От сердца к сердцу

Письма священномученика Германа (Косолапова) священномученику Гермогену (Долганёву). Часть 1

22 октября 1882 года в Саратове в семье преподавателя русского языка и словесности Саратовского реального училища Василия Васильевича Косолапова (род. 15 января 1851 года) и его супруги родился сын, названный во Святом Крещении Николаем. Василий Васильевич происходил из купеческой семьи и женат был на дочери дворянина Вере Гавриловне Наватиной. Он окончил историко-филологический факультет Императорского Казанского университета со званием действительного студента. Приказом попечителя Казанского учебного округа был определен преподавателем русского языка в Пензенскую гимназию с 18 сентября 1872 года, преподавал латинский язык с 1 октября 1872 года по 1 августа 1874 года.

7 сентября 1875 года Василий Васильевич был перемещен в Саратовское реальное училище преподавателем русского языка, словесности и логики и вскоре утвержден в должности классного наставника и библиотекаря. 18 сентября 1884 года за выслугу лет произведен в статские советники. Приказом попечителя Казанского учебного округа от 1 августа 1886 года перемещен на ту же должность в Саратовскую первую мужскую гимназию. С 22 июня по 7 августа 1900 года исправлял должность директора гимназии. Имел ордена: святого Владимира 4 степени, святой Анны 2 и 3 степеней, святого Станислава 2 и 3 степеней и серебряную медаль в память императора Александра III.

Жили Косолаповы в собственном доме в Саратове на ул. Большой Кострижной (ныне ул. Сакко и Ванцетти). К моменту рождения Николая в семье было 3 ребенка: сыновья — Василий (род. 4 мая 1877), Федор (род. 17 октября 1878) и дочь — Елизавета (род. 15 января 1880). Еще двое родились позднее: Георгий (род. 26 апреля 1884) и Дарья (род. 15 декабря 1889). Сын Василий учился в Императорском Юрьевском университете, Федор — в Императорском Казанском университете[1].

Воспитанный в благочестивой и образованной семье заслуженного деятеля саратовского просвещения, Николай с детства желал посвятить свою жизнь служению Всевышнему — это одно из многих убедительных свидетельств того, как на рубеже двух эпох размыкались сословные границы русского православного духовенства и российская интеллигенция начинала нелегкий путь возвращения в Церковь.

Безусловно огромное влияние на Николая Васильевича оказала личность святого священномученика Гермогена (Долганёва; + 1918, память 16 (29) июня), хиротонисанного во епископа Вольского, викария Саратовской епархии 14 января 1901 года. Его неординарная личность святителя-апологета Православия в сочетании с ревностной и благочестивой жизнью особенно ярко проявилась во время служения владыки на Вольской и, позднее, Саратовской кафедрах.

После окончания Саратовской первой мужской гимназии Николай, по благословению своего духовного отца — епископа Гермогена, в 1902 году отправился поступать в Санкт-Петербургскую Духовную Академию. В столице жила его старшая сестра Елизавета с мужем, однако он, решив жить отдельно, поселился в самом центре города на Невском проспекте в доме N 162, квартире N 21.

В Государственном архиве Саратовской области сохранились письма этого периода (с 1902 по 1905 год) Николая и его отца Василия Васильевича к епископу Саратовскому Гермогену (Долганёву), укрепившему в свое время Николая в стремлении принять монашество и поддержавшего его при поступлении в СПбДА, которые ныне публикуются впервые (ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганеву)).

* * *

«Петербург. 1.05.1902 г.

Ваше Преосвященство!

Много раз благодарю Вас за то, что благодаря Вашему содействию и Вашему участию ко мне я наконец приехал в Петербург.

С домом и моими родными, несмотря на их печаль, я расстался с легким сердцем, мне казалось, что за спиною у меня выросли крылья, которые принесут меня туда, в то место, куда давно тянуло меня. Но на первое время я немного печалился, и вот по какой причине: Иван Саввич Пальмов[2], к которому Вы дали мне письмо, уехал за границу на все лето. Что теперь мне делать с письмом? Вчера я был у Пр<еосвященного> Сергия Страгородского, епископа Ямбургского, викария Санкт-Петербургской епархии, ректора СПбДА[3]. Он принял меня ласково, обо всем расспросил и просил прийти к нему сегодня вечером. Я передал ему Ваш поклон. Он спросил меня о свидетельстве моей благонадежности и моих документах. Потом сказал, что нужно подать прошение в Св<ятейший> Синод, чтобы он разрешил мне держать экзамен. Дело теперь заключается в том, что я теперь не знаю, к кому из студентов мне обратиться за более подробными сведениями. Пр<еосвященный> Сергий говорит, что из Тифлисской семинарии только один студент (фамилию я позабыл), но сегодня, я думаю, он постарается выпутать меня из трудного положения. Еще мне кажется то, что Пр<еосвященный> Сергий не совсем доверчиво относится ко мне, так как, действительно, я совсем ему незнаком и нельзя человеку понравиться сразу. Не знаю, что будет дальше; но мне кажется, что Пр<еосвященный> Сергий отнесся бы ко мне более доверчиво, если бы у него было от Вас письмо обо мне. Я не смею просить Вас об этом, и, пожалуйста, если Вы найдете это неуместным, не затрудняйте себя и не пишите ему обо мне.

Устроился я прекрасно, нашел светлую комнату со столом и вполне уверен, что здесь дело подготовки пойдет у меня успешнее, нежели в Саратове, только бы не оставил меня Бог Своею милостью и благодатию и Вы не позабывали бы обо мне, поддерживали бы меня в часы скорби и печали.

Простите и благословите уважающего и любящего Вас Н. Косолапова.

P. S. Надеюсь еще раз, что Вы не будете меня забывать в своих молитвах и писать ко мне.

Адрес: Невский проспект, дом N 162, кв. N 21. Николаю Васильевичу Косолапову[4]».

«Петербург. 28.06.1902 г.

Ваше Преосвященство!

Простите мне, что я своим письмом буду отнимать у Вас время. Но мне больше не с кем поговорить от сердца к сердцу, как только с Вами. Вот уже два месяца, как я занимаюсь и живу самостоятельно. Занятия мои идут, слава Богу, хорошо; только иногда, когда утомляешься, приходится немного давать себе отдых; заниматься приходится много и трудновато, в особенности по Св<ятому> Писанию; но вместе с тем я не теряю надежды и уповаю на Бога, что труды мои не пропадут; если же мне не удастся попасть в Дух<овную> Ак<адемию>, то еще с большей надеждой, верой и упованием на Бога я буду стремиться к этой цели. Мое положение теперь похоже на положение Иудеев в Аравийской пустыне; с одной стороны, подобно тому, как Иудеев влекли назад в Египет котлы и мяса, так и мое тело влекет меня в Саратов, душа же стремится туда, в область духовного и святого, как и Иудеи стремились в обетованную землю. Теперь я увлекаюсь проповедями Антония, еп<ископа> Волынского[5]; чудные проповеди, в особенности те, которые обращены к юному поколению; какое знание юного сердца, его стремлений и надежд; сколько у него любви к своим духовным детям и какие светлые взгляды он проводит в жизни. Также хороши его слова к постригающимся в монашество. При посвящении Климента в еп<ископа> Уфимского, Антоний (тот же) сказал очень хорошую речь — она мне очень понравилась.

В Петерб<урге> я чувствую себя отлично; в нравственном уже отношении куда лучше, чем дома. Здесь меня никто не стесняет; я могу и помолиться как след; только теперь я узнал, какое благотворное влияние имеет молитва на человека; как хорошо делается, когда из глаз брызнут слезы и когда почувствуешь всю свою греховность и немощь; мне кажется, что слезы — это роса, которую дает Господь для освящения и очищения человека от грехов. Кажется, Потапенко сказал, что „слезы — литургия сердца“ — как это сходно с тем, когда испытываешь такое состояние; я молю Бога о том, чтобы еще можно было проливать слезы за молитвой. Когда чувствуешь себя одиноким и непонятым людьми, первое дело — горячая молитва к Богу, а кто с Богом, как может быть он одинок!

Простите мне, что я так размечтался. Я знаю, что Вам некогда отвечать на мои письма, но все-таки надеюсь, что Вы осчастливите меня, сделаете для меня праздник, если хоть несколько строк мне напишете. Я Вам позабыл написать, что меня освободили от древних языков — все будет не так трудно. Мне очень жалко, что я не застал Ив<ана> Савв<ича> в Петербурге.

Ну, простите меня и благословите.

Любящий и уважающий Вас Н. Косолапов.

P. S. Получили ли мое первое письмо?[6]»

«Петербург. 5.09.1902 г.

Ваше Преосвященство!

Простите мне, что я так долго не мог поблагодарить Вас за Ваше письмо к ректору. Экзамены и ожидание моей участи отнимали у меня время. Экзамены все я выдержал — нет ни одного неудовлетворительного балла, и между тем меня не приняли. Для меня это было очень неожиданно, и сначала я повесил голову; но я верю, что Бог меня не оставит и что, если и не поступил в нынешнем году в Академию, то поступлю в будущем; может быть, это будет лучше для меня. Причина, почему меня не приняли, та, что принимали очень строго; у меня не хватает до 31/2конкурсный бал — 1/12, и я остался за флагом. Но все-таки у меня остается надежда поступить в нынешнем году; ректор хочет хлопотать за меня у митрополита <Петербургского Антония (Вадковского)], так как у меня все удовлетворительные баллы. Меня только огорчает то, что я выдержал все экзамены, и выдержал лучше многих семинаристов, и все-таки не принят. Пусть что будет, но я никогда не отступлю от своих взглядов на жизнь и не потеряю свою веру в Бога, Который мне помог пройти огромный курс и выдержать экзамены. Во время экзаменов я жил в Академии. Мне так все там нравится, так там все просто, что готов век прожить под кровом этой alma mater. Если мне не удастся попасть в этом году, то одно мне горько, что я лишний год буду обременять собой родителей.

С папой мы расстались очень хорошо; теперь я вижу, что он меня очень любит. У него за последнее время столько накопилось разного горя, что не знаю, как он переживет все, если не обратится за утешением к Богу.

Участь моя, вероятно, решится числа 15-го; до этого времени я буду жить у сестры, что мне не особенно приятно, так как она с мужем — люди совсем другого характера.

Не забывайте в Ваших молитвах любящего и уважающего Вас Н. Косолапова[7]».

«Петербург. 4.11.1902 г.

Ваше Преосвященство!

Простите меня, что я до сих пор не собрался Вам написать и поделиться с Вами моими мыслями и впечатлениями.

Живется мне очень хорошо, так что всегда буду благодарить Бога и Вас за то, что теперь в Академии, где я нашел себе утешение и покой духовный. Только за последнее время у меня открылся ревматизм, и я уже более двух неделей нахожусь в больнице; думаю, что, милостью Божией, пройдет эта болезнь, и все будет хорошо. Завтра подаю первое сочинение: „Значение самовоспитания для убеждения в истинности христианства“. Тема хорошая и как раз подходит под мое настроение. Пришлось много почитать, в том числе и сочинения еп<ископа> Феофана <Затворника>, которого Вы мне давали читать. Сочинение у меня вышло в четыре листа; проверять будет о. Евгений Аквилонов[8]; не знаю, как он оценит мое сочинение. Завтра нам дадут второе сочинение, которое нужно будет подать к 16-му декабрю.

Хотя я соскучился о Вас и о родителях, но все-таки думаю, что на Рождество мне не придется приехать, так как нужно позаняться серьезно.

Я очень привязался к нашему владыке — он такой добрый и милый. Сегодня он был в больнице и меня также видел.

8-го числа у нас будет служить митрополит; мне, вероятно, не придется поглядеть на него.

В сентябре у нас постригали двух студентов с третьего курса; владыка сказал хорошую речь к вновьпостриженным. К нам поступили два студента, окончившие курс Петербургского университета; я с ними сошелся, так как они очень хорошие и умные, вероятно, постригутся в монахи. Мысль о монашестве меня не оставляет, напротив, я все более и более убеждаюсь, что эта дорога будет соответствовать моим стремлениям и вообще моему характеру. Я также подружился с моим однокурсником с о. Василием, диаконом; он очень милый и симпатичный человек, с виду очень веселый, но на самом деле очень несчастный. Он уже пять лет как овдовел; жил с женой только четыре месяца, и теперь без слез не может вспоминать о жене. Мы с ним часто беседуем по душе, что для меня также большое подспорье.

Когда выздоровею, то стану говорить проповеди в коллежском доме Александра III, что недалеко от Академии. Был как-то у Вашего брата, но не дозвонился; как выйду из больницы, то непременно еще схожу.

Да хранит Господь Ваше здоровье во спасение Вашей паствы.

Не забывайте в молитвах Ваших любящего и глубокоуважающего Вас Н. Косолапова[9]».

«Петербург. 1.12.1902 г.

Ваше Преосвященство!

Не знаю, получили ли Вы мое письмо, я его посылал не заказным, так как по болезни не мог сходить на почту. Недавно приезжала ко мне мама, и мы были с ней в клинике — советовались о моей больной ноге. Проф<ессор> Турнер[10] нашел у меня искривление позвоночного столба — вот до чего досиделся; он это объясняет тем, что я слишком много занимался (не теперь, а летом). Неправильность в хребте повлекла за собой ненормальное положение нервов левой ноги, отчего и происходила вся болезнь. Теперь мне делают массаж спины и левой ноги; дело теперь, кажется, идет на поправку; стоять за богослужением теперь могу, но все-таки еще устаю.

Проф<ессор> мне запретил занимается, но я все-таки понемногу занимаюсь, так как скоро нужно подавать семестровое сочинение: „Вавилоняне как колыбель общечеловеческой культуры“. Теперь я выхожу гулять и чувствую себя гораздо лучше, так как пользуюсь воздухом. Писал о своей болезни о. Иоанну Кронштадтскому и верю, что его молитва помогает мне.

Мне очень совестно, что я до сих пор не побывал у Вашего брата, но что ж поделаешь — не мог вырваться.

Я с нетерпением жду, когда мне повидаться с Вами и поговорить; на Рождество едва ли я приеду, так как за время болезни я многое упустил, и мне придется нагнать своих товарищей.

Болезнь не позволила мне заняться также и проповедничеством; но теперь я начну проповеди в Коллежском доме Александра II, не знаю еще только, на какую тему говорить; думаю, что всего лучше заняться объяснением евангельских чтений. Я хотел у Вас просить об этом совета, но, зная, что у Вас столько дела и что Вам так дорого время, не смею утруждать Вас — увидимся, тогда поговорим обо всем. Владыко несколько раз навещал меня в больнице и скорбел, что нога меня связала и что я не могу прислуживать во время богослужения.

Маме с папой я подарил по Евангелию, когда мама приезжала в Петербург. Хорошо, что профессор не сказал маме, что у меня искривление хребта, а то она стала бы очень беспокоиться. Пусть она об этом не знает, тем более что это массажем скоро может вылечиться.

Я совершенно сжился с Академией и домой меня почти не тянет — так здесь спокойно и хорошо; после всех тех волнений, которые пережил я дома, мне кажется Академия тихим пристанищем и успокоением для моей души.

Да даст Вам, Владыко, Бог здоровье и силы на Ваш нелегкий труд и радость успеха в деле спасения своих ближних.

Помолитесь о любящем и глубокоуважающем Вас Вашем Н. Косолапове[11]».

Многочисленные учебные занятия в Академии сделали письма Николая Косолапова более редкими. Следующее он отправил 2 апреля 1903 года, вскоре после Святой Пасхи, и приурочено оно было к перемещению владыки Гермогена на Саратовскую кафедру (21 марта 1903 года) с титулом Саратовский и Царицынский.

«Петербург. 2.04.1903 г.

Христос Воскресе!

Дорогой Владыко! Сердечно поздравляю Вас с великим праздником и с Вашим назначением в сан старейшего архипастыря в наш родной город. Радуюсь этому событию и благодарю Бога за него, что Ваше назначение, как мне кажется, было поистине избранием Вас самою Вашей паствой. Ваша простота, любовь и доступность каждому, жаждущему слова утешения и назидания, сделали то, что на Вас стали смотреть иначе и другими глазами, как смотрели на Ваших некоторых предшественников, и поэтому Вы сразу приобрели особенное уважение и любовь не только среди простого народа, у которого так чутко сердце до всего хорошего, но и среди образованного класса — интеллигенции. Итак, Вы избраны голосом Вашей паствы, голосом народа, а глас народа — глас Божий. Этому-то я особенно и радуюсь. Дай Вам Бог побольше сил духовных и телесных для Вашего трудного подвига; пусть Бог пошлет Ваш хорошего помощника в Вашем деле, чтобы он был всегда с Вами солидарен, понимал Ваши стремления и осуществлял их. Прошу Ваших молитв и благословения.

Любящий и глубокоуважающий Вас Н. Косолапов[12]».

21 декабря 1903 года Николай поздравляет владыку Гермогена с назначением викарным епископом владыки Палладия (Добронравова; ?1922) и сообщает также об общении с братом владыки Гермогена — протоиереем Ефремом Долганёвым, служившим в Санкт-Петербургской епархии. Позднее святой Ефрем мученически скончался в Тобольске, незадолго до смерти епископа Гермогена[13], и вместе с ним был прославлен для общецерковного почитания в лике святых на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 года.

«С. Петербург. 21.12.1903 г.

Дорогой Владыко! Сердечно поздравляю Вас с Рождеством Христовым и наступающим новым годом. Также поздравляю Вас и с новым помощником и делателем на ниве Божией — преосв<ященным> Палладием. Теперь Вам не будет так трудно управлять и с кипами бумаг, и вообще с управлением епархией.

Мне жалко, что не придется повидать Вас на праздники, но все-таки здесь я чувствую себя лучше, чем у наших дома.

Преосвященный Сергий что-то ничего не говорит мне о моем постриге — верно, придется ждать до осени. Летом мне очень бы хотелось пожить у Вас в скиту — не знаю только, придется ли.

На днях приезжал в Петербург преосвященный Антоний, мне он очень понравился.

Был недавно у о. Ефрема. Он много трудится: читает беседы в Соляном городке, а также участвует в одном религиозном обществе. На праздниках побываю у него вместе с папой.

Да сохранит Вас Господь Бог на благо паствы Вашей!

Любящий и глубокоуважающий Вас Н. Косолапов[14]».

Диакон Максим Плякин, Валерий Теплов

[1] Сведения о преподавателях Саратовского реального училища за 1877 год. ГАСО. Ф. 377. Оп. 1. Д. 61. Л. 12, 14; Формулярный список о службе преподавателя русского языка и словесности Саратовской первой гимназии, статского советника Василия Васильевича Косолапова за 1897 год. ГАСО. Ф. 248. Оп. 1. Д. 553. Л. 1−11.

[2] Пальмов Иван Саввич (1855−1920, Петербург), историк Церкви, славяновед, доктор церковной истории (1904), академик Российской Академии наук (1916; член-корреспондент Петербургской Академии наук с 1913). Окончил Петербургскую духовную академию (1880), в 1884—1918 занимал там же кафедру истории славянских Церквей. Член совета (с 1889) и председатель издательской комиссии Славянского благотворительного общества. Автор около 30 работ по истории западно-славянских Церквей и духовного образования. Жил на Невском проспекте, 182. Похоронен на Никольском кладбище. www.enc.lfond.spb.ru/persarticle.php?kod=541

[3] Впоследствии Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Рукоположен 25.02.1901 года; с 6.10.1905 года — архиепископ Финляндский и Выборгский.

[4] Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 1, 1об., 2, 2об.

[5] Митрополит Антоний (в миру Алексей Павлович Храповицкий; 1863−1936) с 1902 по 1912 год был архиепископом Волынским и Житомирским. После того как он покинул Россию в 1920 году, архипастырь был до 1922 года Председателем Высшего Церковного управления заграницей, а после его упразднения — Председателем Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви.

[6] Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 3−6.

[7] Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 7−8об.

[8] Евгений Петрович Аквилонов (1861−1911), русский духовный писатель, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии; с 1910 года — протопресвитер военного и морского духовенства. Основное сочинение: «Церковь. Научные определения Церкви и апостольское учение о Ней как о Теле Христовом».

[9] Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 9−10об.

[10] Генрих Иванович Турнер (1858−1941), российский врач, один из основоположников отечественной ортопедии, заслуженный деятель науки России (1927). Организатор и руководитель (с 1900) первой в России кафедры и клиники ортопедии. Организовав в 1900 году первые в России кафедру и клинику ортопедии, Г. И. Турнер заложил научные и клинические основы этой важнейшей отрасли хирургии, создал отечественную школу ортопедов и до конца своих дней — почти полвека — являлся ее бессменным руководителем. Перу Г. И. Турнера принадлежит более 200 научных работ. Ученый широко известен в нашей стране и за рубежом как большой знаток и специалист своего дела, прекрасный педагог, чуткий, вдумчивый клиницист, организатор и общественный деятель огромного размаха.

[11] Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 11−12об.

[12] Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 13−14.

[13] См.: Священномученик Гермоген, епископ Тобольский и Сибирский, протоиерей Ефим Долганов, священники Михаил Макаров, Петр Карелин, мирянин Константин Минятов // Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 2. Тверь, 1996. С. 154−175.

[14] Письма Н.В. Косолапова к епископу Гермогену (Долганёву). ГАСО. Ф. 1132. Оп. 1. Д. 201. Л. 15−15об.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4079&Itemid=3