 |
| Православие.Ru | Сергей Лебедев | 29.01.2007 |
Человек — смыслы — ценности… Воспитание — образование — культура — история — литература…
Каким должен быть возвышенный и целостный идеальный образ совершенного человека, которым могла бы руководствоваться современная система воспитания и образования в России?
И далее… Как может это осуществляться в условиях поликонфессиональности и множественности народов России, связанных единой судьбой и общими целями, ценностями, идеалами?
Один из возможных ответов на эти вопросы дает русская классическая литература в то время, когда она выступает в качестве созидательного социокультурного начала.
От зарождения русской классической литературы и вплоть до конца XIX — начала XX века образ положительного литературного героя совпадал с идеальным художественным образом. Идеал же был один, каким он только и мог быть в православной Российской империи, где государствообразующим был русский народ. По существу, это был образ человека, наделенного всеми христианскими добродетелями — полноценный православный человек.
Жизнь как ценность связана для человека, прежде всего, с поиском и реализацией личного (лично-творческого) идеала, так или иначе соотнесенного с идеалом общественным. «И личное творчество, и общественное созидание находят свой истинный смысл в стремлении к абсолютному идеалу. Это стремление освещает их высшим светом, дает им твердую почву и опору. И для того, кто принял в свое мировоззрение этот высший свет, не страшен ни шум безбрежного моря, ни мрак надвигающейся ночи. За бесконечностью времен и пространств раскрывается тогда безусловный разум вещей, который в нашей временной жизни дает ее вечное значение», — указывал в книге «Об общественном идеале», напечатанной первым изданием в 1917-м революционном году выдающийся отечественный государственник-правовед П.И. Новгородцев.
Для православного христианина личный идеал — стяжание Духа Святого, согласно преподобному Серафиму Саровскому, а общественный идеал — Град Божий, согласно блаженному Августину, епископу Иппонийскому.
В живом литературном описании художественный образ мог трансформироваться по-разному — от образа святого в житийной святоотеческой литературе до «обычного» русского человека, воспитанного и образованного в отечественной традиции и ее представляющего в «свое» время. И если он был в целом положителен, несмотря на ряд отрицательных качеств, преодолеваемых либо преодоленных положительным литературным героем в процессе художественного повествования, сомнений быть не могло — это был положительный герой.
Поразительно, но, тем не менее, очевидно, что в дореволюционной отечественной литературе отнюдь не встречаются закоренелые забубенные алкоголики, законченные мерзавцы, совсем пропащие преступники, безыдейные бомжи. Другое дело — пьяницы, подлецы, разбойники, босяки, бродяги. Таких немало… Но всех литературных героев согревает тепло отечественной религиозно-нравственной традиции, для любого литературного героя существует возможность исправления, покаяния и прощения, в крайнем случае мимолетного раскаяния. Справедливость, воздаяние за грехи уже в этой жизни, тоску отрицательных литературных персонажей по положительному идеалу можно найти в произведениях И.С. Тургенева и Н.С. Лескова, А.П. Чехова и А.М. Горького, Г. И. Успенского и В.Г. Короленко, которых вряд ли можно отнести к записным идеалистам и законченным морализаторам. Тем не менее, все они в своем творчестве ищут и воплощают те или иные черты образа совершенного человека, несмотря на известные субъективные вкусы, партийные пристрастия и социально-этические увлечения.
Единственным грехом, действительно выделяющимся, самодовлеющим, отторгающим, точнее, как бы «выталкивающим» в пространство безверия, безнадежности и погибели человека и литературного героя соответственно из жизненной и литературной среды, является грех предательства — «каинов», «иудин» грех. Вспомним в этой связи слова Н.А. Некрасова из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»: «Все прощает Бог, а Иудин грех не прощается…». И это можно проследить в отечественной литературе, начиная с повествования о реально существовавших личностях — первых русских святых мучениках, пострадавших от руки своего сводного брата Святополка, получившего прозвище «Окаянный», в «Чтениях о жизни и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» преподобного Нестора Летописца до известных литературных персонажей — Андрия Бульбы у Гоголя, Ставрогина у Достоевского и т. д. и т. п.
Характерно, что современные русские писатели стали проницать необходимость востребованности и личностью и обществом традиционного ценностного потенциала отечественной литературы, одной из составных частей которого является создание художественного образа положительного героя, так сказать, «совершенного человека», без которого процесс воспитания и образования в России оказывается лишенным смыслов, целей, ценностей.
