 |
| Фонд «Русская Цивилизация» | Ярослав Бутаков | 14.04.2005 |
Но активная экспансия вовне этнографического ядра распыляла жизненные силы русского народа, что явно проявилось после Великой Отечественной войны, повергшей центральные и центрально-чернозёмные области России в состояние демографического коллапса. Естественный компенсационный прирост послевоенного времени был попросту съеден поощрявшейся партийным руководством целенаправленной миграцией в промышленные регионы и на окраины. В 1959 году население Смоленской области было на 200 тысяч меньше, чем население Смоленской губернии в тех же самых границах за сто лет перед этим. Численность населения части чернозёмных областей центра России никогда уже не восстановилась до предвоенного уровня.
Кризисное положение великорусской глубинки сильно усугубилось с 70-х годов, с началом партийной кампании по ликвидации т.н. «неперспективных деревень», По сути, эта политика была капитуляцией высшего партийно-советского руководства перед объективными трудностями модернизации села. Куда проще казалось создать сельские псевдогорода, чем превращать каждую деревеньку, каждый крестьянский двор в очаг цивилизации! Всё-таки большевики 20-х годов, стремившиеся в каждой крестьянской избе подвесить «лампочку Ильича», были настроены значительно оптимистичнее.
Материальное оскудение значительной части русского этнопространства (чисто территориально это выглядело оскудением и деградацией большей части России) вызвало и соответствующую элитарную оппозицию, сыгравшую свою неоднозначную политическую роль. В роли национальной консервативной оппозиции громко выступили писатели-«деревенщики». Исторически их (конечно, при всей условности такой аналогии!) можно уподобить славянофилам середины XIX столетия. Почвенничество, отрицание мнимо-прогрессистской функции государства, некий радикально-реформистский пафос традиционалистского уклона — всё это составило существенную часть той национально-патриотической идеологии, которая явственно вызрела в советской интеллигентско-бюрократической среде к 80-м годам. К слову, официальная советская идеология существовала только в столь же официальных партийных документах. Верхи партии и государства даже в более ранние времена разделялись на противоположные идейные станы. Ведь это только искусственным административным «единомыслием» можно объяснить тот удивительный с точки зрения политологии факт, что Г. В. Романов и А.Н. Яковлев принадлежали к верхнему эшелону одной партии!
Конечно, можно обвинить Е. Гайдара и либералов во всех смертных грехах, но приписывать им ещё и начало «вымирания» России — это был бы, положа руку на сердце, явный перебор. Сокращение численности населения Российской Федерации началось в 1987 году! Тогда ещё было далеко до «шоковой терапии».
За 30 лет — с 1959 по 1989 — количество русских, живущих за пределами РСФСР, росло быстрее, чем количество русских в пределах своей титульной союзной республики. В это же самое время численность большинства титульных народов республик Закавказья и Средней Азии росла в РСФСР в несколько раз интенсивнее, чем на их родине! Неуклонно изменялись этнические пропорции в Европейской Великороссии. По сути, в 70-е годы прошлого века закончился тот четвёртый период русской истории, который Ключевский называл «всероссийской колонизацией». Начался и продолжается пятый, который следовало бы назвать дерусификацией России. Описывать его симптомы просто излишне — они и так все на виду.
Нет необходимости и глубоко копаться в причинах происходящего. Демографическая наука давно установила, что сильно урбанизированное общество перестаёт прирастать естественным путём. Западная Европа начала постигать это на своём опыте ещё в 50 60-е годы прошлого века. Россия к 80-м годам урбанизировалась под стать развитым странам Европы и куда сильнее США! Во многих штатах Америки до сих пор большинство народа ведёт сельский (с поправкой на некоторые удобства цивилизации) образ жизни. А это единственная благоприятная среда для демографического роста.
Будущее коренной России — в подъёме сёл и малых городов. А пока этого не произойдёт, трудовой потенциал России можно и нужно увеличивать репатриацией. Не миграцией, которая и без того происходит! При ней мы рискуем, не выезжая из Москвы, вскоре очутиться за границей! Речь идёт о миллионах русских и русскоязычных, оказавшихся за пределами Российского государства и фактически брошенными этим последним на произвол властей лимитрофов.
В миграционных и демографических процессах в России и Западной Европе в ХХ веке немало сходного, однако при всей внешней аналогии имеются и существенные отличия. Распад колониальных империй после Второй мировой войны не в последнюю очередь был вызван тем, что сверхурбанизированные метрополии были уже не в состоянии в требуемой степени пополнять население колоний, в то время как среди коренного населения колоний начался демографический взрыв. Россия до начала 80-х продолжала выбрасывать на окраины Союза отнюдь не излишек своего населения. Советская держава распалась не только вследствие усиления окраинных этносов. Она распалась и в результате оскудения национального ядра империи.
Не случайно почвенническая идеология стала одним из катализаторов развала СССР. Успех Ельцина во многом зиждился на умелой эксплуатации ставших популярными ещё в 70-е годы установко национал-изоляционизма. Идея использования российских ресурсов исключительно в интересах Российской Федерации для многих показалась соблазнительным средством поднятия благосостояния русского ядра, бедневшего по сравнению с бурно развивавшимися дотируемыми союзными республиками. Наибольший сепаратизм при развале СССР проявил имперский центр — ситуация, только кажущаяся удивительной, но вполне логичная, учитывая то положение, в котором Россия очутилась! Ельцинская самостийность типа — «А пошли вы все…, мы без вас лучше проживём!» — не встретила сильного отпора даже со стороны значительной части тех, кто искренне считал себя национал-патриотами. Русское почвенничество на короткий период вступило в конфликт с русской державностью и победило, но… тем самым лишь помогло торжествовать силам, одинаково чуждым обоим направлениям.
Впрочем, об окончательных победах и поражениях говорить ещё рано. И, как знать, может быть, всё-таки, национал-почвеннический изоляционистский путь ещё докажет свою перспективность. Ведь по сути, Россия за 14 лет так ещё и не вступила на стезю той политики, пропаганда которой так помогла развалу СССР. Как и во времена Союза, российские средства продолжают уходить за пределы России. Только теперь они тратятся на поддержку недоразвитой экономической самостийности «государств», занимающих, зачастую, враждебную политическую позицию по отношению к своему незадачливому донору.
Говоря об изоляционизме, я вовсе не имею ввиду самоизоляцию России от политических процессов в соседних странах. Репатриация коренных россиян не должна привести к потере фундамента политического влияния России в ближнем Зарубежье. И опять же, поскольку при нынешней, численно пока ещё огромной, русской периферии, эффект от её политического использования почти равен нулю, можно предположить, что не количество, а качество потенциальной «пятой колонны» поможет России реально обрести рычаги воздействия на строптивых соседей. Есть расхожее, ни на чём не основанное мнение, будто всё дело в политической активности русскоязычных масс, а просчёт (даже «предательство», по мнению некоторых) российского руководства состоит в том, что оно не стремится инициировать эту активность в интересах России.
Лояльность «проводников влияния» не зависит от их этнической принадлежности. Разве много осталось, после распада колониальных империй, англичан в Малайзии и Кении, или французов в Гвинее и Сенегале? Разве много американцев живёт в Пакистане и Саудовской Аравии? Влияние основывается на степени сотрудничества элит. Элиты в странах ближнего Зарубежья — не пророссийские. А должны стать таковыми. Именно эту проблему надо решать. Какой-нибудь там поход уральского казачества на Астану здесь может быть только последним чрезвычайным средством побудить контрагентов к сговорчивости, но никак не целью.
И здесь мы вновь возвращаемся к вопросу об этническом ядре. Пока не ликвидирована главная причина распада Союза, нельзя ожидать интеграции обратного рода. Причина же — отсутствие национального ядра государствообразующего народа. В конце концов, не экономика или геополитика, а интеллектуальный и духовный потенциал великорусской нации — единственного фактора цивилизационной интеграции постсоветского пространства — сможет стать способным воссоединить в каком-то виде государственное пространство исторической России. Но кто будет объединяться с народом, у которого нет своего явно выраженного географического и историко-культурного ядра?
