«Кладбище — это не только место нашего успения. Это место нашего воскресения!»

Беседа со священником Александром Балыбердиным, секретарем Вятской епархии Русской Православной Церкви

МАКАРЬЕВСКИЙ ПОГОСТ

На берегу Вятки, за всемирно известным сельцом Дымково и за старицами есть другое, не менее примечательное место — село Макарье. Еще до октябрьского переворота на Макарьевском погосте нашли вечный покой многие жители столицы Вятского края. Макарьевская Свято-Троицкая церковь, поруганная в богоборческие годы, сегодня восстановленная тщанием и попечением вятских граждан, дивная, белая, встречает своим благословением и провожает путешествующих в древние окраины области. Много вятских жителей разошлось по России, но не ошибусь — скажу, что корешки тех многих сходятся на Макарьевском кладбище. И уже не столь важно, что областные администраторы словесно словно бы и разделили Макарьевский погост — на Старо-Макарьевское и Ново-Макарьевское… 250 гектаров — это для чиновников и тех, кто здесь, на земле, считает, что ведает земными вопросами. Для усопших же это пространство, отведенное Богом для встречи с Вечностью. Для живых (в земном измерении) это также место встречи — с Вечностью. Для православных и вовсе нет времени. У них есть только вечность!

Для меня же лично это место дорого по двум причинам: здесь состоялась моя первая Отчая молитва и здесь нашла место упокоения мама моя…

МОЛИТВА

Был человек, имя которого я не удержала в памяти, но оно через много лет пришло ко мне — Журналом Московской Патриархии, да еще и Прощальным словом. Игумен Макарий служил в Макарьевском (!) храме в пору, когда я первый раз вошла в этот храм с намерением научиться молиться. Купила еще пименовский канонник на церковно-славянском языке в лавке, и — к батюшке: «Хочу молиться». — «Умеешь?» — «Нет!» — «Вставай рядом, повторяй за мной». — «Боюсь!» — «Не бойся». Батюшка был вятский. (В том смысле, когда говорят: вятских — видно)… Через много лет из журнала, принесшего печальную весть, я узнала, что он был духовником вятского священства! Духовник вятского священства покоится теперь в Яранске неподалеку от вятского святого преподобного Матфея Яранского.

МОГИЛА

А мама моя покоится как раз в том участке («квартале») Вятского Макарьевского погоста, что обозначается в картах как Ново-Макарьевское кладбище. Рожденное тридцать с небольшим лет назад, кладбище неожиданно быстро исчерпало свой территориальный ресурс. Теперь местные чины вынуждены глазами бороздить карту прилежащих Вятке земель, в надежде найти мало-мальски пригодное для могильных комплексов место. Нынеча не то что давеча, пальцем лихо не ткнешь, могут и не согласиться, как бывало, а за предложение утопить гробик в болотине могут не только кулак к носу придвинуть… Не тот народ пошел, хоть и «вяцкий». Но нашли таки свои возможности чиновники похоронного дела.

Так называемые сервисные захоронения на «зачищенных» участках, расположенных не вблизи центральной аллеи Вятского погоста, стали просто бедствием и причиной безсонных ночей для вятичей, которые испытали хотя бы раз ужас, придя на родительский погост, и не обнаружив — ни примет родных могилок, ни тропочек к ним, ни даже столбиков, разделяющих «кварталы» на внятные участки. Летом сего года и мне довелось побывать в этой «роли»!.. Выбравшись из джунглей овражных зарослей, останков старых гробов, каменных, деревянных и металлических надгробных знаков, я снова и снова кидалась в неузнаваемые и непроходимые «квартальные» каменоломни, пересекаемые подозрительной свежести участками свежебороненной землицы. Эти-то участки пугали больше всего! Как в последствии оказалось, не одну меня. И не безосновательно. И я вернулась в Вятку, чтобы понять: что происходит? И что нас ждет?

Первый вопрос задала себе. Понятно — какой. «Оставьте мертвым погребать своих мертвецов» тут не проходит. Господь не благословил даже святого на равнодушие к судьбе честных останков. Даже схимонахов и монахинь не благословил! «Души их во благих водворятся», но лишь тогда, когда мы, оставшиеся в земной вечности, об этом позаботимся. Значит, с нас спрос. Ни с кого иного! Несколько часов кряду по ноябрьскому снегу кружила, и вышла таки к едва узнаваемому участку, к могиле мамы. Слава Богу! Могилка цела, ухожена. Молитва, иконка, поклон… И снова ухожу, оглядываясь, запоминая каждую мелочь «джунглей». Секатор, лопата, грабли — это уже придется отложить на весну. Топаю прямо «в гости» к «представителям» конторы, которая именует себя ООО «Ритуал». Вопросы у меня к ним.

Уже несколько лет это ООО выдерживает тендер на право «обслуживать ритуальные потребности жителей Вятки, пожелавших захоронить на Макарьевском погосте (и не только на нем) своих близких. Контора, надо сказать, наследует прежде государственному предприятию, состоявшему структурой при городской же администрации. Контора — частная. (Отметим это). Почему-то ей же перепали и т.н. «архивы» (бывшие когда-то вовсе не частными — отметим и этот факт) — которые, по определению, должны бы были фиксировать, хранить и предъявлять по требованию родных информацию о местах захоронений здесь упокоенных граждан. Должны бы были. Если б они, архивы, были. Несколько папок, которые я видела в «главке» ООО, что на улице Московской, не убедили меня в том, что это и есть архив Макарьевского и не только этого кладбища. Тем паче, не убедил меня в благонадежности учреждения вид грязнущей теплушки, так сказать, кладбищенского филиала ООО. Теплушка, в которой железная печура с дровами, на архив не похожа. Книги записей захоронений, которые, по словам сотрудников ООО «Ритуал» здесь и хранились, вспыхнули жарким огнем лет этак шесть назад (по уверениям кладбищенского бригадира Леши и его офисного начальства). Книги записей, «конечно же», «сожгли забравшиеся в теплушку бомжи». Обогревались, естественно, бедолаги. О том, что надо бы проинформировать родственников, и вообще, местное население о беде, у кладбищенских «хозяев» мысль не просто не возникает, они ей сопротивляются, как могут. Подозреваю: сопротивляются не зря. Нет покойника, вернее, информации, что он похоронен в таком-то сегменте кладбища — не просто нет проблем — для ООО. Есть выгода. Догадываетесь, какая?

(Кладбищенский Леша рассекретил мне некий «воспитательный» план своей фирмы. Он и его коллеги намерены завести таблички и повтыкать их в непонравившиеся чем-либо захоронения. На них кладбищенское товарищество «предупредит» «нерадивых» содержателей о том, что если они за два года не посетят могилки и не приведут в вид, который для них, кладбищенских товарищей, будет приемлем, то товарищи возьмут на себя право санации места захоронения. Вот так. Ни больше, ни меньше. Законные основания Леша мне не предъявил).

…О том, что архивы имеют специфическую особенность: они содержат информацию о важной составляющей нашей частной жизни, и потому, следовательно, не желательно, чтобы к ней имели доступ без нашего на то ведома и согласия кто бы то ни был, — об этом не озаботились люди, наделенные властными полномочиями (в том числе и полномочиями разыгрывать тендер на передачу прав эксплуатации и обслуживания кладбища частными специализированными конторами). Даже если эта контора от кого-то что-то наследует. Наследует ведь не только чью-то печать, но и печаль. Мою. Твою. Вашу.

…А уж речь кладбищенского «патриота» Леши вовсе оказалась к сугубой печали: после трехчасового «ориентирования на местности» в поисках могилки услышать «откровение», что «Россия — это (простите! — И.Р.) — ж… Киров (кому-то Вятка) — это ее центральное место!"… следуя логике услышанного, наверное, полагалось спросить: кто ж ты, Леша, в этом «центральном месте»? Глядя на человека, о котором ежедневно Церковь наша молится как о «благоустроителе», и, слушая его энергичную похабщину, я думала: что ж нас ждет? Почему мы, православные христиане, отдаем судьбы наших погостов на волю этих, с позволения сказать, фигурантов?!

А ждет нас, дорогие мои, весьма печальная перспектива, если… Вот об этом мы и беседовали после всего случившегося с секретарем Вятской епархии, моим давним знакомым, священником Александром Балыбердиным. Знаю священство, пришедшее на Божие поприще после службы в армии, в школе, медицинских учреждениях… Но чтобы советник губернатора по связям с религиозными организациями, сын одного из областных чиновников от культуры еще той поры… оставил властные «перспективы» и вошел во Святой Алтарь!.. Дорогого стоит такой выбор даже сегодня. Спросила: трудно? Отец Александр ответил просто: «Трудно. Но раньше трудность была тупиковая. Сейчас трудность… радостная!»

ЦЕРКОВЬ И РУССКИЙ ПОГОСТ — СЕГОДНЯ

— Отец Александр, как наша Церковь понимает отношения человека и кладбища? Как складывалась сама история этих отношений? Что делает Церковь на кладбище — сегодня? Как отлагается в наших душах судьба современной жизни русского погоста?

— Ново-Макарьевское кладбище сегодня одно из немногих, которое не закрыто для захоронений. На территории областного центра города Кирова (Вятки) есть несколько кладбищ, большинство из них закрыто для захоронений: Филейское, на севере города (здесь рассматривается вопрос об отводе новых земель), уже не хоронят на старых Петелинском, Мезринском, Лобановском, Старо-Макарьевском кладбищах.

Кладбища же всегда были на церковном попечении. И не Церковь по своей воле отказалась сегодня от этой работы. Государство в 1918 году лишило Церковь и собственности, и самой возможности, и необходимости вести метрические книги. Государство хотело лишить общество — Церкви. В то время, когда принимались эти решения, это было производное идеи: Церкви не должно было быть! И сегодня, когда, чтобы восстановить род, мы идем не в церковные архивы, не в приходских книгах начинаем искать сведения о близких. Мы идем в Государственный Архив Кировской области. Почему? Потому что, когда храмы закрывались, взрывались, уничтожались, это еще милость Божия! что какие-то бумаги удавалось сохранить и перевести в государственный архив, благодаря подвигу конкретных людей, которые понимали, что временное помрачение ума пройдет, и наступит день, и мы вернемся к этим документам и сохраним их. В большинстве же случаев бумаги были уничтожены.

Десять лет назад я хотел установить по официальным документам сведения о том, когда и какой храм был закрыт. Нашел записку уполномоченного Совета по делам религии с местными органами во второй половине 40-х годов. Уполномоченный просил указать, когда и какие храмы были закрыты. В подавляющем большинстве ответов было: «Не знаем, когда. Бумаги уничтожены, сожжены». Люди писали так: «Это было не помню в каком году, был ледостав», или «Это был очень урожайный год», или «У меня корова отелилась"… Никто и не думал хранить церковные бумаги! В Кировской области атеистическая метла прошлась жестоко. В 1941 году оставалось незакрытыми всего девять церквей. Из них шесть — в Оричевском районе. Руки не дошли.

Епархия перестала функционировать в 1937 году, с расстрелом в декабре последнего Вятского (тогда — Кировского) архиепископа Киприана (Комаровского). По декабрь 1942 года епархия оставалась без епархиального архиерея, без епархиального управления, а если где-то еще существовали приходы, так это просто руки не дошли, война помешала или еще какие-то другие обстоятельства…

Сегодня вопрос благоустройства кладбищ, прежде всего, должен быть обращен к городской администрации, в которой существует отдел, занимающийся местами захоронений.

Но, видя, что состояние кладбищ не становится лучше, Церковь последние годы берет нас себя попечение о судьбе отдельных кладбищ. Прежде всего, тех кладбищ, на которых еще сохранились кладбищенские храмы. Если вы поедете по Кировской области, Вятской епархии, вы увидите, что лучше всего сохранились старинные части захоронений — в Лальске, где на кладбище есть действующая церковь, в Советске, где есть Покровская церковь, в Яранске, где есть на кладбище часовня, в Слободском, где стоит Троицкая церковь. Где есть действующий храм, там уже многое удалось привести в порядок. Пример: в Слободском Троицкий храм открыт уже 15 лет назад, и трудами отца настоятеля Николая Бутюкова прихожане ухаживают за всеми могилами, восстановили кладбищенскую часовню в честь святого Иоанна Предтечи. Они берегут места захоронений.

Из этого же посыла исходя, в 2001 году владыка Хрисанф благословил строительство Покровской церкви на Ново-Макарьевском кладбище. Храм был построен пять лет назад, настоятель храма священник Анатолий Березин. Это не приписной храм, священник только там и служит. Насколько возможно, он бережет и заботится об этой части кладбища. Но не все в его власти. Что он может делать? Он может только обращать внимание городских властей на то, что скопился мусор, лежат поваленные деревянные кресты (это тоже одна из бед нашего времени, когда в месте захоронения ставится деревянный крест, а когда меняют его на каменный памятник, крест выбрасывают в мусор! А ведь крест — святыня Православия!) Реальных административных рычагов у священника, служащего на кладбище, нет. Он может только опираться на силы своих прихожан.

Сегодня митрополит Вятский и Слободской Хрисанф рассматривает просьбу о строительстве кладбищенской церкви во имя преподобного Сергия Радонежского на Лобановском кладбище (где соединяются три старых кладбища). Здесь находятся захоронения невинно убиенных священнослужителей. Могилы приводятся нами в порядок, они ограждены, трудами детей репрессированных поставлен крест, у которого 30 октября, в день памяти жертв политических репрессий, мы всегда совершаем панихиду. На кладбище в Сошенях, на Нововятском направлении, будет строиться храм во имя блаженного Прокопия Вятского. На Филейском кладбище уже сейчас стоит часовня в честь преподобного Стефана Филейского. На мой взгляд, это служение может быть благотворно для мест захоронения, потому что здесь могут соединиться одновременно государственные, муниципальные инициативы и потребность и инициативы людей.

Как происходит и как происходило церковное попечение о местах захоронений? Не надо забывать, что Церковь — это не только священники. Это, прежде всего, сами прихожане. Это люди, которые и призваны беречь места захоронений своих родных и близких. Наш владыка неоднократно подчеркивал, что в Вятке традиция поминовения усопших очень развита. Не в Димитровскую субботу (когда уже снег лежит), а чуть пораньше, в Покровскую Родительскую субботу, храмы полны людей. Администрация города организует поездки на места захоронений. Выделяются десятки автобусов, весь день они везут людей на кладбище. Люди приходят, чтобы ухаживать за могилками близких.

Я всегда напоминаю нашим прихожанам, что кладбище — это не только место упокоения, это — место воскресения. И крест — это не символ смерти, а это символ победы над смертью!

И у людей появляется иное отношение к смерти, к кладбищу. Но посмотрите телевизор, откройте газеты… Сегодня «общество» пытается исключить из повседневной жизни мысль о смерти. Люди заняты тем, как продлить жизнь, как ее «украсить», как скрыть признаки старения организма… Это — стремление не видеть смерти, не думать о посмертной судьбе!

Общество несет ответственность за то, что места захоронений наших родных и близких мы оставляем без внимания. Православного человека не надо убеждать бывать на кладбище и ухаживать за могилками папы, мамы, бабушки, дедушки. Православные люди это делают постоянно в течение года.

— Есть проблема, очень серьезная в своих последствиях. 21 июля 2005 года вышел Закон РФ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ и оказании услуг для государственных и муниципальных нужд». В связи с этим законом государственное и муниципальное управления доверили функции попечения двум городским частным предприятиям. Которые, в свою очередь, имеют происхождение-то в тех же управленческих госструктурах. Документы, которые идентифицируют захоронения, оказались в руках частных лиц…

— Мировая практика разная. Но государство не должно сложить с себя функцию контроля за тем, чтобы в попечение осуществлялось с соблюдением государственных законов. Даже если частные предприятия приходят на кладбище, государство контролирует и взыскивает за нарушения правил эксплуатации. Что в этом плохого? Почему мы думаем, что частный предприниматель обязательно хуже чиновника? Не всегда так! Беда-то происходит от слабости гражданского общества. У нас все вопросы в стране решает только Президент. Мы письма пишем только Президенту! Не мэру, не губернатору, не своему начальнику. Мы боимся сказать правду своему непосредственному начальнику, но не боимся сказать Президенту. Нам надо осознать, что это наша забота. Это забота живых людей. Слава Богу, мои папа и мама живы сейчас, но уже прабабушки, прадедушки, конечно, упокоились. И если я сейчас перестану ездить на кладбище и заботиться о местах их захоронения хотя бы раз в год… Почему об этом должен заботиться какой-то Иван Иваныч из городской Администрации? Да виноваты-то мы! Мы — родня! Потому что это наши родные и близкие! Господь-то не с чиновника спросит, Он с нас спросит! Чиновнику дай Бог выполнять свои функциональные обязанности, в меру сил, возможностей, бюджета, в том числе. Мы-то где? Мы должны заботиться. И приход.

Прекрасно, если на кладбище есть церковь или часовня, если совершаются отпевания, есть постоянный священник. Ведь такова была дореволюционная практика, и она сегодня возрождается. Прекрасно, если прихожане, побуждаемые настоятелем, ездят в дни поминовения усопших своих родных и близких. Это все, что Церковь сегодня может сделать.

СИНОДИК

В новоустроенном Покровском храме Макарьевского погоста я была. Очень меня порадовало, что появилось, наконец, святыня, в которой можно и помолиться, и заказать службы об усопших и похороненных здесь. Понравилось и то, как отец Анатолий, настоятель храма, тактично руководил родными покойного, внесенного в храм для последнего земного богослужения. Но огорчило: в Синодик этого храма имя мамы я не могла внести… Не было в храме Синодика. А так бы хотелось! Ведь наличие Синодика свидетельствует о важном, может быть, неведомом обыденному, сознанию. Нескончаема молитва Церкви, Которая стоит на земле, но соединена вечностью с Небесной Торжествующей Церковью. Знать, что даже если ты далеко, но именно твоя молитва творится здесь, — это ведь тоже важно нам, людям. Это одна из примет, идентифицирующих нас как христиан, как людей, посвященных Богу. Литургическое сознание не может опускать такой важный факт духовной жизни Церкви и человека в Церкви.

— Господь знает место захоронения. Надо, чтобы как вас этот вопрос задел, но волновал бы он так всех. И меня он волнует. Владыку волнует. Но надо чтобы он волновал и молодых, которые иногда далеки от этого. И для них это открывается неожиданно.

Я приведу пример, как на Вятке относились этому раньше. Трепетно относились. До Екатерины II людей хоронили только на церковных кладбищах. В 1764 году Екатерина II впервые издала Указ, согласно которому кладбища надо было вынести за территорию города, на Вятке этот Указ не исполнялся в течение десяти лет. Никто не собирался «переезжать» на кладбища, на которых не было храмов и часовен. И через десять лет, когда была проведена ревизия, оказалось, что не только в Вятке, но и во многих регионах этот Указ не исполнялся, люди предпочитали хоронить своих родных около церквей, устраивая «палати» в пять-шесть ярусов, и не ехали хоронить на свободные земли на окраины города. Но, в связи с естественным ростом городов, встал вопрос о кладбищах. Что делали наши городские власти? На окраине города Хлынова (так в ту пору весьма временно назывался город Вятка — Р.И.) стоял недостроенный Богословский монастырь, а в нем недостроенный каменный Богословский храм. Власти достроили Богословский храм, на кладбище стали хоронить священников, и батюшки, упокоенные там, собою указали всем горожанам путь.

Что сейчас на этом месте? Все распахано. Два памятника — купцу Лаптеву и основателю местной социал-демократической ячейки Горбачеву, который покончил жизнь самоубийством. Спортивная площадка средней школы N 48. Рядом — Дворец народного творчества, где пляшут и поют. На костях духовенства пляшут и поют!

Наш разговор об отношении к кладбищу выходит за рамки административных вопросов. Это наше отношение к смерти и к жизни. Ни в коей мере не перелагаю ответственности с тех приходов, которые находятся на кладбищах, за посильное участие в облагораживании территории и ответственность за захоронения. Не могу сейчас судить и городские службы. Это вопрос гражданского общества. Это вопрос нашего отношения — каждого человека — к родным и близким, к местам их захоронения, которые являются и местами их воскресения.
Беседовала Раиса Ильина