«И отлучит печали злыя..»

Художнику Станиславу Косенкову 11 октября с.г. исполнилось бы 65 лет

Он был провиденциально призван к художническому деланию и стал одним из крупнейших русских мастеров, что, несомненно, означает и «русским мыслителем». Иначе в России не бывает.

Его друзьями были скульптор В. Клыков, фотограф П. Кривцов, художник Ю. Селиверстов; вместе с Д. Лихачевым, С. Гейченко, скульптором Аникушиным и другими видными деятелями отечественной культуры он был избран в Правление Всероссийского Пушкинского общества, сам стал инициатором и радетелем создания в Белгороде Пушкинской библиотеки.

Не чаявший в нем души академик, народный художник РФ Станислав Никиреев (Подольск) заметил: «Работы Косенкова — это великое творчество большого русского художника, Они заполнены до краев чувствами беспокойными, рожденными от грустной действительности. Работам его место в музеях, галереях… Это произведения художника, который в жизни своей ни на один сантиметр не сошел с дороги серьезной работы в сторону, где делаются работы облегченных чувств».

Белгород, где работает музей-мастерская Косенкова, художника помнит и чтит.

Косенкова помнит и сосед-Харьков, где он учился в художественном институте, где живут его однокашники, тоже ставшие мастерами. Косенкова помнят Москва и Питер, многие города, да три десятка музеев мира, где хранятся его работы.

Как любой — пытливый и подлинный — художник, Косенков был собирателем несоединимого, удерживателем оппозиций. Мечтавший учиться в Петербургской академии художеств, он получил высшее художественное образование в Харькове. Крестьянин, он пошел в ученики к выдающемуся авангардисту Василию Ермилову. Болеющий всем русским и за всё русское, Косенков всегда оставался, вместе с тем, открытым вовне. Главнейшими его творческими и личностными чертами были пытливость, всемирная отзывчивость и желание понять, пропустить новое, неизведанное, глубинное через собственное нутро. Он нашел и, сколько мог, удерживал в себе выверенный баланс меж внешним и внутренним.

Косенкова не срубило бы «нашествие» глобализма. Он приветствовал неведомые доселе и поражающие воображение информационные и коммуникативные возможности современных технологий и техник, но это никогда не теснило, не ущемляло и не отменяло в нем национальное, малую родину, деревню, культ родной земли, материнства, которым он был отдан всеми силами своего дарования.

Русскость Косенкова заключалась еще и в серьёзе, в той самой глубине, с которой он вглядывался духовным взором в окружающий и внутренний, сакральный мир. В метафизических же просторах ему отзывалась собственная душа, православной основой которой является «уход из мира, во зле лежащего, аскеза, готовность к жертве и перенесению мученичества» (Н. Бердяев). И поскольку, согласно этому взгляду, «истинное царство нужно искать в пространстве под землей, во времени — искать в будущем, окрашенном апокалиптически», постольку «добрые силы ждут Града Грядущего, Царства Божьего». Это сильно смыкается с косенковским восприятием Жизни и Смерти, которые для него если и не были тождественны, то, во всяком случае, не были и противоположны, а, верней — были единосущны.

Русскость, настоящесть Косенкова заключена также и в его отстранении от любых властей, насколько это оказывалось возможным. Станислав Косенков неоднократно оказывался перед выбором: пребывать в провинции (будь то Орел или Белгород) или уехать в столицу. Косенков трагично ответил на этот вопрос. Его ответ судьбе — известен.

Косенков был и остался хранителем национальных святынь и традиций, кажется, что именно о нем Бердяев сказал: «Очень сильна в русском характере религия земли, это заложено в очень глубоком слое русской души».

С нами остались не только знаменитые его циклы цветных линогравюр «Детство», «Стога», «Память», «Прохоровское поле», объехавшие десятки музеев и выставочных залов мира (даже Индии и США), не раз репродуцированные, но и европейски знаменитые иллюстрации к произведениям Ф. Достоевского, Н. Лескова, А. Пушкина, Е. Носова, А. Прасолова, многих других литераторов, но и его — пронзительнейший — последний цикл станковых гравюр «Чернобыль России — деревня». Говоря «Россия», он не отделял от себя всегда родную ему и милую сердцу Украину. И посмотрите: разве не о современном гибнущем украинском селе, в том числе, его пророчества?

С. Косенков — провинциальный художник, но с мощным взаимодействием с европейской, мировой культурой, с подлинно русским размышлением о жизни. Духовными учителями и собеседниками в вертикали веков он вместе с Рублевым, Пушкиным, Достоевским, Лесковым, Хлебниковым, Нестеровым, Фаворским, Филоновым называл Ван Гога, Микеланджело, Утамаро, Дюрера, Кольвиц, Уитмена.

Косенков говорил: «Слава Богу, мне дано понять, где — дешевенькая яркая обертка с пустотой внутри, а где — главное, сущее. Я пока еще могу различать прекрасное, красивое и красивенькое».

Думается, трагизм современного мира заключается именно в катастрофическом вырастании не-способности осуществлять такое различение и противостояние, когда утрачиваются самые органы восприятия прекрасного, без которых существование становится безблагодатным, как жизнь современных мировых столиц, тонущих в «непотребных кривляньях», алчности, прокламации так называемой «успешной голливудизированной жизни» меньшинства — будь то «золотой миллиард» западного сообщества или неополитические трансгосударственные элиты, которым абсолютно нет дела до проблем вскормивших их народов.

Эта агрессивная дьявольщина в новейшее время сильно потеснила и провинцию. Сегодня столицы в сильной мере утрачивают просветительскую, аккумулятивную, руководительную функцию, и, напротив, — прививают провинции худшее, что есть в столицах.

Если ретроспективно поглядеть на календарный — он же духовный — контекст, в котором мы — россияне и украинцы, хозяева и гости — открывали в прошлом году в центре Белгорода памятник Косенкову, то следует отметить такие даты. 21 сентября по нов. ст. — праздник Рождества Богородицы, в этот же день отмечалось 625-летие Куликовской битвы; 27 сентября — Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня, 14 октября — Покров Богородицы.

Меж священных дат попадали еще две: 3 октября — 110-летие Сергея Есенина, и 11 октября — день рождения Станислава Косенкова. 3-го же 2005 г. октября на кладбище Донского в монастыря в Москве состоялось презахоронение доставленных с чужбины останков великих сынов России — генерала Антона Деникина и мыслителя Ивана Ильина.

И стоя у памятника Косенкову, мы осознавали, в каком едином сонме, неразрывном духовном поле, именуемом Русскiй Мiр, находится и святость Руси, и ее культура.

Это осознание и теперь позволяет надеяться, что не все так уж, быть может, и плохо. Что наша действительность, хоть и потеснена сегодня либеральной западной агрессией, не столь трагична, как казалось, например, Станиславу Косенкову в год его кончины, 1993-й. Сегодня нам, видящим пробивающиеся — словно сквозь бетон — ростки православной веры и памяти, может показаться, что тот черный провал, в который тогда рухнула родина, не стал окончательным. Время, как всегда, покажет истину. Однако катастрофу пережили не все сердца страдателей за нашу землю. Напомним, что и Б. Чичибабин ушел от нас тогда же, в декабре 1994-го. («От этого я и подыхаю!» — кричал он в телефонную трубку, видя по телевизору расстрел Белого Дома в Москве.)

Когда же думаешь о вышеназванном контексте памятных дат, то вспоминается картина Михаила Нестерова «На Руси» (второе ее название «Душа народа»), где — навстречу Христу — идут лучшие люди Руси: равноапостольные и благоверные князья, святые старцы, писатели, мыслители, простолюдины, юродивые. Убежден, что место Косенкова — в этих рядах, поскольку именно они и являются выразителями русского духа. Это место — в рядах воителей за Веру Христову, — было у Косенкова и на земле, и, убежден, на небесах.

У нас, близко знавших Станислава Степановича, еще сохранилась память ладоней от его рукопожатий. Для нас он, земной и грешный человек, был земным другом, собеседником, духовным окормителем.

Но вот что интересно: прошло лишь 13 лет со дня его трагической кончины, а дух его уже воплощен и в памятнике (см. материал об этом в НД, N18 от 20.10. 2005.) Не только в своих работах, но и в памятниковой ипостаси придет к новым поколениям и художник Станислав Косенков, таким образом соединяя в душах современников малую родину — с Вечностью.

И значит, и жизнь Косенкова, и наши с вами жизни не проходит напрасно, поскольку посеянные памятные духовные зерна — прорастают.

Процитируем дневниковую запись Косенкова: «Все случайно и закономерно, все проходит и остается, но остается навеки только то в мировой душе, что осознано и заново воссоздано в искусстве. На те века, которые даны людям на существование в мире…»

Понадеемся, что у нашей провинции — есть что предъявить миру и чем оправдаться перед Господом на Страшном Суде. Что земля, рождающая таких людей, как Станислав Косенков, будет спасена.

СНОСКИ:

1 — клacы cжинaxy — кoлocья cжинaли (др.-русск.)
2 — злывa — ливeнь (yкp.)