 |
| Русская линия | Валерий Хатюшин | 08.02.2007 |
Повторяю еще раз, потому что это очень важно: сейчас, в наше подлое, жестокое и лицемерное время стихи белогвардейских офицеров читаются и воспринимаются крайне современно. Более того, в них находишь удивительные поэтические совпадения. В 1992 году я писал в стихотворении «В конце века», когда о поэте Сергее Бехтееве абсолютно ничего не знал и не слышал:
…В начале жестокого века
антихрист ворвался в наш Дом.
Змеились чужие идеи,
в подвалах жила Красота,
покуда всё те ж иудеи
опять распинали Христа.
В подполье скрываясь доныне,
врагу Красота не сдалась.
Быть может, молитвами Сына
Россия из пепла спаслась.
Кровавые сверглись идеи,
издохла бесовская рать…
Да только всё те ж иудеи
Россию взялись распинать.
И вдруг читаю теперь такие строки в его стихотворении «Русская Голгофа», написанном в 1920 году, да к тому же исполненном в том же ритме:
Ликует Антихрист-Иуда,
Довольный успехом побед:
Свершилось вселенское чудо,
И царства христьянского — нет!
Гремит сатана батогами
И в пляске над грудой гробов
Кровавой звездой и рогами
Своих награждает рабов.
И воинство с красной звездою,
Приняв роковую печать,
К кресту пригвождает с хулою
Несчастную Родину-Мать!
Как будто и не было 68 лет, отделяющих по времени эти два стихотворения!.. Всё повторилось в России с какой-то дьявольской закономерностью, лишь только с большей подлостью и с большим коварством. Поэтическое восприятие и отражение этого коварства оказались практически идентичны.
Вот уже почти двадцать лет русская патриотическая пресса пишет о закабалении России инородческой «пятой колонной», превратившейся на деле уже в «шестую колонну» бесчисленных предателей и грабителей нашего национального достояния. И все эти годы мы говорим о безразличии населения к бедам страны, все эти годы мы безуспешно призываем русских к объединению перед личиной всемирного, циничного Хама, нагло попирающего наши традиции и нашу культуру. Современный бесстрашный поэт мог бы слово в слово повторить все то, что в 1921 году Сергей Бехтеев выплеснул из своего сердца в стихотворении «Мать», которое абсолютно актуально и для нынешних дней:
Во имя безумной идеи «свобод»
В крови задыхается русский народ,
Бессильный сорвать свои путы,
Бессильный злодеев из царства изгнать,
Бессильный за правое дело восстать
В годины невиданной смуты.
…О, люди! О, братья! Забудем раздор!
Ведь тризна злодеев — наш русский позор,
Глумленье над трупом любимым.
Пора помириться! Довольно молчать!
Ведь это же нашу несчастную Мать
Насилуют в доме родимом!
Теперь, когда атеистический XX век остался у нас за спиной, мы можем спросить сами себя: что было превыше всего для Российской империи как государства в прежние времена? Что являлось гарантом ее неколебимой державной стойкости перед любым врагом и любым несчастьем? И ответ может быть только один: Царь и Бог. Когда в сердце народа был Царь, а в душе — Бог, тогда никакая беда нам была не страшна и никакой враг не мог нас осилить. Но как только народ наш отрекся от Царя и от Бога, — беды, трагедии и катастрофы обрушились на Россию бесконечным потоком. (Тут необходимо сказать, что отречение Царя от власти было невозможно без отречения от Него народа. К тому же Николай II не отрекался ни от монархии, ни от Державы, он лишь после отказа от престола брата Михаила передал царство сыну Алексею.)
Без Царя и без Бога нет правды, нет высшей Истины и нет справедливости на земле. Поэт и беззаветный патриот Сергей Бехтеев настолько остро чувствовал и понимал это, что, начиная с 1917 года, уже ни о чем другом не мог говорить в своих стихах. Его лира, точно вечевой колокол, изо всех сил пыталась пробудить оглохший в распрях и заблудший народ, заставить очнуться Россию и осознать свое гибельное сиротство. Его так и называли при жизни — «Царский звонарь». Но зов этой набатной лиры уже почти никто не слышал в народной среде:
Гулко несется заутренний звон,
Будит упрямо заспавшихся он,
Но, погруженный в тревоги забот,
Спит непробудно плененный народ.
Спит наша Русь, отгоняя сквозь сон
В двери стучащийся радостный звон,
Вновь неспособная сердцем принять
Мира и веры былой благодать.
Но даже сквозь кровь и муки Гражданской войны и сквозь тягостные годы эмиграции Сергей Бехтеев пронес веру в воскрешение богоносного народа и Российской империи, веру в неизбежное признание нашей Родиной святости Царя. Да, удивляет, но не поражает дар предвидения поэта, поскольку поэт милостью Божьей никогда не сомневается в том, что свет Истины и дух справедливости рано или поздно, хоть через века, но побеждают любое зло и всякую ложь. Он знал — русский Царь воскреснет и вместе со своей замученной Семьей обретет святость. Все случилось гораздо раньше и в точности с прозрением поэта:
Пройдут века, ночные тени
Разгонит светлая заря,
И мы склонимся на колени
К ногам Державного Царя.
Забудет Русь свои печали,
Кровавых распрей времена;
Но сохранят веков скрижали
Святых Страдальцев Имена.
На месте том, где люди злые
Сжигали Тех, Кто святы нам,
Поднимет главы золотые
Победоносный Божий Храм.
И, Русь с небес благословляя,
Восстанет Образ неземной
Царя-Страдальца Николая
С Его замученной Семьей.
Сергей Сергеевич Бехтеев родился 7 апреля (по ст. стилю) 1879 года в г. Ельце Орловской губернии в родовитой дворянской семье, в которой глубоко были заложены основы православного видения мира. Учился и воспитывался в Императорском Александровском (Царскосельском) лицее, где в свое время учился А.С. Пушкин. Там же он впитал и любовь к поэтическому слову. Одна из сестер С. Бехтеева состояла фрейлиной Царского двора, и потому с юности он близко соприкасался с придворной жизнью и ее атмосферой. В дальнейшем верность Императорской Семье и приверженность монархии он сохранит в душе до конца своих дней. По окончании Лицея он поступил на службу в подшефный Ее Императорскому Величеству Кавалергардский полк, где получил офицерское звание.
Свой первый сборник стихов он издал в 1903 году. Книга эта вышла с посвящением матери Царя Николая II Императрице Марии Федоровне.
С началом Мировой войны С. Бехтеев служит в действующей армии и после получения ранения в голову попадает в Дворцовый лазарет, где удостаивается посещения Государыней Александрой Федоровной с Великими Княжнами. После лечения вновь отправляется на фронт и снова получает ранение — в грудь. После лечения едет на родину, в Елец, где узнает, что любимая жена его бросила и брак распался. Не случайно все дальнейшее его стихотворное творчество будет пронизано темой измены. Из Ельца он уезжает в Орел, а затем, в начале 1917 года, — на Кавказ, в Кисловодск и Пятигорск. Там и застает его известие об отречении Николая. В его творчестве происходит резкий перелом — от личной драмы к высокопатриотическому осознанию событий, происходящих в стране. Здесь С. Бехтеев создает свой первый цикл гражданской лирики.
В октябре 1917 года поэт возвращается в родной Елец и, видя хаос беззакония и разгром прежней жизни, пишет пять стихотворений — «Россия», «Боже, Царя сохрани», «Верноподданным», «Святая ночь» и легендарная «Молитва», ставшая затем широко известной в Советской России. Через графиню А.В. Гендрикову эти стихи удалось передать в Тобольск Царской Семье, для которой они стали большой моральной поддержкой.
Со стихотворением «Молитва», была связана удивительная мистическая история. Дело в том, что во время расследования Комиссией Н.А. Соколова преступления в Екатеринбурге автограф «Молитвы», сделанный рукой Великой Княжны Ольги, был обнаружен в книге, подаренной ей матерью — Императрицей Александрой Федоровной (на книге сохранилась надпись: «В. К. Ольге. 1917. Мама. Тобольск»). По этой причине долгое время авторство «Молитвы» приписывалось царевне Ольге и в советское время «Молитва» даже публиковалась под ее именем. Эта история и впрямь выглядела очень правдоподобно: царевны при их кротости перед своей гибелью действительно могли молить Господа о прощении их мучителей.
Владыка мира, Бог вселенной!
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый, смертный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов!
Сознавая свой офицерский долг служить гибнущей Отчизне, Сергей Бехтеев вступает в Добровольческую армию. В ней он воюет с 1918-го по 1920 год, публикуясь в некоторых военных газетах.
Свой долг Сергей Бехтеев исполняет до конца, разделив все тяготы и скорби с Белым воинством. В рядах Белой армии поэт отступает в Крым. В ноябре 1920 года он навсегда покидает Россию, со множеством русских изгнанников отплыв на пароходе из Керчи в сторону Сербии.
Найдя прибежище в сербской Воеводине неподалеку от г. Нови Сад, С.С. Бехтеев становится активным участником общественной жизни русской диаспоры. Он избирается председателем новисадского отделения Русского национально-монархического союза, пишет статьи, редактирует и издает монархические газеты. Свою гражданскую лирику он объединяет в сборник «Песни русской скорби и слез», который выходит в свет в Мюнхене в 1923 году. В 1925 году выходит его автобиографический роман «Два письма»; в нем он с болью говорит о причинах поражения Добровольческой армии. Любовная лирика Бехтеева вошла в книгу «Песни сердца», изданную в Белграде в 1927 году. Но главный мотив поэзии Бехтеева — это, конечно, трагедия России, измена Царю ближнего окружения, предательство интеллигенцией и русским дворянством белой идеи и надежда на воскрешение великой Империи.
В конце 1929 года С.С. Бехтеев переехал во Францию и поселился в Ницце, где и провел все свои оставшиеся годы. Здесь он тоже вошел в круг русских единомышленников, так как в Ницце находился один из монархических центров. В 1934 году здесь же был издан его сборник стихов «Царский гусляр». В 1945, 1950, 1951 и 1952 гг. вышли в свет четыре его книги, объединенные одним названием «Святая Русь» и ставшие полным собранием стихотворений.
Надо сказать, что идея «За Веру, Царя и Отечество» настолько глубоко проникла в сознание поэта-монархиста Сергея Бехтеева, что никакие другие идеи, захватившие в то время Европу, и никакие другие события, происходившие в мире, уже не волновали его сознание. Даже Вторая мировая война никак не отразилась в его стихах, в которых он продолжал воспевать Россию, запечатленную его душой до революционной смуты. Все творчество Бехтеева — это неустанная, самозабвенная молитва за Святую Русь.
Скончался С.С. Бехтеев 4 мая 1954 года. Похоронен на русском кладбище в Ницце. На могильной плите сделана надпись: «Сергей Бехтеев. Корнет, лицеист Императорского Александровского лицея 59 корпуса, царский поэт и офицер Белой Армии».
Время все расставляет по своим местам. Шелуха отпадает и превращается в прах. Но живое слово, за которым стоят честь и достоинство, как зеленая ветвь, пробивается сквозь любые нагромождения лжи и клеветы. Поэты Белой гвардии возвращаются на Родину своим блистательным творчеством. Они возвращаются к нам на века и уже никогда не уйдут из наших сердец.
Сергей БЕХТЕЕВ
КОНЬ КРАСНЫЙ
Как зверь из клетки вековой,
Народ наш выпущен на волю
И, словно дикий конь по полю,
Летит, подхлестнутый молвой.
Неукротим безумный бег
Коня строптивого, лихого,
На нем нет всадника былого,
С ним разделявшего ночлег.
Пылает взор его огнем,
Он рвется в даль, неукротимый;
Ему в степи необозримой
Конец и гибель — нипочем.
Топча серебряный ковыль,
Преграды грудью расшибая,
Он скачет, яростно вздымая
Клубами вьющуюся пыль.
Почуя вольности дурман,
Исполнен силы и отваги,
Чрез пни, болота и овраги
Он мчит, как грозный ураган.
Надулись ноздри, гневный рот
Оделся пеной белоснежной.
Не удержать уздой железной
Его неистовый полет.
Кто, страх понятный прочь гоня,
Безумца воли обуздает,
Кто, для спасенья, оседлает
Осатаневшего коня?
* * *
Русь горит! Пылают зданья,
Гибнут храмы и дворцы,
Книги, мебель, изваянья,
Утварь, живопись, ларцы.
Гибнет долгих лет нажиток,
Плод тяжелого труда,
Недостаток и избыток,
Накоплявшийся года.
Злобный гений торжествует
Праздник крови и огня;
Он, смеясь, на пламя дует,
Волны красные гоня.
И клубясь и извиваясь,
Пляшут пляску языки,
К небу с свистом поднимаясь,
Гневны, грозны и дики.
Русь горит!.. И безвозвратно
Гибнут перлы красоты.
Так сбываются превратно
Вольнодумные мечты.
У КРЕСТА
Шумит народ, тупой и дикий,
Бунтует чернь. Как в оны дни,
Несутся яростные крики:
«Распни Его, Пилат, распни!
Распни за то, что Он смиренный,
За то, что кроток лик Его.
За то, что в благости презренной
Он не обидел никого.
Взгляни — Ему ли править нами,
Ему ли, жалкому, карать!
Ему ли кроткими устами
Своим рабам повелевать!
Бессилен Он пред общей ложью,
Пред злобой, близкой нам всегда,
И ни за что к Его подножью
Мы не склонимся никогда!»
И зло свершилось! Им в угоду
Пилат оправдан и омыт,
И на посмешище народу
Царь оклеветан… и… убит!
………………
Нависла мгла. Клубятся тени.
Молчат державные уста.
Склонись, Россия, на колени
К подножью Царского Креста!
КОНЕЦ РУССКОЙ БЫЛИНЫ
То не ветер в поле стонет,
То не вьюга горько плачет:
То народ себя хоронит.
Горе пляшет, горе скачет.
В грустном гуле перезвонов
Вдаль несутся панихиды
Бесконечных русских стонов,
Полных скорби и обиды.
Наша старшая Держава!
Пал Орел мечты славянской!
Пали наша честь и слава,
Вера Церкви Христианской.
Плещут стаи волн Босфора;
Блещет месяц на Софии;
Но в Стамбуле дверь собора
Вновь открыта для России.
В грязь затоптан бархат стягов;
В поле сечи — смолкли тризны;
И… опять мы ждем варягов
Для измученной отчизны.
МОЛИТВА
Посвящается Их Императорским Величествам
Великим Княжнам Ольге Николаевне и Татьяне Николаевне
Пошли нам, Господи, терпенье
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.
Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.
И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и униженья,
Христос, Спаситель, помоги!
Владыка мира, Бог вселенной!
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый, смертный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов!
РУССКАЯ ГОЛГОФА
Сбылось предсказанье Мессии,
И «тьма» пересилила «свет»!
Явился Антихрист в России —
Кровавый тиран Бафомет.
Крамолой все царство объято,
Нет буйствам и распрям конца;
Брат поднял десницу на брата,
Сын поднял свой меч на отца.
И режутся русские люди,
И бьются два стана врагов;
От слез надрываются груди
У сирот-малюток и вдов.
Но дьявол не спит и не дремлет,
Он полон коварства и зол,
На Церкви он руку подъемлет,
И рушится Божий престол.
Справляют свой праздник злодеи,
Сжигая культуру в огне,
И новый удар иудеи
Готовят Христовой стране.
Народ обратился в лагуну,
Он прет из далекой глуши.
Китаец спасает коммуну,
Пируют в Кремле латыши.
Трепещут от стонов застенки,
За пыткою пытка спешит,
И выкрик неистовый: «К стенке!»
Из дьявольской пасти звучит.
Ликует Антихрист-Иуда,
Довольный успехом побед.
Свершилось вселенское чудо,
И царства христьянского — нет!
Гремит сатана батогами
И в пляске над грудой гробов
Кровавой звездой и рогами
Своих награждает рабов.
И воинство с красной звездою
Приняв роковую печать,
К кресту пригвождает с хулою
Несчастную Родину-Мать!
ЦАРСКИЙ ЗВОНАРЬ
В колокол вещий ударил, как встарь,
Ночью Пасхальною царский звонарь.
Звоны торжественно в дали плывут,
Будят заснувших и громко зовут:
«Встань, поднимись, православный народ,
Кончился срок твоих горьких невзгод,
Кончились пытки гонимых рабов,
Нет больше казней, темниц и гробов.
Мы — благовестники дивных чудес,
Царь твой от смерти для жизни воскрес,
Ныне к тебе Он во славе грядет,
Богом наказанный, сирый народ.
Внял твой Господь покаянным мольбам;
Встань, поднимись и воскресни ты сам,
Слезы страданий и скорби отри —
Близится время Христовой зари!»
Гулко несется заутренний звон,
Будит упрямо заспавшихся он,
Но, погруженный в тревоги забот,
Спит непробудно плененный народ.
Спит наша Русь, отгоняя сквозь сон
В двери стучащийся радостный звон,
Вновь неспособная сердцем принять
Мира и веры былой благодать.
Редко во мраке блестят огоньки —
Это все те, кто к воскресшим близки.
Свечи затеплив, на Пасху Царя,
Бодро идут они, верой горя.
ВРАЖЬИ СИЛЫ
Не ищите спасенья в оружье людском
От гоненья, оков и тюрьмы.
Грозный бой наш ведем мы с незримым врагом,
С диким полчищем злобы и тьмы.
Оттого в этот страшный, томительный час
Так мучительна тяжесть креста,
Что весь ад сатаны ополчился на нас
За служенье заветам Христа.
Оттого мы и в мире страдаем одни,
Что бесовская грозная рать
Отомщает России за светлые дни,
За былую ее благодать.
Отомщает за веру горячих молитв,
За трезвон златоглавых церквей,
За борьбу бескорыстную жертвенных битв,
За премудрость и кротость Царей.
МАТЬ
Во имя безумной идеи «свобод»
В крови задыхается русский народ,
Бессильный сорвать свои путы,
Бессильный злодеев из царства изгнать,
Бессильный за правое дело восстать
В годины невиданной смуты.
Деля меж собою по вкусу жранье,
Над падалью громко кричит воронье,
Справляя свой праздник кровавый.
Слетаются гости на радостный пир,
В Россию их шлет за поживою мир
Для хищной, бесстыдной забавы.
Под алчные крики, насмешки и гам
С торгов достаются «друзьям» и врагам
Клочки оскверненного тела.
Железные клювы клюют и клюют,
Когтистые лапы безудержно рвут,
Работая нагло и смело!..
О, люди! О, братья! Забудем раздор!
Ведь тризна злодеев — наш русский позор,
Глумленье над трупом любимым.
Пора помириться! Довольно молчать!
Ведь это же нашу несчастную Мать
Насилуют в доме родимом!
ЦАРЕВИЧ АЛЕКСЕЙ
В дни нашей скорби безнадежной,
В дни общей слабости людской
Твой Образ девственный и нежный
Влечет нас прелестью былой;
Влечет лучистыми глазами
С их неподдельной добротой,
Влечет небесными чертами,
Влечет нездешней красотой.
И забываются ошибки
И скорбь, терзающая нас,
При виде царственной улыбки
Твоих невинных, детских глаз.
И сердцу кажутся ничтожны
Все наши праздные мечты,
И страх корыстный и тревожный,
И голос мелкой нищеты.
И в эти сладкие мгновенья
Пред обновленною душой
Встает, как светлое виденье,
Твой Образ чистый и святой.
ЦАРЕУБИЙЦЫ
Кровь Его на нас и на детях наших.
Мф. 27. 25
Был темен, мрачен бор сосновый;
Трещал костер; огонь пылал,
И в мраке свет его багровый
Злодеев лица озарял.
В зловещем сумраке тумана,
От мира спящего вдали
Рабы насилья и обмана
Тела истерзанные жгли.
Вперялись в тьму злодеев очи,
В немом предчувствии беды,
Спешил убийца в мраке ночи
Стереть кровавые следы.
Не дрогнула рука злодея,
Не возмутился он душой,
И пали в славу иудея
Отец и Отрок дорогой.
Во всей Руси благословенной
Не отыскалось никого,
Чтоб удержать удар презренный
В тот миг, направленный в Него.
И умер Он, как был, великий,
Державно кроткий, всеблагой
Перед глазами банды дикой,
Кипевшей местью и враждой.
Пучина гнусных злодеяний
Была безсильна осквернить
Минуты царственных страданий
И слез, которых не забыть.
Одни, с молитвами своими,
С великой правдой на челе
Они ушли от нас святыми,
Как жили с нами на земле.
Пройдут века, ночные тени
Разгонит светлая заря,
И мы склонимся на колени
К ногам Державного Царя.
Забудет Русь свои печали,
Кровавых распрей времена;
Но сохранят веков скрижали
Святых Страдальцев Имена.
На месте том, где люди злые
Сжигали Тех, Кто святы нам,
Поднимет главы золотые
Победоносный Божий Храм.
И Русь с небес благословляя,
Восстанет Образ неземной
Царя-Страдальца Николая
С Его замученной Семьей.
ЗА ЧТО?
Нам, русским, послан Крест тяжелый,
И мы должны его влачить
За грех чудовищной крамолы,
За то, что не хотели чтить
В своей бессовестной гордыне,
Как непокорные сыны,
Нам Богом данные святыни
Благой и мудрой старины.
За то, что нехристям в угоду
Преступный замысел творя,
Себе мы прочили свободу
И свергли Ангела-Царя.
И тем, покрыв себя позором,
Дерзнули клятву осквернить,
За всех нас данную Собором, —
Вовек Романовым служить.
И вот за этот грех великий
Страдаем всюду мы теперь,
И Русью правит деспот дикий,
Бесчеловечный, лютый зверь.
И долго будем мы томиться
Под нам ниспосланным Крестом,
Пока в душе не совершится
У нас великий перелом,
Пока от зол мы не очнемся,
И, приведя наш бунт к концу,
К Царю мы, каясь, не вернемся,
Как дети блудные к Отцу.
БЛАГОВЕСТ
Из глаз бегут от счастья слезы —
Ты жив, Пресветлый Государь,
Сбылись несбыточные грезы
И спас Тебя Небесный Царь.
Всевышним Промыслом хранимый,
На страх и трепет всем врагам
Ты воссиял опять, Любимый,
Во славу и на радость нам.
Блюдя Тебя всезрящим взором,
Царица Неба в годы смут
Своим Пречистым омофором
Тебя сокрыла от иуд.
И, укрепив духовной силой,
В дни самосудов, зверств и зла
Над преждевременной могилой
Стезей чудесной провела.
И в сердце веры нет обману,
И, славя Господа Христа,
Опять поют Тебе «Осанну»
Мои счастливые уста.
Несись же благовест веселый,
Струись пасхальный, вещий звон,
Зовя поля, леса и долы
К Царю Святому на поклон.
НЕМНОГИМ
Блажени изгнании правды ради,
яко тех есть Царство Небесное.
Мф. V. 10
Блажен, кто в дни борьбы мятежной,
В дни общей мерзости людской,
Остался с чистой, белоснежной,
Неопороченной душой.
Блажен, кто в годы преступлений,
Храня священный идеал,
От повседневных искушений
Умом и сердцем устоял.
Блажен, кто, вписывая повесть
В скрижали четкие веков,
Сберег, как девственница, совесть
И веру дедов-стариков.
Блажен, кто Родину не предал,
Кто на Царя не восставал,
Кто чашу мук и слез изведал,
Но малодушно не роптал.
МОЯ ВЕРА
Народ мой великий не должен, не может
Бесовское рабство влачить,
Он все одолеет, он все превозможет,
Сумеет себя воскресить.
Он встанет из праха, воскреснет из тленья
С очищенной скорбью душой,
Познавший обиды и ужас паденья
В пучине крамолы людской.
Ведомый ко благу Господней десницей
Сквозь дебри житейских невзгод,
Он встанет, как Лазарь, из смрадной гробницы,
И к Божьим стопам припадет.
РОССИЯ
Была Державная Россия,
Была великая страна
С народом мощным, как стихия,
Непобедимым, как волна.
Но под напором черни дикой,
Пред ложным призраком «свобод»
Не стало Родины великой
Распался скованный народ.
В клочки разорвана порфира,
Растоптан царственный венец,
И смотрят все державы мира,
О, Русь, на жалкий твой конец.
Когда-то властная Царица,
Гроза и страх своих врагов,
Теперь ты жалкая блудница,
Раба, прислужница рабов!
В убогом рубище, нагая,
Моля о хлебе пред толпой,
Стоишь ты, наша Мать родная,
В углу с протянутой рукой.
Да будут прокляты потомством
Сыны, дерзнувшие предать
С таким преступным вероломством
Свою беспомощную Мать!
МОЙ НАРОД
Среди скорбей, среди невзгод
Всегда я помню мой народ;
Не тот народ, что ближним мстит,
Громит, кощунствует, хулит,
Сквернит святыни, нагло лжет,
Льет кровь, насилует и жжет,
Но тот народ — святой народ,
Что крест безропотно несет,
В душе печаль свою таит,
Скорбит, страдает и молчит,
Народ, которого уста
Взывают к милости Христа
И шепчут с крестного пути:
«Помилуй, Господи, прости!..»
СВОБОДА
Желанное, светлое слово — «свобода»,
Прекраснейший лозунг на вид,
В устах исступленного зверя-народа
Преступной насмешкой звучит.
Свобода — темница! Свобода — оковы!
Свобода — законный грабеж!
Свобода — венец, как и прежде терновый!
Какая ужасная ложь!
ВЕЛИКИЙ ХАМ
Он идет, великий Хам,
многорукий, многоногий,
Многоглазый, но безбогий,
Беззаконный, чуждый нам.
Слышим, слышим — это он
С грубой наглостью смеется;
Это он галдит, плюется
И смердит со всех сторон.
Посмотри — он на глазах
Топчет розы, рушит зданья,
Вековые изваянья
Повергая дерзко в прах.
Видишь — он уж здесь и там,
Возле нас и вместе с нами;
Мы стоим пред ним рабами,
Шепчем: «Сжалься, грозный Хам».
«Шапки к черту предо мной!
Я пришел, стихийно-дикий!
Я — ваш царь, я — Хам великий,
Вам ниспосланный судьбой.
В красной пляске круговой
Храмы я, смеясь, разрушу;
Вырву сердце, вырву душу
У живущих головой.
Я заставлю пред собой
Колебаться в страхе троны;
Я к ногам своим короны
Брошу с дьявольской хулой.
Позабудьте навсегда
Знанья, роскошь и искусства:
Я вам дам иные чувства,
Чувства, чуждые стыда.
Так иди ж на общий пир,
Зверь стобрюхий, многоликий;
Я — ваш царь, я — Хам великий;
Я сотру культурный мир!..»
ЗЕМЛЯ И ВОЛЯ
Тяжелое время всеобщей разрухи,
Как туча, нависло в стране;
И образ ужасный кровавой старухи
Повсюду мерещится мне.
Костлявая тень с сатанинской улыбкой
По градам и весям ползет
И, нагло глумясь над народной ошибкой,
К свободе проклятой зовет:
«Вставай, поднимайся, рабочая сила!
Кинжалы и косы востри!
Я долго боролась, но я победила,
И пали в России Цари!
Проснись, раскачайся, народ сиволапый,
Я черный вам дам передел.
Удвойте, утройте мужичьи нахрапы,
Делите господский надел.
Не бойтесь возмездья, не бойтесь расплаты,
Спешите за мной, удальцы!
Мозолистой дланью громите палаты,
Сжигайте дома и дворцы!..»
Пылает кровавое зарево неба,
Пылают усадьбы подряд,
Пылают адоньи свезенного хлеба —
И красные галки летят.
Ликует и пляшет с народом старуха
Под грозный, погромный набат;
Мила ей всеобщая наша разруха,
Наш общий, смертельный разлад.
Гремят и несутся хулы и проклятья,
Чернь празднует вольную новь,
И в пьяном неистовстве режутся братья,
И льется крестьянская кровь!
ЗВОНАРЬ
Грозно удары гудят и гудят,
Колокол плачет и стонет;
Пьяный народ под зловещий набат
Совесть навеки хоронит.
Дергает веревье страшный звонарь
С злобой и яростью пьяной;
В зареве красном зловонная гарь
Носится в дымке туманной.
Громко скликает гудящая медь
Чернь на кровавое вече.
Рвется на волю двуногий медведь,
Падая кубарем с печи.
Рушатся кровли церквей и палат,
Падают в парке березы;
Эхом звериным далеко звучат
Вопли, хулы и угрозы.
Челядь под крики и звон топоров
Празднует праздник свободы,
С песнями пляшут у ярких костров
Диких людей хороводы.
Льется сивуха; ликует разврат;
Боги летят с пьедесталов;
Зычно скликает погромный набат
падали красных шакалов.
Шапка упала к ногам звонаря;
Ждать, мол, осталось немного:
Выкинул он из России Царя,
Выкинет кстати и Бога.
Грозно удары гудят и гудят,
Колокол плачет и стонет;
Пьяный народ под зловещий набат
Совесть навеки хоронит.
К РЫЦАРЯМ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА
Бьет наш последний, двенадцатый час!
Слышите голос, сзывающий нас,
Голос забытый, но голос родной,
Близкий, знакомый и нам дорогой.
Слышите вы этот властный призыв
Слиться в единый, могучий порыв,
грозную тучу крылатых орлов,
Страшных для наших исконных врагов.
Рыцари чести и долга, вперед!
Гибнет отечество, гибнет народ,
Стонет под гнетом родная земля,
Стонут и плачут леса и поля!
Время не терпит, страданье не ждет,
Вождь Венценосный вас громко зовет
В даль роковую, кровавую даль,
Где притаилась людская печаль…
Взденьте кольчуги, возьмите булат,
Крест начертите на золоте лат.
К битве священной готовясь скорей,
Смело седлайте ретивых коней!
Время не терпит, страданье не ждет,
Гибнет отечество, гибнет народ,
Гибнут святыни родных очагов
В яростном стане кровавых врагов.
Рыцари чести и долга, вперед!
Голос Державный нас снова зовет
В грозный, великий Крестовый поход.
Рыцари чести и долга — вперед!
ВЕРНОПОДДАННЫМ
Не унывай, не падай духом:
Господь рассеет царство тьмы,
И вновь прилежным, чутким слухом
Наш русский гимн услышим мы.
И снова наш Отец Державный
На прародительский Свой трон
Взойдет, как встарь, Самодержавный,
Сынов сзывая на поклон.
И в жалком рубище, нагая,
К стопам великого Царя
Падет в слезах страна родная,
Стыдом раскаянья горя!
И скажет Царь, в уста лобзая
Свою предательницу-дочь:
«Я все простил тебе, родная,
И Сам пришел тебе помочь.
Не плачь, забудь былые ковы;
С тобой я буду до конца
Нести твой крест, твои оковы
И скорбь тернового венца!»
БОЖЕ, ЦАРЯ СОХРАНИ
Боже, Царя сохрани
В ссылке, в изгнаньи, вдали,
Боже, продли Его дни,
Боже, продли!
Дай Ему силы сносить
Холод и голод тюрьмы;
Дай Ему власть победить
Полчища тьмы!
Да не утратит Он Сам
Веру в мятежный народ;
Да воссияет Он Нам
В мраке невзгод.
Боже, спаси, сохрани
Мать и невинных Детей!
Дай Им счастливые дни
В царстве цепей!
Пусть пред иконой Твоей
Тихой, вечерней порой
В блеске лампадных огней
Вкусят страдальцы покой.
Белый, великий наш Царь,
Сирый народ не оставь;
Снова Россией, как встарь,
С славою правь!
Гнусность измены прости
Темной, преступной стране;
Буйную Русь возврати
К милой, родной старине…
Крестное знамя творя,
Молит истерзанный край:
«Боже, отдай нам Царя,
Боже, отдай!»
СВЯТАЯ НОЧЬ
Ночь и мороз на дворе;
Ярко созвездья горят;
В зимнем седом серебре
Молча деревья стоят.
Дивен их снежный убор:
Искр переливчатый рой
Радует трепетный взор
Дивной стоцветной игрой.
Блещут в Тобольске огни,
В мраке сверкая, дрожат;
Здесь в заточеньи Они
Скорбью Монаршей скорбят.
Здесь, далеко от людей,
Лживых и рабских сердец,
В страхе за милых Детей,
Спит их Державный Отец.
Искрятся звезды, горя,
К окнам изгнанников льнут,
Смотрят на ложе Царя,
Смотрят и тихо поют:
«Спи, Страстотерпец Святой
С кротким Семейством Своим;
Ярким венцом над Тобой
Мы величаво горим.
Спи, покоряясь судьбе,
Царь побежденной страны;
Ночь да откроет Тебе
Вещие, светлые сны.
Спи без тревог на челе
В тихую ночь Рождества:
Мы возвещаем земле
Дни Твоего торжества.
Светочи ангельских слез
Льются, о правде скорбя;
Кроткий Младенец Христос
Сам охраняет Тебя!»
ВЕНЦЕНОСЕЦ
Он мне грезится всюду, венчанный Изгнанник,
Осененный терновьм венцом,
Неповинный Страдалец, небесный Избранник
С величавым и кротким лицом.
Изнывает ли сердце под гнетом страданий,
Грудь ли жмется от думы больной —
И в юдоли скорбей, и в борьбе испытаний
Он везде и всегда предо мной.
И мне чудится — слышу я голос любимый,
Слышу милую, нежную речь;
И, тоскуя в изгнаньи, всем миром гонимый,
Я спешу свое горе пресечь.
И слагаются накрест усталые руки,
Замолкает мой ропот пустой;
И встают предо мной Его горькие муки,
Его крест, Его подвиг святой.
О, мой Царь; унижёный злодеям в угоду,
Всеми преданный в годы войны,
Ты погиб за любовь к дорогому народу,
За величье и славу страны.
О, гляди на меня всеблагими очами,
Будь всегда и повсюду со мной,
Пробуждая в душе неземными речами
Веру в правду и подвиг земной.
СВЯТАЯ РУСЬ
Где ты, кроткая, православная,
Наша матушка Русь широкая,
Меж сестер славян сестра главная,
Светлокудрая, синеокая?
У тебя ли нет голубых морей,
Вековых лесов, поднебесных гор,
У тебя ли нет тучных нив-степей,
Городов и сел, веселящих взор?
Что ж стоишь в углу, пригорюнилась,
В жалком рубище, Русь державная,
Бровью черною принахмурилась,
Обнищавшая и бесславная?
Нет парчи цветной на твоих плечах,
Нет венца Царей на твоем челе,
Грусть-тоска глядят у тебя в очах,
Сор-бурьян порос на твоей земле.
И вещает Русь, Русь убогая:
«Люди добрые, чужестранные,
Велика моя скорбь, и много я
Претерпела мук в дни желанные!
Изменила я Царю-Батюшке,
На гульбу пошла, врагом званная,
Я поверила воле-татюшке,
Продалась жиду, окаянная!
Обобрал меня душегубец-враг,
Истерзал мое тело белое,
Опоганил он мой родной очаг,
Загубил мое войско смелое.
Смолкла песня моя, песня вольная,
В дни кровавые, непогожие;
Не зовет молва колокольная
Люд молитвенный в Церкви Божии.
Вы скажите мне, где идти искать
Отца родного. Царя русского?
Исстрадалась я во крови плясать,
Под приказ-указ жида прусского.
И когда б Господь умудрил меня
Отыскать мое Солнце Красное,
Я б пошла к Нему чрез моря огня,
Чтоб узреть Его лицо ясное.
И упала б я у Царя в ногах,
Перед ним склонясь сирым колосом,
И с святой мольбой и слезой в очах
Говорила б я горьким голосом:
Прости, Батюшка, прости родненький,
Дочь распутную, дочь разгульную,
За вину мою, грех мой подленький,
Да за речь мою богохульную.
В мятежах-боях я измаялась,
Наказал Господь меня, пленницу,
Во грехах своих я покаялась,
Прости, Батюшка, дочь-изменницу!»
ЦАРСКИМ ОРЛАМ
Спите, родные герои
Славных, великих боев!
К вам в гробовые покои
Доступа нет для врагов.
Полные грозной отваги,
В сечах кровавой войны
Долгу священной присяги
Все вы остались верны.
Вы от врагов не бежали,
Не торговались в бою,
Вы продавать не дерзали
Матерь-отчизну свою.
В муках вы молча сносили
Холод, и голод, и зной,
Родине честно служили
Вы небывалой войной.
Вас не пытали шпионы,
Тесно смыкаясь в кольцо;
С вас не срывали погоны,
Вам не плевали в лицо.
Чернь не глумилась над вами,
Вам не грозили бичи,
Тела не рвали штыками
Наши рабы-палачи…
Спите в далекой чужбине,
Смелые братья-борцы;
Лавры победные ныне
Вам суждены, храбрецы!
Ваши заветы святые
С вами навек не умрут.
Ваши дела боевые
Новых бойцов соберут.
Вновь разовьются знамена,
Смоется плесень обид,
Снова заблещут погоны,
Царственный гимн загремит.
Дружной семьей соберутся
Новые стаи Орлов,
К грозной борьбе встрепенутся
В гуле победных громов.
Спите, герои-солдаты,
Спи, богатырь-офицер;
Русскому войску богатый
Вы показали пример!
Вас не осудит кто-либо,
Враг вас добром помянёт,
Скажет вам «Братцы, спасибо»
Русский прозревший народ.
Спите в таинственных сенях
Сном горделивым Орлов.
Честная Русь на коленях
Плачет у ваших гробов…
ВИДЕНЬЕ ДИВЕЕВСКОЙ СТАРИЦЫ
(Зима лихолетий 1917 года)
Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;
Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.
Тихо, безлюдно, ни звука не слышно кругом;
Бор вековой позабылся таинственным сном.
В сизом тумане над белой поляной одна
Робко, как призрак, скользит золотая луна —
Блещет огнями на рыхлых алмазных снегах,
Ярко играя на скитских червонных крестах.
Мирно обитель в сугробах навеянных спит,
Только вдали огонек одинокий блестит.
В келье сосновой, окутанной трепетной мглой,
Жарко лампада горит пред иконой Святой.
Пламя, мерцая, то гаснет, то, вспыхнув, дрожит.
Старица Ксенья на Образ с любовью глядит.
Катятся слезы из стареньких, слепеньких глаз;
Шепчут уста: «О, Господь, заступись Ты за нас!
Гибнет Россия; крамола по царству растет;
Мучит нечистый простой православный народ.
Кровь обагрила родные леса и поля,
Плачет и стонет кормилица наша земля.
Сжалься, Спаситель, над темной безумной страной,
Души смири, распаленные долгой войной.
Русь Православная гибнет, на радость врагам.
Сжалься, Господь, не карай нас по нашим грехам.
Боже великий, создавший и твердь и моря,
К нам снизойди и верни нам родного Царя!..»
Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;
Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.
Тихо, безлюдно, ни звука не слышно кругом;
Бор вековой позабылся таинственным сном.
Жарко лампада горит пред иконой Святой.
Старица смотрит — и видит Христа пред собой.
Скорбные очи с любовью глядят на нее,
Словно хотят успокоить, утешить ее.
Нежно сказать: «Не печалься, убогая дщерь,
Духом не падай, надейся, молися и верь».
Робко лампада, мерцая, во мраке, горит.
Старица скорбно во мглу, в безнадежность глядит.
Смотрит — и видит, молитву честную творя,
Рядом с Христом Самого Страстотерпца Царя.
Лик Его скорбен, печаль на державном Лице;
Вместо короны стоит Он в терновом венце;
Капли кровавые тихо спадают с чела;
Дума глубокая в складках бровей залегла.
Смотрит отшельница, смотрит, и чудится ей —
В Облик единый сливаются в бездне теней
Образ Господень и Образ Страдальца-Царя…
Молится Ксенья, смиренною верой горя:
«Боже великий, единый, безгрешный, святой,
Сущность виденья рабе бесталанной открой;
Ум просветли, чтоб могла я душою понять
Воли Твоей недоступную мне благодать…»
Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;
Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.
Тихо, безлюдно, ни звука не слышно кругом;
Бор вековой позабылся таинственным сном.
Жарко лампада пред образом Спаса горит;
Старица Ксенья во мглу, в беспредельность глядит.
Видит она — лучезарный, нездешний чертог;
В храмине стол установлен, стоит поперек;
Яства и чаши для званых рядами стоят;
Вместе с Иисусом Двенадцать за брашной сидят.
И за столом, ближе всех, одесную Его
Видит она Николая, Царя своего.
Кроток и светел Его торжествующий Лик,
Будто Он счастье желанное сердцем постиг,
Будто открылись Его светозарным очам
Тайны, незримые нашим греховным глазам.
Блещет в алмазах Его драгоценный венец;
С плеч ниспадает порфиры червленый багрец;
Светел, как солнце, державный, ликующий взор —
Ясен, безбрежен, как неба лазурный простор.
Падают слезы из стареньких, слепеньких глаз:
«Батюшка Царь, помолись Ты, Кормилец, за нас!» —
Шепчет старушка, и тихо разверзлись уста,
Слышится слово, заветное слово Христа:
«Дщерь, не печалься; Царя твоего, возлюбя,
Первым поставлю я в Царстве Святых у Себя!»
Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;
Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.
Тихо, безлюдно, ни звука не слышно кругом;
Бор вековой позабылся таинственным сном.
Я ТВЕРДО ВЕРЮ
Я твердо верю — день настанет,
Пройдет пора кровавых смут,
И перед нами в вечность канет
Слепой и дикий самосуд.
Я твердо верю — близко время,
Когда обманутый народ
Стряхнет мучительное бремя
Всех преступлений и невзгод.
Я твердо верю — Русь Святая,
Как феникс, встанет из огня,
И вновь воскреснет жизнь былая
В лучах блистательного дня.
КОЛОКОЛ
Колокол грянул, и медные звуки
Полные скорби, рыданий и муки,
Льются в кровавую даль,
В даль, где пылает отчизна святая,
В даль, где под игом от края до края
Стонут нужда и печаль.
Зычно рыдает металл благородный,
Честь пробуждая в стихии народной
Песней призывной своей.
Слышишь ли, Русь, эти вещие звоны,
Эти предсмертные русские стоны,
Вопли казнимых людей?
Встань! Поднимись величаво и грозно,
Сбрось с себя цепи, покуда не поздно,
Двери острогов открой.
И, обновленная в муках неволи,
Выйди навстречу сознательной воли,
С чистой воскресшей душой.
УТРО РОССИИ
Довольно насмешек, довольно обид,
Предательской лжи и обмана!
Проснись, всенародный запятнанный стыд!
Пусть Божия правда опять озарит
Потемки земного тумана!
Крамольная сила, рассейся, уйди!
Смирись, окаянное племя!
Надежда проснулась в усталой груди,
И очи мои лицезрят впереди
Грядущее, светлое время
Безумство уляжется, горе пройдет,
Рассеются скорби и муки,
И, вновь возрожденный, счастливый народ,
Увидев желанного Солнца восход,
Протянет к Нему свои руки.
И вновь над Россией заблещет заря,
И снова народ богомольный,
Любовью священной к Отчизне горя,
Падет на колени при въезде Царя
Под радостный звон колокольный
Тогда, о, тогда мне не жаль умереть.
Жила бы лишь правда в народе.
На песни мои вам оков не одеть.
Я буду и мертвый восторженно петь
О Боге, Царе и свободе!..
ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛ
На бой последний, бой кровавый
За честь и счастье всех племен
Зовет бойцов Орел Двуглавый
Под сени Царственных знамен.
Туда, где годы рушат веки,
Где бродит смерть среди степей,
Где льются огненные реки
В кровавом скрежете цепей.
Все ближе, ближе день великий!
И под немолчный звон церквей
В священный гимн сольются клики
Поднявших меч богатырей.
Воспрянь, ликуй, душа героя!
Пришла пора скорбей и зол.
Тебя зовет на праздник боя
Наш старый Царственный Орел.
Вперед! Победными стопами
Молитву жаркую творя,
Вперед — с заветными словами:
«За Русь, за Веру, за Царя!»
Воспрянь, народная стихия!
Проснись, угасший дух веков,
Стряхни, свободная Россия,
Вериги каторжных оков!
Сердца и мысли окрыляя,
Нас поведет в последний бой,
Очами грозными сверкая,
Герой с увенчанной главой.
И не сдержать волны народной
Ее испуганным врагам.
Россия будет вновь свободной,
И мир падет к ее ногам.
Уж близок день, не за горами
Давно желанная пора.
И грозно грянет над войсками
Родное русское «ура!»
ОН ЖИВ!
Не верьте голосу молвы разноречивой,
Коварной лжи исчадья сатаны.
Он жив! Он жив, наш Царь Благочестивый,
Державный Вождь поруганной страны!
Пред Ним бессильны ярость и угрозы:
Владыка смерти, жизни и судьбы
На небе зрит земные наши слезы
И слышит жалкие народные мольбы.
Так верьте ж все в премудрость Провиденья,
Господь хранит невидимо Его.
Оставьте мрачные и горькие сомненья:
Он жив! Он жив! Молитесь за Него!
СВЕТОЧИ НЕУГАСИМЫЕ
Когда, отрезвев от дурмана свобод,
За труд безмятежный возьмется народ
И станет на пепле развала
Прошедшее строить сначала,
Тогда из далеких и ближних концов
Поднимутся толпы родных мертвецов
И сонмом бесплотных видений
Пройдут над юдолью мучений.
И светом Христовым весь мир озаря,
Воскреснет сияющий Образ Царя,
Царицы с Семьею державной
И Отрок страны православной.
Царевны святые в лучистых венцах,
Целящие взорами муки в сердцах,
И горсть Их друзей неизменных,
С Царем и Детьми убиенных.
Восстанут Святители светлой толпой,
Блистая одеждой своей золотой,
Погибшие в годы гонений
т долгих и лютых мучений.
Откроются недра безвестных могил
И юноши дивные, полные сил
Воспрянут в морозном тумане
На месте их жертвенной брани.
И море разверзнет холодную грудь,
И выйдут из бездны в торжественный путь,
Покинув морские покои,
Родимые наши герои.
И много сберется теней без числа,
Погибших в годины безумья и зла
В чаду лихолетий кровавых
От дьявольских козней лукавых.
И будут их образы нас озарять
И подвигом крестным манить и пленять.
И будем мы плакать с мольбами
Над Их дорогими гробами.
ВЕРУЮ!..
В годины кровавых смут и невзгод
Я верю в Россию! Я верю в народ!
Я верю в грядущее радостных дней
Величья и славы отчизны моей!
Я верю, что годы страданий пройдут,
Что люди свое окаянство поймут,
И буйную злобу и ненависть вновь
Заменит взаимная наша любовь.
Я верю, что в блеске воскресных лучей
Заблещут кресты златоглавых церквей.
И звон колокольный, как Божьи уста,
Вновь будет сзывать нас в обитель Христа.
верю — из крови, из слез и огня
Мы встанем, былое безумье кляня.
И Русью Святой будет править, как встарь,
Помазанник Божий — исконный наш Царь.
СВЯТОЙ ЦАРЬ
Скажу я по долгу, скажу я по праву,
Да ведает русский народ:
видел России величье и славу,
Державного солнца восход.
Я видел святого Царя на престоле,
Обласкан радушно Им был,
В дни сказочной жизни, в дни истинной воли
Сыновне я с Ним говорил.
И очи царевы любовно глядели,
И голос монарший звучал,
Как песня волшебная нежной свирели,
Как сладостно плещущий вал.
Красы той небесной, красы той чудесной
Нельзя на словах передать,
Казалось, что Ангел улыбкой небесной
Дарил мне свою благодать.
И эти глаза с величавым смиреньем,
И кроткие эти уста, —
Казались прекрасным, живым отраженьем
Пречистого лика Христа.
И Царственный образ в оправе священной
С тех пор не могу я забыть,
И буду Его я, как клад драгоценный,
Всю жизнь в моем сердце хранить.
ОФИЦЕР
Его вели убийцы на расстрел,
Толпа безгласная пугливо расступалась,
Но на нее спокойно он смотрел,
И сердце гордое его не волновалось.
Привык он смерть с отвагою встречать
На гибельных полях неумолимой битвы,
Когда уста торопятся шептать
Последние слова напутственной молитвы.
Никто не смел приблизится к нему,
Все от него, как от чумы, бежали,
И даже взглядами трусливыми ему
Сочувствия в беде не выражали.
Всех устрашал его господский вид,
Его фигура в одеяньи сером,
И каждый знал, что власть его казнит
За то, что был он царским офицером,
За го, что Родину он грудью защищал,
Что за паек скупой не торговался,
Что он часов рабочих не считал,
С врагами Родины постыдно не братался.
За то, что был он русским до конца,
Безропотно неся лишенья и кручину,
За то, что не сменил он честного лица
На красную разбойничью личину.
НАШЕ ЦАРСТВО
Наше Царство теперь
Не от мира сего.
У нас отнято все,
У нас нет ничего.
Нет ни пяди земли,
Нет роскошных палат,
Нет богатств родовых,
Услаждавших наш взгляд.
Все повержено в прах,
Все затоптано в грязь,
И порвалась навек
С жизнью прошлою связь.
Разлетелись, как дым,
Идеалов мечты,
Нет стремлений былых,
Нет былой красоты.
По насмешке шальной
Беспощадной судьбы —
Мы невольники бед,
Лиходеев рабы.
И в изгнаньи томясь,
Под жестоким крестом,
В край нездешний идем
Мы во след за Христом.
ГРЯДУЩЕЕ
Гляжу спокойно в даль веков,
Без сожаленья и боязни.
Что для меня мятеж рабов,
Насилья, стоны, кровь и казни?
Ничто не ново под луной —
Гроза пройдет, покой настанет,
И над смирившейся волной
Сиять, как прежде, солнце станет.
Всему свой срок, своя пора,
Пургу зимы весна сменяет,
И сплав льдяного серебра
Улыбкой знойной расплавляет…
Ударит час — родной слепец
От красных бельм своих прозреет,
И все постигнет наконец,
И козни вражии рассеет.
Крестом саженным осенясь,
Спокойно, вдумчиво и кротко
Он с правдой установит связь,
И истину запишет четко.
К Европе подлой став спиной
И углубясь во мглу преданий,
Он вынет гордо быт родной
Из погребов воспоминаний.
Пройдя сквозь грозный строй невзгод
И раскусив нутром обманы,
Начнет зализывать народ
Свои дымящиеся раны.
Он вспомнит набожных Царей,
Их правду, милость и смиренье
И проклянет поводырей
Богопротивные движенья.
Пройдет неистовый угар
И жажда зверств и дикой воли,
И то, что буйный сжег пожар,
Отстроит горб покорной голи.
Опять возьмется Божий люд
За ржавый заступ и лопату,
Проснутся знанья, долг и труд,
И брат протянет руку брату.
И будет мир, и будет лад,
Хлеба оденут гладь пустыни,
И чернь найдет зарытый клад
В обломках попранной святыни…
Гляжу спокойно в даль веков,
Без опасений и без страха —
И зрю Россию без оков
В державной шапке Мономаха.
КРАСНОЕ ЗНАМЯ
Деньги и революция начертаны на
скрижалях этого презренного народа!
Веспасиан
Кровавое знамя! Крамольное знамя!
Эмблема разбойничьих грез!
В тебе сочеталось погромное пламя
С пучиной страданий и слез.
Тобой обманули лжецы-иудеи
Доверчивый ум христиан,
Назвав преступленье триумфом идеи
И правдой — коварный обман.
С тех пор под кровавой эгидой твоею
Рабочий, мужик и солдат
Шли братской войною, на радость еврею,
На пышные зданья палат.
И рушились в бездну великие троны,
И чернь, проклиная Христа,
Срывала порфиры, топтала короны,
Глумясь над святыней креста.
Миры преклонялись пред дьявольской силой,
И жизнь приносила ей дань;
И нагло алела над братской могилой
Кровавая, красная ткань.
Свершали преступное дело злодеи,
Сбывалась Иуды мечта.
Так мстили и мстят христианам евреи
За веру в ученье Христа.
Идут и проходят века за веками,
Враждует с народом народ,
И кровь христианская льется реками
За призрак сионских свобод.
И старых кумиров свалив с пьедестала
И капищем сделав свой храм,
Все золото мира рабами Ваала
Сдается еврейским ворам.
Проклятое знамя! Жидовское знамя!
Эмблема страданий и слез!
В тебе сочеталось погромное пламя
С коварством разбойничьих грез!
ЖИДОВИН
И много понтийских Пилатов,
И много презренных Иуд
Отчизну свою распинают,
Христа своего предают!..
Граф А.К. Толстой
По русскому вольному краю
Верхом на двуногом осле
Народный герой разъезжает
С проклятым клеймом на челе.
На нем пулеметные ленты,
Жидовский простой лапсердак,
Винтовка, ручные гранаты
И красный дурацкий колпак.
Он едет и в ведро и в стужу,
Он едет и ночью и днем.
Болтаются красные тряпки,
Бубенчики пляшут на нем.
Куда богатырь не приедет,
Везде ему царский почет.
Честит его хлебом и солью
Свободный российский народ.
Гогочут подростки и бабы,
Толпясь и вертясь вкруг него;
За штоф с самогонкой сажают
И слушают речи его.
И всюду сбирает он вече,
Сгоняя на площадь людей:
Зовет к грабежам и насилью
Во имя свободных идей.
Пророчит им рай коммунизма,
«Товарищам» счастье сулит,
Землей голытьбу наделяет,
Буржуям расправой грозит.
Смеется он нагло над верой,
Кощунство с святыней творит,
Насилует совесть людскую
И Бога открыто хулит.
Он злобу в толпе распаляет,
Он алчность плодит в торгаше
И будит свирепого зверя
В юродивой, темной душе.
Разносятся пьяные крики;
Гудит заунывный набат;
Идут обитатели хижин
Войной на владельцев палат.
Клокочет вражда вековая;
Беснуется пьяный народ;
Сбылись предсказанья Кагала —
Нет Бога, Царя и господ!
С торгов продается Россия;
Проклятьями дышат уста;
И вновь распинают евреи
На новой Голгофе Христа.
Хохочет злодей-самозванец,
Гарцуя на сером осле:
Теперь он хозяин всесильной
В святом златоглавом Кремле.
Колпак он бросает дурацкий,
Сломив векового врага,
И кажет бесовские знаки —
Залитые кровью рога.
И нагло кричит, издеваясь:
«Примите ж мою благодать,
Скорей батожьем добивайте
В крови распростертую Мать!
Ко мне, мои верные слуги,
Великая, вольная новь!
Из кубка железного пейте
Священную русскую кровь.
Забудьте величье и славу
Далеких, отживших времен,
Заветы народных героев
И память их светлых имен!»
Пирует жидовское племя,
Глумясь над святыней Креста,
Глумясь над распятой Россией,
Россией Царя и Христа!..
В ТЕ ДНИ
В те дни, когда мы все так низко пали,
Везде мне грезится священный Образ Твой
С глазами, полными божественной печали,
С лицом, исполненным небесной добротой.
Тебя жалеть я не могу, не смею:
Ты для меня по-прежнему велик.
Перед тобой, мой Царь, я вновь благоговею,
И больно мне глядеть на Твой державный лик.
Слепой народ, обманутый лжецами,
За чистоту души Твоей святой
Тебя клеймил постыдными словами
И казни требовал. Над кем же?.. над Тобой!
Не так ли пал и Царь коварной Иудеи,
Мессия истины, народная мечта?..
И Бога своего преступные евреи
Распяли на доске позорного Креста.
И Царь был осужден на пытки рабской казни,
Над Божеством глумился весь народ,
И люди-изверги убили без боязни
Того, Кто создал мир, моря и небосвод.
Но, победив в аду немые силы гроба,
Воскрес Господь и всем явился вновь.
Побеждена врагов чудовищная злоба,
И козни зла рассеяла Любовь…
Я верю в день священного возмездья.
Клятвопреступники, вас кара неба ждет!
Вас уличат в предательстве созвездья,
Над вами Солнце правды не взойдет.
И камни возопят от вашего злодейства,
Вас грозно обличит правдивая судьба
За низость ваших чувств, за гнусность фарисейства,
За клеветы восставшего раба…
Еще недавно так, пред Ним склоняя выи,
Клялися вы Его до гроба защищать,
И за Царя-Вождя, Хозяина России,
Вы обещали жизнь безропотно отдать.
И что же?! где слова? где громкие обеты?
Где клятвы верности, присущие войскам?
Где ваших прадедов священные заветы?
А Он, обманутый, Он твердо верил вам!
Он, ваш исконный Царь, смиреньем благородный,
В своей душе Он мог ли помышлять,
Что вы готовитесь изменой всенародной
России честь навеки запятнать!
Предатели, рожденные рабами,
Свобода лживая не даст покоя вам.
Зальете вы страну кровавыми ручьями,
И пламя пробежит по вашим городам.
Не будет мира вам в блудилище разврата,
Не будет клеветам и зависти конца;
Восстанет буйный брат на страждущего брата,
И меч поднимет сын на старого отца…
Пройдут века, но подлости народной
С страниц Истории не вычеркнут года:
Отказ Царя, прямой и благородный,
Пощечиной вам будет навсегда!
http://rusk.ru/st.php?idar=111211
Страницы: | 1 | |
