 |
| Общенациональный Русский Журнал | Михаил Антонов | 06.02.2007 |
Там, где президент решает назревшие вопросы жизни страны через министров, подчиняющихся ему непосредственно, в последнее время заметен больший или меньший, но всё же прогресс. Укрепляются международные позиции России, создаются и поставляются в войска новейшие виды вооружений, подпадают под арест проворовавшиеся чиновники, разрабатываются и осуществляются национальные проекты и пр. Но как только Владимир Путин пытается провести необходимые преобразования через правительство, наблюдается совершенно иная картина: «сопли жуём», по выражению президента, годами, а результатов нет. Президент выдвигает конкретную программу мер, назначает сроки исполнения, сроки проходят — и оказывается, что какое-то шевеление есть, а ни одно конкретное поручение не выполнено, чаще всего — по вине экономического блока правительства.
Похоже, чем конкретнее становятся социальные инициативы Путина, тем ожесточённее им сопротивляются министры-либералы (в администрации президента посчитали: 20 — 30 процентов его поручений не выполняются).
Путин потребовал восстановить контроль государства над производством и торговлей спиртными напитками, а министерство Грефа провело закон, по которому как никогда широко открываются возможности для дельцов теневой экономики по продвижению на рынок палёной водки. Команда Грефа объясняет этот казус требованиями ВТО. Но ведь не исключают из ВТО страны, в которых существует государственная монополия на алкоголь. (А это Финляндия, Норвегия, Канада и 20 штатов США).
Президент поставил задачу торговать российской нефтью, идущей на экспорт, за рубли, для чего нужно создать в России нефтяную биржу. Министерство Грефа обещало, что нефтяная биржа будет создана в России до конца 2006 года. Год прошёл, а о новой бирже пока ничего не слышно.
Путин взял курс на скрытую национализацию ключевых отраслей экономики, а Греф заявляет: «Я не считаю самым рациональным вложением денег „Газпрома“ в нефтяные активы». А «точку зрения, что государство должно расширять своё присутствие в экономике и взять под опеку какие-то отрасли», назвал «неандертальской».
То, что так называемые «реформы», проводившиеся либералами из экономического блока, разорили Россию, теперь уже очевидно. А главным идеологом этих реформ с 1999 года был и остаётся нынешний министр экономического развития и торговли РФ Герман Греф. Именно он возглавлял фонд «Центр стратегических разработок», который готовил программу для Путина, когда тот стал и.о.президента России и шёл на президентские выборы.
На что направлены реформы по Грефу
Держу в руках редко у кого имеющийся документ этого Центра — книгу «Стратегия развития Российской Федерации до 2010 года» объёмом почти в 400 страниц (программа эта официально так и не была отменена, а 2010 год ещё не наступил, так что она как бы ещё действует). Те идеи, которые легли в основание реформ министра финансов Алексея Кудрина или министра здравоохранения и социального развития Михаила Зурабова, в действительности были сформулированы уже в программе Грефа.
Согласно этой программе, государство сбрасывало со своих плеч бо’льшую часть забот о судьбах страны. Оно брало на себя обязательство предоставления населению лишь «базовых социальных услуг» (или «ограниченной номенклатуры бесплатных услуг»), то есть их минимума, а всё сверх этого граждане должны оплачивать сами.
Например, в сфере среднего образования устанавливался федеральный минимум школьных предметов и учебных часов на них. «Всё, что превышает этот объём, является дополнительными образовательными услугами, платными для всех». То есть, грубо говоря, читать, писать и считать до ста научат всех — и бесплатно. А если кто-то хочет овладеть иностранным языком или информатикой (не по плакатам, а на компьютере и работая в Интернете) должен будет платить за это. Значит, возможность поступления выпускников школы в вуз и их дальнейшей карьеры, будет зависеть не столько от их дарований и успехов в учёбе, сколько от толщины кошельков родителей. Одновременно вводился принцип подушевого финансирования школ, когда сумма средств, выделяемых данной школе, зависит от количества учеников. Этим был подписан смертный приговор сельским школам, в большинстве своём малокомплектным.
С того времени в РФ сменился не один министр образования, но все они лишь развивали эти идеи программы Грефа.
Сфера здравоохранения перестраивается с равнением на зарубежный опыт (естественно, оцениваемый положительно). Поэтому и в России необходимо «сбалансировать государственные гарантии обеспечения населения медицинской помощью с финансовыми возможностями государства». Разумеется, сбалансирование сводилось к «выводу из системы общественного здравоохранения финансово необеспеченных учреждений», к «закрытию части мощностей медицинских учреждений» (с увольнением «лишнего» персонала) и к «легализации соучастия населения в оплате медицинской помощи», а также к «подушевому принципу финансирования здравоохранения». Тогда же были намечены «сокращение коечного фонда больниц» и расширение амбулаторно-поликлинического звена" с целью предотвращения «необоснованной» госпитализации, замена врачей-специалистов врачами общей практики и сокращение «направлений к врачам-специалистам». Иными словами, смазать порезанный палец йодом смогут каждому и бесплатно, а за серьёзные медицинские услуги надо платить. Зато предусматривалось развитие систем добровольного медицинского страхования и сети платных частных медицинских организаций, что доступно лишь для состоятельных граждан. Зурабову оставалось лишь конкретизировать эти идеи и добиваться, чтобы больной не залёживался в больнице больше чем пять суток.
Реформа жилищно-коммунального хозяйства также была нацелена на «мобилизацию ресурсов населения для решения своих жилищных проблем» при фактическом отказе государства от предоставления бесплатного жилья нуждающимся гражданам и от содержания жилого фонда. Иначе говоря, россиянам, которые не попали в категорию неимущих и не имеют средств на покупку квартиры (а это подавляющее большинство населения страны), на получение жилья рассчитывать нечего. И всем гражданам придётся полностью оплачивать услуги ЖКХ по тарифам, которые установят спекулянты, приходящие на место нынешних ЖЭКов и ДЭЗов.
В общем, главным направлением социальной политики по Грефу должно было стать равнение на «новую Россию», принявшую частную собственность, на «самостоятельного человека… способного в достатке содержать семью» и «осуществить необходимую модернизацию страны». Кто бы возражал против равнения на умных, талантливых, предприимчивых? Но Греф не мог не знать, что в ельцинской России богатыми стали отнюдь не самые умные, не самые честные и достойные. И в их интересах он предложил «новый общественный договор», с тем, чтобы те, кто наворовал, и то, что они наворовали, оказались в безопасности. И стержнем такого договора должен был стать «приоритет гражданина над государством», что в корне противоречило основе национального характера русского народа-государственника.
В этом сказывается особенность миропонимания либералов. Они видят не ту Россию, какая есть на самом деле, а воображаемую, срисованную с западных образцов. У них нет стратегического экономического мышления, понимания экономики как целостного организма, а есть лишь местечковый взгляд: надо дробить крупные производственные комплексы, делать упор на малый и средний бизнес. Комбинат с десятками тысяч работников — это, по их мнению, монстр, а подвальчик с тремя станками — это идеальное предприятие.
Для либералов идеал — это «экономика физических лиц» — не предприятий, а директоров с ориентацией на индивидуальное выживание, а следовательно, царство криминала.
Не удивительно, что при таких взглядах программа мер в области экономики предлагала уменьшить вмешательство государства в хозяйственную жизнь страны, предоставить её регулирование рынку, продолжить приватизацию государственных предприятий, желательно с их расчленением, что, по сути, равнозначно деиндустриализации России. Уменьшение расходов государства на экономику нужно для того, чтобы Россия могла успешно выплачивать внешний долг странам Запада, — это ведь святая святых для российских либералов.
Налоговая политика, предусматривавшая взимание с производителей налога на добавленную стоимость (который в США, например, отсутствует) с каждой новой операцией по обработке продукта, делала невыгодным производство высокотехнологичной продукции. Зато вывоз сырья этим налогом не облагался.
Вот так и осуществлялась политика разорения России либералами, которых в народе обобщённо называли: Греф Зурабович Кудрин.
Борьба Грефа с ветряными мельницами
Греф и Кудрин вот уже восьмой год уверяют нас, что Россия процветает, а её экономика растёт быстрыми темпами. В действительности же технологическое отставание России от развитых стран Запада увеличивается. Эксперты отмечают, что в США вплотную подошли к созданию сверхвысоких технологий, а высокие технологии — уже будни американской экономики. Там на государственном уровне поддерживаются отрасли, которые должны обеспечить Америке беспрецедентный прорыв в будущее: аэрокосмическая, биотехнологическая… Вот на что надо равняться. Вместо нефти и газа мы должны поставлять на внешний рынок современные лайнеры и программное обеспечение. Ведь основа любой здоровой экономики — это внутренний рынок, отечественное производство, а его сердцевина может быть нацелена на выпуск продукции на экспорт. В расчёте на единицу веса выпускаемой продукции экономический эффект экспортной нефти в десять тысяч раз меньше производства авиатехники.
Греф, конечно, не против этого. Он радуется тому, что Европейский Союз недавно предоставил российской экономике рыночный статус: теперь «товары и услуги из нашей страны могут экспортироваться в страны Евросоюза практически без ограничений», против них не будут проводиться антидемпинговые расследования.
Это правда, но дело за небольшим — чтобы у нас появились такие товары, которые могли бы конкурировать с зарубежными на европейских рынках, а как раз об этом-то министерство Грефа и не заботится. Нам до сих пор не с чем идти туда, кроме сырья и металлопроката. А на пути решения этой задачи стоят два препятствия: некомпетентность министров-либералов и их упование на частный капитал.
О некомпетентности своих министров премьер Фрадков сказал вполне определённо: «Тут половина не знает, что такое нанотехнологии». И частный капитал не хочет заниматься новейшими технологиями, потому что добывать и гнать на экспорт нефть и газ и проще, и намного прибыльнее. Дело может сдвинуться с мёртвой точки только усилиями государства, которое может дать крупные заказы конечным звеньям технологических цепочек, и они потянут за собой развитие сопутствующих отраслей. Но это противоречит идеям Грефа.
Главный конёк Грефа и Кудрина в экономике — это «борьба с инфляцией». Но нельзя путать инфляцию и рост цен, который министры-либералы признают, но его темпы скрываются официальной статистикой.
Когда по официальным данным цены вырастают на 5 процентов, то для бедных (то есть на продукты первой необходимости) рост составляет уже 20 процентов. А доктор физико-математических наук, профессор Лев Зайцев из академгородка Дубны, создавший целый неофициальный научный центр по изучению инфляции, установил, что за последние 5 лет рост цен ни разу не был ниже 30 процентов в год. Секрет здесь прост: инфляция потребительских цен исчисляется Росстатом по 400 видам товаров и услуг. Но таким их количеством не пользуется ни одна семья, даже самая богатая. А у 100 миллионов человек всё заработанное тратится только на самое необходимое: на продукты, коммунальные услуги и транспорт. Но они-то и дорожают быстрее, чем всё остальное. Поэтому, считает Зайцев, следует рассчитывать так называемую «социальную инфляцию» — не по 400 позициям, а по 31 виду товаров и услуг. Коллектив Зайцева вывел так называемое «уравнение Грефа»: если у богатых, которых у нас примерно четверть населения, в 2005 году доходы выросли на 13 процентов, то у трёх четвертей населения они снизились (за счёт более быстрого роста цен) на 12 процентов. И в итоге появляется официальная цифра: в среднем реальные доходы возросли на 9 процентов. Подробный же доклад Зайцева невозможно читать без содрогания — настолько жуткая картина обнищания народа предстаёт перед глазами. А его выводы подтверждаются сотнями наблюдателей, которые регулярно ведут подсчёт своих расходов.
Теперь об инфляции. Ведь её порождает отставание роста объёма производства товаров и услуг от роста денежной массы. Бороться с инфляцией надо прежде всего путём подъёма производства, а наши либеральные министры стремятся всемерно сократить количество денег в обращении, что душит экономику. Когда денег в стране меньше, чем нужно для обслуживания производства, это называется не инфляцией, а, напротив, дефляцией. Это в Японии, где экономика растёт быстрее, чем цены, дефляция ведёт к повышению уровня жизни населения, а у нас наоборот.
Значит, сама цель борьбы оказывается ложной. А вернейшим способом «стерилизации излишней денежной массы» Греф и Кудрин считают откачку денег из сферы производства в Стабилизационный фонд, который к тому же размещают за границей, так что наши финансы работают на экономику США и на укрепление доллара в ущерб национальным интересам России.
Объяснение такой финансовой политики простое: Россия не в состоянии «переварить» хлынувший в неё поток нефтедолларов. Хотелось бы мне посмотреть на домохозяйку, которой вдруг достался миллион рублей, а она отказалась от этих денег, поскольку не в состоянии их потратить.
В погоне за бесплатным сыром
Решающим условием подъёма экономики России Греф считал не использование внутренних ресурсов, а привлечение иностранных инвестиций. По его подсчётам, для стабильного подъёма реального производства стране не хватает «всего» 100 миллиардов долларов в год или двух триллионов долларов в течение 20 лет. Об этом он в первый же год своей деятельности на посту министра заявил на российско-американском симпозиуме в Бостоне.
Но поток американских инвестиций в Россию так и не хлынул. Ведь иностранцы видят, что российские олигархи свои капиталы выводят из страны за рубеж, значит, вкладывать деньги в «эту страну» не очень надёжное дело. В последнее время это объясняют тем, что российским предпринимателям становится тесно на внутреннем рынке, и они скупают предприятия за рубежом. Правда, так никто и не объяснил, зачем российскому капиталу лезть за границу, когда в своей стране по Грефу такой огромный спрос на инвестиции?
И правительство свой Стабфонд размещает на Западе. И ни Грефа, ни Кудрина не смущают вопросы зарубежных инвесторов: «Как же вы рассчитываете на масштабное привлечение иностранных инвестиций, если собственные капиталы бегут из вашей страны?
Пока привлечение иностранных инвестиций в Россию по методу Грефа приводит либо к переходу всё большей доли распоряжения нефтяными ресурсами нашей страны в руки иностранцев (как это произошло, например, в результате слияния Тюменской нефтяной компании с компанией «Бритиш Петролеум»), либо к появлению у нас большого числа «отвёрточных» производств. Греф заявляет, что «каждый день ведутся переговоры с иностранными инвесторами», которые заинтересованы в открытии новых автосборочных предприятий в России. По его мнению, в ближайшие годы в нашей стране может быть создано до 10 новых автосборочных автомобильных предприятий. Но это лишь отбрасывает страну в арьергард мирового развития.
Оценки деятельности Грефа общественностью
Экономическая политика, проводимая Грефом, давно подвергается доказательной критике как внутри страны, так и за рубежом. Рязанский губернатор Вячеслав Любимов уже в 2000 году открыто назвал эту политику «сознательным разрушением страны». Профессор Александр Панарин призывал к «прекращению этой войны с народом, которую российские реформаторы ведут, начиная с «шоковой терапии» Егора Гайдара».
Эксперты отмечают лицемерие реформаторов, которые проводят свои опыты над народом, прикрываясь лозунгом «священной и неприкосновенной» частной собственности:
«Сначала население лишили всех его денежных накоплений. Затем каждому пообещали собственность через ваучерную приватизацию, но обманули. Потом была полоса финансовых пирамид, к разгулу которых было причастно и государство. Дефолт 1998 года окончательно продемонстрировал отношение реформаторов к священному праву граждан на собственность. Самое интересное, что либералы искренне гордятся своими свершениями».
Ещё в 2002 году английский журнал «Экономист» писал: «Стоит только в России прийти к власти трезвым и разумным людям, как в мире появится второй полюс» (силы, кроме США).
Действительно, в стране складывается парадоксальная ситуация: Олигархи добывают нефть и продают её за рубеж, получая взамен зелёные бумажки. Государство выкупает эти бумажки за рубли, раскручивая инфляцию, а сами доллары отправляет за границу. Выходит, страна за нефть не получает ничего, отдаёт её бесплатно. И естественно возникают вопросы к министрам-либералам: «Зачем вы добываете нефть, лишая будущего наших потомков, если деньги вам не нужны и вы их отправляете за границу?.. Что будет с Россией, когда в ней кончится нефть, или упадут цены на неё, или будет изобретён дешёвый водородный двигатель?»
Что на это можно ответить? «На доходы от продажи нефти платим зарплаты бюджетникам, пенсии старикам…»
Слабое объяснение. Просто Горбачёв подписал капитуляцию перед Западом и обязался отдавать победителю наши ресурсы, Ельцин продолжил эту линию. Теперь уже общепризнано, что бурный рост экономики Запада в 90-е годы был обеспечен за счёт выкачки ресурсов из развивающихся стран, прежде всего из России.
Путин, вступив в должность президента, был вынужден соблюдать принятые ранее договорённости, пока не наступил момент, когда можно было перейти к отстаиванию наших национальных интересов. Греф продолжает капитулянтскую линию Гайдара — Ельцина. Он, как и другие министры-либералы, не собирается отступать от неё. Тут они выступают уже не как путаники или дилетанты (Греф, руководящий экономикой России, по образованию не экономист, а юрист), а скорее как агенты Запада.
Ещё более далёкую цель либералов вскрыл профессор Сергей Кара-Мурза: «Реформа Гайдара и ведёт к тому, чтобы собственники выделились в отдельный народ и ненавидели тех, с кем раньше были одним народом, не как класс, а как враждебный этнос. Чтобы расколоть русских, им надо вбить в голову мысль, что они не образуют одной нации, а делятся на два подвида, и представители этих подвидов не являются друг другу ближними. Главная цель реформы — не построение капитализма, а уничтожение русской нации».
Между прочим, есть очевидные решения, более разумные, чем предлагаемые либералами. Даже президент государственной компании «Транснефть» Семён Вайншток предлагает сократить поставки сырой нефти за рубеж на 50 — 60 процентов и сконцентрироваться на продаже готового горючего (бензина и пр.). Тогда России удастся с гораздо большей выгодой продавать энергетические ресурсы.
Сенатор Евгений Бушмин, ссылаясь на зарубежный опыт, давно высказывает мысль, что хранить сегодняшние сверхдоходы от нефти надо не в долларах, а в самом сырье. Скажем, в США в стратегическом запасе находится около 300 миллионов баррелей нефти. Это порядка 15 миллиардов долларов, которые надёжно защищены от кризисов и инфляции. Это не значит, что нужно строить огромные хранилища. Ведь мы можем разведывать и замораживать часть высокодоходных скважин. Можно на те же деньги закупить солидный запас зерна, что гарантирует нам стабильность в будущем. В любом случае это было бы лучше, чем копить зелёные бумажки.
Есть ли грань между экономикой и людоедством?
Греф — идеолог либеральных реформ, но вообще-то он — последователь и выученик главного либерала России Анатолия Чубайса, благодаря которому совершил головокружительную карьеру, за короткий срок пройдя путь от скромного чиновника в городе Петродворце до федерального министра (одно время его считали даже кандидатом на пост премьера). А Чубайс, в свою очередь, лишь бездумный подражатель американских и западноевропейских либералов-монетаристов, особенно Милтона Фридмана, теория которого, как давно замечено, означает: слабые, старые, матери-одиночки, инвалиды, и все прочие, не вписывающиеся в либеральную схему экономического «расцвета» России, должны уйти со сцены жизни. Американский экономист Сьюзен Джордж утверждает: «Структурные изменения — это геноцид, так как выживание людей не ставится их задачей».
Греф свято верит рекомендациям западных экономических организаций, Международного валютного фонда и др., а они в своих советах России напирают на рост добычи и экспорта сырья, но совсем не упоминают о необходимости развития промышленности.
Отмечу и такой курьёз. Греф считает своей заслугой, что Россия в конце концов получила шанс вступить в скором времени во Всемирную торговую организацию. Но, как оказалось, программа вступления России в ВТО была разработана в… США. Опубликование «Независимой газетой» переписки на этот счёт в своё время вызвало порядочный скандал: зачем, спрашивала газета, нам собственное правительство, если проекты его постановлений пишутся в Вашингтоне? Высокопоставленные американские чиновники не раз говорили, что вступление России в ВТО — в интересах США, а Греф пытался уверить нас, что это в интересах России.
Другой своей заслугой Греф считает переход к полной конвертируемости рубля. Однако опыт показывает, что полная конвертируемость валюты экономически слабой, но богатой природными ресурсами страны лишь стимулирует вывод из неё капитала. И действительно, за 2005 год он вырос с 47 до 73 миллиардов долларов (причём с 6 до 12 миллиардов увеличился вывоз по «чёрным», полностью непрозрачным для государства каналам). Это достижение?
Закат карьеры Грефа?
Надо заметить, что влияние Грефа во властных структурах России всё же падает. Премьер-министр Михаил Фрадков когда-то возглавлял налоговую полицию и находился в подчинении у Грефа, который порой выгонял его с совещаний. Теперь их роли поменялись, и уже Фрадков обвинил главных либералов Грефа и Кудрина в некомпетентности и предупредил, что «необеспечение принятых решений по инфляции, то есть невыход на запланированные параметры, будет рассматриваться как профнепригодность и несоответствие занимаемой должности».
Впрочем, Греф сам уже почувствовал, что его карьера государственного служащего подходит к концу. Он уже заявляет:
«Я не собираюсь всю жизнь работать чиновником. Я рассматриваю этот период времени как службу в армии: отслужил — теперь есть возможность заниматься своими проблемами».
Греф полагает, что пора ему заняться бизнесом, тем более, что, по его мнению, он сможет там зарабатывать на порядок больше, чем получает на посту министра.
Мешают дальнейшей карьере Грефа-чиновника и его личные качества. Один федеральный министр так обрисовал стиль работы Грефа: «Утром он может обратиться ко мне с личной просьбой, а вечером — прилюдно объявить врагом реформ». Греф верит в свою историческую миссию спасителя российской экономики и убеждён, что сможет выполнить её в одиночку, опираясь лишь на поддержку президента.
Он так и фонтанирует идеями, но его «гениальные» проекты обычно бывают плохо проработаны. Греф — плохой организатор, он не справляется с ролью координатора работы даже членов своей ближней команды. А ведь когда Греф возглавил министерство, у него одних только заместителей было 50. Чиновники потешаются над манерой Грефа носить важные правительственные документы в целлофановых пакетах или даже в авоське.
Журналист Борис Вишневский, хорошо знавший всю команду питерских реформаторов 90-х годов, написал очерк «Господин реформитель. Герман Греф: человек-функция».
Греф начинал карьеру чиновника в системе Госкомимущества. В местных отделениях этого ведомства решались судьбы бывшего государственного имущества, которое радикал-реформаторы стремились «сбросить» с плеч государства как можно скорее.
Изучением дел «приватизаторов» того времени должны будут заниматься не журналисты, а прокуроры. Как говорил в 2005 году бывший тогда заместителем Генерального прокурора Владимир Колесников, стихийная и криминальная приватизация в 90-е годы «преследовала одну цель — убить в зачатке всё что можно», особенно оборонку, авиа- и судостроение. Даже Счётная палата РФ назвала ту приватизацию «пиратской»: экономику России, фонды которой стоили триллионы долларов, олигархи купили за 10 миллиардов долларов.
Затем Греф выступил как один из главных идеологов жилищно-коммунальной реформы в Санкт-Петербурге, которую вознамерился провести губернатор Владимир Яковлев. Если не считать того, что плата за квартиры и услуги ЖКХ сразу же выросла вдвое, то других ожидавшихся результатов достичь не удалось, и реформа была полностью провалена. Это не помешало Грефу разрабатывать затем стратегию всеобъемлющих реформ для всей России.
Вообще либералы стремятся выглядеть людьми толерантными, благожелательными и интеллигентными. Греф в этом отношении представляет собой исключение. Его отличают жёсткость, доходящая до прямолинейности, высокомерие, упрямство и довольно неприятная манера поведения. Впрочем, именно эти особенности личности Грефа, как и других фанатиков российской приватизации, делают их «людьми дела» — овеществлёнными функциями. Такие «люди-функции» обожают «доводить до конца», безжалостны и прагматичны. Они уверены в своём мессианском предназначении, охотно ставят масштабные социально-экономические эксперименты на окружающих людях и не испытывают ни сомнений, ни колебаний, ни угрызений совести, если эти эксперименты не удаются.
Греф и другие либералы убеждали нас, что, деля собственность, они уничтожают неэффективные производства, А когда делёж закончится, новые эффективные собственники создадут новую промышленность, сверхсовременную, постиндустриальную.
Старую промышленность они уничтожили ещё при Гайдаре. А новой и при Грефе так и не создали. Получился, прямо по Салтыкову- Щедрину, портрет «реформатора, который придёт, старый храм разрушит, нового не возведёт и, насоривши, исчезнет, чтоб дать место другому реформатору, который тоже придёт, насорит и уйдёт…»
