Классика на задворках

Продай телевизор, купи книгу, стань человеком!

Главное из них сводится к тому, что демократические перемены в России, как это ни парадоксально, привели к отлучению читающего населения от книги. Это отлучение связано с катастрофическим обнищанием россиян, особенно из числа тех, кто именовался читающей интеллигенцией. Вызвано это было в первую очередь многократным возрастанием цен на производство книги. Все беды отечественного книгоиздания сегодня проистекают из того, что цены на издание книг в России уже давно сравнялись с общеевропейскими, ибо выросли только с августа 1998 года на материалы более чем в 5 раз, а на печать — в 3 раза.

Если исходить из общих, так сказать, валовых показателей, ограничиваясь представлениями книжных витрин Москвы, то положение в книгоиздании не кажется столь безнадёжным. В прошлом году в России по данным государственной книжной палаты впервые зарегистрировано 102 тысячи названий выпущенных книг. По этому показателю мы вошли в четвёрку крупнейших книгоиздающих стран мира наряду с Китаем, США и Великобританией. Но что касается тиражей, т. е. реальных для чтения книг, то здесь тенденции совсем иные. За последние два года тираж выпуска книг сократился почти на 100 млн экземпляров. Падение тиражей напрямую связано с падением спроса на книги. Ситуация складывается таким образом, что предложение на книжном рынке значительно превышает спрос.

Сегодня в России за год издаётся около четырёх книг на душу населения, тогда как в 1990 году их издавалось 12. Ныне количество выпускаемых книг художественной литературы почти в 5 раз, а учебно-образовательных в 3 раза меньше, чем в 1990 году. И это всего лишь лукавый средний показатель, ибо следует иметь в виду, что около 90% всех тиражей книг издаётся в Москве и почти 80% из них (что особенно прискорбно) здесь же в столице и продаётся. В результате вся Россия за пределами Москвы не получает и одной книги на человека.

Особенно важно оценить и понять те радикальные изменения, которые произошли в структуре российского книгоиздания. Объективный анализ показывает, что рынок деформировал отечественное книгоиздание и вытеснил на задворки гуманитарную книгу, ту самую, которая призвана в процессе чтения образовывать, просвещать читателя. Сегодня эта книга, ядром которой является отечественная и мировая классика, пребывает в состоянии кризиса, на грани вымирания. Чтобы понять, что в наших оценках нет преувеличения, обратимся к фактам. Возьмём для примера главную составляющую структуры российского книгоиздания — художественную литературу. Из 130 млн экземпляров книг, выпущенных в прошлом году по художественной тематике, около 60% составляют детективы и женские любовные романы, ещё не менее 17% занимает фантастика, на долю же гуманитарных книг из числа классики и современных авторов остаётся 15−16%. Нетрудно представить, насколько тонок слой этой литературы — всего 15−18 млн экземпляров на всю Россию.

Особенно удручающим выглядит положение гуманитарной книги, если мы приведём любопытные данные, которые представила государственная книжная палата: только семь самых расторопных авторов детективов Акунин, Донцова, Бушков, Дашкова, Маринина, Полякова, Устинова выпустили в течение 2003 года книг тиражом более 34 млн экземпляров. (Например, неутомимая Дарья Донцова выпустила 45 названий тиражом в 14 млн экземпляров). Сохранилось лидерство этих авторов и в 2006 году.

Гигантский всплеск ширпотреба в отечественном книгоиздании неслучаен, в какой? то мере он отражает неудовлетворённый спрос на подобную книгопродукцию в советское время. Однако главное, конечно, не в этом. Коммерческая литература широкого спроса в отличие от интеллектуальной требует значительно меньше затрат, легка в изготовлении и потому имеет более ускоренный оборот средств. Массовая литература — это то, что быстро изготавливается на потоке — 10−12 книг одним автором в год — и так же быстро продаётся.

Негативное влияние подобной литературы в том, что она не просвещает, не образовывает, а исполняет лишь функцию развлечения, а точнее отвлечения, и тем самым опускает читателя до некого усреднённого посредственного образца. Можно утверждать, что усреднять познания читателя, воспроизводить посредственность — таково социальное предназначение подобной литературы.

«Криминализдат»

В триумфальном шествии детективов и дамских романов по книжным рынкам России не всё так объективно предопределено, как нам хотят представить некоторые аналитики. Они лукавят, утверждая, что рынок сам диктует свои правила игры и тут вроде бы ничего нельзя изменить — спрос на детективы диктуется запросами читателя (да, детективы и авторы, подобные Донцовой и Марининой, были, есть и будут — во все времена существовала литература и поделки, искусство и ремесло). Всё дело, по нашему мнению, в пропорциях и в той всеобщей, точнее тотальной навязанности, которая ныне сформировалась в российском обществе усилиями всемогущих СМИ и прежде всего центрального телевидения.

Любое включение телевизора — это про? смотр только того, что мне хотят навязать, и это уже не просто рынок, за этим стоит лишение зрителя свободы выбора. На профессиональном языке это означает манипулирование общественным сознанием и навязывание людям определённых норм и правил жизни.

Существующая ситуация не столь уж безобидна, как хотелось бы представить некоторым политтехнологам, ибо за ней стоят определённые интересы и определённый социальный заказ известных сил радикально-либеральной ориентации и социальных групп. Из числа бизнесменов, рождённых в эпоху дикого российского капитализма, и связанных с ними владельцев и руководителей СМИ, обеспечивающих их информационные интересы. За Донцовой, Марининой и иже с ними стоит могущественное телевидение с десятками мыльных сериалов, изготовленных на потоке по их книгам. Заказ этих сил применительно к книгоизданию до примитивности прост и понятен: криминальной России — криминальная литература.

Этому заказу соответствует и своя философия, которая сводится к тому, чтобы приучить общественное мнение, всех и каждого смириться с криминалом, согласиться с его неизбежностью и судьбоносной предопределённостью, убедить общественное мнение, что такова российская реальность, и правовой беспредел — это норма повседневной российской жизни. Всесильное телевидение, не жалея сил и средств, внедряет в сознание россиян, особенно молодых, убеждение, что правового порядка в России никогда не было и не может быть по определению — такова наша историческая судьба и таков наш менталитет.

Исполняя этот заказ, все информационные и общественно-политические программы телевидения более чем на 70% заполнены сообщениями об убийствах, арестах, судах, побегах. Не хватит пальцев рук, чтобы перечислить программы и спецвыпуски телевидения, посвящённые криминалу: «Дежурная часть», «Петровка, 38», «Криминальная Россия», «Человек и закон», «Криминал"… А рядом с этим концентрированно и целенаправленно криминальную атмосферу в обществе нагнетает мутный, мрачный и нескончаемый поток телесериалов в виде различных ментов, следователей, судей и прочих убойных сил, доводящих зрителей до исступления.

Уже более десятилетия этот огромный телевизионный мыльный поток течёт и течёт по экранам, всё плотнее и гуще затягивая читателя книги в свой водоворот, и нет ему ни конца, ни края. А противостоит ему в защите чтения и всей российской словесности лишь школьный учитель литературы с двумя уроками в неделю, библиотекарь и очень малая часть родителей (не более 10%) в семьях, где ещё сохранился культ книги. Чего стоят в этих неравных условиях лукавые разговоры о свободе выбора читателя? Разве может он сегодня противостоять этому монопольному всемогуществу электронных СМИ?

Если в недавнем прошлом был известный всем партийный заказ агитпропа, был политиздат, то теперь его сменил «криминализдат», ибо нынешний герой нашего времени — произведение и изобретение не писателей, а издателей и тех, кто стоит за ними — книжных олигархов, владельцев крупных издательств и объединений, опирающихся на поддержку правящей бюрократии. Это они ставят на площадях звёзды и памятные знаки при жизни наиболее добросовестным и ретивым в исполнении издательского заказа — Донцовой и Марининой, а известно: если звёзды зажигают, то это всегда кому-то очень нужно.

И тут монополисты

Одной из наиболее серьёзных причин кризиса российской гуманитарной книги является высокая степень концентрации и монополизации отечественного книгоиздания. К сожалению, эта особенность мало известна общественности и находится по понятным причинам «за кадром» наших СМИ. По данным книжной палаты, из 20 тысяч зарегистрированных издательских организаций (активно действующих из них не более четверти) суммарный книжный тираж всего пяти издательств: АСТ, «Дрофа», «Олма-Пресс», «Просвещение» и «ЭКСМО» составляет более половины общего тиража всех выпускаемых в России книг. Если же вычесть из этого объёма учебно-методическую литературу, издаваемую преимущественно «Просвещением» и «Дрофой», то из оставшегося общего количества российских изданий примерно две трети печатают и продают всего три издательские структуры: АСТ, «ЭКСМО», «Олма-Пресс».

Опасность такой невиданной монополизации издательского дела в России (думаю, ничего подобного по масштабам нет ни в какой другой отрасли производства) состоит в том, что малые и средние издательства, не имеющие возможности реализовать свои книги за пределами Москвы, всё чаще вынуждены подготовленные для печати издания на корню перепродавать издательским гигантам. Но, как и всякая продажа интеллектуального труда в России, эта практика малоприбыльна, составляет всего 12−14% от стоимости книги и потому обречена на умирание.

Монополизм издательского дела тесным образом взаимосвязан с формированием монополий и в книжной торговле. Если, к примеру, обратиться к Москве, то в столице всего четыре ведущих книготорговых фирмы: объединение «Торговый дом на Арбате» (в его составе 39 магазинов), «Библио-глобус», «Москва», «Молодая гвардия» сосредоточили в своих руках около 70% всего торгового оборота книг в городе. И цены на книги для малых и средних издательств в конечном итоге определяются этими торговыми монополистами, а торговая наценка магазинов (никем не регламентированная) составляет от 60 до 70% к стоимости книги. Оказавшись в жёстких тисках, с одной стороны, издательских олигархов, а с другой — книготорговых монополий, мелкие и средние издательства начинают свёртывать производство оригинальных изданий гуманитарных книг, переходя лишь на переиздания уже известных названий и авторов.

Последний рубеж

Наши представления о кризисе отечественной книги будут неполными, если мы не скажем о той общественно-политической и идеологической ситуации, которая ныне существует в России. Эта ситуация характеризуется наличием глубокого кризиса сознания и морали людей. И нет никакой уверенности, что в обозримой перспективе эта ситуация может измениться. Чтобы это случилось, у общества должны появиться притягательные национальные идеи, объединяющие духовные ценности, способные привести все слои общества к согласию, ориентировать их в выборе жизненных целей. Можно только приветствовать утверждение Президента России В. Путина в последнем обращении к нации, если бы оно стало адекватным отражением внутренней политики российского государства: «Убеждён, общество лишь тогда способно ставить и решать масштабные национальные задачи, когда у него есть общая система нравственных ориентиров, когда в стране хранят уважение к родному языку, самобытным культурным ценностям, к памяти своих предков, к каждой странице нашей истории».

В стране, где, к несчастью, сбылась мечта радикальных либералов о деидеологизации и бездуховности общества, сегодня существует явно неблагоприятный климат для появления достойных гуманитарных книг, отвечающих заповедям великого Пушкина: способных пробуждать в людях чувства добрые, славить свободу как высшую человеческую ценность и нести милость падшим. В нынешних условиях запросам элиты, управляющей общественным мнением, в полной мере отвечает литература двух видов: та, что способна лишь развлекать и отвлекать. Одна выходит ныне на потоке из-под пера (точнее компьютера) Акунина, Донцовой, Устиновой и им подобных, другая-стремится подменить традиционные ценности пошлостью и суррогатом, создаваемая Ерофеевым, Сорокиным, Пелевиным и другими ползущими во все щели в российскую литературу с одной целью — максимально заполнить отечественную культуру продукцией типа «Голубого сала».

Одним из последних рубежей, где ещё можно если не остановить, то хотя бы притормозить отлучение россиян от книги и чтения, остаются отечественные библиотеки. При всех утратах последнего времени Россия всё ещё остаётся страной разветвлённой сети библиотек, которых по всем ведомствам более 130 тысяч. Однако и библиотеки, к сожалению, не получают необходимой поддержки государства. В последние годы всё более скупо выглядит объём поступлений новых книг. В отличие от западной практики, где ежегодно от 30 до 35% тиражей всех издаваемых книг поступают в муниципальные, федеральные и университетские библиотеки, в России же они ныне составляют лишь 5−6%. Естественно, в этих условиях сокращается и число читателей. Если в недавнем прошлом более 40% населения были читателями библиотек, теперь только 18%.

Происходит это всё от того же традиционного российского пренебрежения заботой о культуре и её основных ценностях. С тревогой на всех уровнях говорят о неизбежных последствиях, которые вызывает невосполненная амортизация основных производственных фондов. И совсем не обеспокоены невосполнимыми последствиями, которые вызовет утрата основных национальных интеллектуальных фондов российских библиотек, где сосредоточено более 2 миллиардов книг. Ежегодный же износ основных фондов массовых библиотек составляет более 4 процентов. Совершенно очевидно, что если не будут приняты чрезвычайные меры, то уже в ближайшие годы большинство массовых библиотек не сможет служить своим читателям.

В условиях острого духовного кризиса особо настоятельной становится задача защиты престижа библиотеки и профессии библиотекаря. Библиотеки остаются единственными учреждениями культуры в городе и на селе, исполняющими запросы читателя на бесплатной основе. Вклад библиотекарей, фанатично преданных своей профессии, в просвещение и образование россиян не меньше, чем учителей, и было бы справедливо хотя бы уравнять их в оплате труда. Было бы также очень полезно максимально освободить библиотеки от коммунальных платежей и ввести, наконец, льготные почтовые и транспортные тарифы на доставку для них книг.

Значит ли всё сказанное, что Россия уже никогда не вернётся в стан читающих, а разрушительные процессы в духовной сфере необратимы?

Разумеется, нельзя не видеть, что отлучение от гуманитарной книги уже произошло. На книжном рынке бал правит невзыскательная коммерческая книга, а в массе взрослого населения большинство составляют те, кто вообще не читает книг. Нельзя недооценивать и то, что за последние 15 лет выросло целое поколение молодых людей, не знакомых с серьёзной художественной литературой и пользующихся только книжным ширпотребом.

Однако, с другой стороны, существуют и остаются глубокие национальные традиции. Традиционный интерес к чтению художественной литературы в России связан с психологическими особенностями, менталитетом россиян. Известный русский философ Иван Ильин утверждал, что главное в психологии русского человека — любовь и вера. Именно они, по его мнению, как путеводные звезды, определяют его жизнь и деяния. Русский человек по своей сути больше Обломов, чем Штольц, ибо в нём преобладает не рациональное, а эмоциональное начало. Именно эта национальная особенность определяет и его отношение к художественной литературе. Особая роль художественной литературы в жизни общества — это чисто российский феномен. И необходимо не одно десятилетие, чтобы здесь что-то принципиально изменилось.

Что делать? Мои предложения

Какие же выводы и предложения следуют из наших суждений о защите книги и чтения.

Первый из них сводится к тому, что сфера книгоиздания и в особенности её основа — некоммерческая гуманитарная книга непосредственно связана с обеспечением духовных, идеологических запросов общества. На нынешнем переходном этапе она требует внимательного отношения и участия государства. Выражением этого участия должна стать политика государственного протекционизма, то есть обеспечения необходимых правовых норм и актов в защиту печати и книгоиздания. Принципиальная позиция сообщества журналистов и издателей должна сводиться к тому, чтобы проявить волю и отстоять в Государственной думе и Правительстве РФ полную отмену НДС для периодической печати и гуманитарной книги. В нынешнем кризисном состоянии духовной сферы общества в России следует обратиться к общепринятой европейской практике (Англия, Греция, Норвегия…), когда на издание гуманитарной книги (научная, образовательная, художественная, национальная классика, детская литература), в отличие от коммерческой, государственный налог на добавленную стоимость полностью отсутствует.

Второй вывод касается непосредственно проблемы чтения. По нашему мнению, кроме других чрезвычайных мер, о которых мы уже вели речь, важной основой всеобщего российского просвещения могла бы стать государственная программа чтения.

В сентябре 2001 года Всероссийский конгресс в защиту чтения и книги подготовил свои предложения по содержанию этой программы. Однако прошло шесть лет общих дискуссий, конференций, форумов, а положение стало ещё более критическим: 40% россиян не читают, а 52% никогда не покупают книг (исследования социологического центра Левады, 2005 г.). Ещё более тревожно положение с чтением периодической печати — ныне в России всего 20% населения читают газеты и журналы. Бездействие жестоко наказало некогда самую читающую страну.

Будет ли эта программа когда-нибудь принята, зависит от того, будет ли проявлена политическая воля главы государства, как проявлена она была в объявлении 2007-го годом русского языка. Программа чтения может претендовать на статус национальной, если она обозначит проблемы государственной поддержки книгоиздания, книгораспространения, библиотечного дела по примеру западных стран, где эти программы были приняты в последнее десятилетие. Речь идёт о конкретных и самых насущных мерах по увеличению в полтора раза количества книжных магазинов (сегодня их в стране всего 2500, а нужно не менее 5000), о росте не менее чем втрое количества вновь издаваемых книг для пополнения основных фондов библиотек, об увеличении более чем вдвое количества издаваемых в стране детских книг. Центральное место в государственной программе чтения должна занять единая социальная цепочка — взаимодействие семьи, школы, библиотеки. Возрождать в России чтение нужно изначально, с истоков, с раннего детства.

Третий вывод, как нам кажется, следует свести к тому, что роль книги и чтения в жизни общества во многом зависит от того, получат ли они необходимую поддержку со стороны средств массовой информации и, прежде всего, телевидения. Ныне для всех очевидно, что российские СМИ в последние годы весьма преуспели в развращении общества пошлостью, в насаждении безнравственности и криминала. Теперь наступило время, когда отечественные печать, радио и телевидение обязаны возвращать долги. Общество и его лидеры обязаны проявить ответственность перед своими согражданами и ради духовного спасения России создать необходимые механизмы эффективного управления СМИ.