 |
| Нескучный сад | Иеромонах Агафангел (Белых) | 25.01.2007 |
Колымская мебель
Люди уезжают с Колымы. Цветущие некогда поселки глядят пустыми глазницами домов на подступающую тундру. На потрескавшихся стенах осыпается краска жизнерадостных лозунгов. Активная разработка золотых месторождений началась на Колыме с 20-х годов XX века. Потом страшный период «Дальстроя» — одного из островов ГУЛАГа. В 57-м году на смену лагерной системе пришел совнархоз. В 70-е — всесоюзные комсомольские стройки. Несколько поколений родились и выросли здесь. Есть такое понятие — «колымская мебель». Это шкафы, столы и стулья, сделанные из ящиков и досок. Зачем покупать что-то основательное, если приехали по комсомольской путевке на три года. Потом еще три… потом нужно поднимать детей. И так уже 30 лет на Колыме, а мебель все та же, потому что «в следующем году — на материк. Это уж точно».
Например, поселок Дукат. Здесь один из крупнейших в мире по запасам серебряный прииск. Около 1400 человек. Все заняты на прииске-фабрике. Народ живет очень бедно. Хозяевам выгоднее привозить сюда вахтовиков из Хабаровска, чем нанимать местных жителей, которые кроме зарплаты потребуют и достойного соцобеспечения поселка. Один из предыдущих руководителей серебродобывающей компании на просьбу помочь школе сказал: «Мои дети учатся за границей и здесь учиться никогда не будут. Я плачу налоги в местный бюджет, что вы от меня еще хотите?» Школа местная рассчитана на 800 учащихся. Сейчас в ней — 140. Типичное отношение к Северу прекрасно иллюстрирует следующая история. На одной из секций последних Рождественских чтений в Москве выступал чиновник немалого ранга (чуть ли не замминистра). После доклада ему задавали вопросы. Он отвечал на них правильно, красиво охватывая сразу несколько тем. Один из вопросов был о проблемах Севера. Чиновник участливо посмотрел на вопрошающую и с доброй улыбкой сказал: «Ну кого же сейчас серьезно интересуют ваши… хм, „проблемы Севера“?»
Люди, сидящие кругом у костра
Как я попал на Колыму. В декабре 2005 года я получил благословение председателя Миссионерского отдела Московского Патриархата владыки Иоанна, архиепископа Белгородского и Старооскольского, на командировку. За 9 месяцев миссионерских поездок по Магаданской области мне посчастливилось посетить — на самолете, вертолете, вездеходе, моторной лодке и просто попутном автомобиле — немалую часть приходов, расположенных в самых труднодоступных точках. Пережил морозы в -60 градусов и жару под +40 градусов с комарами и мошкой, но, самое главное, познакомился с прекрасными людьми. Север изменил меня, и я благодарен ему. Перечитываю свой дневник: «Из села Гижига выехали вездеходом почти ночью. Впереди примерно пять часов по талой тундре. У Вархаламского озера остановились. Смолистый стланик дает быстрый жар. Трещит и стреляет огненными каплями. Чайник, весь черный от копоти, зашипел, забулькал обжигающими брызгами через несколько минут. На часах — около двух ночи. На северо-востоке яркая розовая полоса. Светло, можно читать. Мы с „пилотами“ сидим у костра и неторопливо беседуем за жизнь. В кружках крепкий, дымный чай. Иногда чиркнет куропатка или просвистит высоко пара гусей, и снова — величавое безмолвие. Какая там цивилизация, какие проблемы глобализации… Пространство возникает здесь, у костра на озере Вархалам, и простирается до ближайших звезд и галактик. Весенняя тундра, осыпанная крошечными белыми соцветиями, таинственно перетекает в Млечный Путь и теряется во Вселенной. Верхний мир смыкается с нижним. Времени нет. Мы люди среднего мира, наше место вокруг огня, и в этом смысл нашего бытия». Само название коряков и оленных чукчей — чаучывал или чаучи — восходит именно к этому понятию: люди, сидящие кругом у костра.
Пока сажаем картошку
В Северо-Эвенск летом можно добраться только по воздуху или морем. Села Эвенского района — это исторические места компактного проживания коренных жителей: эвенов и коряков. Позвали меня к старой эвенке Марии. Она почти совсем слепая. Катаракта. Спрашивала о крещении заходящих к ней наших прихожанок. У нее старый пес Кээре — волк по-эвенски. Мария сидела чуть ли не на полу, на низенькой скамеечке, и собиралась пить чай. Стоявшая перед ней жестяная кружка была накрыта обрывком тетрадного листа.
— Как молиться, скажи мне? — спрашивала меня Мария. — Приходили ко мне тут из церкви, только не из вашей. Я их спросила, а они — тыр-быр-пыр… ничего не понятно. Песни петь и плясать хотели меня заставить. — Молиться можно так, — говорю, — Господи, помилуй. Это самая простая молитва. Мы люди грешные… - Ой, грешные, — соглашается Мария. — Бог нам как отец… - Да. Так получается. — Значит, мы можем у Него только милости просить. — Хорошая молитва. Легко запомнить. — Начинает шепотом повторять про себя: — Господи, помилуй. — Мария, — продолжаю, — а можно еще добавить после «помилуй» — «меня, грешную». — Да, — говорит, — это тоже легко запомнить. — А можно и по имени назвать Того, у Которого милость просишь, — и я рассказываю ей о Господе. — Можно молиться так: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня, грешную». Мария шевелит губами, повторяя молитву. Сидим некоторое время молча. — Мария, а, может, вы крещены были в детстве? — Откуда? Я тут прожила всю жизнь, а церкви не было у нас. Я оленеводством занималась, кукули (спальные мешки. — o. А.) шила. Ни разу в церкви не была. Видела только в журнале. — А в Бога вы верите? — А как же. Я давно креститься хотела, только вот не знаю, я стыдливая всегда была, даже мужа стыдилась, а там вдруг раздеваться надо будет, а вокруг люди… - Ну, можно и не раздеваться. Это необязательно. — А-а… Тогда конечно. Договорились о крещении. Очень просты люди здешние. Себе на уме, конечно, но просты и… крайне восприимчивы к Евангелию. Активно жнут ниву сию ребята с финансированием из-за границы — протестантские общины. По официальной статистике администрации Северо-Эвенского района, из 60 постоянных членов пятидесятнической церкви «Скала Надежды» в Эвенске — 1 украинец, 2 русских. Остальные — представители малочисленных народов Севера. Причина этого отчасти социальная, отчасти духовная. С ликвидацией оленеводства почти все труженики кочевых бригад съехались в райцентр, который не смог предложить им работы. Сезонная рыбалка по квотам для малочисленных народов Севера давала какой-никакой доход. Прочее время люди пили. Пока на приходе батюшки менялись (а последние два года священника нет вообще), сектанты трудились, не покладая рук. В итоге — сплоченная община неохаризматов в традиционно православном краю. Владимир и Елена Лазович, наши прихожане из Эвенска, говорят так: «Пока мы тут сеем капусту и картошку, пока наши коровы и лошади тут питаются — эта земля наша. Москва предлагает вахтовый метод, но вахтой ее и японцы или американцы отработают, и золото-серебро их будет. Здесь жить надо. А все эти общины типа церкви „Скала Надежды“ ориентируют аборигенов не на Россию, а на иные державы, откуда широким потоком течет „гуманитарная помощь“».
Кто положил начало жизни
Магадан долго был закрытым городом. Люди, родившиеся здесь, выросли в отрыве от русской православной традиции. Парадоксальным образом русское население Колымского края зачастую менее чувствительно к проповеди Евангелия, чем коренное — восприявшее и сохранившее еще с XVII века христианские обряды. Эвенский календарь — чивэсса начинается с сентября, что свидетельствует о распространении его еще до Петровской реформы 1700 года. Само слово «чивэсса» — это искаженное русское «святцы». Коренной северянин религиозен изначально. Он живет знанием о Творце. В корякском языке, относящемся к одной из древних палеоазиатских групп, есть слово «Создатель», которое может переводиться как «Тот, Кто положил начало жизни». Проблема лишь в выборе веры. Исторически в этих местах всегда существовало двоеверие. До сих пор встречаются люди, которые хранят, больше как память о предках, деревянные фигурки идолов — «кормят огонь». Но для большинства, несмотря на активность сектантов, христианство — это однозначно Православие. Например, эвены, куда раньше прочих северных народов начавшие отношения с русскими и от них воспринявшие веру, бесспорно, считают себя православными. Когда в 90-х в Северо-Эвенский район прибыли первые протестантские миссионеры, то в национальном селе Гижига они получили хороший отпор. Эвены заявили, что они православные. Большая часть этих «православных» была даже не крещена. Первый священник заехал в село в 1998 году. Тогда, на литургии, он причастил одну лишь древнюю сказительницу Вассу Кундырь, крещенную еще в 1918 году. Однако с незапамятных времен в Гижиге назначали «крестных» и хоронили всех под шестиконечными крестами. Протестанты тогда отправились подальше, в корякское село Верхний Парень, где и нашли благодарную паству. Верхний Парень считается теперь одним из удачных центров неохаризматов на Колыме. Коряки, издавна воевавшие с русскими казаками, ныне более склонны как к древним языческим обычаям, так и к различным новым религиозным традициям. В одном из райцентров увидел на двери вывеску «Христос любит тебя». Зашел — там праздновали Рождество пятидесятники. «Давайте-ка, — говорю, — знакомиться. Какого духа есте?» Пастором… оказалась мадам лет пятидесяти с ярким макияжем. Попили чайку, побеседовали. Спросил ее о том, как они понимают Православие. Ничего внятного, кроме того, что у православных надо платить за все, не услышал. Правда, и их братия, как выяснилось, обязана ежемесячно отчислять «на церковь» 10% от дохода (за неуплату, как я узнал позднее, даже могут отлучить от общины). Если бы такие порядки были у нас, — вся Колыма давно блистала бы золотыми куполами.
Огород святителя Иннокентия
Главная проблема православной миссии в отдаленных северных епархиях — недостаток священнослужителей. Основная масса колымчан — около 120 тыс. человек — сосредоточена в областном центре и прилегающих поселках, на них — 14 священников. На остальные 20 тыс. человек приходится площадь в традиционные «три Франции», и на сентябрь 2006 г. — два священника. Владыка Гурий, епископ Магаданский и Синегорский по всем семинариям рассылает приглашения — приехать, потрудиться во Славу Божию, однако за последние годы приезжали единицы. Где же те, жаждущие подвига будущие и настоящие батюшки, которые десятками ежегодно выпускаются из наших духовных школ? Хорошо, когда есть подготовленные миряне, которые могут организовать общественную молитву мирским чином. Как-то летом 1997 г. в поселке Усть-Мая в Якутии нам пришлось жить в гостеприимном доме Поповых. Одну комнату своего дома они отдали под домовый храм. Там был и престол, и алтарь, и даже иконостас с Царскими вратами. Каждое воскресенье православная община этого поселка (20−25 человек) собиралась в этом храме и молилась. Читали акафисты, каноны. Поселок в 500-х км от Якутска, добраться летом туда можно только на самолете. Священники появлялись нечасто, и приезд их был настоящей отрадой для общины. Совершалась Литургия! Ясно, что не каждый человек легко переносит частую перемену мест, новые знакомства, бытовую неустроенность и плохие дороги. Священник может быть прекрасным пастырем-миссионером на одном приходе в течение многих лет, но неудачным разъездным миссионером. Разумеется, мы понимаем, что «миссионерский императив», по слову прот. Александра Шмемана, присущ всей полноте Церковной. Но мы сейчас говорим именно о той части миссионерской работы, которая связана с путешествиями. Здесь требуется определенный тип личности — легкий на подъем, странник по натуре. Миссионерство такого рода — это призвание. Недостаточно быть просто выпускником семинарии с красным дипломом. В одном из отдаленных якутских улусов я был свидетелем блестящей проповеди молодого иеромонаха — преподавателя литургики, цитировавшего по памяти славянский текст Евангелия и приводившего комментарии святых отцов. Стоящие же перед ним прихожане не совсем хорошо понимали и современный русский. Было ли удачным его слово? Вряд ли. Миссия, понимаемая как молитвенное «житие вместе», куда результативнее академической проповеди. Святитель Иннокентий, апостол Сибири, начал свою деятельность на Алеутских островах с того, что научил аборигенов сажать огороды и плотничать. Нужно просто жить там. Жить заботами и радостями этих людей и честно исполнять свою службу. Остальное — подаст Господь. Если мы будем миссионерствовать наездами, то потеряем и то, что имеем.
Из дневника:
«Беседуем после службы. Наташа, молодая прихожанка наша, говорит с горечью: „Батюшка, а вот вы уедете, и как же мы без…“ — „Ладно уж, — перебиваю, — на мне свет клином не сошелся…“ — „Да я не о вас… Как же мы без исповеди и причастия останемся опять на столько месяцев?“» Эти записки, конечно, неполно и не совсем верно передают особенности именно этой командировки. Да это и не так уж важно. После нее будет следующая, и там будет все по-другому. Главное не в деталях, главное в том, чтобы искренне спросить себя: что я смогу сделать, чтобы честно ответить на этот Наташин вопрос?
Из дневника о. Агафангела: «В поселке Дукат познакомился с директором школы. Она сначала заявила, что бурятка, исповедует ламаизм. Потом мы с ней поподробнее разговорились. Выяснилось, что ничего она толком про буддизм не знает и, прожив всю жизнь среди русских, давно стала на бытовом уровне религиозной по православному типу. Расстались дружелюбно».
Звонят из родных Белгородских краeв, интересуются, чем питаюсь. Отвечаю, что стоит вот трёхлитровая банка икры — смотреть уже сил нет, надоела. Советуют есть с картошкой. Эх — говорю, — была бы картошка…
Зарплата на серебряном прииске не более 15 000 рублей, а обычно 10 000. Весной в Эвенске кило помидоров (хороших) — 250 рублей. Китайские (совершенно безвкусные) — по сто. Цены в самом Магадане — примерно 150% от цен в центре России, но растут в геометрической прогрессии по мере удаления от города. Хлеб по 30 рублей — это нормально.
О мамонтeнке Диме
Все помнят трогательный мультфильм. Самого мамонтёнка нашли в Сусуманском районе, в распадке у ручья Холодный. До этого случая старателям нередко попадались и части мамонтов и целые замёрзшие туши. Но тут больно хорошо сохранился зверёныш и решено было сообщить учёным. С приездом палеонтологов работа прииска встала на неделю. Рабочие несли огромные убытки в зарплате, проклинали всех мамонтов мира. Особенно после того, как учeные от своих щедрот выделили в качестве компенсации всем по бутылке водки — за потерянный заработок можно было год поить всю Академию наук. В последующие годы золотодобытчикам не раз попадались и более интересные находки, но всё втихую шло в отвалы. На всякий случай. Вдруг опять учeные приедут.
Однажды речка Берелeх изменил русло и размыла сопку. В сопке обнаружилась старая взорванная штольня времён Дальстроя. Вода вынесла на поверхность очередную страшную тайну. Видимо, в 40-е годы отряд заключённых загнали в штольню и расстреляли. Наверное, даже для того времени это было из ряда вон выходящее дело, потому что вход взорвали, пытаясь навеки скрыть злодеяние. Однако вышло иначе. Несколько лет назад тайное стало явным, и тела казнённых стали обличителями своих убийц. Вечная мерзлота сохранила их. Так и лежали на берегу — в фуфайках с аккуратными дырочками во лбу. Будто вчера убитые.
От 14 января: Вот такой SOS получил с Колымы Пишет староста храма, где я зимовал прошлый год, Ирина Дорофейчик
Батюшка, благословите! Отец Агафангел обращаюсь к Вам за молитвенной помощью о нас грешных. Наташа уже сообщила о наших неприятностях. В связи с аварийной ситуацией на ЛЭП (Упала большая опора) в районе не было электричества с утра 4 по 7 января вечер. Работала одна электрокательная на дизельном топливе (наша в нижней части поселка), которая снабжала Центральную котельную электричеством. В нашей части поселка по системам отопления гоняли холодную воду. В Храме разорвалась вся система, лопнули 7 регистров (батарей) на первом этаже пострадала- Лавка и Кладовка, а на втором Келья (и вся сторона), библиотека, кладовка. Вовремя не заметили, т.к. на службе 7 Вечерней дали свет и все радосные побежали домой. Ушел и отец Леонтий к себе на квартиру, которую ему дала Серебро Магадана пока он у нас в командировки до 19 января. Когда в те дни, что не было света батюшка жил в Храме, температура опустилась в помещении до -5 и мы стали хлопотать о том что ему холодно, вообщем добрые люди с Помощью Божией нашли квартиру для него. Он ушел и в Храме ни кого не осталось, начали рваться трубы и всю ночь хлестал кипяток (т.к. на тот момент воду уже подогрели). На следующий день днем в 12 пришла Лена Макарова и увидела следующую картину: на пороге с Церкви идет поток кипятка, а внутри баня не возможно зайти. По этой причине весь Церковный товар на складе и в лавке испорчен: свечи расплавились, иконы и книги замокли, обои от стен отстали, полы разбухли, до сих пор большая влажность, даже вечером видно, как идет пар с купола. Отец Леонтий обратился в другие приходы области епархия пожертвовала 4 пачки Свечей, но Вы сами знаете, как они нуждаются. Батюшка, обращаюсь к Вам, может, кто поможет нам, пожертвует Церковного товара, книг, икон, свечей, ладана, маслица или денежных средств- хоть немного! Администрация обещала помочь, но надежд на них нет, т.к. денег в бюджете нет даже на зарплату бюджетника мы получили за ноябрь и все и то благодаря, тому, что взяли кредиты. Нашли людей кто будет востанавливать систему отопления цена (35−40 тыс.), но нужны спонсоры мы написали письма Колхидову, Донцову, Серебро-Магадана, пока ждем. Отопление соединили вместо регистров- тоненькие трубочки конечно температура не такая высокая — сохнет все медленно. СЛАВА БОГУ ЗА ВСЕ! ВСЕ ПРОМЫСЛИТЕЛЬНО! Благословите, прошу Ваших молитв! СПАСИ ГОСПОДИ!
Индекса я не помню, его можно узнать на вашей почте. А адрес, для желающих проявить христианское милосердие к попавшим в беду такой: Магаданская область, пос. Омсукчан, ул. Ленина 4, приход Св. Троицы. Ирине Дорофейчик.
