 |
| Русская линия | Лидия Соколова, Марина Михайлова | 13.02.2007 |
В пути секретарь Комиссии по канонизации СПб епархии Лидия Ивановна Соколова рассказала богомольцам о последних находках Комиссии в изучении подвига новомучеников и исповедников. Публикуем ее поучительный рассказ.
Венец мученический стяжавшие
А ведь Русская Православная Церковь накопила ценнейший духовный опыт новомучеников XX века, который вполне может быть понятен нам, потому что жизненный опыт мучеников близок нам по времени, поскольку речь идет о людях, родившихся в одном с нами веке, внуки которых — наши современники. И, наверное, духовное осмысление подвига новомучеников может очень помочь нам в собственном движении к Царству Небесному.
Весомый вклад в историю Русской Православной Церкви внес архивный материал, открытый в недавнее время для исследователей. С результатами последних изысканий я и хочу вас сегодня познакомить.
Преподобномученица Августа (Защук) была прославлена Русской Православной Церковью в 2000 году. Тогда были известны только протоколы ее допросов, но этот материал был достаточный и не вызывающий сомнений в прославлении этой новомученицы. А недавно, по молитвам святой, нам стали известны и другие документы, на основании которых теперь можно составить ее житие. Исследователи Москвы, Оптиной пустыни, Санкт-Петербурга по крупицам собирали материал, с которым вы сейчас познакомитесь впервые.
Отец преподобномученицы Августы (урожденной Казнаковой Лидии Васильевны), Василий Геннадиевич Казнаков, согласно табелю о рангах, являлся тайным советником. Родовитая семья Казнаковых происходила из потомственных дворян Тверской губернии, о чем была сделана соответствующая запись 28 января 1851 года, когда глава семейства был внесен в шестую часть дворянской родословной книги Тверской губернии, что и свидетельствует о знатности этого рода. Все потомки Казнаковых, верой и правдой служившие Отечеству, были совершенно разорены вследствие отмены крепостного права, а затем физически уничтожены революцией.
В Новоладожском уезде Санкт-Петербургской губернии находилось родовое имение Казнаковых, за которым числилось 97 крепостных и несколько деревень, в том числе деревня Панково-Покой, где они проживали. 4 января 1862 года Василий Геннадиевич подал прошение в Санкт-Петербургское дворянское собрание с просьбой причислить его семейство к дворянскому сословию СПб губернии. (К прошению, как и полагалось, прикладывался формулярный список).
В.Г. Казнаков был человеком весьма образованным. 1 октября 1836 года он вступил в кадеты, а в 1840—1848 гг. воспитывался в институте Корпуса инженеров путей сообщения, откуда был выпущен поручиком. За год до этого он уже имел орден св. Анны 3 степени (получен 21 апреля 1847).
После окончания института Василий Геннадиевич женился на дочери штабс-капитана Лидии Алексеевне Главацкой. 14 сентября 1850 года у них родилась дочь Александра, а через год (8 октября 1853) — Надежда. Семья быстро увеличивалась: через два года, 8 июня, у Казнаковых родился сын Геннадий, будущий полковник. Впоследствии его жена, Елисавета Сергеевна, скончалась от рака в расцвете лет, оставив Геннадию Васильевичу трех дочерей.
Следующим сыном Казнаковых был Алексей, родившийся через год после Геннадия, 7 августа. 17 октября 1858 года родился сын Анатолий. В этом же году Василий Геннадиевич Казнаков получил орден св. Станислава 2 степени, а через два года, 8 августа 1860 года, родился Борис.
Все дети получили прекрасное воспитание и хорошее образование, достойное их званию и положению, о чем постоянно заботилась Лидия Алексеевна. Борис — губернский коллежский секретарь, окончивший в мае 1883 года Императорский Александровский Лицей. Вскоре он был зачислен на службу в МВД. Алексей — мичман. Анатолий — сотник Казачьего полка. Заботу о детях Лидия Алексеевна впоследствии перенесла и на внучек, оставшихся без родителей.
2 июня 1871 года в Санкт-Петербурге родилась младшая дочь Казнаковых, будущая преподобномученица, крещенная с именем матери. Лидии было шесть лет, когда скончался ее отец, и все тяготы большой семьи легли на плечи уже немолодой Лидии Васильевны, которая и стала опекуншей для троих малолетний детей, взяв на себя обязанность воспитать их на свою пенсию и освободить от долгов. Но из этого ничего не получилось, хотя старшие дети уже встали на ноги, денег не хватало, и вдова с трудом хлопотала о получении образования младшей дочери Лидии. 1 сентября 1880 девочка была зачислена в 7 класс Александровского Смольного института, и мать внесла соответствующую сумму за ее обучение.
В этом же году семью постигла большая скорбь: после продолжительной болезни скончался 24-летний Алексий, бывший одним из героев Весты. В это время имение семьи пришло в полный упадок, и наследство, оставшиеся после кончины Василия Геннадиевича, было поделено между братьями, вдовой и малолетней Лидии.
В 1883 году из Ферганы вернулся Анатолий Казнаков — сотник 1 Оренбургского Казачьего полка, участника Турецкой кампании. Придя в отчаяние, Анатолий свел счеты с жизнью «вследствие бесплотных усилий поправить наши денежные дела», как писала его мать. Полное разорение родового имения приводило в уныние и вдову тайного советника В.Г. Казнакова. Часть имения, принадлежавшая Геннадию и Борису, в 1885 году была продана с торгов. «Страшное горе лишило меня сил далее хладнокровно распутывать дела, — писала Лидия Алексеевна, находясь в величайшей нужде. Она даже не в состоянии была платить в дальнейшем за обучение дочери Лидии. Вследствие этого за два года и здесь образовалась задолженность, и с августа 1884 года Лидия была переведена на бесплатное содержание и обучение, производимое за счет благотворительного Комитета в Бозе почившей вл.кн. Елизаветы Александровны.
30 мая 1887 года состоялся 55 выпуск Смольного института, выпускницей которого была и Лидия Васильевна Казнакова. Впоследствии она стала членом Общества взаимопомощи нуждающимся смолянкам.
Видимо, в это время Лидия вышла замуж за Всеволода Александровича Защука. Он был старше своей избранницы на три года. Получив домашнее образование, Всеволод закончил Павловское училище, а затем Николаевскую инженерную академию по 1 разряду.
Свою службу он закончил в чине полковника, который получил в 1909 году. К этому времени он уже имел орден св. Анны и св. Станислава. Будучи специалистом в области гидротехнических сооружений, он несколько лет работал на заводе в Сестрорецке. Детей у них не было.
С 1903 года в течение двух лет супруги Казнаковы жили на улице Жуковского, д. 57. Лидия Васильевна взяла к себе мать, с которой уже не расставалась, опекая ее до кончины.
В 1906 супруги расстались, хотя их общение не прекратилось. Лидия Васильевна с матерью поселилась на казенной квартире в Санкт-Петербурге на Моховой ул., д. 36. Здесь находилось Общество взаимопомощи бывших смолянок и Общество востоковедения, в которых она активно сотрудничает. В 1909 году они переехали на Галерную, д. 56, где Казнакова Л. А скончалась на 77 году жизни.
В 1910 году Лидия Васильевна переехала на Невский пр., д. 104, где прожила три года. Тогда она работала на Адмиралтейском Судостроительном заводе младшим делопроизводителем и переводчиком.
Революция застала Л.В. Казнакову работающей в Городской Думе по выдачи промысловых свидетельств. Она была свидетелем тех страшных событий, которыми был обагрен город трех революций. Для многих русских людей события тех лет подействовали отрезвляюще. Через это горе многих дворян Господь повернул лицом к Православной Церкви, и они благодарили Бога за то, что революция, отняв у них все имущество, дала веру и любовь к Богу.
В 1917 году Лидия Васильевна навсегда покинула город на Неве. С большими трудами удалось ей преодолеть тяжелый и дальний путь к Москве и Козельску. Теперь вся ее жизнь была связана с благодатной Оптиной пустынью. Нет на русской земле человека, не знавшего этого монастыря, прославленного своими старцами. Вдохнув уходящую благодать Оптиной, она застала еще некоторых старцев. Одним из них был старец Нектарий.
Около полутора лет она трудилась счетоводом по выдаче хлеба в совхозе, а с декабря 1919 года начала работать в оптинском музее.
С 20 июня 1920 года ее назначили на должность заведующей музеем, которую она занимала до 1924 года.
Во времена изъятия церковных ценностей Лидию Васильевну неоднократно арестовывали, поскольку она требовала, чтобы церковные ценности, находившиеся в музее, остались в нем. Вместе с ней тогда арестовали Зубова Бориса Федоровича, служившего на должности музейного завхоза, на квартире которого было совершено тайное пострижение барона Таубе, обвинявшегося в том, что он давал пользоваться лошадьми иеромонаху Никону. До назначения Л.В. Защук заведующим музеем был иеромонах Никон (Беляев), вместе с которым она проходила по одному судебному делу.
Обвинений предъявлено было много: обвиняли Лидию Васильевну в том, что с ее ведома в музее устраивались богослужения, несмотря на постановление Калужского Губсуда от 21 марта 1923 года о выселении из Оптиной всех монахов. Но она не исполняла это распоряжение, не высылая из монастыря монахов, остававшихся жить в обители. Помогала нуждающимся монахам и даже устраивала их на работу в музей. Всего к концу ее заведывания в музее насчитывалось 53 монаха. Припомнили ей и то, что она говорила: «Ленин обманывал народ и что большевики все обманщики, и делают все хитростью».
Из заключения обвиняемую выпустили по подписке о невыезде. Тогда же она была уволена, и стала давать частные уроки немецкого и французского языков, а иногда продавала имеющиеся имущество. Помогло ей и знакомство с Чулковой Надеждой Григорьевной, приехавшей в обитель паломницей. Она ежегодно посылала деньги нуждающейся Лидии Васильевне, которая тогда поселилась в Козельске, где сменила несколько адресов: жила в доме Самариной, Першина, Кабановой.
В июле 1926 года Лидия Васильевна сломала ногу, и только благодаря Чулковой Надежде Григорьевне, смогла поправиться.
17 июня 1927 года вновь последовал арест. По делу проходило 10 человек. Обвинение в отношении Л.В.Защук и Зубова, жившего тогда в музее, рассыпались в ходе следствия, и они были освобождены по подписку о невыезде. Лидия Васильевна вернулась домой в Козельск на ул. Зюлиновскую, д. 9. По этому поводу 5 июля она писала мужу В.А. Защук: «Хватает (власть — Л.С.) ради какого-либо следствия или показаний. Так было между 15.04.-01.07., когда получила перевод через ГПУ, поклявшийся, что теперь авось в последний раз меня беспокоят. Оперетка, да и только…»
Проходил по этому делу и сын священника, уроженец Самары, Владимир Иванович Доброхотов, 1893 г. р., выпускник Санкт-Петербургского университета и Духовной семинарии. В царское время он служил в армии прапорщиком, а в 1918—1919 гг. — в армии Колчака. После ареста в 1927 году был сослан на три года на Урал, а в 1930 году после освобождения лишен права переписки с прикреплением на три года.
По завершения дела, 10 августа 1927 года, уполномоченный Калужского ОГПУ Нагибин составил обвинительное постановление, касающееся Л. Защук: «имела тесную связь с к/р элементами, которые поддерживает и до последнего времени, как с иерм. Никоном (Беляевым), бароном Таубе и др. лицами».
После ссылки Лидия Васильевна приехала в г. Белев и поселилась в д. 5 на Архивной улице.
В это время епископ Игнатий (Садковский), организовавший подпольный женский монастырь при Казанской церкви в Белеве, совершил чин пострижения Лидии Васильевны Защук в сан монахини с наречением имени Августы, а затем посвятил в схиму и назначил игуменией.
16 декабря 1937 года игумения Августа была вновь арестована. Дать показания относительно деятельности ее монастыря и назвать имена сестер она категорически отказалась, о чем следователь вынужден был записать в протокол.
25 декабря 1937 года начальником Белевского райотдела НКВД по Тульской области Госбезопасности Дадочкин составил обвинительного заключение. (Сам Дадочкин в августе 1939 года был исключен из партии за применение незаконных методов допросов и получил 5 лет ИТЛ).
Преподобномученица Августа (Защук) была расстреляна 8 января 1938 года.
+ ++
…Cегодня, в праздник Собора новомучеников и исповедников Российских, я буду вам читать стихи о любви мученицы Татианы, изданные в прошлом году секретарем Синодальной Комиссии Русской Православной Церкви по канонизации святых священником Максимом Максимовым. История их публикации тоже не совсем обычна: уже после того как мученица была прославлена, были обнаружены ее черновики, прочесть которые не представлялось никакой возможности, и только молитвами самой Татианы, ее родственники нашли тетрадь с ее стихами, с которыми вы и познакомитесь.
Мученица Татиана (Гримблит) родилась 14 декабря 1903 года в Томске, где ее отец, Николай Иванович, был служащим акционерного управления. Мать, Вера Антониновна, урожденная Мисюрова, была дочерью священника-протоиерея. Дедушка Антонин и заложил первые ростки веры в душе Тани, которые впоследствии и принесли плод мученического венца.
Она прошла все: ссылки, лагеря, тюрьмы и в 33 года стяжала мученический венец. И все это время она писала стихи. Вы сами почувствуете, столько любви в этих строках. Да, это стихи о любви. Но здесь перед нами открывается совсем другая страница русской лирики, в основе которой лежит не страсть, не конфликт греховных страстей, а чистая любовь к Богу, которая, оказывается и так может выражаться — словом светлым, возвышенным. Эта та любовь, о которой писал апостол Павел, и которую мы так жаждем стяжать, вместить в свое сердце, к которой стремится любая христианская душа.
В этом поэтическом наследии можно увидеть не только весь путь христианки, служившей Богу и людям, но и проникнуться ее опытом, напиться в роднике ее чистой души живой воды любви, текущей в жизнь вечную.
Тане было 15 лет, когда началась революция, а в 16 лет она осознано сделала свой нравственный христианский выбор: служение людям. Тогда, в 1919 году, она писала, обращаясь к матери:
Отпусти ты дочь Татьяну,
Пусть свой путь идет.
Не тревожь на сердце рану,
Много муки ждет.
А в свои 17 лет она оставила такие строки:
Я молю, пошли мне силы,
Чтоб служила до могилы
Одному Тебе.
Таня стала помогать людям. Сначала всем нуждающимся, потом духовенству и мирянам, томившимся в тюрьмах и ссылках.
Первое время особенную скорбь причиняли Татьяне взаимоотношения с матерью, которая не одобряла выбор жизненного пути дочери. Непонимание кровных родных не остановила намерение девицы служить людям. Не всем тогда был понятен этот странный для нового мира подвига.
О Распятый, Тебя умоляю,
Дай мне силы молчать и терпеть,
И только лишь темною ночью
Песни хвалебные петь.
Мне большего счастья не надо —
Хочу только ближнем служить,
Ночами ж Тебя, мой Спаситель,
От чистого сердца хвалить.
1920
Надо понимать, что это было время, когда благотворительность преследовалась. Мы знаем по многочисленным архивным документам, что следователей всегда интересовал вопрос: кто кому помогал. Это был не просто интерес, а за это давали срок, сажали в тюрьму, ссылали в ссылку.
В 1923 году Татьяна повезла передачу нуждающимся заключенным, и была арестована впервые. Ей было 20 лет, когда она узнала что такое неволя.
Вот здесь ты сумей никого не судить,
Жемчужины душ отыщи, —
Тогда ты, конечно, умеешь любить,
И носишь смиренье души…
И несмотря ни на что, она жила легко и светло. Казалось бы, это невозможно в беспросветном ее положении. Но именно здесь мы понимаем, как иго может быть благо, а бремя Его легко есть.
В 1925 году ее снова арестовали, но вскоре выпустили. Однако ее активная благотворительная деятельность многим видным деятелям Русской Православной Церкви вновь привлекла сотрудников ОГПУ. Ее допросили, она сообщила, что постоянно оказывает помощь ссыльному духовенству, но не назвала никого из своих помощников, через кого устраивала передачи. В марте 1926 года Татьяну Николаевну выслали этапом в Зырянский край. Татьяна скорбит, но не отчаивается. В стихах она называет своей лучшей подругой совесть.
После освобождения из ссылки она вернулась в Москву, но в апреле 1931 года вновь была арестована и особое совещание ОГПУ приговорило ее к заключению в концлагерь. Это был Выширский лагерь в Пермской области — один из самых тяжелых лагерей в то время. Там она выучила основы медицины, стала работать фельдшером и на этом поприще помогать людям. В лагере Татьяна много молилась, и, читая строки ее стихов, понимаешь, что такое молитва и какие блага она дает душе, и какими стараниями и усилиями получает человек дар молитвы.
Разрушена преграда —
Бегите же дни — и в заботах, в борьбе
Я жизнь и людей не виню,
Не плачу исполненной мукой судьбе,
А с радостью путь мой иду.
1932
Помимо того, как созревает ее душа для Царствия Небесного, наполняются зрелостью и ее стихи. Они более совершенны, поэтичны, наполнены литературными образами, пропитаны светом христианской любви. Казалось бы, как это возможно в лагерях, на дне человеческого общества, вместе с разбойниками, сохранить такую чистоту души и иметь столько любви?.. Ответ прост. Это благодать Божия, которая дается по вере.
Из протоколов допросов тех лет ясно видно, что верующие люди не потеряли чувство реальности. Они прекрасно отдавали себе отчет и в том, что с ними происходит, почему и в каком обществе они находятся, что от них хочет следователь, а что — собственная совесть. На примере жития мученицы Татианы, вникая в ее стихи, мы видим, как человек мог пережить все страдания и подняться на высоту святости, равно как первые христиане.
…Когда ее пришли арестовывать в последний раз, она успела написать записку подруге: «Деньги после 10 дней отправь маме. Она мне переводить будет и пересылать что надо. Ну, всех крепко целую. За все всех благодарю. Простите. Я знала, надев крест, тот, что на мне — опять пойду. За Бога не только в тюрьму, хоть в могилу пойду с радостью».
Ее расстреляли в сентябре 1937 года под Москвой на Бутовом полигоне. Безвестная могила хранит ее святые мощи…
Перелистывая страницы книги Татианы Гримблит, мы открываем для себя сокровенные страницы жизни многих наших святых новомучеников, которых можно просить молиться за нас".
В Левашовской пустыни
…Тем временем, пока мы слушали рассказ Лидии Ивановны Соколовой о новомученицах, наш паломнический автобус подъехал к своей цели — Левашовской пустоши.
Историческая справка. История тайного могильника НКВД, расположенного неподалеку от поселка Левашово, началась в 1937 году — в год 20-летнего юбилея Октябрьской революции и органов ВЧК-ОГПУ-НКВД, год первых свободных выборов в Верховный совет СССР по новой, сталинской конституции.
2 июля 1937 года политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение о проведении широкомасштабной «операции по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». 31 июля 1937 года начальник Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области Л. М. Заковский получил из Москвы экземпляр секретного оперативного приказа N 447 наркома внутренних дел Н. И. Ежова о немедленном начале операции. По плану, утвержденному в приказе для Ленинградской области, специально созданная Особая тройка УНКВД ЛО должна была, начиная с 5 августа, в течение четырех месяцев осудить «по первой категории» — к расстрелу — 4 000 человек, а «по второй категории» — к заключению в лагеря и тюрьмы — 10 000 человек. Одновременно в стране развернулась массовая операция против «шпионов и диверсантов». Так называемые «немецкий», «польский» и «харбинский» секретные оперативные приказы НКВД предписывали составление расстрельных списков «шпионов» на местах для последующего утверждения московской «двойкой» — Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР.
Был введен в действие приказ НКВД о репрессировании «жен изменников Родины» и их детей. Отдельный план на расстрелы поступил в Ленинград и для Соловецкой тюрьмы НКВД. Так началась «ежовщина» 1937−1938 годов.
Видимо, еще до начала массовых операций было понятно, что для захоронения небывалого количества казненных потребуется новый могильник под Ленинградом. Для этой цели Управлением НКВД летом 1937 года стал использоваться обнесенный глухим забором и строго охранявшийся мелколесный участок Парголовской дачи Парголовского лесхоза близ поселка Левашово. В феврале 1938 года участок был окончательно передан Управлению НКВД.
Предположительно, тела казненных в Ленинграде возили в Левашово на автомашинах с августа 1937 по 1954 год. По некоторым свидетельствам, выстрелы слышались и за забором левашовского кладбища. По официальным данным, в эти годы в Ленинграде расстрелян 46 771 человек, из них 40 485 — по политическим обвинениям. Одними из последних расстрелянных в Ленинграде были жертвы так называемого «Ленинградского дела».
Кладбище оставалось засекреченным до 1989 года и содержалось Ленинградским управлением госбезопасности практически в первоначальном виде. Сохранились постройки: караульное здание, сараи; на земле — колеи, пробитые и накатанные автомобилями. Правда, за полвека на этом месте поднялся высокий лес, а проседавшие братские могилы охранники время от времени подсыпали привозным морским песком. Забор и въездные ворота были обновлены в 1975—1976 годах.
5 января 1989 года политбюро ЦК КПСС приняло постановление «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30−40-х и начала 50-х годов». Теперь, спустя полвека после «ежовщины», граждан, репрессированных внесудебными «двойками» и «тройками», следовало реабилитировать, а места захоронений погибших привести в порядок. К весне 1989 года руководителю группы «Поиск» ленинградского общества «Мемориал» В. Т. Муравскому были известны свидетельства о существовании нескольких подобных мест, в их числе — Левашовского.
Той же весной Управление КГБ по Ленинградской области, проведя специальный поиск в собственном архиве и закрытых фондах других городских архивов, сообщило, что документальные данные о наличии иных мест захоронений расстрелянных не обнаружены. 18 июля 1989 года решением Исполкома Ленгорсовета N 544 Левашовское захоронение было признано мемориальным кладбищем и вскоре, в первых же публикациях прессы, стало упоминаться как «Левашовская пустошь».
В мае 1990 года Левашовское мемориальное кладбище было передано городским властям. Той же весной 9-я архитектурная мастерская ЛенНИИпроекта во главе с А. Г. Леляковым получила задание на проектирование благоустройства мемориала, включая возведение звонницы и часовни.
Еще раньше началось общественное обустройство. 21 октября 1989 и 14 апреля 1990 года у развилки дорожек в центре кладбища были отслужены первые панихиды по погибшим. Здесь был установлен памятный камень и укреплен на дереве православный крест. Родные погибших оставили на деревьях ленточки с надписями, фотографии. Появились и наземные «могилки» — металлические таблички с портретами; плиты, положенные на землю; кресты, другие памятные знаки. Многие — привезенные издалека. Левашовская пустошь становилось настоящим народным мемориалом, символическим местом памяти о соотечественниках, сгинувших бесследно в мирное время. 7 мая 1992 года рабочим кладбища А. Н. Волченковым был установлен памятный крест-«голубец».
С осени 1991 года архитекторы — авторы проекта благоустройства кладбища, городские общества репрессированных и городская администрация последовательно поддерживали инициативу общин и землячеств Петербурга по обустройству кладбища в Левашове. Так постепенно были установлены белорусско-литовский, русский православный, польский католический, ингерманландский финский, еврейский, немецкий, псковский, норвежский, вологодский (насельницам Горицкого женского монастыря), эстонский, ассирийский, украинский памятные знаки. На разных языках идут заупокойные службы по погибшим в дни поминовений. Появятся и другие памятники.
6 июня 1993 года впервые раздался звук колокола на звоннице, воздвигнутой работниками кладбища под руководством В. М. Табачникова. А 30 октября 1993 года, в день торжественного открытия русского православного и польского памятников, в бывшем караульном помещении была развернута экспозиция о Большом терроре, подготовленная членом Ассоциации жертв необоснованных репрессий Л. А. Барташевич. С этого времени посетители оставляют здесь записи в Книге отзывов. Левашовское мемориальное кладбище. РНБ: СПб, 2006/ Сост. А.Я.Разумов. http://www.visz.nlr.ru/pm/levashovo/#history
Тем разительнее противоположность вечного покоя невинно убиенных здесь, что обрели последнее пристанище среди богозданного леса, чья величавость так умиротворяет, и нечеловеческой жестокости, кощунственного беззакония победившего в то время зла, что от сотворения мира воюет с Небом.
…Близкие и родственники, спустя десятилетия узнавшие судьбу своих родных, устраивают в Левашовской пустоши символические могилки, ставят кресты, надгробные плиты или просто размешают на деревьях фотографии дорогих их сердцу людей. На могильном кресте, установленном в память об убиенном протоиерее Николае Меринове написано:
«МЕРИНОВ
Николай Иванович
родился 23.12.1892 года
убит 24.09.1937 года.
Участник Великой войны 1914-
1918 гг. Поручик. Был ранен.
Последний священник Серафимовской церкви (пос.
Песочный). После его ареста церковь была закрыта.
…Искали тебя 52 года, а тебя загубили рядом с домом.
Всегда помним. Дети. Внуки. Правнуки.»
Что можем мы? Только молится. Протоиерей Владимир Сорокин в сослужении протоиереев Александра Сорокина (настоятеля Федоровского собора и церкви Новомучеников и исповедников Российских) и Георгия Митрофанова (члена Синодальной Комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви) отслужил литию у Поклонного креста Левашевской пустоши. Люди молились и плакали…
После богослужения о.Владимир Сорокин сказал:
— Левашовская пустошь — это святое место. Как установлено по документам, здесь обрели свой последний покой 47 тысяч человек, многие из которых пострадали за веру. Здесь погребены священнослужители, монашествующие, миряне. Поэтому для православного человека, это фактически огромный мощевик, святое место.
В день новомучеников мы особенно любим бывать здесь, объединяясь таким образом со святыми в предстоянии перед Господом.
Надеемся, что по молитвам новомучеников Российских Отечество наше больше не постигнет беда, это помрачение братоубийственной войны. Непонимание и невнимание к духовной жизни и нежелание подчиниться воле Божией приводит к таким трагедиям.
Здесь, на этой земле, этом святом месте мы должны постигать великий урок жизни. Здесь расстреляны многие наши наши подвижники, ведется исследовательская работа по изучению их подвига.
Слава Богу, по молитвам новомучеников, Господь дает бывать здесь, ведь до недавнего времени это место закрыто и засекречено. В наши дни складывается традиция совершать в Левашовскую пустошь паломнические поездки от церковных приходов. Православные люди молятся об упокоении своих братьев и сестер, в лихую годину гонений пострадавших за веру Христову.
Сейчас уже пора ставить вопрос о возведении здесь православного храма. Если бы нашлись благотворители, желающие принять участие в этом благом деле, думаю, что препятствий бы не возникло. Это рано или поздно совершится, но хотелось бы застать это время и послужить в этом храме.
Из Книги отзывов Левашовской пустоши
Трагичная, жуткая страница нашей истории. Да поможет Господь России искупить эти годы и взлететь — И. Рогинская. (1 июля 1994 г.)
Спасибо Господу, что правда есть на земле. Мы узнали, где захоронен наш отец и дед, Бьёрн Иосиф Иванович, дер. Авколево Гатчинского р-на, взят 09.1937 г. и расстрелян XI — 1937 г. За что? Внуки. (25 апреля 1995 г.)
Не хватает Храма. Губачев Сергей, г. Саратов. (28 июля 1996 г.)
Был установлен памятник священнослужителю Георгиевской церкви г. Старая Русса Пылаеву Владимиру Александровичу. Слава Богу, что он обрел покой. Ученики школы N 90. Ученики школы-интерната N 9. (23 сентября 1996 г., четыре подписи — неразборчиво.)
Мы всегда будем помнить тебя, дорогой прадедушка. Соколовские: Наташа, Олег, Ольга, внук Александр. (27 апреля 1997 г.)
Спасибо за память, очень мало всего, что собрано. Очень хотелось бы истины. Мы еще живы. Давайте помнить обо всем, что было. Орлова. (6 июня 1998 г.)
Провели поминальную службу по расстрелянным финнам-ингерманландцам. Спасибо за хорошее состояние и уход за памятником. Колтушская церковь. Токсовская церковь. (15 августа 1998 г.)
Протоирей Олег Тэор из Пскова храма св. Александра Невского отслужил панихиду и установили крест. Из Гдовского района Eesti. (22 сентября 1998 г.)
Я правнучка расстрелянного в 38 году Драггейма Иоганнаса. Я приехала посетить это место. Меня зовут Саша Драггейм и мне 10 лет. (9 июля 1999 г.)
В этом захоронении нет наших близких, но мы так же потрясены общей трагедией. Спасибо работникам музея за возможность помнить все, что было. Семья Егоровых, Москва. (5 августа 1999 г.)
«Блаженной памяти репрессированных насельниц Воскресенского Горицкого женского монастыря» (Вологодской епархии) — такая надпись на кресте, установленном 31 окт. 99 г. и освященном сегодня в праздник Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» настоятелем церкви пр. Серафима Саровского (п. Песочное) о. Игорем Филиным. Царствие Вам Небесное, дорогие сестры. Молитвенно вы всегда с нами. Земно кланяемся: нед. мон. Кирилла (с. Горицы), нед. инок Николая (с. Горицы), грешн. Р. Б. Ирина (Петрозаводск), раба Божия Тамара (С.-Петербург) (6 ноября 1999 г.)
Мы, учащиеся 9-а класса 58 школы Приморского района, посетив ваш музей и кладбище, были потрясены. Спасибо вам большое, что сохранили память о невинно погибших людях.
А мы — из 6-а класса 58 школы.
Я — Андреева Лена, расплакалась возле могилы Степанова, где написаны такие строчки: «Я искала тебя повсюду, а ты оказался рядом. Дочь»
Мы вместе со всеми будем скорбеть и помнить. Юля и Аня.
Нам было очень жалко, и мы будем помнить о подвигах тех людей, которые похоронены здесь.
Вечная память новомученикам и исповедникам XX века. Прот. Владимир Сорокин. (16 декабря 2000 г.)
Господи, помоги мне вспомнить все хорошее, что Ты дал моим предкам.
Отец! Мама ждала тебя сорок лет. Умерла в 1977. Я звонил в колокол. Ты услышал меня. Сергей Карпенко (Василеостровский).
Левашовское мемориальное кладбище открыто для посещений ежедневно с 9 до 18 часов. Адрес: 194 361 С.-Петербург, п. Левашово, Горское шоссе, 143. Телефон: (812) 594−95−14
Проезд в С.-Петербурге: от Финляндского вокзала до ст. Левашово (Выборгский район), затем автобусом N 75, 84 до остановки ГОРСКОЕ ШОССЕ, 143; либо автобусом N 75 и маршрутным такси N 455 от метро «Проспект Просвещения»
Ежегодно 30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, Администрация С.-Петербурга организует автобусные поездки в Левашово и проводит церемонии возложения венков к памятникам
http://rusk.ru/st.php?idar=111230
Страницы: | 1 | |
