Троицкий путь русской истории

Русская линия от Сергия Радонежского до Серафима Саровского

Течение реки незаметно, пока не бросить в нее малые щепочки, после чего сразу же становится очевидно, где основное русло, где водовороты, где заводи, где затоны.

Так и отдельные великие личности дают раскрытие генеральной линии целого народа в истории.

Когда говорят о русском Православии, то почему-то всегда вспоминают прежде всего преподобных Сергия и Серафима. Когда говорят о русской православной государственности, то в качестве двух основных молитвенников за нее вспоминают опять-таки Сергия и Серафима. Нет такого русского храма, в котором бы мы не встретили иконы этих святых отцов. Им молятся за каждым богослужением, поминают на всяком молебне, иконы этих преподобных имеются в каждом благочестивой русском жилище.

Перед нами загадка: почему именно эти две фигуры стали символами русского Православия? Почему именно они? И нет ли здесь некоей соразмерности, сопоставимости?

Впервые подобным вопросом задался дореволюционный духовный писатель Евгений Поселянин: «Что таинственное связывает Преподобного Сергия и отца Серафима, быть может, величайшего после Преподобного Сергия праведника Русского народа, или даже равного ему. Отец Серафим родился близ храма Преподобного Сергия, лёг в могилу с финифтяною иконой Преподобного Сергия, положенною, по его завещанию, ему на грудь; наконец, если кто, то именно отец Серафим представляет собой такое же удивительное, чрезвычайное, выходящее из всех рамок явление в духовной жизни Русской земли, как Преподобный Сергий, стоящий столь особняком среди святых русских. И вот, как некогда с Преподобным Сергием близки были вожди Русского народа, также хочется верить в близость к „убогому Серафиму“, величайшему из людей отечественной Церкви за последние века, — современного ему вождя Русского народа и носителя идеалов этого народа».

Попробуем же придать этой проблеме более научный характер. Прежде всего, зададимся вопросом — а нет ли здесь какого-то духовного родства или хотя бы преемственности?

I. От Троице-Сергиева к Серафимо-Дивееву

Ищем и находим. Действительно, существует по крайней мере три аспекта преемственности дела преподобных Сергия и Серафима — личный, церковный и культурообразующий.

1.Личный. Преподобного Серафим (в миру Прохор Мошнин) действительно родился рядом с храмом преподобного Сергия. Он не ушел в монастырь, пока не закончил семейного дела строительства при нем колокольни. А незадолго до смерти преподобный Серафим получил в подарок из Троице-Сергиевой Лавры, от архимандрита Антония, финифтяной образ «Явления Божией Матери преподобному Сергию». Поревновав о великом преемстве своим женским монастырем достоинства Троице-Сергиевой Лавры, преподобный Серафим приказал положить этот образ с собою во гроб, чтобы именно с ним предстать на Страшном Суде и дать ответ перед Неумытным Судией. Образ святого, кормящего медведя, этого символа священной царской власти, — это еще один аспект личной преемственности двух великих печальников земли русской, не встречающийся в житиях других, даже очень известных русских подвижников благочестия. Впрочем, мы забежали вперед. Это уже вопрос о государствообразующем характере преемства умного делания преподобных.

2. Аспект церковный. Мощи преподобного Серафима, как и мощи преподобного Сергия, лежат в Троицких соборах, которые являются в обоих монастырях главными, «престольными».

Таким образом, можно по праву сказать, что в главном «серафимово православие» имеет те же основные черты, что и «сергиево». Хотя налицо и отличия. Если ученики преподобного Сергия основали большинство русских мужских монастырей, то с именем преподобного Серафима связан период расцвета на Руси женского монашества. В одной только Нижегородской епархии существует десять женских обителей, чье основание связано с именем преподобного Серафима.

3. Культурный аспект. На общекультурном уровне преемственность делания преподобного Сергия преподобным Серафимом впервые зримо проявилась в связи с празднованием 500-летия обретения мощей преп. Сергия в 1892 г. и Саровских торжеств 1903 г. Эти два события (к первому относится многолюднейший крестный ход из Москвы в Сергиеву Лавру) пришлись на смену двух поколений творцов культуры серебряного века.

Но это только самое приблизительное касание к нашей теме.

Преемственность культурообразующего делания преподобных Сергия и Серафима можно увидеть, если осмыслить троицкое начало как стержневое для русской культуры в целом.

Если нам удастся доказать этот тезис, тогда станет понятно, что преподобные Сергий и Серафим потому и стоят особняком среди других русских святых, что именно они отразили самую ключевую черту русской культуры вообще. Выразили русскую линию наиболее ярко и последовательно.

Итак, задумаемся, а что же такое русская линия, что такое культура вообще и что такое русская культура, в частности?

II. Троицкое начало русской культуры

В литературе имеется около 200 определений понятия культуры. Из них наиболее аргументированным и распространенным нам представляется то, согласно которому культура — это механизм освоения системы ценностей.

Итак, что же лежит в основе русской культуры, какова русская система сцепления ценностей, а еще точнее, какой механизм освоения этих ценностей существует в России? Какой культ лежит в основе русской культуры, если слово культура восходит к слову культу, как об этом писал священник Павел Флоренский?

К православным относят себя многие народы, но кто же будет утверждать, что их культуры столь похожи, что никаких отличий между ними нельзя и провести?

Как отмечал Флоренский, все богословские споры в истории христианства проходили вокруг двух проблем: Боговоплощения и Троичности Божества. Отрицание того или другого имело своим корнем ту или иную культурную односторонность (или языческую или иудейскую). И, соответственно, борьба за эти догматы была борьбой за неотъемлемую ценность обоих взаимодополняемых культурных начал, а значит, борьбой за культуру. При этом Флоренский особо отмечал, что: «…мужественное оформление жизни в Руси Московско-Петербургской выкристаллизовывается в догматический и художественный символ Пресвятой Троицы».

Там же Флоренский приводил мнение о том, что деревянный храм Пресвятой Троицы, построенный Сергием, есть первая по времени в мире церковь во имя Пресвятой Троицы. А далее утверждал, что если это и не правда исторически, то глубоко верно по существу и цитировал слова жизнеописателя Сергиева о том, что образ Троицы Рублева был написан, «…чтобы постоянным взиранием на него побеждать страх перед ненавистной раздельностью».

Троица называлась Живоначальной, т. е. началом, истоком и родником жизни, как единосущная и нераздельная, ибо единство в любви есть жизнь и начало жизни, вражда же, раздоры и разделения разрушают, губят и приводят к смерти. Именно об этом праздник Пятидесятницы, когда вспоминается событие сошествия Святого Духа на Апостолов. Именно об этом вся русская культура с ее эпичностью, полифоничностью, соборным, хоровым началом, ее всечеловечностью.

В работе «Троице-Сергиева Лавра и Россия», являющейся настоящим гимном русской культуре, Флоренский назвал Троице-Сергиеву Лавру («Дом Преподобного Сергия») сердцем России, «лицом», «ликом лица ее», «первоявлением» России, чистейшим явлением ее духовной формы, освобожденным ото всех случайных наслоений и временных оболочек, ото всякой шелухи, ото всего полуживого и застягшего чистые, проработанные линии ее".

Далее философ писал, что в преподобного Сергия, как в некое «воспринимающее око», как в один фокус собрались все культурные влияния греческой цивилизации, которые и в самой Византии к тому времени уже раздробились. В представителе же молодого русского народа они вновь собрались воедино и сегодня, как писал Флоренский, «мы не найдем ни одной нити, которая бы не приводила к этому первоузлу: нравственная идея, государственность, живопись, зодчество, литература, русская школа, русская наука — все эти линии русской культуры сходятся к Преподобному».

Флоренский написал это по отношению к преподобному Сергию, основателю большинства русских монастырей, церковному и политическому деятелю. Но эпоха преподобного Сергия в русской духовности все-таки прошла. Сегодня неоспоримым фактом является то, что современная русская духовность приобрела черты «серафимовой», а главным центром не только русского, но даже и вселенского Православия стал Серафимо-Дивеевский женский монастырь, престольный праздник в котором также — Троица.

Насколько верна предложенная нами версия? Находит ли она подтверждение у других мыслителей прошлого?

Вопрос, существует ли русская самобытность вообще, впервые задал Петр Чаадаев. Ответом стал тезис Алексея Хомякова, основателя славянофильства, о том, что в основе русской культуры лежит соборность, общественное, хоровое начало.

В том же духе продолжались рассуждения и далее. Как было показано еще философом Н.О.Лосским, особенностью русского национального характера можно назвать его предельную противоречивость. То же самое, но уже о русской культуре как отдельной, ни на что не похожей цивилизации сказал и Н.Я.Данилевский.

Как видим наша гипотеза о Троицком начале русской культуры лежит на самом магистральном направлении русской мысли, развивая которое следует сказать о наличии в русской культуре различных пластов, линий или волн, которые между собой подчас даже и не пересекаются. Необходимо высказать и предположение о том, чем вызвана эта крайняя противоречивость. Скорее всего, многоосновностью русской культуры.

Итак, мы выяснили — существует определенное сходство путей Сергия и Серафима.

Но тогда следующая задача — а как эта духовная преемственность проявляется в светскую историю? Ведь очевидно, что религиозное начало не всегда бывало на поверхности русской культуры. Бывали и прямо противоположные периоды. Ведь нельзя же явление в истории Петра Великого, или социализма, или атеизма назвать явлениями, не имеющими никакого отношения к русской культуре?

Чтобы выделить те культурно-исторические периоды, которые можно было связать с именами преподобных, необходимо выстроить общую логику развития русской культуры. И тогда вслед за Д.И.Менделеевым, который нашел алюминий путем расчетов и выявления лакун в таблице элементов (открытие методом классификации), мы можем предположить, что между двумя периодами, представленными Сергием и Серафима лежал еще один период.

III. Понятие о трех периодах

В современной науке нередко противопоставляют два типа цивилизаций — традиционную и индустриальную, что связано с именем немецкого социолога Макса Вебера. Однако в последнее время все больше говорят о постиндустриальном обществе, наиболее серьезные идеологи которого, переболев научным оптимизмом, со всей ответственностью встали перед реальностью глобальной экологической катастрофы.

Однако вместе с тем нам бы не хотелось видеть в постиндустриальности один лишь негатив, бесперспективность и некую апокалипсичность. На наш взгляд, сегодня мы переживаем третий, подлинно творческий период синтеза, который следует назвать традиционалистским, а в самом этом термине хочется видеть прежде всего возврат к традиционным ценностям на новом витке, после искуса Западом, после обогащения научным рационализмом.

Таким образом три этапа современной христианской культуры мы бы назвали: 1. традиционным; 2. индустриальным; 3. постиндустриальным или традиционалистским.

Безусловно, что русская культура является не только частью общемировой, но и сама по себе есть культура вселенская. А значит, если искать ту же логику, те же волны и периоды в отечественной истории, тогда первый период в своем наибольшем цветении как раз и дает феномен преподобного Сергия Радонежского. А поскольку вселенской она стала именно в Московский период, когда осознала себя преемницей Византии, то, например, с Киевского периода отсчет троицкой культуры мы не ведем, поскольку тогда ее еще просто не было.

Второй период в этом смысле можно связать с именем Петра Великого, при котором была начата модернизация России в западном индустриальном духе и, кстати, основана Саровская пустынь, ныне, вслед за Санкт-Петербургом и русским флотом празднующая свое 300-летие. В этой точке петербургские торжества смыкаются с саровско-нижегородскими. Именно с этого периода обычно отсчитывают русскую цивилизацию как общемировую, что не совсем точно.

Наконец, один из главных символов возвращения к традиционным ценностям (переход к третьему периоду) — это феномен Серафима Саровского, с чьим именем в первую очередь и ассоциируется возрождение Православия в постсоветской России.

Все большее значение приобретают Серафимо-Дивеевские торжества, связываемые с крупными датами, канонизациями дивеевских подвижниц благочестия, ежегодным летним празднованием памяти преподобного. В честь Серафима Саровского проводятся православные выставки-ярмарки, школьники пишут сочинения и участвуют в разнообразных конкурсах. Именем преподобного поддерживаются православные инициативы и проводятся конференции, по всему миру на протяжении вот уже целого столетия строятся храмы, пишутся иконы, создаются общества, студенческие и молодежные объединения. Самое имя «Серафим» становится все более популярным при крещении младенцев.

Невооруженным глазом видно, что наследие преподобного Серафима ныне приобретает культурообразующее значение, сопоставимое лишь с историческим значением делания преподобного Сергия Радонежского.

IV. Еще о втором, отрицательном периоде

Начиная со времен славянофилов, в широкий обиход стало проникать следующее весьма спорное для научного сознания и опасное для сознания патриотического мнение, будто бы Петр Великий сыграл демоническую роль в русской истории.

Наш подход, позволяющий увидеть дело Петра как целесообразное с точки зрения целого, устраняет подобное заблуждение, но нуждается в более обстоятельном пояснении.

Для этого нужно еще более подробно рассмотреть предложенную выше тройственную периодизацию мировой истории, но теперь уже применительно не к русской культуре, а к культуре христианской.

Дело в том, что со времен Вавилонского столпотворения, когда согласно Библейскому преданию произошло разделение человечества на различные народы, проблема множественных языков не была преодолена вплоть до Пятидесятницы или Троицы — дня рождения Церкви. Именно в этот день произошло величайшее чудо преодоление множественности культурных миров и появление глобального взаимопонимания — создание единого культурного, а точнее культового пространства.

Впоследствии, после разделения церквей и протестантской реформации ту же, по сути, троицкую миссию попыталась взять на себя светская наука, весь вселенский проект которой был желанием построить единый точный научный язык, на котором бы могло разговаривать все человечество.

Сегодня уже не возможно отрицать как данность, того, что научный проект в России уже состоялся, и сегодня идут прямо противоположные процессы. Саровские физики выступают на богословских конференциях, посвященных памяти преподобного Серафима.

Что же касается троицкого начала, то оно ярко видно в русской культуре даже во второй, индустриальный, отрицательный период, с его социалистическим, псевдособорным (съезды), общинно-колхозным духом.

Как говорил Антон Павлович Чехов, атеист это тот, кто остановился посреди поля познания. Тот, кто прошел его до конца — опять верует. Важно не остановить на полпути, так и оставшись недоучкой, всего страшнее полузнанье.

Именно в этом опасность игнорирования отрицательного (с точки зрения религиозной), а вообще-то научно-светского периода русской истории. Опасность в том, что при подобном игнорировании проблема не будет изжита по существу. Игнорирование антитезиса непросто отодвигает время синтеза, но может и вообще загородить дорогу к нему.

V. Вместо выводов

Конечно, как люди верующие, будучи знакомыми с эсхатологическими пророчествами преподобного Серафима, мы понимаем всю напряженность современного культуростроительного этапа. Ведь «серафимово православие» — это эпоха новомучеников и исповедников Российских, на крови которых нам обещано возрождение России.

С другой стороны, как ученые мы знаем, что любая научная теория должна носить прогностический характер, должна предсказывать будущее. Тем более, органично требовать предсказательной силы от теории исторических колебаний, волн, линий, которая как раз и применена в настоящей работе к русской культуре.

Как отсвет культурообразующего делания преподобного Сергия пал на период Петровской Руси, так и отсвет делания Серафима пал на советскую эпоху, которая уже серафимовой не являлась.

А значит, можно предположить, что и сегодня где-то в тишине молитвы зреет подвиг какого-то нового подвижника, подобного Сергию и Серафиму.

Но в любом случае не на него должны ориентироваться в своем культурном строительстве мы, а на преподобного Серафима, на которого и опирается этот до времени безвестный подвижник.

Подобно тому, как и Серафим, опирался на наследие своего предшественника, так и деятели эпохи Серафима Саровского (Абрамцевский кружок) опирались именно на наследие Сергия Радонежского и селились поближе к Троице.

Русская линия то исчезает, то пробивается на поверхность истории. Сегодня площадка для встречи расположена в дивном Дивееве.

Сергей Чесноков, Людмила Ремизова (г. Нижний Новгород, Покровские Дни)
Авторами использованы идеи профессора, д.ф.н. Н.А.Бенедиктова, предложившего рассматривать русскую культуру как взаимопроникновение разнообразных волн, линий и пластов