске, связанные с убийством казачьего атамана Ханина. В девяностые годы массовые акции протеста проходили в Георгиевске и в районе Минвод. Причем во всех случаях причина была одна — правовой беспредел, преступность и произвол. Глубоко неправы те аналитики, которые считают нынешние события в Ставрополе случайным эксцессом или даже следствием «действий провокаторов». Взрыв народного возмущения в Ставрополе есть просто отражение общей кризисной ситуации в Ставропольском крае и во всем северокавказском регионе в целом.

Ставропольские события показали также глубокую серьезное напряжение существующее в отношениях русских и представителей кавказских народов. Сотни молодых кавказцев с криками «Алла Акбар» вступившие в рукопашную схватку с милицией — это явный отголосок перманентной Кавказской войны.

В свое время, еще до начала «индейских войн» североамериканские индейцы ответили белым на предложение прекратить межплеменные войны: «Если мы не будем воевать друг с другом, как же мы узнаем, кто их нас лучший воин?». Под этими словами могли бы подписаться и многие кавказцы. Они тоже испокон веков воюют друг с другом, хотя больше предпочитают воевать с Россией.

Война, в широком понятии этого слова, на Кавказе всегда была средством поднятия общественного престижа, основой выстраивания социально-иерархических структур, а также мощнейшим культурообразущим фактором. Подчас доказать иному «гордому джигиту» необходимость жизни в мире, без грабежей, без захвата рабов, без самовозвеличивания себя за счет унижения живущих рядом «недочеловеков», практически невозможно. Это просто будет разговор на разных языках.

В современной Чечне недавно закончившаяся война с Россией стала одним из главных факторов современной духовной консолидации чеченской нации, эту войну (причем именно как часть изначальной «войны с Империей») воспевают в песнях и литературе. Шамиль Басаев для многих чеченцев стал культовой фигурой, став один ряд героями чеченской нации прежних эпох: Шейхом Мансуром, Байсангуром Беноевским, Зелимханом Харачоевским.

История учит: как только репрессивно-силовой нажим и культурное влияние России ослабевает, то древняя глубинная ментальность тут же пробивает себе дорогу и овладевает умами и сердцами очень многих «свободолюбивых горцев». В этом случае на смену российским законам быстро приходят порядки, если не времен первобытного каннибализма, то, по крайней мере, времен язычников-викингов. Даже если идеи сепаратизма и религиозного экстремизма и теряют привлекательность для части горского населения, то древний культурно-психологический тип и традиции «набеговой экономики» изменить крайне сложно.

Уже двести лет длится эксперимент по включению вайнахов в российское цивилизационное поле, но традиционная многовековая горско-вайнахская культура до сих пор очень сильна. Чечня и Ингушетия для России крайне проблемные зоны, её присутствие там в некоторых местах остается только на уровне внешней символики.

Сейчас перед Россией, прежде всего, стоит задача сохранить в своем культурно-политическом пространстве другие народы Кавказа, а так же русские по населению Ставропольский и Краснодарский края.

Мечта «кавказских борцов за свободу» — сделать с русским населением Ставрополья то, что было ими уже проделано с казачьим населением северных районов Чечни и Ингушетии. И это четко сформулированная задача, захвативший в 1995 году кизлярскую больницу террорист Салман Радуев собирался столицей «независимого Кавказа» сделать именно Ставрополь.

В ситуации «превентивной войны» и постоянного стресса, в которой живет русское население кавказского региона, нормальная жизнь становится уже невозможной. Ставропольский кризис также показал паралич российской региональной и части центральной управленческой элиты.

Подобно пару в прогнившем паровом котле подобное ставропольскому народное возмущение прорывается в разных регионах. То в волгоградском Суровикино, то в калмыцких Яндуках, то в ростовсом Сальске, то в карельской Кондопоге. Но власти с упорством достойным лучшего применения пытаются гасить возмущение с помощью примитивного набора «заглушек»: призывов «не поддаваться на провокации», назойливой пропаганде абстрактной «межнациональной дружбы» и попытками запугивать население демонстративно беззаконным и жестоким преследованием «назначенных» «экстремистов».

«Денежный дождь» и всевозможные льготы которые льются на Чечню и за счет России, приводит лишь к увеличению претензий и закреплению положения чеченцев как «многострадальной» нации, которой многое дозволено.

Постоянная политика уступок — это попытки тушить пожар керосином. Замирение любой ценой приводит с одной стороны к эскалации «беспредела» и насилия, с другой — нарастанию чувства озлобленности и отчаяния со стороны русого населения. власти необходимо четко показать, что она готова защитить свой народ от любой агрессии.

http://www.pravaya.ru/look/12 574