Старец Антоний Ундоровский

С семи лет Антон начал читать духовные книги. На молитву уходил в лес. С детьми играть не любил. Зимой он делал в лесу подобие храма: в углублении расставлял иконки. Так проводил там целый день в созерцании.

В молодости Антон был пастухом. И возле стада в лесу проводил целые дни в молитве. Потом стал странствовать. Причащался Св. Христовых Тайн у батюшки Иоанна Кронштадтского, который еще в 1890 году во время путешествия по Волге сказал о селе Ундоры: «Благословенное село! Оно прославится по всему земному шару — человек здесь живет хороший. Старец. Великий чудотворец». В Кронштадт Антон ходил пешком. Также пешком ходил в Иерусалим. Обмерил шагами всю Москву, считая ее, очевидно, святым местом. Сказал: «Семьдесят верст вдоль, семьдесят — поперек».

Однажды ушел он пешком и на Афон, однако вернулся после того, как в поле ему померещился красивый сияющий город.

Как-то, вернувшись из странствий по монастырям, Антоний залез на крышу своего дома и стал необычно низко и много укладывать на нее солому. Когда его спросили, зачем он это делает, он ответил:

— Да лучше гореть будет.

Старец прозревал грядущий пожар, который вскоре и случился: его дом сгорел, не задев других строений. Новая власть (советская) не любила «странного» богомольца и не разрешала ему строить на старом месте новый дом. Антоний смирился, видя в этом Божий промысел. С того времени он усилил свои аскетические подвиги и молитву.

Он вырыл себе землянку и стал жить в ней, устроив из досок полати. Больше в землянке ничего не было. Вкушал старец Антоний один раз в день, в четыре часа дня. Пищей его были лук, картофель. Пил холодную воду из родника, иногда чай. Мяса не вкушал, с рыбы ел только кожицу. Но иногда употреблял молочное.

Одежда его была ветхая, убогая. Ходил он широким шагом в лаптях, в старом пиджаке, подпоясавшись красным кушаком и опираясь на большую палку. Зимой надевал валенки или лапти, кафтан. Антоний постоянно уединялся, среди людей его можно было увидеть лишь в церкви.

Молитва его была сильная. В основном он молился уединенно в своей землянке, куда никого не пускал, закрывая двери на запор.

Более десяти лет он жил в доме Ольги Дмитриевны Шмаковой, которая свидетельствовала, что никто в доме не видел, когда он ложится и когда встает. Будто он все время бодрствовал.

— Проснусь ночью: свеча горит, батюшка сидит перед иконами.

А однажды увидела его молитву, и тогда он сказал: «Ольга, выйди!»

Сам он сказал о своей молитве одному сельчанину (Якову Андрианову):

— Когда молюсь Богу, положи камень на грудь — растает.

Если во время крестного хода с молитвой о дожде выходил со всеми и Антоний, дождь обязательно был. При этом шел он сзади всех и молился так, что рубашка на нем становилась мокрой.

Побывал Антоний во многих монастырях, беседовал с семью старцами, получил благословение исцелять недужных.

К нему приезжали получить исцеление со всех сторон, но принимал он не всех.

Как он лечил, никто не знает. Просто подходил к умирающему человеку и говорил:

— Живи до 90 лет!
Или:

— Через две недели встанет!
Или еще:
— Ну что, Марина, вставай!

Иногда предсказывал смерть в другой срок. Так, родственникам годовалого младенца Николая он сказал:

— Сейчас не умрет. А вот в 20 лет он от вас уйдет.
— 
Так и вышло. Вспомнили через 20 лет об Антоне Петровиче.

Иногда он давал больному хлеб, а иногда давал постирать свои рубашки (он никогда не мылся, а рубахи менял через 2 часа — так сильно потел): кому даст постирать — тот выздоравливает. Давал и масло для лампады: масло в лампаде догорало, и больной выздоравливал. Лишь один ребенок Павел 7−8 лет видел, как долго молился Антоний Петрович о его здоровье.

Лечил он и животных: хлеб им давал из своих рук, а то и советовал «опустить крестик в воду», которую давали скотине.

Случаев прозорливости старца не перечесть. Когда он был в тюрьме (Господь даровал ему гонение по клевете), молва о его прозорливости распространилась настолько, что сам начальник тюрьмы обратился к нему за помощью. Корова у начальника пропала. Антон Петрович ему все сказал: и кто украл, и когда, и за сколько будут продавать на базаре.

— Иди и забирай.
Предсказывал он людям и плохое, и хорошее. Читал и мысли людские. Кто шел к нему с неверием, думая про себя: «Ну что он знает, что может?» — тех встречал их же словами:

—  А что я знаю, что могу?

Один человек подумал о нем: «Вон, пигашка идет».

Поравнявшись с ним, Антоний сказал с улыбкой:

—  Вот и пигашка, да?

Иногда он и не спрашивал — сразу отвечал на заготовленный вопрос. По его молитве однажды явился во сне женщине ее покойный отец — и она узнала о его посмертной участи и о необходимости молиться за него.

Многим он предсказывал, вернутся они с войны или нет. Однажды двоим уходившим на фронт сказал:

— Ты, Александр, иди, да поскорее возвращайся. А ты, Иван, нам там, — показал на небо, — нужен.

Один вскоре был комиссован по ранению, другой погиб.

Не все свои предсказания он выражал ясно, очень часто говорил загадками, туманными словами, так что только последующие события позволяли оценить глубину его прозорливости.

А порой он отказывался помогать и молиться за человека, например, если тот был проклят своей матерью.

Не у каждого и помощь принимал. Мог позволить помочь набрать воды из колодца, а когда человек отходил, выливал и набирал сам.

Антоний Петрович даже говорил своим односельчанам, что в любой момент может сказать о любом человеке на земле: что тот делает, о чем думает. Но он лишь намекал на свои знания, смиренно заявляя:

— Не все мне нужно говорить. Мы здесь лишь пылинки, а вот Там — Силы так Силы!

Не всегда его предсказания носили частный характер. Так, он сказал об окончании Великой Отечественной войны:

— Точных сроков не скажу — боюсь сильно согрешить перед Богом. Оставят нас с одним плетнем, но не победят.

И еще о конце света:

— Когда все скажут «Бога нет!», Господь ждать ни минуты не будет. Сейчас время, как перед Потопом. Тогда Ной один остался, а теперь из семи городов — один, из семи деревень — одна, из семи человек — один. В последние времена люди будут ходить тучные, сытые, в домах — роскошь. Все вокруг будут строиться. Враз все огнем, как языком, слижет…

Призывал он своих сельчан читать «Откровение» Иоанна Богослова.

Ундоровцы знают Антона Петровича как защитника родного села. Защищал он Ундоры своей молитвой и от нашествия саранчи, и от пожара в 1930 году, когда стал лопаткой против ветра землю кидать, и от болезней и неурожая. И после смерти обещал охранять Ундоры от нечистой силы.

— Я до Ундор беды не допущу.

Перед самой кончиной пришел Антон Петрович в дом к своей племяннице, Елене Игнатьевне Андриановой. Ее дом и сейчас стоит на прежнем месте. Это было в мае 1942 года. А в день иконы Казанской Божией Матери его уже похоронили. В то время ему было 72 года. Перед смертью стал слаб, как ребенок. Однажды, придя домой, Елена Игнатьевна нашла его наверху, на печи.

— Как попал туда?

— Ангелы подняли.

До последних своих дней молился, вел брань с нечистой силой. Даже сидя на кровати, отмахивался от нее руками, видел. Перед кончиной трое суток ничего не вкушал. Сказал:

— Я ухожу, а вместо меня останется икона Божией Матери «Козельщанская» (он привез ее из своих странствий и отдал в ундоровскую церковь). Я умру, а вы приходите ко мне на могилку, приходите и говорите, как с живым".

После своей смерти Антон Петрович много помогает селу, которое стало очень известной в России здравницей с уникальной по составу лечебной водой («Волжанка»). А ведь было время, когда старец обходил все окрестности и говорил:

— Пейте, вода везде чистая, сам все проверял. В святых Вершинах и в колодезе, что в лесу между селами Ливневка и Дубравка, — святая. В овраге за Малыми Ундорами целебная, в ней серебра много.

Этот целебный источник и вычищен руками Антона Петровича. Его благословение на нем. Люди говорят, что воду родниковую он как бы сквозь землю видел и начинал копать родничок там, где и предположить никто не мог. И вода била ключом.

Много он и после смерти помогает тем, кто его помнит и обращается к нему за благословением и помощью: и на операцию люди идут, прося Антона Петровича помочь, и работу находят. Не раз являлся он людям в тонком сне, подсказывая, что делать, ободряя и утешая.

А то и наяву приходил. Дарья Филипповна Андрианова рассказала, что после войны как-то подумала об Антоне Петровиче. Выглянула в окно, будто толкнул кто, а по улице Антон Петрович идет в кафтане, с палкой. Улыбается и в окно ее смотрит.

Пока мало кто знает о старце Антонии Петровиче, но примеров помощи людям по его молитвам уже много. Да и слова Иоанна Кронштадтского о «великом чудотворце», которые передаются в Ундорах из уст в уста, люди помнят.
Мельник Владимир Иванович , доктор филологических наук, профессор