Спасский женский монастырь в Симбирске

Как ни странно, сведений о некогда большом и знаменитом монастыре, существовавшем в старом Симбирске, почти не сохранилось. Существуют лишь отрывочные факты и упоминания.

Монастырь был огромный, он находился в самом центре города, на красивом взгорке. На фотографии, дошедшей до нашего времени, хорошо видны мощные стены монастыря, несколько храмов и колоколен.

Монастырь существовал давно. В книге «Симбирская Церковная старина» (Вып.1. Симбирск, 1914. С. 53) есть упоминание об иконостасе Спасского женского монастыря, который был написан неизвестным дьяконом Вознесенского собора Симбирска еще в 1801 году. Упоминается в книге и чудная икона Нерукотворного Спаса: «Это замечательно редкая для Симбирска святыня. Первоначально святой образ находился в Спасском женском монастыре, затем был перенесен в собор и здесь долгое время стоял на паперти».

Неожиданным образом монастырь оказался связанным с именем А.С.Пушкина. Во время своего приезда в Симбирск (Пушкин собирал в Поволжье материалы для своей истории Пугачевского бунта) поэт посещал эту обитель. Существует даже предположение, что судьба некоей Варвары Кравковой, которая стала насельницей этого монастыря, особо интересовала Пушкина: его просили узнать о ней столичные знакомые.

Еще одно известное имя — Прасковья Ивановна Гагарина, в замужестве -Языкова, ставшая послушницей в 1881 г., а в 1890 г. написавшая на имя игумении следующее прошение: «По испытании себя в иноческой жизни в продолжение десятилетнего пребывания в Спасской обители утвердилось во мне решительное желание остаться навсегда в монастыре и исполнять монастырские послушания безропотно и с полным усердием… посему осмеливаюсь просить… об определении меня в число указных послушниц». (О жизненной драме княжны Гагариной и ее уходе в Спасский монастырь — см.: Мономах. 2002, N 3. — С. 23−25).

Вообще же известно очень мало имен и судеб тех, кто спасался в этой женской обители.

Духовной жемчужиной Спасского монастыря была одна из последних игумений его — Феофания, о которой и доныне хорошо помнят православные в Ульяновске. Сохранилась чудом уцелевшая фотография игумении Феофании. По свидетельству клиросной храма Неопалимой Купины — Зои Александровны, одна из ее знакомых получила благословение своей бабушки — постоянно навещать могилку игумении Феофании: «Она была не простая». Сначала игумению похоронили на кладбище возле реки Свияги. Когда монахини (очевидно после революционных потрясений) вернулись в город, — кладбища уже не было. С молитвою стали искать место захоронения своей игумении и нашли его.

Когда стали поднимать гроб, из него шло явное и сильное благоухание.

Перезахоронение совершили на кладбище у церкви Воскресения Христова. Именно с этим храмом связаны все самые замечательные имена и события из жизни Православного Симбирска 20-го века. По промыслу Божиему могилка игумении Феофании и двух монахинь, Афанасии и Ираиды (на одном кресте написаны сразу три имени), оказалась буквально рядом с могилами архиепископа Иоанна Братолюбова и игумении Екатерины. Очевидно, двух последних и хоронили во второй половине 20 века уже рядом с почитаемой и известной могилой игумении Феофании.

Неизвестно, кто же на самом деле являлся последней настоятельницей Спасского монастыря — игумения Феофания или игумения Амфия. Но известно, что именно последняя настоятельница монастыря была сослана при советской власти в тюрьму. Известен и один любопытный эпизод ее ссылочной жизни, о котором в свое время Тамаре Ивановне Беловой поведала ее тетка — одна из последних, если не последняя инокиня Спасского монастыря. После разгона обители матушку игумению сослали в тюрьму. В камере, где она находилась, сидело не менее 25 человек. И все они мучались из-за того, что одна заключенная (ее все звали «татарка») день и ночь икала не переставая. Все просили надзирателя: «Уберите ее, не дает спать, мешает своей икотой». Однажды ночью игумения помолилась об этой несчастной женщине, зачерпнула воды в стакан, опустила в него свой нательный крестик и подала той со словами: «Выпей, вот тебе лекарство». Та выпила и сразу перестала икать. Когда утром все проснулись, то подумали, что «татарку» убрали в другую камеру, так как в помещении стояла непривычная тишина. А потом увидели, что их сокамерница никуда не делась, только больше не икает. После ссылки сама игумения рассказала обо всем этом инокине Матроне.

О самой инокине Матроне известно более всего благодаря ее племяннице, Тамаре Ивановне Беловой, прихожанке храма Воскресения Христова. Родилась Матрона Никифоровна Белова в 1897 г. В 16 лет, т. е. в 1913 г., поступила послушницей в Спасский женский монастырь. Ее послушанием было — пасти стадо монастырских овец. Уставала сильно, да и деревенская здоровая натура и молодость сказывались: после работы ела за двоих. Потом несла послушание на кухне. Была мастерицей варить какао и кофе.

Революция застала ее в иноческом звании. Начался разгон знаменитого и многонаселенного Спасского монастыря. Монахини и послушницы бежали, укрываясь от безбожных властей, кто куда. В основном уезжали в деревню к родным, некоторые вышли замуж. Инокиня Матрона жила по-монашески, ни в чем не отступая от правил монашеской жизни, в селе Вышки под Ульяновском.

Тамара Ивановна вспоминает, что ежедневно после утреннего правила она читала 17-ю кафизму и поминание. А поминание у нее было огромное: она со слезами вычитывала более двух тысяч имен. И особенно усердно поминала двух игумений: Феофанию и Амфию. Дожила инокиня Матрона до 1984 года. Перед смертью ходила на то место в центре Ульяновска, где стоял разрушенный Спасский монастырь. В то время еще можно было различить руины храмов. Матрона нашла место, где был алтарь, и показала его племяннице: там новые власти построили туалет.

Перед смертью говорила: «Все ушли, одна я осталась колосом на несжатой полосе». Умерла она 11 ноября 1984 г.

В настоящее время вновь образованный в Симбирской епархии женский Свято-Архангело-Михайловский монастырь возвратил Церкви территории Спасской обители, на которую претендуют могущественные финансовые организации. Как в малой капле отражается в этом общее состояние нашей сегодняшней действительности. Кто победит? От этого во многом будет зависеть духовная жизнь — наша и наших детей.
Владимир Иванович Мельник, доктор филологических наук, профессор