Русское сопротивление на войне с антихристом

Из воспоминаний и дневников. Глава 14

«Прохиндиада» академических институтов. — Гнезда измены и предательства. — Арбатов и Институт США. — Агенты влияния и шпионы. — Доклад о СОИ в поддержку Америки

Семидесятые — начало 80-х годов — время, когда в стране ткалась паутина измены и предательства. Люди, погубившие и ограбившие страну вместе с Горбачевым и Ельциным, жили среди нас. Они ходили рядом, мы встречались с ними на работе, в магазине, на отдыхе. Как правило, внешне они ничем не выделялись, свои мысли они не раскрывали, более того, они, как шпионы в чужой стране, старались вести себя очень лояльно и не выделяться, именно они больше всех восхваляли коммунистическую систему и были самыми радостными ее служителями. Работая в Институте труда, занимаясь изучением экономики США и западных стран, я по долгу службы довольно часто общался со специалистами академических институтов, прежде всего Института США и Канады (ИСКАН) и Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). Религиозный талмудизм и сионизм, менталитетом которых были пронизаны большинство сотрудников этих институтов, перешагнул границы иудейского вероучения, превратив догму об избранном народе в политическую программу подпольной политической партии, отстаивающей корыстные интересы евреев. Форма, в которой организованно существовала подавляющая часть сотрудников этих институтов, представляла нечто среднее между еврейской общиной и масонской ложей, а содержание — местечковый дух исключительности и русофобии. Именно поэтому в годы перестройки эти институты дали самое большое количество агентов влияния, да и просто шпионов [1]. Вспоминая сейчас «дух» этих институтов, сожалею, что слишком поздно понял, почему я всегда с таким предубеждением относился к этим научным учреждениям. Во многих сотрудниках этих институтов я тогда еще не видел предателей и изменников, а просто прохиндеев, паразитов, живших по понятиям: где бы больше урвать, организовать загранпоездку, «престижно потусоваться». В основном это была серая, безликая масса отпрысков партийных и советских работников, преимущественно евреев, далеких от настоящей науки и занятых «продавливанием» своих корыстных интересов. В этих институтах я довольно часто бывал на защитах диссертаций, разных обсуждениях, конференциях и т. п. Вспоминаю свои первые ощущения от контактов с этими институтами — разочарование. Система паразитизма, созданная в этих институтах, мешала продвижению по-настоящему талантливых, способных ученых. В стенах этих институтов были закрыты все пути для русских, руководство их состояло преимущественно из евреев или женатых на еврейках. Та небольшая часть русских, которые допускались на руководящие должности, неукоснительно следовали правилам еврейской партии, восторженно «принимая доминирующую роль евреев» (выражение одного из сотрудников Института США) и с готовностью проводили еврейскую линию. Причем самую трудоемкую и требующую знаний работу выполняли русские и другие неевреи, а плодами ее, выражаемыми в диссертациях, степенях, выпущенных книгах, пользовались преимущественно евреи и приближенные к ним лица.

«Научные исследования», которые якобы проводились в этих институтах, в подавляющем числе случаев являлись просто профанацией науки, способом удовлетворения еврейских амбиций. Научные звания и степени, получаемые в них, чаще всего были липовыми, так как давались не за реальный научный вклад, а за умение создать видимость научности, впрочем, этому способствовала возникшая еще в 20-е годы советская система гуманитарных исследований. Уровень многих «корифеев» ИСКАН и ИМЭМО в лучшем случае не превышал планку бойких журналистов-международников, из среды которых они все поголовно вышли. Таковы, например, Н. Иноземцев, Г. Арбатов, Е. Примаков, В. Журкин, подавляющая часть публикаций которых написана для газет и журналов. Перечисленные «корифеи» не имели ни одного настоящего научного труда, а только сборники журналистских статей, многие из которых составлялись их референтами [2].

Подавляющая масса книг и публикаций ИСКАН и ИМЭМО годилась только в макулатуру. За десятилетия их существования из многих сотен книг и сборников, выпущенных ИСКАН и ИМЭМО, в лучшем случае только десяток добротных (и ни одного выдающегося) являлся вкладом в науку. У многих работников этих институтов были покровители в высших эшелонах советской системы, прикрываясь которыми, они были неуязвимы. Финансировали ИСКАН и ИМЭМО по первому разряду. По сравнению с другими научными институтами они ни в чем не нуждались.

Дух прохиндейства, пронизывавший эти институты, видимо, стал главным фактором интереса к ним ЦРУ, «Моссада» и др. подобных организаций. Западные спецслужб понимали, что именно в этой среде им проще всего находить объект для разработки. Позднее один из моих зарубежных информаторов, с которым я познакомился в 1996 году, рассказывал мне, что решение поработать с «академиками» (т. е. сотрудниками академических институтов) было принято руководством ЦРУ в конце 60-х [3].

Решение поработать с «академиками» из ИСКАН было принято на волне эйфории руководства ЦРУ после успешно проведенной операции ЦРУ в Италии, не допустившей коммунистов к власти на выборах 1963. Среди некоторых сотрудников ЦРУ бытуют воспоминания о поездках по Италии с чемоданами денег для подкупа и поддержки. В ходе той операции была создана широкая агентурная сеть из настоящих шпионов и агентов влияния. По данным моего информатора, с помощью масонских лож и католической церкви, широко втянутой в сотрудничество с ЦРУ, американской разведке удалось создать агентов влияния среди разных общественных течений и влиятельных политических деятелей. Тот же самый информатор рассказывал, что именно тогда в число «друзей ЦРУ» попал Берлускони. Начиная с 1960-х годов американское правительство выделяет сотни миллионов долларов на поддержку агентов влияния и подкуп государственных деятелей по всему миру. Инициатор этой политики, глава масонско-еврейской ложи «Бнай-Брит» Г. Киссинджер в своем кругу неоднократно говорил, что «гораздо выгоднее заплатить предателям, чем тратить деньги на сложные дипломатические игры и военные операции». Президент США имеет особый секретный фонд, из которого через особые представительства Госдепартамента и специальные, преимущественно общественные организации под патронатом ЦРУ осуществлялись операции по подкупу. Один из моих информаторов, с которым я был связан во второй половине 90-х годов, свидетельствовал, как его начальник по ЦРУ в досаде на высшее руководство проговорился о такой операции в отношении В. Гавела. Из контекста брошенных им фраз было ясно, что одновременно с «помощью» Гавелу подобные операции производились в Польше и Венгрии. Этот же информатор считал, что обработка директора вновь созданного Института США Г. Арбатова [4] началась с подачи Г. Киссинджера. Подтверждение этих сведений я получил и из другого источника. Рассказывают, что Киссинджер ужасно гордился, что по его инициативе было создано гнездо «друзей США» (точнее «друзей ЦРУ»). «Вторая русская революция (имеется в виду развал СССР. — О. П.), — признавал позднее государственный секретарь США М. Шульман, — стала возможна благодаря таким людям, как Г. Арбатов. Они работали на разрушение системы. И преуспели в этом больше, чем Сахаров и другие диссиденты» [5] Советчиком Арбатова в вопросах разрушении СССР были, кроме Киссинджера (встречались в 1969, 1972 и другие руководители мирового тайного правительства) были Д. Рокфеллер (1969, 1976), Р. Макнамара (1969), Д. Буш-старший (1972, 1985), З. Бжезинский и т. п. [6].

В 60−70-е годы, по признанию кадрового американского разведчика Тэлбота, работавшего под прикрытием Госдепартамента США, Арбатов был «самой близкой фигурой для американской политики». Американцы, работавшие с Арбатовым и его сотрудниками, называли их «своими парнями из Хлебного переулка» [7].

Довольно часто посещая здание Института США в Хлебном переулке рядом с Арбатом, я не мог представить, какие зловещие механизмы мировой закулисной политики движутся в этих стенах. Первое впечатление — тишина и малолюдность, вроде как в цэковских коридорах, у входа охранник, придирчиво проверяющий документы. Даже в библиотеку института нельзя было попасть без специального разрешения. Закрытость была полная. Каждый контакт с сотрудником мог осуществляться с разрешения руководства, то есть Арбатова или его заместителя. Что же хотели засекретить в институте? Участвуя в защитах, обсуждениях и конференциях, я понял, что никакой реальной научной работы почти не велось. Только редкие исследования представляли интерес. В основном это были переводы из американских источников, без своего анализ, но с добавлением цитат из классиков марксизма-ленинизма и руководителей КПСС. Вся статистика шла без корректировок согласно советской методологии и не могла быть сопоставлена с советскими показателями. Энергия руководства института уходила на интриги. Сам Арбатов приезжал в институт нечасто, при его появлении тишина и малолюдность сменялись бурным искусственным оживлением. Некоторые сотрудники, с которыми у меня сложились доверительные отношения, рассказывали мне, как Арбатов, усевшись у себя в кабинете, сначала запирался со своими замами, а затем начинал разбирать склоки между сотрудниками, представлявшими разных влиятельных руководителей, например, между протеже Андропова, Громыко, помощника Л. Брежнева Цуканова, детьми и женами разных советских деятелей, ревниво следящими за тем, чтобы «блага» распределялись согласно «табели о рангах». Дожидаясь приема, я не раз был случайным свидетелем таких разборок. Все неприличия советской руководящей системы выплескивались наружу. Люди, не представлявшие ничего для науки, в большинстве своем полные ничтожества, требовали себе благ соразмерно должности своих родителей или покровителей. В Институте США в разное время работали дети Громыко, Андропова, Примакова, секретаря ЦК Азербайджана Мамедова, Председателя КГБ СССР Федорчука, первого зам. министра иностранных дел Комплектова, дети руководителя крупнейших издательств «Наука» (Г. Д. Комкова), «Политическая литература» (Сванидзе), жена зам. министра иностранных дел СССР В. Ф. Петровского, зять Н. С. Хрущева Н. П. Шмелев. Список этот включает только небольшую часть деток и родственников важных лиц советской системы.

Однако отпрыски и родственники важных лиц советской системы были только ширмой и подкладкой для Арбатова и его соратников. Дух и значение института выражали не они, а сплотившиеся вокруг директора представители «избранного народа» — Б. Мильнер, В. Лукин, А. Кокошин, В. Журкин, М. Мильштейн, И. Малашенко, А. Кислов. Со многими из этих людей мне приходилось общаться. Все они были далеки от науки, но изрядно искусны в интриганстве. В институте сложилась атмосфера подпольной организации «избранного народа» с ее масонским духом псевдоэлитарности, за которым стоят обман и пустота. Иногда мне казалось, что в этом доме живет сам сатана. Доходило даже до мистических галлюцинаций. Однажды в конце 80-х, проходя по коридорам этого заведения, я отчетливо ощутил запах серы, казалось, вот сейчас из-за угла появится сам князь тьмы, но вместо него мне навстречу шел Арбатов, злой и потный, под ручку с С. А. Карагановым, будущим видным деятелем масонского движения в России. В 80−90-х годах Арбатов и его соратники входили в состав масонских лож. В институте поговаривали, что он сам и его ближайшее окружение организовали в институте ячейку «Бнай-Брит».

Арбатов начинал политическую карьеру при поддержке члена Политбюро М. Суслова, курировавшего тогда идеологию. С его помощью он стал сначала консультантом, а затем руководителем группы консультантов ЦК КПСС (1864−1967), обслуживающей Брежнева. Именно в это время у него завязываются связи с А. Яковлевым, Андроповым и Громыко, помощником Брежнева Александровым-Агентовым и Цукановым. Тщательно скрываемая ненависть Арбатова к русскому государству, стремление нанести ему ущерб любой ценой [8] сделали его единомышленником А. Н. Яковлева, Иноземцева, Бовина, Примакова. Именно с ними в дальнейшем у Арбатова устанавливаются особо тесные связи, сделавшие их своего рода подпольной антирусской организацией. Подавляющая часть документов и материалов, подготавливаемых в институте, носила антирусский характер, во многих случаях являясь просто государственной изменой. В 1978 году Г. А. Арбатов лоббировал для США выгодный американский проект «Северное сияние», который предусматривал постройку крупного газопровода из Западной Сибири до Архангельска и Мурманска, где предполагалось соорудить заводы по сжижению газа и отправке его в специальных танкерах в США. Российские специалисты доказывали, что в условиях агрессивной среды Севера основные сооружения планировавшегося газопровода должны были прийти в полную негодность как раз к тому времени, когда стоимость газопровода была бы оплачена поставками газа в США. России в наследство остались бы только разрушенная экология трассы, опасно изношенные трубы и компрессорные станции на грани остановки. К счастью, тогда этот проект удалось отклонить. Органы госбезопасности неоднократно сигнализировали высшему руководству о преступной деятельности, проводимой в Институте США директором и его соратниками, однако впавший в маразм генсек Брежнев и близкие к нему типы вроде Александрова-Агентова отметали все обвинения и прикрывали своего советника.

Звездный час Арбатова настал с приходом к власти Горбачева. Он становится одним из ведущих внешнеполитических советников преступного генсека, наряду с Шеварднадзе [9] и Яковлевым, сопровождая его на всех переговорах, где шаг за шагом сдавались позиции СССР и предавались национальные интересы России: в Женеве (1985), Рейкьявике (1986), Вашингтоне (1987), Нью-Йорке (1988) и, наконец, на Мальте в декабре 1989.

В осуществлении антирусских планов Горбачева Арбатов подготовил в ряды его черной рати целую когорту изменников Родины, воинствующих сионистов и масонов, патологических ненавистников России.

Вот несколько примеров, известных мне.

Игорь Малашенко работал в ИСКАН в 1980—1989, одно время я видел его на месте ученого секретаря института. Скользкий прохиндеистый тип, он был нужным человеком для всех, кто стремился «обтяпать» свои делишки закулисно. Многие его презирали и ненавидели, но боялись с ним ссориться, зная его злопамятность. В начале 90-х он стал одним из ближайших подельников Гусинского, который хотя и не очень доверял ему, но высоко ценил его умение находить людей для разных закулисных манипуляций. Гусинский сделал Малашенко генеральным директором самой антирусской в то время телекомпании НТВ, делегировал его от Еврейского конгресса представлять себя в Наблюдательном совете подрывной антирусской организации — Институте Сороса.

Ближайшим помощником Г. Арбатова в Институте США был Андрей Кокошин, считавшийся среди сотрудников человеком от КГБ (правда, некоторые полагали, что автором этих слухов был сам Кокошин). И друзья, и недруги в институте расценивали Кокошина как беззастенчивого карьериста, далекого от науки, но использовавшего ее в своих корыстных целях. По своей натуре циничный делец, он был мастером интриг. Лавируя между борющимися за влияние в институте группами, он довольно быстро занял главное место при Арбатове. Большинство сотрудников Кокошина не любили, а в середине 80-х некоторые даже стали считать его не человеком КГБ, а агентом ЦРУ. Произошло это после написания им вместе с сыном Арбатова доклада для Политбюро — о стратегической оборонной инициативе (СОИ). Доклад дезинформировал политическое руководство страны о реальных возможностях использования СОИ. Кокошин и его соавторы утверждали, что военное могущество США является непреодолимым, подводили руководство СССР к мысли о том, что с помощью СОИ Соединенные Штаты получают абсолютное военное преимущество над СССР. Из этой подсказки вытекал вывод, что СССР следует идти на уступки США. Доклад и ряд других материалов, предоставленных Институтом США Горбачеву и другим членам Политбюро, стали одним из козырей космополитических сил в вопросе отношений с США и Западом. В этих документах утверждалось, что во всех случаях у страны нет другого выхода, кроме как принимать условия, диктуемые США.

На самом деле все было иначе. Объявляя о развитии и успехах программы СОИ, президент Рейган намеренно блефовал (впоследствии он сам в этом признался). Научные изыскания в области «звездных войн» показали невозможность осуществления этого проекта. Реальной угрозы для ССС Р СОИ не представлял, а его идея было чисто психологическим оружием давления на СССР. Арбатов и Кокошин способствовали упрочению позиции американцев. Большинство военных специалистов и ученых опровергли возможность осуществления СОИ, но их мнение не довели до политического руководства. А несогласных в самом институте уволили, в частности, полковников Ю. В. Катасонова, Г. С. Хозина, авторов многих исследований на военные тематики. Именно они рассказали, как бессовестно и подло вели себя в проталкивании этого доклада сам Арбатов с сыном и его ближайший клеврет Кокошин. Деятельность их только в этом вопросе нанесла огромный ущерб стране. Арбатов и Кокошин были ведущими экспертами, занимавшимися подготовкой договоров по разоружению между США и СССР, способствуя одностороннему разоружению нашей страны. После прихода к власти Ельцина по рекомендации Арбатова Кокошин стал его главным военным советником, а впоследствии членом Совета обороны и даже замминистра обороны России, по мнению многих военных, являясь на деле представителем интересов США.

Важным звеном антирусского механизма Института США была группа деятелей, вращавшихся вокруг Бориса Мильнера, серого кардинала, «сионистского парторга», дружившего с Абрамом Милейковским из ИМЭМО. Некоторые в институте считали эту группу просто шпионским гнездом. Именно под крылом Мильнера работал разоблаченный американский шпион В. Мальцев, предупрежденный своим шефом незадолго до ареста и оставшийся в США. Мне рассказывали, что людьми Мильнера были сотрудник института В. Поташев и его подельник, осужденные за шпионаж в середине 80-х, а также Игорь Сутягин — американский шпион с 1998 года, получивший пятнадцать лет тюрьмы уже в 2004 году. Сын Мильнера Юрий был соратником М. Ходорковского, заместителем председателя правления банка «Менатеп».

Из числа других сотрудников Арбатова, сыгравших печальную роль в судьбе России как агенты влияния США, организаторы подрывных антирусских акций и организаций, следует назвать Владимира Лукина (посол в США), Николая Сванидзе (председатель Всероссийской телерадиокомпании), Сергея Караганова (один из главных «возродителей» масонского движения в России, член масонской комиссии «Большая Европа»). Называю только тех, с кем так или иначе приходилось сталкиваться в конце 70-х — 80-е годы. Ни один из этих перечисленных выше людей не имел настоящих научных заслуг, но зато высоко котировался за умение интриговать и обделывать делишки с нужными людьми. Конечно, в этом они не были одиноки. В советской системе сложилась порочная практика достижения успеха не по реальным результатам, а по связям и родственным отношениям в высших эшелонах власти. Эта система в конечном счете и сделала возможным превращение Института США в кузницу не только агентов влияния США, но и прямых шпионов этой страны. В середине 90-х годов я присутствовал на встрече с академиком В. Афанасьевым, бывшим главным редактором газеты «Правда». Он рассказывал о том, что еще в конце 80-х располагал сведениями о шпионской деятельности Арбатова, передал эти сведения в КГБ, но не получил ответа.

СНОСКИ:

1 — Институтам ИМЭМО и ИСКАН предшествовал не менее известный Институт мирового хозяйства и мировой политики (1924−1927), возглавляемый видным еврейским большевиком Варгой, превратившим его в сионистское гнездо, в антирусский центр. В середине 80-х я познакомился с зам. директора этого института и получил от него много интересных сведений (см. главу 18).
2 — Самое чудовищное состояло в том, что все эти «корифеи» получали звания академиков АН СССР, подтверждая тем самым, как низко пали настоящие российские академики, проголосовав за включение в свои ряды этих «ученых».
3 — Хотя отдельные разработки велись и раньше.
4 — Институт США был сформирован по предложению Андропова, он же предложил на пост директора этого института своего бывшего сотрудника по ЦК КПСС Арбатова. С тех пор Андропов был своего рода крышей для всех тайных операций против России, которые проводились в стенах этого института.
5 — Arbatov G. The Systems. An Insider’s Life in Soviet Politics. Random House, 1992. p. XVII
6 — Ibid. p. 287, 288, 305.
7 — Ibid. Foreword to the American Edition.
8 — Сотрудники института рассказывали мне, с какой неприязнью он относился ко всякому проявлению русского чувства, смеялся над понятием патриотизма. «Пока я здесь директор, — заявлял он, — в институте не будет русопятов».
9 — В институте рассказывали, что сама идея назначения на пост министра иностранных дел Шеварднадзе принадлежала Арбатову.