«..И пред лицом смерти, держал себя с достоинством, с непоколебимым мужеством, как герой»

Памяти профессора Андрея Сергеевича Вязигина (+ 24 (11) сентября 1919 г.)

Статьи публикуются по правилам современной орфографии.

Из Орла возвратилась часть харьковских заложников, увезенных большевиками. Но профессоров Харьковского университета, наших коллег, нет среди них: говорят, они погибли — расстреляны или зарублены — в Орле в ночь с 10 на 11 сентября. С трудом верится этому: зачем такая изощренная, бессмысленная жестокость? За что страдали и погибли незлобивый Яков Андреевич Денисов [2], редкий знаток греческой метрики, оторванный от своей работы по гомерическому эпосу, которою он так увлекался в последние годы? Николай Семенович Стеллецкий [3], профессор богословия, мирный служитель церкви, стоявший вне политики и политической борьбы? Андрей Сергеевич Вязигин?… Может быть, последнему мстили за его прошлую политическую деятельность? Но вот уже несколько лет, как он со свойственным ему пылом и рвением всецело отдавался науке и преподаванию в университете и на высших женских курсах. По своей специальности, как всеобщий историк и как мой ученик, он из троих был мне наиболее близок; его памяти я и посвящаю эти строки.

В его лице погиб выдающийся ученый, большой знаток средних веков, в особенности эпохи борьбы пап с императорами, превосходный профессор.

Еще студентом, кроме сочинения на золотую медаль о борьбе за инвеституру [4], А.С.Вязигин написал прекрасный популярный биографический очерк папы Григория VII, напечатанный в коллекции Павленкова: «Жизнь замечательных людей» [5]. Целый ряд его статей относится к этой же области. Некоторые из них стоят целой диссертации, если не по объему, то по содержанию. В них во всех ярко обнаруживаются самостоятельность, тонкий критический анализ, замечательное знание источников и литературы предмета. Теми же качествами отличаются и обширные его рецензии, являющиеся в сущности самостоятельными исследованиями, дающие ряд замечаний, поправок и наблюдений, освещающих вопрос с новой точки зрения. Таковы напр. рецензия на монографию кн. Е.Н. Трубецкого «Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI в.» [6], и ст. «Международное право в средние века», по поводу книги барона Таубе: «Принципы мира и права в международных столкновениях средних веков».

Но наиболее крупный труд А.С. — его диссертация: «Очерки из истории папства в XI в.» (1898). До тех пор не было такого обстоятельного исследования о преобразовательных стремлениях пап XI ст. и о начальной деятельности Гильдебранда [7], тут А.С. многое осветил с небывалой полнотой и с новой точки зрения, проявил удивительное знание источников и новой литературы; по отзыву кн. Е.Н. Трубецкого, «яснее и глубже, чем его предшественники, раскрыл преемственную связь между эпохой преобразований и предшествовавшей ей стадией; выдвинул влияние канонов и школ и свое исследование облек в живую, увлекательную форму». Книга А.С. обращает на себя внимание и в методическом отношении: в ней он выступает против излишнего скептицизма и гиперкритики; конечною целью здравой критики он ставит не одно только отрицание, разрушение, а воссоздание прошлого. Недаром проф. кн. Е.Н. Трубецкой, сам работавший в той же области, приветствовал книгу А.С. горячими похвалами в особой статье, в «Русской Мысли», и собирался нарочно приехать из Киева в Харьков на диспут А.С. Вязигина [8].

Другой большой труд А.С. — «Идеал „Божьего царства“ и монархия Карла Великого» (1912), составившийся из ряда статей, которые печатались в «Журн. Мин. Нар. Просвещ.» в течение многих лет, с 1901 г., с большими перерывами. Автор отвлечен был политической деятельностью, как член Государственной Думы — на этой деятельности я не останавливаюсь; скажу только, что А.С. был искренний, убежденный человек, — предполагал вновь переработать свой труд, но этому не суждено было осуществиться. Здесь особенно сказывается историческое миросозерцание А.С. В противовес «историческому материализму», сводящему все в истории к экономике и низводящему идеальные стремления до ничтожной роли, причем творчество личности тонет в окружающей среде, он выдвигает идейную сторону. Историческим деятелям он вменяет в обязанность идти «к немеркнущим идеалам, завещанным человечеству его духовными вождями, — идеалам единства, мира и правды»; они обязаны «поднимать толпу на горние высоты, а не опускаться до уровня животных стремлений лишь к всеобщей сытости, достигаемой хотя бы только на одно мгновение, даже ценою потоков крови и разрушения исторического здания, непрерывно созидаемого целые века, и утраты всех сделанных доселе человечеством культурных завоеваний» (писано в 1912 г.).

Как профессора А.С. высоко ценили его слушатели и слушательницы. «Горячо увлекаться Вашим курсом стало как бы традицией нашего студенчества» говорилось в студенческом приветствии ему по поводу 25-летней его деятельности. «… Та проникновенность, ясность и широта мысли, с коими подходите Вы в своих научных работах к разъяснению сложных вопросов жизни и идеологии средневекового общества, так же отчетливы и в Вашем устном изложении. Мастерское, увлекательное, подчас драматическое изображение идейной жизни людей далекой поры, нас глубоко волнует, они становятся понятны, порою близки нам…». Как известно, большевистские комиссары отстранили проф. А.С. Вязигина от преподавания и, прежде всего, в — Народном университете. Тогда слушатели обратились с просьбой вернуть им профессора, которым они очень дорожат. Но просьба не была уважена…

Особенно ценно было руководство А.С. при практических занятиях. В связи с этими занятиями находится издание А.С. пособия — сборника «документов», иллюстрирующих историю средних веков (2 выпуска) [9], по отзыву такого компетентного судьи, как московский профессор Д.Н. Егоров [10], — едва ли не лучшее, что у нас пока издавалось в этом роде.

И мы дорожили проф. А.С. Вязигиным не только как ученым, преподавателем, но и как членом факультетской коллегии, — за ту, подчас смелую, откровенность и прямоту, с которою он высказывал свое мнение; не раз употребляли все старания, чтобы удержать его среди нас, когда его приглашали и в Юрьев, и в Киев. Но А.С. был вырван из нашей среды: в начале апреля лишен профессуры «Сквузом» (советом комиссаров высш. учебн. завед.), а 13 мая (стар. ст.) арестован, заточен. Революционный трибунал не нашел за ним вины; тем не менее его продолжали держать в заточении в Харькове, в Сумах, в Орле, — четыре месяца мучительной жизни, непрерывных страданий, в особенности от голода и ожидания мучительной смерти. Но и в заточении мысль о науке не покидала А.С. На второй день Троицы он пишет мне письмо из Харьковской тюрьмы: «… Сердце подсказывает мне, что вы не забыли своего старого ученика, попавшего неведомо за что в узилище, потому я чувствую потребность высказаться перед вами», и он говорит об исследовании, которое он подготовлял относительно писем известного современника Карла Вел., Алквина [11]: тут ему удалось сделать ценные, совершенно новые выводы, можно сказать — открытие. Его заботит судьба исследования еще не вполне обработанного, которое он просит опубликовать, если ему не суждено будет это сделать. «Жаль мне, что я не в силах придать ему вполне обработанный и законченный вид. Но вы, дорогой учитель, отнеситесь поснисходительнее, принимая во внимание мое намерение и мою обстановку».

В Орле, несмотря на доброе отношение тюремной администрации, жизнь была по-прежнему мучительная для узников: томил голод; несколько дней подряд, случалось, нельзя было умываться, за неимением воды; по неделям не менялось белье; насекомые не давали спать… Говорят, А.С. в заточении, на суде пред революционным трибуналом и пред лицом смерти, держал себя с достоинством, с непоколебимым мужеством, как герой. Сохранился дневник его с 3-го по 10-сентября — несколько маленьких листков, исписанных карандашом, твердым, убористым почерком; самая большая запись — под роковым 10 сентября. Поражает мужество и сила духа. А.С. был глубоко религиозный человек и вера поддерживала его. И тут, в этом дневнике, — мысли о Боге, о науке и университете, о семье…

Он пишет, что уже сентябрь, начинаются занятия в университете, а его нет там; как бы он желал поработать на ниве науки! В тюрьме А.С. читает лекции по средней истории «соузникам».

Лекции производят впечатление. Это дает ему нравственное удовлетворение. Я.А. Денисов шутливо замечает, что лектора надо вознаградить за затраченную им энергию, и А.С. в виде гонорара получает… гнилое яблоко и, кажется, кусочек полусырого бурака.

В ночь с 10 на 11 сент. кончились страдания.

Обыкновенно ученик поминает учителя. Мне выпало на долю поминать ученика — страдальца…

Да обретет он вечный покой в жизни бесконечной, в которую он так глубоко верил! [12].

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по: Новая Россия. — 1919. — 10 октября.
Новая Россия — ежедневная газета (декабрь 1918 — декабрь 1919). Издавалась в Харькове.

1. Бузескул Владислав Петрович (1858−1931) — профессор всеобщей истории Харьковского университета, член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии наук.

2. Денисов Яков Андреевич (1862−1919) — профессор Харьковского университета, один из учредителей и активных деятелей Харьковского отдела Русского Собрания. Некоторое время редактировал «Харьковские губернские ведомости». Близкий друг А.С. Вязигина, оба были взяты в заложники, вместе и погибли.

3. Стеллецкий Николай Семенович (1862−1919) — протоиерей, профессор богословия Харьковского университета, настоятель Антониевской университетской церкви.

4. В 1890 г. А.С. Вязигин был удостоен золотой медали за сочинение на предложенную факультетом тему: «Борьба Генриха IV с Григорием VII до избрания Рудольфа Швабского (По источникам)». Автор проявил себя здесь не только как талантливый историк, но и как знаток иностранных языков. Профессор В.К. Надлер в своём официальном отзыве констатировал: «Труд этот во всех отношениях выдающийся…: он обнаруживает в авторе не только необыкновенное прилежание, но и недюжинные способности. Напечатанный с небольшими изменениями он мог бы смело служить магистерской диссертацией».

5. Вязигин А.С. Григорий VII, его жизнь и общественная деятельность. СПб., 1891.

6. Трубецкой Евгений Николаевич (1863−1920) — князь, историк, религиозный мыслитель. Ко времени защиты докторской диссертации «Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI в. Миросозерцание папы Григория VII и публицистов — его современников» (Киев, 1897) относится его сохранившиеся письма к А.С. Вязигину.

7. Григорий VII Гильдебранд (между 1015—1020−1085) — римский папа (с 1073 г.).

8. Трубецкой Евгений кн. Новый труд по истории папства. А.Вязигин. Очерки из истории папства в XI веке. Петербург, 1898 // Русская мысль. — 1899. — N2. — С.121−128.

Диспут А.С. Вязигина состоялся 13 декабря 1898 г. Официальными оппонентами были заслуженный профессор по кафедре истории церкви Харьковского университета А.С. Лебедев (1833−1910) и проф. В.П. Бузескул. В качестве постороннего оппонента выступал проф. кафедры церковного права М.А. Остроумов.

9. На самом деле А.С. Вязигин издал «Пособие к лекциям и практическим занятиям по истории средних веков. В 2 вып.». (Харьков, 1916), а затем успел выпустить ещё две книги: Вязигин А.С. Пособие к лекциям и практическим занятиям по истории средних веков. Вып.3.- Харьков, 1916; Вязигин А.С. Пособие к лекциям и практическим занятиям по истории средних веков. Вып.4.Ч.1. — Харьков, 1917.

10. Егоров Дмитрий Николаевич (1878−1931) — историк-медиевист, профессор всеобщей истории Московского университета.

11. Алквин (Алкуин) Флакк Альбин (ок. 735−804) — англосаксонский средневековый учёный, приближенный Карла Великого. С 796 г. аббат, выступал против еретических учений.

12. 13 (26) октября 1919 года была отслужена панихида в Николаевской церкви (одной из красивейших в центре Харькова, впоследствии разрушенной) «по зверски убитом большевиками проф. Вязигине». А 17 (30) октября в Крестовой церкви харьковского Покровского монастыря «была отслужена торжественная панихида по замученным в Орле членам церковно-приходских советов в г. Харькове профессорам о. протоиерее Н.С.Стеллецком, А.С.Вязигине и Я.А.Денисове».

Ив. Г. [1]
ЧУДОМ СПАСЕННЫЕ

В Харьков из Орла возвратилось несколько лиц, увезенных в июле в качестве заложников.

По словам чудом спасшихся от расстрела, кроме погибших в Сумах, о которых уже раньше было известно, в Орле 11 сентября зарублены: проф. А.С.Вязигин, проф. Я.А.Денисов, проф. прот. Н. Стеллецкий, ст. председатель судебной палаты А.А.Крылов, член судебной палаты С.А.Ризников, П.М.Ащеулов, П.И.Богомолов, генерал Мономахов, П.К.Трепке, И.В.Пашовкин, Л.И.Лукина и Калашникова (урожд. Хитрово) [2].

В Сумах же расстреляны, кроме уже известных — генерал Лось и И.А. Садовничий.

В пути скончались М.Г. Хитрово и Т. Скляров.

Расстрелян также бывший при большевиках член финансовой комиссии Поляков.

Вот что рассказывает один из спасенных о тех ужасах, которые ему пришлось пережить.

«Четыре раза меня выводили на расстрел, но я сохранял спокойствие, благодаря тому, что в эти моменты сосредоточенно предавался молитве. И всякий раз, когда до меня доходила очередь, раздавалась команда: «Ступай обратно в тюрьму!»

«За два дня до занятия Харькова добровольцами, ночью под воскресенье нас разбудили:

— Вставайте, живо! вас отправят в Россию».

В Люботине, к нашему поезду подошел проживавший там у себя на даче М.И. Минаев, и спросил:

— Кого же это везут? Мы стояли у открытых окон и кто-то ответил из публики:

— «Заложники. Видите? Вон — Жевержеев, Вязигин, Денисов"…

М.И. Минаев покачал головой, прослезился, а потом пошел, достал где-то кувшин молока и отдал конвойному:

— Передайте профессору Вязигину!

— Бери его вместе с кувшином! — скомандовал комиссар, и Минаев присовокуплен был к нашей партии, а по приезде в Сумы был расстрелян.

Саенко [3], все время нам повторял:

— Харьковцев никого в живых не оставлю…

В Сумах наш поезд все время переезжал с места на место. Иногда останавливались в поле, один раз у какого-то леса, и на каждой такой остановке производились расстрелы.

Были расстреляны ген. Лось, И.А. Садовничий. В тот же день разводящий намекнул им:

— Так вас вечерком?

Перед казнью они просили меня их исповедать и, когда я стоял еще на молитве, началась перекличка, и их увели…

Большею частью засекали шашками, так как, по их словам, они «берегли пули».

— Раздевайся! Наклоняй голову!

По особой усиленной просьбе, была застрелена, а не зарублена К.В. Акименко. Зарубленных закапывали иногда живыми.

— Добейте нас, мы ещё живы! Не закапывайте так…[4]

— Иной раз даже заплачешь, да ничего не поделаешь… сообщали нам конвойные, с которыми мы за дорогу довольно близко сошлись.

Расстрелы производил Саенко, сам — лично, брал за левую руку и стрелял из нагана в затылок.

Был в Сумах случай и освобождения, но плохо окончившийся.

Был выпущен почему-то В.А. Мелихов. Он ушел в город, но потом зачем-то возвратился и подошел к нашему вагону. Я давал ему знак рукой: «Уходите! Уходите!». Но потом он попался на глаза Саенке и был, как говорят, расстрелян…

Саенку оставили в Сумах комендантом города, а нас умчали вдруг на ст. Коренево. Здесь нам предложено было написать своим родным, чтобы они хлопотали об обмене нас, заложников, на захваченных комиссаров. Мы написали своим семьям, и, кроме того, изготовили коллективную просьбу об обмене, адресовав ее добровольческим властям.

Это прошение вместе с письмами к родным мы передали в Курске военному коменданту, но, как видно, все это почему-то не дошло по назначению. В Орле нас поместили в центральной тюрьме, куда доставлялись заложники со всех эвакуированных мест. Тюрьма эта именовалась у них «Рабочий дом». Первое время в Орле нам жилось несколько лучше, нас брали на работы, большею частью это были конторские занятия, а А.А. Крылов одно время даже управлял советским имением. В это время нам представлялась полная возможность бежать, так как с работы мы возвращались даже без стражи… Но нам было заявлено, что в случае побега хотя бы одного из нас, все остальные будут расстреляны.

Ввиду этого мы дали друг другу слово побегов никому не предпринимать, чтобы не подвести всех.

По мере приближения добровольческой армии, — а мы об этом были всегда осведомлены, так как читали даже газеты, — усилились в отношении нас всякого рода строгости и нас перестали даже брать на работы. В последний раз, придя с работы, С.А. Ризников принес начальнику тюрьмы приказ из штаба — приготовить нас к эвакуации в Уфу. Но не всех… Меня и еще некоторых из нас в списке не было.

«Эвакуация» всех страшно смутила. Чувствовалось в этой «эвакуации» что-то неладное…

«Эвакуируемые» загрустили, повесили головы, говорили все об Уфе, о холодном климате, и только Я.А. Денисов, всех утешал, говоря, что Уфу он знает и что там можно устроиться.

Но вот спросили:

— Готовы?

Плачь, прощание… Простились, и мы их больше не видели.

«Эвакуируемых» харьковцев было 14 душ, их перевели в концентрационный лагерь, кроме Л.И. Лукиной, которая в первый день не была уведена, так как с ней случился обморок и доктор положил ее в больницу. Но на другой день за ней был прислан конвойный, который не взирая на протесты доктора, заявил:

— Мне приказано хоть труп ее, а доставить.

Первые дни мы, оставшиеся, имели с ними сношения через конвойных:

— «Ваши кланялись, говорят, что живется им неплохо. Кормят даже лучше, чем здесь и даже дают по куску сахара. Но дней через 5 пришли конвойные и говорят:

— А ваших-то «зарубали!»

— Как?

— Да и в газетах было напечатано… Достали газету и прочли имена и мотивы… за что казнены…

Это случилось 11 сентября.

«Вот их имена, я каждый день поминаю на молитве"…

Такая же участь готовилась всем заложникам. Предложено было в шесть часов вечера увезти нас в Москву, а если нельзя будет, то был приказ: «всех уничтожить"…

Но в час дня ворвались в город казаки…

Вдруг все бросились к окнам:

— Смотрите! Смотрите!

По улице едут казаки…

Двери открылись, нас поздравили с освобождением…

Я отправился в церковь…

Преосвященный дал нам приют, дали прекрасные постели, великолепно кормили…

Дорогой за нами ухаживали с необыкновенной нежностью наши дорогие воины-добровольцы… Мы ехали со всеми возможными удобствами…

В Курске мы встретили Т.И. Вязигину [5], А.К. Денисову, Пашовкину и родственника Лукиной — они ехали в Орел, участь близких людей была им еще неизвестна.

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по газете: Новая Россия. — 1919. — 8 октября.

1. Ив.Г. — автор статьи не установлен.

2. Сведения (неполные) о заложниках: Акименко К.В. (?-1919); Ащеулов Павел Митрофанович (?-1919) — бывший товарищ прокурора харьковского окружного суда; Богомолов П.И. (?-1919); Жевержеев Сергей Николаевич (1864−1919) — известный харьковский купец, предприниматель, гласный городской думы; Калашникова Софья Александровна (?-1919); Крылов Александр Алексеевич (?-1919) — действительный статский советник, бывший прокурор харьковской судебной палаты; Лось (?-1919); Лукина Людмила Ивановна (?-1919); Мелихов Василий Александрович (1891−1919) — преподаватель 4-й харьковской мужской гимназии, зав. отделом Т-ва «Всеобщее обучение», автор публикаций в журнале «Мирный Труд»; Минаев Михаил П. (?-1919) — член-сотрудник харьковского благотворительного общества; Мономахов Александр Владимирович (?-1919); Пашовкин Иван Васильевич (?-1919); Ризников Сергей Артемьевич (?-1919) — статский советник, член харьковского окружного суда; Садовничий И.А. (?-1919); Скляров Тимофей Иванович (?-1919); Трепке Павел Карлович (1864−1919) — инженер, служащий страхового общества; Хитрово Мария Георгиевна (?-1919).

3. Саенко Степан Афанасьевич (1886−1973) — в 1919 г. комендант концлагеря харьковской губчека, командир отряда особого назначения, помощник начальника уголовного розыска харьковского губисполкома, помощник коменданта г. Сум. С 1920 г. — верховный следователь наркомата юстиции. С 1924 г. — директор ряда промышленных предприятий. С 1933 г. работал в органах арбитража. Неоднократно избирался членом харьковского горкома КПУ, харьковского горсовета. В 1948 г. за особые заслуги перед Советской Родиной награждён орденом Ленина. Персональный пенсионер союзного значения.

4. В Сумах часть зверски казненных заложников была закопана вблизи вокзала. Как сообщала газета «Новая Россия» (11 августа 1919 года), в одной из могил, помещающейся среди огородов были зарыты 10 заложников, расстрелянных ещё в июне: «Все трупы, кроме г-жи Акименко, раздеты. Многие с раскрытыми ртами в позах, вызывающих подозрение, что они брошены в могилу и зарыты ещё живыми. Один из трупов весь изрублен. Остальные, кроме двух расстрелянных… зарублены (следы сабельных ударов на шее). В другой могиле найден труп без головы, рук и ног; по остаткам одежды — военный. По указаниям жителей есть ещё могилы вблизи того места, где стоял вагон с заложниками и в других местах».

5. Вязигина Татьяна Ивановна — жена А.С. Вязигина, редактор-издатель «Харьковских губернских новостей».