Феномен русского гения

Композитор Г. Свиридов: встречи, воспоминания, дневники

Из воспоминаний писателя Юрия Сбитнева:

— Герой Социалистического труда, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, лауреат Государственных премий Георгий Васильевич Свиридов!..

Зал разразился овацией. Свиридов вышел на сцену степенным шагом. И встал рядом с ведущей, плечо в плечо. Она сделала два шага в сторону и несколько в глубь сцены. Он попросил её вернуться к нему. Так они и стояли рядом, пережидая шквал восторга. Георгий Васильевич низко поклонился исполнителям, потом залу, давая понять всем своим видом, что он тут, на сцене, не ради славы, но ради памяти своего друга — величайшего русского хорового дирижёра.

Его поняли, наступила глубочайшая тишина. Мне показалось, что люди перестали дышать. Свиридов в этой тишине покинул сцену. И тут ведущая произнесла:

— Концерт памяти Александра Александровича Юрлова! — Тишина как будто стала ещё глубже. — Два хора на слова Сергея Есенина: «Ты запой мне ту песню», «Душа грустит о небесах». Солист Константин Золотарёв.

Это было чудо: зал не ответил аплодисментами, но ещё более замер. И эта тишина была началом великой музыки: слова и мелодия слиты воедино, и в них — счастливая печаль и радость. Такое доступно только молитве. Одна из черт русской народной культуры — причастность к Богу, молитвенность. И самый яркий выразитель её в музыке — Свиридов.

Чистой, высокой молитвой, в которой одна только любовь, наполнен концертный зал. Господи, как хорошо нам, всем вместе! Два великих — поэт и композитор — творят чудо. Точнее, это творит Георгий Васильевич, не просто проникая в самую суть есенинского слова, но и воскрешая душу поэта, дарит её миру.

«Ты мне пой. Ведь моя отрада — что вовек я любил не один и калитку осеннего сада, и опавшие листья с рябин».

Что спрятано, что заключено в этих самых простых словах? И прост ответ: душа заключена в них, душа всего народа. Удел гения — выразить душу народную…

Я спросил, почему он считает, что мысль «о добре и зле» — одна из важных для нас, русских.

— Важна она, по-моему, не только для нас, но и вообще для людей, — сказал я.

— Вообще" людей не бывает, — ответил сурово. — Бог создал человека по образу и подобию Своему. По гениальному промыслу Творца из одного корня выросло Древо жизни, каждая ветвь которого нужна и необходима, каждая выполняет особую волю Бога. Об этом обязано помнить любое племя, любая нация. Сие суть!

— Для русской нации понятие добра — главное в мироощущении. И оно много? подробно для нас. В нём и справедливость, и совесть, и стыд, и праведный труд. Ни у одного народа нет понятия праведности труда. У нас человек обязан не просто трудиться, но «праведно трудиться». На этом воспитаны прежние поколения. — Он довольно долго молчал, а потом продолжил: — Мой друг Станислав Куняев, с которым вы тоже дружны, сказал в ранних своих стихах, что «добро должно быть с кулаками». Это не совсем так, даже совсем не так. Что же это за добро, которое защищает себя кулаком? Добро должно быть с памятью. А если есть память у добра, то, будьте уверены, кулаки для защиты его найдутся. Если мы с трудом, но сохраняем всё-таки память крови, то память добра потеряна…

Будучи человеком совершенно незлопамятным в личной жизни, он не забывал ни одной обиды, причинённой Родине и народу. Оттого суждения его о людях, творящих зло, всегда были предельно жёстки, жестоки и непримиримы.

— Юрий Николаевич, не позволяйте себе произносить сочетание имён Борис и Николай по отношению к этому извергу, — сказал он как? то, уже в девяностые годы. — Вы же знаете древнее значение слова «изверг»: «выкидыш», «недоносок», и то же — «злодей». Этот извергнут из самого гнусного и подлого партийного нутра!

Свиридов физиологически ненавидел предательство. И высшим проявлением этого вселенского зла был для него Иуда. Единственный во всей его музыке образ «антигероя» совсем не случайно возник в поэме «Отчалившая Русь».

Память у Свиридова была феноменальной, он помнил всю написанную им музыку, знал наизусть множество стихотворений, бесконечное количество песен и молитв, мог читать наизусть и прозаические тексты. Многое из прошлой жизни помнил так, как если бы это произошло вчера. Как-то сказал с присущей ему доброй улыбкой (улыбка у него была либо мудрая, либо озорная, и никогда не хитрая):

— В молодости я любил поиграть в память. Устраивали такие соревнования на спор: кто кого. И я всегда выигрывал. — Помолчал и вдруг очень серьёзно произнёс: — Память — первое свойство гения.

Понимал ли Георгий Васильевич, что он — гений? Глубоко уверен: понимал. Гений отличается от обыкновенного человека тем, что изначально знает: он — гений. Но никогда и ничем не возвышает себя над обыкновенными людьми.

Однажды он сказал:

— Жизненная драма Солженицына весьма наглядна и глубока. — Мы говорили с ним о личности Александра Исаевича. — И заключена в том, что он более всего в жизни хочет стать русским гением, но в глубине души ясно понимает — ему никогда не быть оным! Вся его видимая «русскость» неизменно опрокидывается в незримую нерусскость! Отсюда его двойственность, расщеплённость мироощущения… Отсюда и самоупоение собой…

Композитор Иван Вишневский:

— Помню, как ещё в 70-е имя Свиридова окружалось бесчисленными легендами. Причём создавались они как поклонниками свиридовского дела, так и врагами. Первые шептали, что автор «Патетической оратории» с её «Разговором с товарищем Лениным» тайно готовит художественную, идеологическую и мировоззренческую «бомбу" — сочиняет откровенно православные песнопения небывало высокого уровня. Интересно, что тогда Георгий Васильевич ещё только впервые помышлял об этом, до реального прикосновения к литургическим текстам оставались ещё не годы даже, а десятилетия — но ведь он действительно со временем сочинил «Песнопения и молитвы»! Значит, верили русские люди, что именно Свиридов совершит благую революцию в умах и сердцах…

Интересно при этом, что не просто меломаны и почитатели русской поэзии, распетой Свиридовым, признавали его безусловное духовное верховенство, а и крупнейшие мастера любого творческого ремесла, знаменитые учёные склонялись перед ним как учителем.

Но и как неистово ненавидели Свиридова враги! Помню безумную сплетню о том, что Свиридов сам ничего не сочиняет, а использует композиторов-«рабов». Покажите мне тех неизвестных гениев, кто сочинил «свиридовский стиль»!

В конце 80-х я познакомился с Георгием Васильевичем и даже, как ни дико это звучит, подружился. Подружился обыкновенно, по-человечески. Мы чаёвничали у него дома, шутили и смеялись, рассказывали друг другу анекдоты, даже не только в театр, а и на рынок вместе ходили. И белые грибы на даче собирали! И вместе с тем, несмотря на такую близость, я всегда ощущал, что имею дело с гением.

И не просто с гением, а с гением национальным. Собственно поэтому Свиридов был фактически изгнан из Союза, его перестали исполнять на всех доступных площадках.

«Я человек русский, и люди, живущие здесь, мне дороги, — говорил он в 1988-м в одной из наших бесед. — Я русским людям сочувствую очень… Не то чтобы они были лучше других людей, населяющих Землю, — нет, я не берусь так говорить. Разные есть русские люди. Но я их больше понимаю, потому что я сам русский человек, прожил здесь жизнь».

Его русскость была конкретна, каждая мысль, ощущение всегда находили своё отражение в его творчестве.

«Музыка должна вернуться по существу к нравственным категориям. Она должна стать духовным искусством. Духовное искусство должно вернуться к своему духовному предназначению. Должно говорить на высоком тоне о чём? то таком, что касается как можно большего числа людей. Всё великое искусство стремилось выйти к человечеству, говорить с человечеством. Большинство искусства — великого — разговаривало о человеке и Боге».

«Искусства не нового не бывает! Тогда оно не воздействует, если это повторение. Оно быстро отмирает, потому что есть всегда перед глазами лучший образец. Значит, искусство может быть только новым. Но искусство без традиции также не существует. Не бывает. Каждое искусство имеет свою генеалогию. Оно от каких? то корней развивается — как дерево растёт. Другое дерево может быть рядом, от других корней растёт. И мне кажется, что сейчас для нашего искусства, которое очень много, так сказать, испытывало разнообразных влияний, особенно за двадцатый век, — самое, мне кажется, новое и самое ценное — это возврат к своим глубоким отечественным национальным традициям».

Президент Национального Свиридовского фонда Александр Сергеевич Белоненко:

— В музыке почти утрачено чувство родного языка. Язык музыкальный — это такой же язык, как наша речь. Он тоже имеет свои черты, характер и национальные особенности. Свиридов считал, что одна из главных проблем художника — сохранить заповедность языка, его заветность. Сохранить чистые, подлинные, глубокие музыкальные слова. Он писал, что сокровенное каждого народа — в музыке, и ценен тот композитор, который понимается именно своим народом. Свиридов не питал иллюзий, что музыка — это всемирный язык. Сейчас принято про музыку говорить, что она — язык межнационального общения, мультикультура, глобализм… Этого он ничего не признавал.

Свиридов был православным русским художником, влюблённым в свой народ, сочувствующим каждому простому своему соотечественнику, обращённым духовным взором и к земле, «Деревянной Руси», и в сложнейшие дали истории, искусства, религии.

По Свиридову, весь мир наполнен звуками, он все время поёт: птицы поют, гром гремит, вода шумит, трава шелестит, человек говорит — объясняется ли он в любви или же бранится. Бог дал человеку в этих звуках услышать тайную музыку мира и, исследовав её, путём практики свести в систему.

Георгий Васильевич часто говорил о том, как зло проявляется в современной музыке. По его мнению, сейчас мир оброс недостатками и пороками гораздо больше, чем в дни молодости композитора. Распространилась музыка невысокого разбора, пустая, не связанная с высокими помыслами. Свиридов считал, что лёгкая музыка творит тяжёлое, чёрное дело. Она не только не обогащает людей, как музыка великих композиторов прошлого, но и отупляет их. К тому же музыка лёгкая, — особенно часто подчёркивал Свиридов в любой беседе о современном состоянии искусства, — она сознательно насаждается. Причины такому положению музыкальных дел композитор называл откровенно подлыми. Он обвинял власть, и не только нашей страны, в том, что она зомбирует людей звуковой отравой. Властителям? кукловодам, утверждал Свиридов, одурение музыкальными средствами помогает управлять людьми.

При этом Георгия Васильевича всегда радовало, что наша музыка ещё существует, в то время как многие вещи потеряли себя. «Россия имеет свой гений, свою музыку!» — не стесняясь патетики, восклицал Свиридов.

Из дневников Свиридова:

«Мы переживаем эпоху третьей мировой войны, которая уже почти заканчивается и происходит на наших глазах. Страна уничтожена, разгрызена на части. Все малые, а отчасти и большие народы получают условную независимость, безоружные, нищие, малообразованные. Остатки бывшей России будут управляться со стороны — юдьми, хорошо нам известными. Русский народ перестаёт существовать как целое, как нация… Падение России как смерть Христа, убитого римлянами и евреями на наших глазах».

«Радости перестройки — потеряна Россия, прекратилась её история, потеряна Русская земля, потерян (и это — главное) народ русский. Русских в стране как будто и нет. Татары населяют Татарстан, узбеки — Узбекистан… Русский же народ, давший свое имя (Россы) стране, ныне уравнен в правах по названию: все — Россияне. Но россияне — это не национальность, это всего лишь знак проживания в определённом месте. Таким образом, народ наш, уже во второй раз в нашем столетии, лишён национального признака. В первый раз это было после октябрьского переворота, ныне отвергаемого теми, кто на деле совершил его вновь, выполняя замысел уничтожения России как государства и истребления нас как нации, целиком. И выродившиеся русские поощряют самоистребление в своей тупости, низости и слепоте».

«Война (в Палестине. -Ред.) (а она — Единая — уже идёт во всём мире) имеет глубочайший религиозный смысл. Потревожен Родовой Пуп Земли, мистический, жизнедающий Орган, захвачен Иерусалим, священный город человечества или, по крайней мере — половины его. Дело это, думается, Бог знает какое опасное. Оно отзовётся повсюду и отзывается уже, в том числе и у нас».

После августовской катастрофы 1991 года и особенно октября 1993-го Свиридов уже жил почти в нездешнем мире, и единственное, что его волновало, — это окончание «Песнопений и молитв"…

Умер Георгий Васильевич в сочельник под Рождество 1998 года. В храме Христа Спасителя его отпевал сам Патриарх.

Из биографии

Георгий (Юрий) Васильевич Свиридов (3(16) декабря 1915 г. — 6 января 1998 г.)

Родился в г. Фатеж, ныне Курской области. В 1941-м окончил Ленинградскую консерваторию по классу композиции.

В 1962—1974 — секретарь правления Союза композиторов СССР, одновременно в 1968 — 1973 -1-й секретарь правления Союза композиторов РСФСР.

Народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, Государственных премий СССР и РСФСР, Герой Социалистического Труда. Награждён двумя орденами Ленина.

Стиль Свиридова, прочно связанный с традициями русской классической и советской музыки, определялся опорой на крестьянский фольклор в сочетании с приёмами музыкального языка XX века.
Лейтмотивом музыкального творчества композитора была тема Родины.