Корабль, который причалит в тюрьме

Накануне Рождества Христова в Черкасской колонии заложен краеугольный камень нового храма

Ровно год назад мы уже были здесь. В такой же холодный, промозглый январский день мы приезжали в Черкасскую ИК N 62 на свадьбу за колючей проволокой. И вот снова та же картина — длинная безлюдная дорога вдоль бетонной стены со страшной крученой колючкой, грязные, будто вывалянные в лужах, бездомные собаки, тучи ворон, неизвестно откуда налетающие и закрывающие мрачное низкое небо. Пытаюсь их сфотографировать на фоне вышки. Но тут же получаю выговор от проходящего мимо офицера: «Кто это вам позволил снимать объект?». Моя профессия! — отчего-то хочется дерзить в ответ. Наверное, потому что чувствую: вот уже и мою свободу пытаются ограничить. Но это всё у меня ещё впереди…

Прощай, воля!

В комнате, из которой родственники передают в специальное окошко продукты и сигареты в прозрачных кулечках, ничего не изменилось. Разве что перевешаны на другую стену плакаты с перечнем разрешенных для передачи вещей: «шапка зимняя, куртка, ботинки…» Те же деревянные лавки под стеной, и, кажется, те же люди, принесшие передачку. Но вот уже зовут и нас — немалую (около двух десятков человек) группу православных, возглавляемую протоиереем отцом Олегом (настоятелем местной Хуторской православной церкви МП). Граждане-начальники строго рекомендуют нам не брать с собой всяческую аппаратуру — диктофон, фотоаппарат, мобильник и кошелек приходится оставить на свободе. Там, куда мы отправляемся, это вещи запрещенные. Осторожно, по нескольку человек, нас запускают в «пропускник»: сдаем паспорта и проходим в комнатку, где два офицера строго спрашивают: что имеете при себе? Кто-то из мужчин даже поднимает руки вверх, открываясь для досмотра. Но, спасибо, не обыскивают — верят. Хотя и предупреждают тех, у кого в карманах было несколько гривен: не вздумайте давать заключенным деньги, на выходе у вас проверят, сколько осталось…

Все мы — заключенные

В православный храм, где по выходным дням проходят службы, мы идем по территории колонии. Минуем надпись на асфальте: «Заключенный! Стой! Дальше идти запрещено…» Но собственно заключенных почти не видно — только кое-где у зданий люди в темной одежде с нашитыми бирками убирают снег. На кирпичных стенах огромными буквами — надписи из классиков: «Труд — самый лучший способ получить наслаждение от жизни. И. Кант"…

Впрочем, сегодня часть заключенных, оказывается, трудится в храме. Поднявшись на второй этаж строения с надписью «Баня», попадаем в настоящую церковную комнату — с алтарем, иконостасом и древней, потемневшей иконой на стене. Здесь уже много молящихся. По отсутствию верхней одежды и бритым затылкам их можно отличить от вошедших. В остальном все в этом помещении похожи: одинаково перед Богом стоим. Да и быть заключенным — понятие символическое. Можно быть заключенным в тюрьме, а можно — как дух — в телесной оболочке, то есть — в грехах, которые не дают покоя и безмятежного ощущения счастья…

— Священник, который заходит на территорию этого объекта, на время сам тоже становится заключенным. Как заключены здесь не только сами осужденные, но и работники колонии. Ты в тюрьме — сидишь там или служишь. И должен принять все здешние режимные требования. Как принимают их православные прихожане тюремной церкви. Они ведь тоже ходят на службу строго по спискам, поднадзорно. — Объясняет нам тонкости тюремного «воцерковления» отец Олег. Отношение Церкви к верующим заключенным здесь поражает очевидным снисхождением. Той самой любовью, о которой мы читаем в Евангелии, когда — «возлюби ближнего своего». Даже убийц здесь причащают, что, как известно, на воле дело сложное, поскольку грех — смертный. Как оказывается, человек, получивший 10−15 лет лишения свободы, в отличие от нас, оставшихся на свободе, «уже осужден и Богом и обществом», и несет свое наказание как епитимью. К этому Церковь готова относиться с пониманием…

День Св. великомученицы Анастасии Узорешительницы для обитателей зоны — особенный. В годы гонений на первохристиан праведница, будучи женой богатого римлянина Публия, путешествовала из провинции в провинцию — посещала их в тюрьмах, лечила больных и раненых, а при возможности выкупала из темниц. Около 304 года за веру во Христа она приняла мученическую смерть, и с тех самых пор считается покровительницей тех, кто лишен воли. Сегодня принести передачу для заключенных может любой человек — в виде благотворительности. Еда никогда здесь не будет лишней. Все продукты — банки с соленьями- вареньями и прочий провиант, который принесли в День Св. Анастасии православные и оставили в «церковном» коридоре, пойдут, как нам сказали, в санчасть, а излишек подадут к общему столу…

Корабль, заплывший в зону

Есть в колонии уголок — так называемый треугольник, который, как известно, символизирует Святую Троицу. Это место, зажатое в угол высокими заборами-стенами. Когда-то здесь была кузница, потом склад. А вскоре именно сюда «заплывет» ковчег — Благовещенский храм. Фундамент уже очертил контур будущего строения, напоминающего корабль.

— Символ такой: этот храм — корабль, который плыл по житейскому морю, и бросил якорь здесь, в колонии, — рассказал отец Олег. — Взойти на него может каждый. Здесь поместятся все, кто хочет спастись…

Вот уже к будущему храму подходят новые «гости» колонии — заложить в фундамент новой церкви краеугольный камень — специальную гранитную плиту — приехали Владыка Софроний, архиепископ Черкасский и Каневский, отец Василий и другие священники из Черкасс. Помолившись и освятив будущий алтарь, Владыка вместе с отцом Олегом и подвизавшимся в тюремной церкви заключенным Артемием вмуровывают плиту: отныне жизнь нового храма началась…

Об Артемии батюшка рассказывает странную вещь. Уже около 9 лет он отбывает свое наказание, перед начальством тюремным зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, да и в церкви тоже: помогает священникам во время службы, руководит певчими, исправно исповедуется, пишет иконы. Несколько раз община подписывала Прошение о помиловании и подавала в комиссию при Президенте Украины. И оба раза — отказ. В чем дело, выяснилось несколько позже: мать заключенного горячо молится, чтобы сына «подержали» в тюрьме еще. Там, дескать, стал он на путь исправления, там у него все хорошо. Вот она, сила материнской молитвы…

На плацу в это время уже заждались восемьсот заключенных. Построенные по периметру площади, они заметно оживляются, когда подходит немалая процессия во главе с начальством местным и церковным. Некоторым просто смешно — развалившись в позе «вольно» они ухмыляются, поглядывая на импровизированную сцену. Кто-то смотрит с равнодушным безучастьем. Но слова Владыка находит самые нужные. О двух главных словах — на все случаи жизни. Кажется, как можно не понять их, не прочувствовать сердцем?

— Повторяя эти слова можно заметить, что жизнь постепенно становится иной. «Господи, помилуй!», это ведь так нетрудно сказать… Вы главное — исправляйте свои ошибки, раскайтесь искренне, а выйдете отсюда — я вас всех обниму…

Мороз становится просто невыносимым, к воротам, за которыми нас ждет свобода и, кажется даже — тепло, хочется не идти, а бежать. По крайней мере, у нас есть эта возможность — выйти. Вот уже позади и клацнувшие железно ворота, и сама дорога, идущая вдоль двойных бетонных стен. Жизнь продолжается, впереди — Рождество и Крещение, которые здесь, понятно, пройдут совсем не так, как на воле…
4.01.2007
г. Черкассы