Первые последствия универсала

Президент Украины начал мыслить категориями исторической правды

Светлой памяти Дмитрия Корнилова

Спустя неделю, президент В. Ющенко все же дал достойный ответ клеветникам Украины, выступавшим на своем всемирном форуме .

Ах, как не хотелось верить политологу Владимиру Корнилову, полагавшему, что наш президент не найдет в себе мужество дать отпор главе Всемирного конгресса украинцев Аскольду Лозинскому, когда тот обозвал «пушечным мясом» отца президента Андрея Ющенко, наряду с миллионами других ветеранов Великой Отечественной войны, сознательно поднявшихся на защиту Отечества от очередных «цивилизаторов» и «европеизаторов».

И как было обидно, когда вместо этого, Ющенко Виктор наградил пана Лозинского орденом «За заслуги»!

Но все же, пусть после отъезда заокеанского очернителя нашей истории, пусть заочно, но «сын ответил за отца». Ответил гордо. Ответил с трибуны Софийской площади. Ответил в день независимости Украины: «В наших победах есть дух и железо. Хотин. Желтые Воды. Конотоп. Маковка. И Курская дуга. И битва за Киев. Бои против фашизма и бои за независимость во времена Второй мировой войны.» — сказал президент.

И что отрадно, впервые со столь высокой трибуны в ряду великих побед стояла Конотопская битва — символ противостояния истинного «козацького духу» и извечного его предательства, воплощенного в сердюках и наемниках Выговского. Пусть Конотопский эпизод был временно выигран шкурой-Выговским. Но ведь «только тот народ становится великим, который воспринимает свою национальную и государственную дорогую, как победу» — сказал в той же речи наш президент.

Или кто-то думает, что президент в ряду великих побед имел ввиду Конотопскую победу христопродавца Выговского? Это можно было бы предположить, если бы не три обстоятельства.

Первое. Как уроженец Сумщины и любитель истории, наш президент не может не знать, что две трети войска шляхтича Выговского составляли крымские татары. А основную часть собственных его войск составляли польские, немецкие, волошские и другие наемники. Противостояло им «ополчение из великороссиян и украинцев» (Д.И.Яворницкий) во главе с князем Алексеем Трубецким и наказным гетманом Иваном Беспалым. И вряд ли, только что дав отповедь человеконенавистническим заявлениям «дияшпорян», президент смог бы пойти на повторение их кощунств в отношении наших славных предков.

Второе. Сама по себе временная победа Выговского под Конотопом не может считаться Великой победой. «Конотопская удача была явлением случайным и малозаметным, не имевшим никаких прочных последствий» — писал Костомаров.

И последнее. Перед Конотопом президентом были названы Желтые Воды. Та самая битва с поляками, где Выговский, тогдашний писарь войска польского, разбитого Богданом Хмельницким, был заарканен татарином, но был выкуплен гетманом в обмен на не самую породистую клячу. Батька Хмель знал Выговского как «учёного и ловкого дельца». «Более ловкий, чем талантливый» — уточнял позже Грушевский. Не мог же президент, вслед за прославлением победы Хмеля воспеть и его врагов поляков и их будущего ставленника Выговского.

Но поскольку Конотопское сражение властителями украинских умов до сих пор называется «самым большим в Европе сражением…, где был нанесен сокрушительный удар захватчикам» (парламентская газета «Голос Украины»), «неслыханной катастрофой царских войск» (Грушэвськый), где «царское войско потерпело одно из самых страшных в своей истории поражений» (Субтэльный), «имеющим колоссальное значение для пробуждения национального сознания украинцев» (Павлычко), попробуем воспользоваться обратиться к тем исследованиям, с которыми, судя по всему, уже знаком и наш президент. Их в свое время открыл широкой публике Дмитрий Корнилов, брат известного политолога, упомянутого в начале нашей статьи.

На следующий год после смерти Богдана и избрания гетманом Выговского (выборы прошли с «системными фальсификациями», что признавал даже Грушэвськый) против последнего поднялось народное восстание. Главной его причиной была убежденность в том, что «поляк Выговский собирается вновь вернуть Украину под власть Речи Посполитой». По данным историка 18 века Александра Ригельмана, Выговский еще в 1657 году изложил свой план отторжения Малороссии от России в беседе с польским послом Казимиром Беневским, прибывшим на похороны Хмельницкого. Казаки тогда выгнали ненавистного поляка из Чигирина и чуть его не убили.

Москва «ситуацией не владела», поэтому в измену Выговского Переяславским соглашениям не верила и слала вождям восстания — полтавскому полковнику Мартыну Пушкарю и кошевому атаману войска запорожского Якову Барабашу грамоты «бунтов не вчинать и быть у гетмана в послушании». Но к тому времени гетману в послушании отказали уже не только Сечь и Полтавский полк, но и Нежинский со Стародубским полками. Для подавления восстания Выговскому пришлось призвать огромную ханскую армию. Но и этого оказалось недостаточно. Тогда Выговский потратил миллион рублей из наследства Богдана Хмельницкого, на наемников из Европы.

Центр восстания — Полтава — была сожжена, разграблены Лубны, Гадяч, Глухов, Миргород и несть числа городков помельче. 35 тысяч местных жителей было заковано в колодки и босыми погнано в татарское рабство как плата за союзничество.

А царь все не верил в измену и посылал в помощь гетману еще и войска под началом воеводы Григория Ромодановского. Но Выговский предусмотрительно отказался от этой помощи, и московское войско вернулось на границу. Лишь отряд под командованием Василия Шереметева проследовал в Киев и расположился там, как это было предусмотрено Переяславскими соглашениями, но был неожиданно атакован Выговским. Нападавшие потерпели сокрушительное поражение, а сам Выговский был взят Шереметевым в плен. «Гетман второй раз присягнул на верность России, обязуясь не воевать больше с царскими войсками, распустить свою армию и отправить татар в Крым. Шереметьев отпустил Выговского с миром. Об этом эпизоде у украинских историков нельзя найти ни строчки» — пишет Дмитрий Корнилов.

Вскоре после своего «отпущения» Выговский атакует войска Ромодановского, дислоцирующиеся… в Московии и даже осаждает городок Каменный.

Лишь тогда Москва официально объявляет Выговского изменником. Но к этому времени тот уже успевает подписать с Речью Посполитой Гадячскую унию, возвращающую Польше ее «украйну».

На помощь Ромодановскому и новоизбранному гетману Ивану Беспалому выдвигается армия под началом Алексея Трубецкого. Почти четыре месяца, огромная армия, прошедшая за две недели пятьсот верст, не предпринимала никаких боевых действий, осознавая, что им противостоят и единокровные братья. Сохранились царские наказы и грамоты, в которых «не хотя разлития крови Православных Христиан» качестве первой задачи значилось «уговаривать черкас (так тогда называли малороссов), чтобы они в винах своих ему государю добили челом, а государь их пожалует по-прежнему».

И доуговаривались… 29 июня 1659 г. эта армия Мехмет-Гирея — Выговского напала на русский стан у Сосновской переправы под Конотопом. Вся ее мощь обрушилась на дворянскую конницу под командованием князя Семена Пожарского, родственника освободителя Москвы начала века. Кровопролитие было ужасным. Разные источники называют разные цифры потерь: от десяти до тридцати тысяч. В их число вошло и пять тысяч пленных русских драгун, зарубленных победителями: крымскими татарами и личной гвардией Выговского. На обложке исторического атласа «Украина» для 5 класса изображена картина этого боя: один москаль в красном кафтане уже валяется на земле, а другой испуганно жмется к своему коню. Рубят их, разумеется, лихие украинские казаки. «Во Львове такая картина уже воспринимается как забавная, — замечает историк Сергей Тюляков. — А вот школьник из русскоязычного Донецка или Харькова может пожалеть погибающих русских воинов! Кстати, на картине не видно крымских татар с их кривыми саблями и арканами, а их было больше в два раза в этом войске, чем казаков. Обычно на обложке учебников показывают самые важные исторические события. Из всех сражений многовековой украинской истории авторы выбрали для обложки именно эту битву. Не отстают и оформители учебников с изображениями Выговского, попирающего русский флаг и русское оружие. Трофеи, взятые Выговским в том бою: большое знамя, барабаны и пушки, он послал польскому королю, еще раз подтверждая, кому служит на самом деле.

Но о главном знамени армии Трубецкого Выговскому не приходилось и мечтать. Как только укрепленного русского лагеря ударили картечью московская артиллерия и казацкие пищали, татарская атака захлебнулась. Таким образом, основная часть армии Трубецкого не пострадала. В течение тактически образцового трехдневного отхода русские вернулись на границу Московии.

В это время с новой силой разгорелось народное восстание против Выговского. Запорожцы во главе с прославленным кошевым атаманом Иваном Сирко, вслед за донскими казаками обрушились на союзный Выговскому Крым (Грушевский с неодобрением именует этот поход «диверсией»), что вынудило татар повернуть восвояси.

Одновременно по призыву переяславского полковника Тимофея Цецюры практически все малороссы взялись за оружие. В одночасье было перебито пять польских полков. Их командир, соратник Выговского, Юрий Немирич, автор текста Гадячского договора, пытался бежать, но под Нежином был забит до смерти восставшим народом. На сторону восставших перешли авторитетнейшие казаки — соратники и родственники Богдана Хмельницкого Василий Золотаренко и Яков Сомко.

Кроме небольшого киевского отряда Шереметева, русских войск тогда на Малой Руси не было. Трубецкой, как мы помним, стоял на границе, под Путивлем. Из Нежина Цецюра отправил гонцов к Трубецкому с призывом идти на помощь восставшим. Уже через короткое время армия Трубецкого торжественно вступала в Нежин.

Описывая этот эпизод, канадский историк Орест Субтэльный, лукавит, говоря, что Трубецкой прибыл на Украину с «новым войском». Нет, это была все та же русская армия, якобы уничтоженная под Конотопом два месяца тому назад.

В конце концов, Выговский, как он сам позже признался, бежал «в одной сермяге» в Польшу, бросив в Чигирине собственную семью. Но и через пять лет поляки не простят экс-гетману всенародного антипольского восстания, вызванного его зверствами и Выговского «пустят в расход» по решению Варшавского суда.

Та война показала, что малороссы остались верны решениям Переяславской рады. Не потому ли союзник Выговского польский воевода Стефану Чарнецкий по прозвищу «мучитель украинцев» приказал вытащить из церковного склепа в селе Суботово останки «спасителя и благодетеля Выговского» — гетмана Богдана Хмельницкого и его сына Тимофея, и бросить их кости бродячим собакам. Этот факт не особо разглашается в сегодняшней Украине.

Сегодняшней Украине, скорее, навязывается мысль о том, что гетману просто не повезло с народом. Вот что говорит штатный философ незалежной Украины Мирослав Попович: «Была партия более аристократическая — Могилы, Юрия Немирича, Выговского, Богуна, и была партия плебейско-демократическая (Максим Кривонос). Мы видим, что сделали колоссальную ошибку, когда не послушались Немирича с Выговским и не пошли в мир с поляками, а полезли в ярмо Переяславской Рады, ибо того хотела темная общность, которая думала, что те католики, а мы православные. Должны же мы когда-нибудь уроки истории взять!». Мыкола Аркас возмущенно пишет о том, что «той народ i на крихту не мав полiтичного досвiду, щоб зрозумiти сучасна обставини».

Не правда ли знакомо нам сегодняшним, «не доросшим» до понимания «благости» вхождения в НАТО и «губительности» союзнических структур с Россией?
Дмитрий Скворцов , УРА-информ