 |
| Фонд стратегической культуры | Леонид Ивашов | 14.06.2007 |
Развертывая элементы ПРО в Европе, американцы указывали на Иран как на ракетную угрозу и на этом строили всю свою «разъяснительную» работу. Возражения типа: «У Ирана нет ракет, достигающих европейских столиц», не работали: если сегодня нет, то завтра, вполне возможно, будут. В. Путин поймал друга Джорджа на противоходе: хорошо, принимаю вашу аргументацию и предлагаю более простой, дешевый, почти бесплатный для США и наиболее эффективный способ решения «иранской проблемы». А именно: вместо радара в Чехии использовать построенный еще в советское время радиолокационный узел, дислоцированный в поселке Габала в Азербайджане.
Довольно смелый шаг. Но не рискованный ли? Ведь если американцы вдруг согласятся, то их надо будет допустить к одному из важнейших секретов Российского государства — к самым современным военным технологиям и к информации, добываемой этим комплексом. Значит, В. Путин уверен, что американцы не согласятся остановить строительство объектов ПРО в Польше и Чехии, а затем, не исключено, на Кавказе, возможно, на Украине и далее везде.
На чем строится уверенность Президента?
В годы острейшего ракетно-ядерного противостояния между СССР и США важнейшим элементом сдерживания противниками друг друга стала потенциальная возможность взаимного уничтожения. Американцы долго (с 1945 г. по 1970 г.) пытались найти способ первыми нанести обезоруживающий удар. Однако СССР, начиная с 50-х годов ХХ века, лишил американцев монополии на безответный ядерный удар. Причем не принял в качестве доктрины упреждающий удар по США, а реализовал создание потенциала ответно-встречного удара. (Американцы, кстати, до сих пор на доктринальном уровне не отказались от права первыми применить ядерное оружие.)
То есть в ответ на старт баллистических ракет и взлет стратегической авиации в нашем направлении советское командование немедленно принимало решение на контрудар. Следует этому принципу и Россия.
Для того, чтобы такое решение было принято, своевременно создавалась сложнейшая система предупреждения о ракетном нападении (СПРН), состоящая из нескольких дублирующих друг друга элементов. В нее входили: комплексы радиотехнической разведки, позволяющие заблаговременно вскрыть подготовку к применению стратегических сил США (Лурдес и др.); орбитальная космическая группировка (аппараты УС-К) для обнаружения факелов стартовавших межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ).
Наземные средства обнаружения включали станции загоризонтной радиолокации и надгоризонтные комплексы. Данные от этих разнородных источников выводятся на Центральный командный пункт Генерального штаба, где в оперативном режиме анализируются и докладываются высшим должностным лицам государства с предложением о варианте ответно-встречного удара. В системе конференц-связи (Президент, министр обороны, ранее — и начальник Генштаба) принимается решение и отдается команда на применение группировки стратегических сил по объектам противника. Все производится в автоматическом режиме («ядерный чемоданчик» Президента), время на принятие решения — 3−6 минут с момента старта ракет противника.
Такой алгоритм действий отрезвлял самые горячие «ядерные» головы.
В 60-е годы ХХ столетия в США и СССР развернулись работы по защите своей территории и стратегических ядерных сил от МБР и БРПЛ противника — маскировка объектов, строительство шахтных сооружений, защита от электромагнитного импульса и создание ударных средств физической защиты, то есть то, что затем было названо системой ПРО.
В 1972 г., когда в ракетно-ядерной области между СССР и США был достигнут паритет, и стало ясно, что дальнейшая гонка не принесет американцам заметных преимуществ, Р. Никсон и Л. Брежнев подписали договор (ПРО-72), ограничивающий развитие систем противоракетной обороны. Образно говоря, стороны отбросили щиты, оставив на себе лишь маленькие доспехи, и обнажили ядерную грудь.
Гарантия взаимного уничтожения высветила бессмысленность дальнейшей гонки ядерных вооружений, и в 80-е годы США и СССР стали договариваться о сокращении ядерных сил и возведении барьеров на пути совершенствования ядерного оружия (запрещение испытаний ЯО). Развал СССР и стремительная деградация оборонного комплекса России, включая ее ядерную компоненту, разрушение научно-производственной кооперации в стратегической области, продажа американцам в 1993 г. практически всех запасов оружейного урана вселили в американских ястребов надежду вернуть себе ядерную монополию.
Первое, что они предприняли для создания стратегического превосходства, это недобросовестное исполнение договора СНВ-1 и отказ от ратификации договора СНВ-2. Россия же, во-первых, неукоснительно проводила в жизнь планы уничтожения своих ракет, стратегической авиации и ядерных боеголовок. Во-вторых, практически перестала строить новые ракетные комплексы (по политическим и экономическим причинам), а старые планомерно выводились из боевого состава по причинам физического и морального старения.
А американцы со своей стороны просто складировали снимаемые боеголовки и ставили на хранение вторые ступени ракет. То есть накапливали возвратный потенциал. На постоянные протесты российских специалистов они не обращали никакого внимания. На президентском же уровне общения такие «мелочи» не затрагивались.
Однако ждать, пока российский ядерный потенциал умрет сам собой, Соединенным Штатам не хотелось. Нужны были активные меры, чтобы ускорить процесс превращения России в безъядерную (по отношению к США) державу, своего рода Нигерию без ракет.
В 1996 г. Совет национальной безопасности США принимает решение о создании системы национальной ПРО. Цель — девальвировать оставшийся российский потенциал стратегических ядерных сил (СЯС) через создание возможности перехвата ракет и боеголовок, выводимых в ходе ответно-встречного или ответного удара.
Как уже сказано, ответно-встречный удар возможен только в ситуации своевременного вскрытия подготовки противника к удару и старта ракетной группировки. И здесь Россия оказалась полуслепой. В свое время М. Горбачев приказал уничтожить уникальный и очень дорогостоящий объект — РЛС загоризонтной радиолокации под Красноярском. Просто «за так», — сговорившись с Э. Шеварднадзе и по просьбе США. После этого Б. Ельцин даже не попытался сохранить только что введенную в боевой состав РЛС в Скрунде — ее торжественно взорвали независимые прибалты. Космическая группировка ежегодно усыхала на несколько аппаратов, поскольку основные усилия (и деньги) в сфере космоса направлялись на создание МКС (опять же по просьбе американцев). В 2001 г. по той же просьбе начгенштаба А. Квашнин доложил Президенту о ненадобности объекта Лурдес (Куба). Мол, американцы — партнеры и друзья, зачем нам разведцентр у них под боком.
Но еще в 1997 г. на встрече президентов США и России в Хельсинки, где российская сторона ставила вопрос о продлении сроков ликвидации тяжелых ракет (Р-36м, УР-100н) по договору СНВ-1, Б. Клинтон вдруг потребовал взамен разрешить США, вопреки договору по ПРО 1972 г., испытание новых противоракет и оружия космического базирования на новых физических принципах.
Е.М. Примаков, принимавший участие в переговорах в узком составе, вышел к нам, экспертам, и проинформировал об инициативе американской стороны. Начальник Генштаба генерал В.Н. Самсонов, замминистра иностранных дел РФ Н.Н. Афанасьевский, директор департамента МИД С.И. Кисляк и автор этих строк высказали категорическое несогласие с требованиями США, воспринимая их как начало разрушения ПРО-72, и предложили не подписывать ни соглашение по продлению, ни поправки к договору 1972 года. То есть подвесить оба вопроса и запустить режим консультаций.
В перерыве бледный, как восковая фигура, Ельцин во всеуслышание заявил Примакову: «Если вы не договоритесь, я подпишу американский вариант». И подписал.
Американцы приступили к программам испытаний антиракет, используя вторые ступени снимаемых с вооружения МБР. Кроме того, используя конструкторские разработки российских (советских) специалистов в области непрерывного химического лазера (по указанию Ельцина наши НИИ и КБ, сидевшие без финансирования, «сотрудничали» с американцами в развитии ПРО), стали активно работать над созданием космических платформ с лазерным оружием и установкой лазерных систем-перехватчиков на самолеты Боинг-747.
Планируется к 2009 г. оснастить лазерным оружием семь таких самолетов, а к 2012 г. вывести на орбиту 16 космических платформ. По данным российских специалистов, мощность космического лазера составляет 3−4 мегаватта, дальность поражения вторых ступеней ракет — 10 тыс. км.
Для перехвата стартующих ракет, вторых ступеней МБР и прорвавшихся боеголовок американцам необходимо иметь полную информацию о моменте старта, траектории полета и точке прицеливания боевых блоков. Для решения этих задач необходимо покрыть территорию России сплошным радиолокационным колпаком, что и решается космической группировкой радиолокационного наблюдения, станциями наземного и морского базирования. Все это успешно реализуется в соответствии с законом, подписанным президентом США 23 июля 1999 г. N 106−38.
Передислоцирована к Алеутским островам морская платформа с РЛС, строятся (по некоторым данным, на российских предприятиях) еще несколько таких платформ, действует РЛС «Глобус-2» в Варде (Норвегия). Планируется строительство в Чехии, а далее американцам будут очень нужны РЛС на Кавказе и в Центральной Азии (возможно, в Афганистане).
А теперь что касается вопроса о «скромных» 10 стартовых комплексах антиракет ПРО США в Польше. Очень точно написал об этом в газете «Военно-промышленный курьер» (2007, N 19) военный эксперт С. Херхеров: «Около 40% советских МБР должны были проходить свой боевой путь вдоль 50-й параллели через Северную Европу и Северную Атлантику… РЛС FBX-T (планируется к развертыванию в Чехии. — Л.И.) позволяет не только обнаруживать все МБР, стартовавшие с баз на европейской части России через 60−75 сек…, но и построить математическую модель, очень близкую к реальной полетной программе МБР». Много ли остается шансов для наших ракет, если в результате предпринятых американцами мер резко возросли границы перехвата как по высоте — до 1770 км, так и по дальности — до 5300 км? То есть весь спектр параметров российских МБР перекрывается с лихвой.
Так неужели Дж. Буш откажется от всех этих грандиозных возможностей и планов ради совместной работы на Габалинском радиолокационном узле? Сомневаюсь.
Тем более что основное назначение Габалы — этот отслеживание стартов БРПЛ и крылатых ракет из акватории Индийского океана, а также ситуации в Средиземном море. Остальные задачи второстепенны. В ущерб себе американцы не работают, а возможностей следить за развитием военной обстановки у них и без того достаточно. Поэтому никакого торга по поводу приостановки развертывания европейского элемента ПРО не будет.
Тем не менее, следует учитывать, что Соединенные Штаты слишком много получили и в смысле опыта, и в смысле технологий от «сотрудничества» с российскими учеными, конструкторами и военными. Так что, скорее всего, они под разными предлогами полезут на РЛС в Габале, чтобы хоть что-то выведать. А кроме того, надавить на Азербайджан, вызвать подозрения у Ирана и Турции.
И здесь российскому руководству необходима повышенная бдительность. Ибо Габалинская РЛС — это внешний элемент нашего ответно-встречного удара, а значит, фактор сдерживания и стратегической стабильности. Фактор суверенности России, который нужно наращивать и совершенствовать, а не торговать им.
