Великий Князь Сергей Александрович и Преподобный Серафим

29/12 апреля — день рождения Великого Князя Сергея Александровича

История России последних веков непостижимым образом связана с таинственным апостольским словом об «удерживающем теперь»: «Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2;7). Всемирный человеческий опыт не ясно ли показал, против кого, иногда вопреки всякой, казалось бы, логике, восставало мировое беззаконие? На кого накатывали — волна за волной — мировые и иные войны? — Это была Россия, Это была Русская Православная Церковь, это был православный русский народ. Но это были и ее великие православные самодержцы, которые первые чувствовали направленный против Веры и Отечества удар, первые принимали этот удар на себя. Они и удерживали. Удерживать беззаконие, не допустить его разгула в мире век от века становилось все труднее. Только Россия, с ее православным укладом жизни, с ее материальной мощью и геополитическим положением одна была в силах «удерживать». И тогда, как и в нашем жестоком веке, когда беззаконие уже почти не скрывается под маской, удар стал направляться против конкретных личностей, от которых более всего зависело состояние дела: удерживать или не удерживать. Началась изматывающая борьба скрытых тьмою и во множестве своем обезличенных «рыцарей» плаща и кинжала, с одной стороны, и личных, но ответственных перед Богом волевых устремлений — с другой. Посягали на здоровье, на покой, на свободу действий. Когда ничего не помогало — на самое жизнь. Последние два века до революции лишь русское самодержавие в лице избранной Богом семьи Романовых одно сознавало и чувствовало в полной мере, как близко прореченное Апостолом Павлом «беззаконие», как оно кровожадно и напористо. Эта семья и приносила самые большие жертвы. Во-первых, это были самодержцы, пытавшиеся сохранить Православие и самостоятельность России в мире. Император Павел Петрович был первым, кто пал от коварной руки невидимого врага. Его убили в собственном замке и объявили едва ли не сумасшедшим. Таковым его и считали почти два столетия. Второй жертвой стал Император Николай Первый, умерший далеко не старым и крепким еще человеком неожиданной смертью как раз в момент напряжения всех сил России в Крымской войне. Далее Император Александр Второй был уже открыто убит террористами в 1881-м году. На 49-м году жизни умирает в Крыму человек богатырского здоровья — Император Александр Третий. Наконец, вместе со всей семьей приносится в жертву за Православную Россию последний Император — Николай Второй. Бог лишь один знал, чего стоило нашим царям русским «удерживать тайну беззакония», какого накала и напряжения достигала Промыслом Божьим попускаемая неравная борьба. Но и кроме самих Императоров, сколько Романовых отдали жизни в этой борьбе! Многие из них уже просияли в лике святых: Императрица Александра, Великие княжны Анастасия, Мария, Ольга, Татиана, Наследник престола Алексий, Великая княгиня Елизавета. Русской Зарубежной Церковью прославлены в лике святых сыновья Великого князя Константина — Константин, Игорь и Иоанн. Наконец, можем ли мы забыть еще одно замечательное имя — Великого князя Сергия Романова? Его жизнь, личность и подвиг еще предстоит нам осмыслить.

Самое главное в его жизни связано, конечно, с преподобномученицей Елизаветой, его женой. Долгие годы терпеливо князь Сергий — нет, не вел ее к Православию из чужеземной веры. Он сам, его любовь и его личный пример святой жизни подвигли чуткую душу Елизаветы Федоровны к приятию новой веры, в которой ей и суждено было прославиться у Бога, за которую отдала она свою жизнь. Роль, которую Господь отвел князю Сергию в совершении этого чуда — превращению уроженки протестантской Германии в святую мученицу за Православие в России — пока не осмыслена по-настоящему. Другое большое дело его жизни — Русское Палестинское общество, которым он руководил, отдавая все силы души и воли, в течение многих лет. Обе жизненных задачи Великого князя таинственно связаны между собой. Именно в Иерусалиме, рядом с Гробом Господним, еще при жизни захотела быть похороненной протестантка Елизавета, его жена. Там и упокоилась Великая русская княгиня, преподобномученица Елизавета Романова. Наконец, едва ли не главнейшее: революционные круги не без оснований считали главой «партии сопротивления» Московского генерал-губернатора Великого князя Сергия. Да, смеем думать, Великий князь был не только украсителем Москвы, при котором снова, как древле при Святой Руси, засияла благочестием древняя столица, — он был главой сопротивления — чему? — мировому беззаконию, ставившему первый глобальный эксперимент именно в России. За это и принял мученическую смерть сто лет назад — от руки террориста Каляева.

Пока не опубликованы архивные документы, мы мало знаем о почитании Великим князем Сергеем Александровичем Романовым русских святых. Знаем лишь о его личном благочестии. О том, что особенно почитал он преподобного Сергия и его ученика — преподобного Савву, монастырь которого находился недалеко от родового имения Ильинское. Большое место в его жизни занял и преподобный Серафим Саровский, в прославлении которого Великий князь принял самое деятельное участие. Присутствие на торжествах во дни прославления преподобного в июле 1903 года стало большим событием в жизни Великого Князя Сергия и вел. кн. Елизаветы. Государь Николай Александрович отметил в своем дневнике: «15 июля в 71/4 тронулись в путь на богомолье в Саровскую пустынь… 16 июля… Утром в Москве к нам сели в поезд дядя Сергей и Элла…»

О пребывании в Сарове князя Сергия и княгини Елизаветы дают воспоминания архимандрита Сергия Страгородского: «Из-за угла вылетела тройка: подъехал встречавший на границе губернии губернатор. Вскоре за ним оттуда же показалась четверка, а в открытом ландо царь и царица. Непосредственно за ними еще четверка, на которой приехала царица-мать. Далее — экипажи с великими князьями и княгинями… Когда государь приблизился к воротам, на минуту звон прекратился, владыка митрополит сказал краткое приветствие, царственные особы приложились ко кресту, приняли кропление святой водой, поздоровались с владыкой и впереди прежней духовной процессии, при звоне колоколов, при пении „Спаси, Господи, люди твоя…“ направились в Успенский собор. От ворот до собора направо стояли духовенство, хоругвеносцы, дивеевские монахини, народ; налево — саровские иноки, духовенство и народ. Момент — в высшей степени торжественный… По приходе в собор — краткое молебствие и многолетствование.

По желанию государя, из собора его провели в церковь Зосимы и Савватия… И государь со всей царственной фамилией здесь впервые преклонился пред угодником Божиим… Владыка митрополит осенил всех крестом, один из саровских иноков, в мантии, поднес государю при входе во дворец хлеб-соль (черный хлеб на деревянном блюде)… И обитель с этого момента приняла в свои стены августейших гостей… На торжества в Саров прибыли также великие князья Сергий Александрович с супругой Елизаветой Феодоровной, Николай Николаевич, Петр Николаевич с Милицей Николаевной, Петр Александрович Ольденбургский с великой княгиней Ольгой Александровной, Георгий Максимилианович Лейхтенбергский с Анастасией Николаевной».

На следующий день князь Сергий с княгиней Елизаветой задолго до официальной церемонии посетили церковь. И были вознаграждены за свое рвение. Архимандрит Сергий вспоминает, как священнослужители ранним утром перенесли гроб, в котором пребывали мощи преподобного, в часовню. «Мы с отцом Никоном крышку принесли немного пораньше гроба, минуты на две — три. В часовне было несколько монахов, иереев… Пришли офицеры из охраны… Вдруг сюда же входят военные генералы, дамы, барышни… Я стоял у крышки и не обратил сначала особенного внимания… Но всматриваюсь… И что же? Это — великий князь Сергий Александрович с великой княгиней Елизаветой Феодоровной, и великая княгиня Ольга Александровна с принцем Петром Александровичем Ольденбургским. Тронули они нас всех до глубины души… Когда им ответили, что принесли гроб, в котором лежал в земле преподобный, они преклонились перед крышкой гроба (а гроб опускали в могилу), целовали ее. В гробу, от ветхости его, есть нечто вроде праха, пыли… Они брали эту пыль, завертывали ее в бумажки и уносили с собой… А великий князь Сергий Александрович даже помогал опускать гроб в могилу…»

Гроб со святыми мощами преподобного был перенесен в Успенский собор из церкви святых Зосимы и Савватия Крестным ходом. Вместе с Государем Николаем Александровичем гроб нес Великий Князь Сергий. Великий князь был человеком горячей веры. Как и другие, веровавшие в заступление Божиего угодника Серафима, он унес с собою частичку гроба преподобного.

Кроме того, ему была подарена великая святыня — мантия преподобного Серафима, которая по возвращении из Дивеева была выставлена для всеобщего почитания в Большом Успенском соборе Кремля. В то время многие москвичи, приложившись к ней, получили исцеление от болезней. Впоследствии мантия была перевезена в храм св. пророка Божия Илии, который находился в имении Великого князя — селе Ильинском. Мантия преподобного Серафима осеняла Сергея Александровича и после его мученической кончины: она была положена в храме-усыпальнице Великого князя.

19 июля 1903 года архимандрит Сергий записывает в своем дневнике: «Вдоль толпы иногда проходит В.К.С. (Великий князь Сергий — В.М.) и раздает народу книжки и листки…».

Князь Сергий и княгиня Елизавета были свидетелями многих чудесных исцелений, происходивших у мощей преподобного Серафима. Например, на следующий день после прославления в Успенском соборе мать немой девочки отерла своим платком гроб с мощами преподобного, а потом лицо своей дочери, и та сразу заговорила. В письме из Сарова княгиня Елизавета писала: «…Какую немощь, какие болезни мы видели, но и какую веру! Казалось, мы живем во времена земной жизни Спасителя. И как они молились, как плакали — эти бедные матери с больными детьми, — и, слава Богу, многие исцелялись. Господь сподобил нас видеть, как немая девочка заговорила, но как молилась за нее мать!»

Как и все присутствовавшие, Великий князь Сергий подал поминание о здравии своих самых близких. Известно, что в его поминальной записке были имена братьев Павла и Владимира, племянника Дмитрия, племянницы Марии, Великого князя Константина Константиновича и жены Елизаветы.

Как трогательно нам, сегодняшним, читать об этом, о том, что князья царской крови были столь тесно слиты со своим народом — в обычной молитве, в поминальной записке, в благоговейном отношении к общим нашим христианским святыням. Верится, что преподобный Серафим, некогда предрекший, что в Дивеево на прославление его мощей приедет царская семья, не оставил своей молитвой к Богу Сергея Александровича и после его трагической гибели, как не оставляет он и тысячи простых православных людей с чистым, искренним сердцем и верой.

О святости жизни Великого князя свидетельствовали уже его современники, которые увидели в его смерти подвиг мученичества. Мученический характер его кончины сразу почувствовали современники. Так, протоиерей Митрофан Сребрянский записал: «7 февраля. Сейчас служили мы панихиду по новом мученике царствующего дома великом князе Сергие Александровиче. Царство Небесное мученику за правду!»

Три года спустя, в 1907 году, протоиерей священномученик Иоанн Восторгов в день памяти преп. Сергия Радонежского сказал: «Сегодня именины преподобного отца нашего Сергия, память святых мучеников Сергия и Вакха; в честь одного из них и назван великий Радонежский подвижник и всея России чудотворец. Не вспоминается ли нам невольно умерший смертью мученика, соименный преподобному Сергию и имевший его небесным покровителем, царственный витязь и подвижник за землю русскую благоверный Великий Князь Сергий Александрович… В этот час заупокойного о нем моления, продолжая в любимой им Москве любимое им дело, мы призываем его светлый дух, и, приобщая его к радости подвига во имя Церкви и России, мы уповаем на невидимое его нам вспоможение духом его любви, его загробного дерзновения в молитве к Богу».

А архимандрит Анастасий в память о Великом князе сказал, что злодеи хотели запятнать Кремль царственной кровью, но лишь «создали новый опорный камень для любви к Отечеству», дали «Москве и всей России нового молитвенника».
Владимир Иванович Мельник, доктор филологических наук