 |
| Деловая газета «Взгляд» | 01.02.2007 |
Это у нас политически озабоченные люди спорят о том, были ли сентенции Дмитрия Медведева по поводу «демократии без прилагательных» ответом в заочной полемике с замруководителя администрации президента Владиславом Сурковым, предложившим идеологию суверенной демократии.
Это в России выступление первого вице-премьера в Давосе рассматривается как заявка на «преемничество». На Западе же идею выступления поняли однозначно: Россия снова вошла в когорту мировых лидеров. И они — эти лидеры — должны подвинуться, если не хотят стеснять сами себя.
К сожалению, чтобы свободно говорить о выступлении Дмитрия Медведева, необходимо разобраться с двумя общепринятыми мифами, которые муссируют сейчас наши политтехнологи.
Первый — миф о споре между Дмитрием Медведевым и Владиславом Сурковым. Новая пища для спекулирования по теме появилась, когда куратор нацпроектов в Давосе упомянул про «демократию без ненужных прилагательных определений». Так вот, первый вице-премьер не зря говорил эту часть выступления по-английски. Вполне очевидный сигнал: вот именно этот, заключительный фрагмент выступления призван продемонстрировать западным элитам европейский выбор России и нивелировать имеющиеся претензии по поводу якобы «недемократического» правления Москвы.
Внутри страны никому не надо объяснять, что заклинание «при Ельцине была демократия, а при Путине ее не стало» принимается на ура только представителями бывшей либеральной элиты, к которой народ относится более чем прохладно. Для остальных же ельцинская «демократия» — страшный сон, а вот суверенная демократия при Путине дала реальную надежду на лучшее. Таким образом, высказывание Дмитрия Медведева надо принимать как «игру на публику».
Есть и вторая составляющая этого мифа, которая довольно значима. Первый вице-премьер — юрист по образованию, а значит, подходит к терминам довольно жестко. Суверенная демократия — это западный же термин, который объединяет довольно большое количество государств, практикующих в своей повседневной жизни демократию, а также обладающих суверенитетом.
Так, в западной трактовке суверенной демократией оказывается монархическая Великобритания. А демократическая Польша, конечно же, суверенной демократией не является, поскольку суверенитетом не обладает. Как юрист, Дмитрий Медведев попросту снимает неопределенность в двусоставном термине, чтобы, например, не называть демократией монархическую Великобританию.
Третья же составляющая мифа вообще парадоксальна. Внимательным читателям и слушателям выступления куратора нацпроектов вполне очевидно, что в ходе всего своего спича он говорил именно о суверенной демократии! Действительно, когда он говорит о том, что Россия больше не страна-должник, что Россия «становится активным участником позитивных процессов международного развития», — это утверждение, что Россия обрела собственную суверенную субъектность. А пассаж про то, что наша Родина возвращает себе мандаты, утерянные СССР! Тут даже комментировать нечего. Все вполне очевидно.
Хотелось бы также обратить внимание еще на одну деталь. Дмитрий Медведев довольно откровенно сказал об энергетической политике России: «Наши партнеры по „восьмерке“ согласились с выдвинутой нами идеей энергетической безопасности как безопасности не только предложения, но и спроса. А также — безопасности транзита». Последнее предложение, как представляется, необходимо всемерно разъяснять для наших партнеров за рубежом, особенно тех, кто сидит на трубе и думает, что тем самым он может шантажировать Россию и Европу. Безопасность транзита — дело всей Европы. И если страна-транзитер занимается шантажом, то вполне возможно принять меры для того, чтобы эту угрозу устранить. Возможно, даже кардинально.
Россия — суверенное демократическое государство, — естественно, не может мириться с тем, что сейчас в мире присутствует диктат одной силы, одного государства. Эта ситуация рассматривается как неприемлемая: «Я сомневаюсь, что кому-то может быть выдан мандат на высказывание абсолютной истины», — заключает первый вице-премьер, тем самым показывая, что в настоящем демократическом сообществе не может быть диктата. Но и не только! Из этих же слов следует и то, что в демократическом сообществе никакая страна не может быть эталоном демократии, а также навязывать стандарты демократии другим.
Три задачи, стоящие перед Россией, также призваны утвердить ее суверенный статус, обеспечить демократию. Диверсификация производства сделает Россию менее зависимой от рыночных колебаний, а значит, обеспечит экономический суверенитет. Создание современной инфраструктуры позволит стать более открытым и независимым обществом, соединит Россию внутри себя самой и проложит мосты между нами и другими государствами. Наконец, вложения в человеческий капитал — то самое, ради чего и существует каждая страна, — ради своих граждан.
Теперь пришла пора рассмотреть суть второго мифа, мифа о том, что Дмитрий Медведев в Давосе был на смотринах в качестве преемника. Конечно, тема очень конъюнктурная, да и дивидендов может принести много, если прикуп угадать. Но гадание на кофейной гуще для политического аналитика дело непозволительное. Особенно тогда, когда вполне очевидно, что первый вице-премьер в Давосе презентовал не себя лично. Не Дмитрия Анатольевича Медведева, а общую преемственность политики России на ближайшие 5 лет.
То есть Дмитрий Медведев говорит ошарашенным слушателям: Россия состоялась как государство. Период, когда мы побирались у Запада или выступали нерадивыми и забитыми учениками, давно закончился. Ушел в прошлое безвозвратно. Теперь у России есть свои амбиции. И первый вице-премьер довольно элегантно обозначает их, обещая, что наша страна станет шестой в мире по экономическому развитию уже через два года. У России есть серьезный потенциал, но главное — что Россия сама знает, как ей реализовывать амбиции и потенциал.
Мы не против дружеских советов, более того, мы приветствуем всяческие добрые советы. Именно так, кстати, расшифровывается фраза про иностранные инвестиции, которые «особенно ценны тогда, когда они сопряжены с приходом к нам не столько денег, сколько новых технологий». Но мы не потерпим никакого вмешательства в наши внутренние дела, диктата, грубой игры на нашем пространстве. «Мы не заставляем кого-либо любить Россию. Но мы никому не позволим причинять России вред», — предельно откровенно говорит куратор нацпроектов.
Еще более откровенно отвечает он и на упреки в адрес России касательно строительства крупных компаний: «Мы ориентируемся на формирование крупных российских корпораций», — подтверждает Дмитрий Медведев и объясняет это абсолютно прагматичными причинами, такими как критическое значение ряда отраслей, где господствуют корпорации, для всей экономики, грандиозными отраслями и общей успешностью крупных компаний в некоторых структурных сферах экономики.
Таким образом утверждается преемственность политики Владимира Путина, а также гарантируется, что Россия будет и впредь играть по правилам, пока по правилам играют с ней. Все эти сигналы были позитивно восприняты западной аудиторией. Но настоящую цену этого форума мы сможем оценить только в конце года, когда будем подводить экономические итоги.
Есть и конкретные показатели, по которым проводить оценку: в прошлом году частные инвестиции в Россию составили 40 миллиардов долларов. Сколько они составят в конце 2007 года, покажет время.
Но уже сейчас понятно: Давосский форум стал той встречей, на которой западные бизнесмены получили уверенный ответ, что Россия не собирается идти по катастрофическому сценарию и что в России однозначно будет сохранена преемственность курса власти после 2008 года. И, безусловно, это должно положительно сказаться и на конечном результате.
