 |
| Новый Петербургъ | Вячеслав Кочнов | 22.08.2006 |
Сколько памятников было уничтожено, разграблено и разворовано нашими российскими талибами — большевиками-ленинцами — подсчитать, наверное, невозможно. Тысячи церквей, миллионы и десятки миллионов людей, носителей русской культуры, русской духовности и русской цивилизации (да и остальным народам России досталось). Мало того, судя по последним событиям в Эрмитаже, мы не обо всем потерянном еще знаем. При этом вовремя перекрасившиеся большевики, их прямые кровные и духовные потомки и наследники, вроде Пиотровского и Швыдкого, имеют наглость заявлять о том, что в России «мало специалистов…», способных руководить музеями уровня Эрмитажа. Конечно, после ленинско-сталинской зачистки России от человеческого культурного слоя, осталось очень немного. И вас, господа Швыдкой и Пиотровский, к числу этих немногих отнести очень трудно.
И еще, кроме остро ощутимого недостатка музейных специалистов в России, к сожалению, на государственной службе остро не хватает честных полицейских, которые должны были бы кое-кого отправить далеко и надолго, как минимум, за преступную халатность…
…На старинном Царскосельском кладбище есть загадочная могила. На ней нет креста, довольно обширный участок обнесен красивой ажурной оградой, стоит скамейка из узорного чугуна, а в центре всей композиции — тяжелый черный камень, не камень — скала, будто придавившая своей массой чей-то грешный прах. Это могила местного герострата — геолога, специалиста по взрывным работам, Эдуарда Нильсена. Именно он не побоялся поднять руку на главный собор бывшей резиденции российских императоров.
Вот что говорится о соборе в справочнике «Царское Село — резиденция российских монархов» (авторы — С.Я. Ласточкин и Ю.Ф. Рубежанский, СПб, 2000):
«Собор Святой Екатерины — главное сооружение, находившееся на центральной площади Царского Села. Собор построен в 1835—1840 годах по проекту виднейшего мастера так называемого русско-византийского стиля К.А.Тона. /…/ Тут находились могилы генерала Я.В.Захаржевского и протоиерея собора Иоанна Александровича Кочурова. /…/ На главных входах с арками располагались барельефы и лепные изображения святых и ангелов. /…/ Внутри собор украшали иконы работы известных петербургских художников А.Е. Егорова, Ф.П. Брюллова, Ф.А. Бруни и итальянца П. Веронезе, а также высокий пятиярусный резной позолоченный иконостас. Для совершения обрядов использовалось богатейшее собрание предметов христианского культа, подаренных частными лицами и служителями церкви. Пятиглавый крестово-купольный храм окружал большой сквер с площадкой, на которой /…/ проводились церковные праздненства. Справа от главного входа находилась деревянная колокольня. /…/
После освящения храма 24 ноября 1840 года в присутствии Николая I и цесаревича Александра Николаевича площадь стала называться Соборной».
В отличие от Герострата Эфесского, сжегшего храм Артемиды, у Герострата Царскосельского, как мы уже выяснили, могила есть. На ней стоит большой камень, и, по всем признакам, в устройстве захоронения использованы церковная ограда и церковная скамейка. Впечатляет дата смерти инженера: буквально спустя сорок дней после взрыва собора. На могильном камне Нильсена высечено его высказывание: «без риска жизнь не интересна». Читая эту надпись, задумываешься о том, кто, как и чем должен расплачиваться за любовь отдельных лиц к риску…
Обстоятельства, предшествовавшие принятию решения об уничтожении собора, известны смутно, в основном по рассказам и слухам, — коммунистические геростраты не сильно позаботились о посмертной славе подобного рода. Вот что рассказывает об этом директор Царскосельского краеведческого музея Наталия Алексеевна Давыдова:
— В нашем распоряжении есть документ, подлинность которого вызывает определенные сомнения. Это заявление церковной общины («двадцатки») о том, что она не в состоянии эксплуатировать собор из-за отсутствия священника и хочет передать его государству. Однако под этим документом стоит всего лишь пять подписей прихожан. Их подлинность, как и подлинность всего документа сомнительна. Потом на протяжении 1938 года детскосельский исполком проводил несколько совещаний по поводу того, что делать с собором. Документов, резолюций этих заседаний нет. После передачи собора государству была проведена инвентаризация имущества, находившегося в храме. Ценности (в том числе картина Паоло Веронезе) были переданы в Гатчинский музей, теперь они хранятся в Екатерининском дворце в Царском. Затем детскосельский исполком признал собор не представляющим историко-архитектурной ценности, причем почему-то ошибочно указав, что собор построен в ХХ веке. Часть икон сожгли, собор обнесли деревянным забором, и неожиданно для жителей, никого не оповещая и не ставя в известность, взорвали. Это произошло 10 июня 1939 года.
В.К.: Наталия Алексеевна, сохранилась легенда, согласно которой ликвидацией другого творения Константина Тона — Храма Христа Спасителя в Москве руководил лично Каганович, произнесший перед взрывом историческую фразу — «А ну-ка, задерем подол Матушке-России!» Сохранились ли сведения, кто из партийных функционеров руководил действиями инженера Нильсена?
Н.А. Давыдова: Нет, таких сведений не сохранилось. Партийной организацией Ленинграда тогда руководил Жданов. Кстати, собор пытались спасти тогдашние главный архитектор Детского села Муратова и директор музеев, тоже архитектор по образованию, Яковлев. Памятник Ленину общей высотой вместе с пьедесталом 7 метров был установлен на месте собора в 1960 году. В последние годы по просьбе местных жителей этот памятник власти обещали демонтировать, но сильно затянули с решением этого вопроса, чем и спровоцировали события 6 апреля 2004 года, когда неизвестные ночью свалили фигуру Ленина без разрешения властей".
К счастью, и сегодня в Царском есть люди, которым небезразлична судьба города, в котором они живут. Михаил Вадимович Митрофанов — житель Царского Села, координатор общественного движения по возвращению городу исторического названия, войсковой старшина Терского казачьего войска:
«Такие святыни, как собор Святой Екатерины, всегда хранили Русскую землю: прежде чем строить поселение, люди старались построить церковь — это было главным, потом уже люди строили себе жилища.
Екатерининский собор был доминантой всего Царского Села. Построенный по проекту архитектора Константина Андреевича Тона (Тон, к слову, автор Московского вокзала в Петербурге, на здании которого висит памятная доска), своей архитектурой он напоминал московский Храм Христа Спасителя, но был как бы стройнее. Площадь называлась Соборная. А когда не стало собора, то здесь поставили (не нашли другого места!) памятник Ульянову-Ленину. Он здесь совершенно не смотрелся, и чтобы хоть как-то придать ему значительности, сделали насыпь. Мне рассказывали, что в эту насыпь он проваливался несколько раз. Чтобы он больше не проваливался, были привезены огромные бетонные глыбы, на которых покоился пьедестал.
Когда памятника не стало, пришлось эти глыбы вывозить, чтобы вскрыть фундамент храма. Была проведена колоссальная работа, и просто диву даешься, насколько быстро было все это проделано: чуть больше месяца — дней сорок ушло на разбор этой насыпи.
Начальник КГИОПа госпожа Дементьева на недавно прошедшей пресс-конференции заметила, что даже если собор не будет восстановлен (как всегда все упирается в финансирование), нужно сохранить этот раскоп для истории. Но я думаю, что будет продолжение этого вопроса: по инициативе протоиерея отца Геннадия Зверева уже создан комитет в Царском Селе. Он нашел людей, которые взялись за это дело, а он осуществляет координацию их действий.
Во время раскопок были обнаружены фрагменты останков мощей. По преданиям, здесь были мощи Иоанна Кочурова, а также захоронение генерал-губернатора Захаржевского и других выдающихся людей. Но то ли взрыв был настолько сильным, то ли еще до этого просто не дошли раскопки, обнаружены только фрагменты мощей и их принадлежность должны установить специалисты. Кстати, об Иоанне Кочурове. Он служил в Екатерининском соборе. Этот священник вместе с Патриархом Тихоном одно время был миссионером в Америке, а потом вернулся сюда. Началась гражданская война, Красные подходили к Царскому Селу, стали обстреливать город. Казаки, чтобы не подвергать опасности жизни мирных жителей и разрушению город, ушли и ждали красных в поле за Царским Селом. Иоанн Кочуров вывел крестный ход, чтобы люди молились об умиротворении братоубийственной брани, чтобы брат не стрелял в брата. Когда пришли красные, они ему предъявили это как молитву о победе белых. И они его просто замучили — растерзали. Отпевал его тоже мученик Вениамин Петроградский, который подписал и подарил городу икону «В Скорбях и Печали Утешение». Эта икона пропала вместе со многими другими реликвиями, но, кажется, в 2000 году она явилась — кто-то принес и сейчас она хранится у отца Геннадия. Там есть надпись с обратной стороны: «Жителям города в утешение о потере пастыря». А потом он сам занял место в сонме мучеников, он является святым, прославлен в Соборе в 1994−95 годах. Иоанн Кочуров попал в число первых прославленных на этом Соборе мучеников.
Если говорить о сторонниках и противниках, то число сторонников восстановления храма явно превосходит число противников. Может быть, сознание русских людей все-таки, слава Богу, изменилось, стало понятно, что нам без нашей истории — никуда. Без нашего прошлого мы — Иваны, родства не помнящие, и у нас нет никаких перспектив. И раз уж есть деньги, то какую-то их часть вполне можно потратить, даже на уровне государства, на восстановление святыни, которая поможет многим хотя бы в обретении душевного равновесия, без которого остальные дела не идут.
Помимо этого от Союза казаков России я занимаюсь координацией восстановления Братского кладбища героев, или, как его еще называют, Кладбища георгиевских кавалеров. Это место около Казанского кладбища, где хоронили во время Первой мировой войны воинов, умерших в госпиталях от ран. Здесь по всей округе, включая Царское Село, было порядка 60 госпиталей. Кладбище это находилось под непосредственным контролем Александры Федоровны, нашей последней императрицы-мученицы. Она, как мы все знаем, работала в госпитале хирургической сестрой милосердия, постоянно приезжала на это место, участвовала в похоронных мероприятиях, поставила там церковь Иконы «Утоли Моя Печали». Это была красивая рубленая деревянная церковь в древнерусском стиле, как в Кижах. Сохранилось много записей в дневниках, где описывалось, как императрица приезжала на молебен вечером, после своих государственных дел. Там было больше тысячи захоронений, и над каждым — деревянный крест. Она молилась среди этих крестов. Таким образом, Александра Федоровна показывала пример уважения к русскому солдату. Она помогала оформлять этот храм и своими руками вышивала облачения священнику, дьякону, псаломщикам.
При советской власти не додумались ни до чего лучшего, как вывезти землю с этого кладбища для городских бульваров! В результате получился заболоченный котлован, заполненный мусором. Кладбище русских героев превратили в свалку! Мы его долго вычищали от мусора, привезли земли, и теперь ждем, когда она осядет.
За этим участком земли есть тоже скорбное место. Там были расстреляны участники Кронштадтского мятежа. Их держали в тюрьме, здание которой и сейчас находится на Саперной улице. Их выпускали в близлежащие деревни за продуктами, а они доверяли большевикам и возвращались. И вот однажды их вывели на полигон 4-го стрелкового полка и расстреляли.
Покажите мне хоть одно место в Петербурге, которое напоминало бы нам о Первой мировой войне. В лучшем случае — отдельные могилы на кладбище. А ведь именно эта война тогда, в то время называлась Великой. Все эти факты говорят о том, как много потеряла Россия воинского люда и как быстро она забыла о своих героях. Или, к примеру, Георгиевский крест. Он давался за какие-то особые заслуги, его получали настоящие герои. А в советское время, если в семье находили Георгиевский крест, то могли расстрелять всю семью, в лучшем случае — отправить в ссылку. То есть семьи Георгиевских кавалеров считались потенциальными врагами советской власти.
По поводу восстановления памятника Ленину. Это уже решенный вопрос: отведено место — там, где стоял закладной камень, обозначавший, что Ленин приезжал к местным революционерам и сотрудничал с ними. Там большой сквер, и памятник решили установить там, правда, не таких больших размеров, как прежний, а немножко поменьше. Восстановить решили ради компромисса, чтобы не вызывать протеста у части нашего народа, которая терпит, к примеру, мавзолей на Красной площади. То есть вопрос решен мирным путем.
В.К.: Спасибо большое, Михаил Вадимович, за содержательный рассказ. Не могу только согласиться по поводу благотворности таких компромиссов, когда в 2006 году в России восстанавливают или — что еще хуже — ставят новые памятники кровавым палачам и организаторам массовых репрессий и убийств ради того, чтобы «умиротворить» какую-то маргинальную часть общества. Эту часть общества нужно, на мой взгляд, не ублажать, а переубеждать и перевоспитывать, но не ленинско-сталинскими, а христианскими методами. В противном случае стоит пойти навстречу скинхедам и поставить где-нибудь памятник известному борцу за чистоту арийской расы, ведь скинхеды — это тоже часть современного российского общества, как и коммунисты.
Впрочем, будем надеяться, что приближающийся 300-летний юбилей Царского Села в 2010 году расставит все по своим местам, и мы увидим восстановленный Собор Святой Екатерины также, как увидели возрожденный Храм Христа Спасителя в Москве.
Подготовил Вячеслав КОЧНОВ
Газета «НОВЫЙ ПЕТЕРБУРГЪ», N31(795), 17.08.2006 г.
