Недавно я познакомился с одним интересным суждением нашего земляка, связанного по своей работе с экскурсионной деятельностью. «Экскурсовод», как я буду его называть условно, клянется в любви к Пруссии, мечтает о скором всеобщем обратном переименовании городов и сел области, отражая по-своему новую общественную моду, которая вносится в наше сознание посредством ряда органов массовой информации (через газеты, журналы и т. п.). Столь же методологически «параллельно» хотелось бы начать ответ экскурсоводу из Янтарного. Мы живём в России, на крайне западном её рубеже. Здесь живут россияне, по преимуществу русские, которых огромное большинство. Это ветераны, штурмовавшие Кёнигсберг и с меча его покорившие в победном 1945, с честью ответив на немецкую агрессию (надеюсь, что экскурсовод не забыл, кто начал войну). Это их дети и внуки, это те, кто был направлен государством восстанавливать Калининградскую область. Экскурсовод, сопровождающий зарубежных туристов, хочет на их немецком примере воспитывать у молодёжи любовь к родной земле. Но это странная и противоестественная любовь. Она ограничена малыми пределами нашей области и забывает о Великой России. Более того, экскурсовод почему-то противопоставляет нашу область, с одной стороны, и в целом Россию, с другой. Он, как уже было сказано, выступает в новопрусском духе за обратное переименование городов и сёл нашей области, которая должна, по его мнению, быть названа «прекрасным именем Пруссия».
Недопустимое сужение объекта любви приводит экскурсовода к духовной измене. Он пишет, что обратные переименования на немецко-прусский лад будут «способствовать нашему духовному становлению как самостоятельного этнического сообщества, а значит, и духовному росту». Это всё равно, что похвалить «духовное становление» горе-отца, сдуру назвавшего своего сына «прогрессивным» именем, например, «Радиатором». Истина, которую почему-то оспаривает экскурсовод, гласит, что все должны называться своими именами. И русскому не пристало переименовываться в пруссака. Тот переходный кризис нашего отечества, который пока не изжит, не должен побуждать нас к предательству. Сохранив верность России и её истории, мы сумеем навести порядок в нашем отечестве. Своё собственное странное стремление войти в какое-то новое искусственное «самостоятельное сообщество», живущее в тесных рамках «Малой Пруссии», и вылепленное по лекалам русофобствующих политтехнологов, экскурсовод выдаёт за наше благо. Попав в плен противороссийского настроения, экскурсовод не стесняется очернять своих соотечественников и обелять своих новых немецких друзей. И настроили-то бетонных чудищ, и испоганили-то всё вокруг. Конечно, и строить надо лучше, и природу сохранять. Но при чём здесь «Новая Пруссия»? Какие-то «сапоги всмятку» получаются. Лично для меня серый монстр старого Королевского Замка, который сейчас нашими СМИ велено полюбить, гораздо хуже того сооружения советского времени, на которое намекает экскурсовод. По сути, экскурсовод подыгрывает тому ширящемуся реваншистскому настроению в Германии, которое пытается найти себе сторонников и у нас. Начинает эта публика «за здравие», говоря о культурных памятниках и чистоте пляжей, а заканчивает всегда «за упокой» России и русских: мы и имя своё должны забыть в борьбе за культуру, и «новое прусское сообщество» сформировать, то есть выйти из России. Перед нами, таким образом, типичный пример пораженческих настроений, объективно направленных на унижение России и пересмотр послевоенных границ в Европе.
Но и «культурная» часть подобной агитации насквозь лжива. Экскурсовод предлагает нам всем гордо шествовать под немецким культурным знаменем, на котором начертаны священные для него имена Канта, Гофмана, Гердера. Наш новый культуртрегер даже не задумывается, что для нас ближе родные для нас Пушкин, Гоголь и Достоевский. Если Кант обожествлял «зло», без которого по его мнению невозможно достичь торжества «гражданской свободы» во всём мире, то Пушкин утверждал ценности христианской любви, если Кант ненавидел молитву, считая её подхалимажем по отношению к Богу, то Пушкин в прямо противоположном и истинном смысле писал знаменитое: «Отцы пустынники и жены непорочны, // Чтоб духом возлетать во области заочны // Сложили множество Божественных молитв…». Именно хорошо понимая эти отличия Русской культуры от Немецкой, выдающийся русский мыслитель Серебряного века А.Ф.Лосев и сказал о столь принудительно чтимом теперь основоположнике немецкой отвлечённой классической философии: «мелкопоместный протестант Кант». То же можно сказать, сравнивая и другие выдающиеся имена. Православный подход к тайнам бытия у Гоголя ближе для нас, чем таковой у Гофмана. А вселенский размах космологических рассуждений Гердера уступает в масштабе гению Достоевского, взглянувшего, как никто другой вглубь человеческой души, как отходит на второй план какой-нибудь софист Гиппий младший перед фигурой Сократа, уступая ему по глубине проникновения в действительные основы человеческого бытия. Если Гердер считал европейцев и немцев лучшими людьми на земле, создавая вместе с Кантом то глобалистское настроение, которое сейчас так называемый Золотой миллиард Запада пытается увековечить во вред остальному миру, то Достоевский сочувственно относился к русской «всемирной отзывчивости» и способности русского человека к вере и жертве. Да, нам пока не удалось построить нашу цивилизацию, истина которой в Духе была осознана Пушкиным и Достоевским, Тютчевым и Владимиром Соловьёвым, Хомяковым и Солженицыным, цивилизацию любви, гармонии и правды. Но если мы, русские, забудем этот единственно верный смысл нашей культуры, которая, к сожалению, пока не опредметилась цивилизационно, то будет плохо и России, и миру в целом. Эта альтернатива должна быть осознана, а местечковое настроение по типу «я свой садик посадила, его буду поливать…» со всякими реверансами по поводу ошибочного и отжившего, но почему-то модного, — должно быть отброшено. Идеи Канта не привели к столь чаемому им на словах «вечному миру» посредством столь ценимого им зла, а наоборот, обернулись немецкими выстрелами из пушек Круппа в первую мировую войну. Но Германия не перевоспиталась, хотя впала, казалось бы, в противоположную крайность, и последовал новый её крах 1945 года. Теперь кто-то хочет наступить на грабли в третий раз, всё ещё неся «Канта в сердце», не умея различать между мирным обликом этого как бы пришибленного философа и объективно злобным развёртыванием бездушной практики, вытекающей из идей этого «тихого кёнигсбержца».
Сейчас в Берлине идёт выставка, проводимая немецким «Союзом изгнанных». Вновь и вновь раздаётся немецкий плач по сотням тысяч перемещённых лиц из Калининградской области и Польши. Много говорится о страданиях мирного населения, гибели детей, но ничего не сообщается о том, что депортация немцев была естественным следствием развязанной ими войны. Историческое возмездие действительная вещь и не следует её затушевывать лицемерными стонами о разрушенных памятниках и о «русском варварстве», к которому столь склонна немецкая сторона и те из наших сограждан, которые к ней примыкают «за отдельное спасибо». Упомянутая выставка — одно из свидетельств тех перемен в германском общественном мнении, которые нам надо учитывать. В Германии создаётся массовое реваншистское настроение. Отсюда и обсуждение идеи так называемого еврорегиона «Восточная Пруссия», своего рода квазигосударства, которое бы включало в себя и Калининградскую область, фактически оторванную от России. Ставится цель заселения этого «еврорегиона» немцами, которые стремятся к реституции, то есть — к принудительному изъятию домов и земли у их наших законных собственников. Все эти «идеи» постоянно муссируются в кулуарах берлинской выставки. Так определённые круги Германии снимают с немцев историческую ответственность за развязывание войны и пытаются взвалить вину за всё случившееся на наш народ, который был вынужден защищаться и победил страшной ценой многих миллионов погибших сограждан. И вот находятся среди нас экскурсоводы, которые подлаживаются к новым настроениям немцев и являются проводниками далеко не безобидного курса значительной части реваншистской немецкой общественности. Эта новая смердяковщина внутри нашего общества должна быть преодолена.
Наши специфические же органы печати не дремлют и продолжают в прямом соответствии с руководящим советом немца Гегеля играть роль «исторических кротов», которые медленно, но неуклонно идут к своей цели и готовят желанный ими общественный переворот на Западе России. Одна из известных журналисток, Н. Горбачева, например, недавно заметила, что Калининград — «многонациональный город». Довольно любопытное суждение о городе, в котором русских более 4/5 населения. В 60-е годы по нашему местному телевидению постоянно передавалась песня о «новом русском городе», Калининграде. Теперь только ее чего-то не передают, стесняясь собственной принадлежности к великому историческому народу. Подобное предательское стеснение никогда в истории не доводило ни один народ до добра. Лучше вспомнить совет великого мыслителя и русского гражданина, Николая Михайловича Карамзина, говорившего, что у нас, русских, есть лишь одна беда, сокрушив которую мы сумеем решить и все остальные проблемы. Нас губит недостаток осознания собственного национального достоинства, говорил великий Карамзин. Когда сам царь Александр Благословенный, победитель Наполеоновской Европы, решил незаконно за счет коренной России излишне облагодетельствовать поляков, новых своих подданных, еще недавно бывших верными холопами Наполеона, Карамзин написал ему письмо протеста, в котором были следующие замечательные слова: «Доселе нашим государственным правилом было: ни пяди (родной земли — В.Ш.) ни врагу, ни другу! Наполеон мог завоевать Россию; но Вы, хотя и Самодержец, не могли договором уступить ему ни одной хижины Русской. Таков наш характер и дух государственный. Вы, любя законную свободу гражданскую, уподобите ли Россию бездушной, бессловестной собственности? Будете ли самовольно раздроблять ее на части и дарить ими, кого за благо рассудите?». К чести Александра Первого надо сказать, что он прислушался к голосу великого гражданина и не унизил Россию противоестественными пожертвованиями за наш счет. И мы в наши дни должны себя вести по тому правилу, о котором писал великий муж России: ни пяди нашей земли, ни врагу, ни другу! Не отдадим и наших имен! Всякое переименование какого-либо места области на немецкий лад, либо восстановление символов германской государственности, есть измена памяти наших славных предков, героев Великой Отечественной войны, есть добровольное закабаление своей души чуждым нам звуком и смыслом. А самое главное, — эта словесная измена неразрывно связана с изменой национальной и общественной. Если человек с энтузиазмом роднится с чуждым именем, с чуждым знаменем, он неизбежно теряет собственную национальную почву. И, потеряв имя русского, возложив на свою глупую голову ложный прусский венок, он ничего кроме презрения не получит, ни от немцев, которые предателей не любят, ни от русских, которые такого изменника своим считать не будут. Как бы он ни пыжился. И будет такой «гражданин мира» болтаться как известная пахучая субстанция в проруби, вызывая у нормальных людей лишь чувство отвращения.
Владимир Николаевич Шульгин, кандидат исторических наук, профессор Калининградского пограничного института, член совета Калининградского Патриотического Форума
27.09.2006 г.
