Церковно-патриотическая деятельность Патриарха Иова в Смутное время

Патриаршество Иова протекало в такую пору, когда Московское государство переживало исключительные по важности и драматичности события: прекращение царского потомства Иоанна Калиты, попытка установления новой правящей династии в связи с утверждением на престоле Бориса Годунова, последовавшая вскоре гибель его сына Феодора от приспешников самозванца Дмитрия. Поэтому гораздо чаще патриарх Иов вынуждено появляется на страницах истории как политический деятель, чем как иерарх, устрояющий Церковь.

В политической сфере патриарху Иову суждено было не только переживать тяжелые времена междоусобий, а смута продолжалась во все время правления Иова, но и самому деятельно участвовать в борьбе и даже стать жертвой этой борьбы. В своем духовном завещании патриарх Иов пишет: «Бог знает, в какие рыдания и слезы я впал с тех пор, как возложен был на меня сан святительства, или из-за своей немощи, не имея сил духовных, или, соболезнуя бедам паствы своей, погружаем был в лютые напасти, озлобления, клеветы и укоризны. Все это меня, смиренного, постигло».

В 1591 году в Угличе погиб царевич Дмитрий Иоаннович и смерть его вызвала беспорядки в городе и самосуд над государевыми людьми. В Угличе и Москве пронесся слух о том, что Димитрий не пал жертвой несчастного случая, а зарезан людьми, подосланными Борисом Годуновым, который, дескать, сам намеревается занять царский престол. Правительство послало для расследования комиссию во главе с боярином Василием Шуйским и митрополитом Сарским и Подонским Геласием. Выводы расследования гласили: кончина царевича была нечаянной вследствие его болезни. Патриарх и собор после длительного обсуждения, основываясь на показаниях более чем 70 свидетелей, решили, что «смерть царевича Димитрия учинилась Божиим судом». Тем самым версия о наличии злого умысла и о причастности к нему Бориса Годунова была отвергнута. Патриарх Иов, как духовное лицо, достаточно хорошо знал и понимал Бориса Годунова, поэтому и не верил в причастность его к убийству царевича. И сохранил эту уверенность до конца своих дней.

Семь лет спустя после углической трагедии, не оставив прямых наследников, скончался царь Феодор Иоаннович. Царство он завещал своей супруге Ирине. Но она, несмотря на уговоры патриарха, решительно отказалась от престола и постриглась в монахини с именем Александра.

Когда следом за ней уехал из Москвы и брат ее, правитель Борис Годунов, государство осталось на попечении патриарха и боярской думы. И в эти дни, и в последующее «безгосударное» время Московский патриарх считался «начальным человеком», без которого, по понятиям того времени, боярам нельзя было вершить земские дела. Для них патриарх обладал столь же высоким авторитетом, как и сам царь. Поэтому и в деле царского избрания святитель Иов волей-неволей должен был принять на себя руководство.

Владыка Иов, невольно оказавшийся во главе государства, после совета с москвичами — духовенством, боярством и посадским людьми, а потом и по решению Земского собора, предложил царскую корону Борису Годунову. Борис Годунов к тому времени получил всеевропейское признание сфере внешней политики и проявил себя как энергичный и способный правитель во внутренней государственной деятельности. Немало сделал он и для Русской Церкви. Поэтому и патриарх и народ стояли за Бориса.

Но Борис Годунов несколько раз отказывался от трона, прошел слух, что он даже готовится к пострижению. И сестра его, царица-инокиня Александра, «брата своего на государство не пожаловала».

Тогда патриарх решил применить против Годуновых самую крутую меру. В случае окончательного отказа от трона он пообещал снять с себя и с собратьев-архиереев святительский сан, облечься в простые монашеские ризы, а службы в церквах приостановить. И это, пригрозил он, виною ляжет на Годуновых за их ослушание соборному избранию. Затем к стенам Новодевичьего монастыря, в котором укрывались Борис и его сестра, патриарх устроил крестный ход с чудотворными Богородичными иконами — Владимирской, Донской и Петровской.

До прещения дело не дошло. Увидев крестный ход, Борис сам вышел навстречу ему со Смоленской иконой Божией Матери. Благословив Бориса крестом, патриарх еще раз обратился к нему с просьбой принять решение собора как Божию волю, а затем, отслужив Божественную литургию в монастыре, нарек Бориса Феодоровича царем и провозгласил первое многолетие. Патриарх сам составил утвердительную грамоту об избрании Бориса Годунова на царство, которую подписали все участники Земского собора, числом около пятисот. По Руси были разосланы грамоты патриарха, сообщавшие о воцарении нового государя и повелевавшие молиться о нем.

Начало XVII века было для Русского государства тяжелым временем. Обострились противоречия между царем и высшей знатью — боярами и дворянами. К тому же Россию поразил страшный голод. В народе возникло мнение, что царствование Бориса Годунова не благословлено Богом, если с его приходом к власти страну постигло такое несчастье. На окраинах государства, переполняемого темными слухами, а вскоре и возле самой Москвы появились разбойничьи шайки.

В этот момент в Польше и объявился самозванец, выдававший себя за царевича Димитрия, якобы чудесно спасшегося от насильственной смерти. Польский сейм ему, конечно же, не поверил, но решил использовать в борьбе против Москвы. При поддержке Сигизмунда III самозванец стал подготавливать выступление для «отыскания» себе русского царского престола.

Патриарх Иов написал соборную грамоту польско-литовским магнатам и киевскому воеводе Константину Острожскому, в которой разоблачал самозванца Григория Отрепьева — беглого инока Георгия из Чудова монастыря — и уговаривал их поймать его и прислать в Москву для наказания. Однако на организаторов войны против России эти грамоты не подействовали. К концу 1604 года почти вся юго-западная Русь отошла от Москвы под руку самозванца. Патриарх не переставал рассылать грамоты по всей земле, свидетельствуя, что истинный царевич Димитрий умер, что принявший его имя есть расстрига и еретик. Призывал помнить Бога и крестное целование царю Борису и совершать моления о даровании ему победы, но народ был глух к посланиям святителя. Тогда владыка Иов предал анафеме самозванца и его сообщников как злодеев и еретиков, замышляющих упразднить Православие на Руси. По повелению патриарха анафему произносили во всех церквах Великой России.

Войска царя Бориса, выступившие против самозванца, сражались вяло. Бездействие и измена некоторых воевод дали возможность противнику овладеть ситуацией. А внезапная смерть Бориса Годунова усилила нестроения в войске и приободрила тайных сторонников Лжедмитрия. Народ же усмотрел в этой смерти Божие наказание Борису и милостивое покровительство самозванцу.

Посреди всеобщего замешательства твердым оставался едва ли не один только патриарх Иов. Чтобы воодушевить и объединить людей, он первым со всем духовным собором выразил верность вдовствующей царице и ее детям — Феодору и Ксении. За ними присягнули бояре и все жители Москвы. Однако некоторые бояре и воеводы, стоявшие во главе русского войска, заколебались и не присягнули Феодору. Большая же часть русской армии, признав самозванца, двинулась к Москве.

Лжедмитрий боялся входить в Москву, пока там оставались его недруги. Поэтому он, обосновавшись в Туле, отправил в Москву своих клевретов, чтобы они подняли народ против семейства Годуновых и патриарха Иова. 1 июня 1605 года приверженцы самозванца зачитали на лобном месте его грамоту. Большинство населения, частью запуганное, частью обманутое, присягнуло Лжедмитрию. В столице началась жестокая расправа со сторонниками законного порядка. 10 июня сторонники Лжедмитрия убили молодого царя и его мать. Ксению насильно постригли в монашество и отправили в монастырь.

В эти дни первосвятитель Иов обнаружил всю свою твердость. Он неустрашимо обличал клятвопреступников и почти все время проводил в молитве в переполненном людьми Успенском соборе.

Через несколько дней после убийства царя Феодора Борисовича беснующаяся вооруженная толпа ворвалась в алтарь Успенского собора, где патриарх Иов совершал Божественную литургию. Не дав окончить священнодействие, они сорвали со святителя облачение. Патриарх властно отстранил злодеев, подошел к Владимирской иконе Божией Матери, снял с себя драгоценную панагию, подаренную царем Феодором Иоанновичем и возложенную на него вселенским патриархом Иеремией во время интронизации, положил у иконы и произнес: «Здесь, в этом храме, пред сею иконою святою, я удостоен был сана архиерейского и девятнадцать лет хранил целость веры. Ныне вижу бедствия Церкви, торжество ереси. Матерь Божия, спаси Православие!» Молитва святителя еще более озлобила мятежников. Они начали избивать его прямо в храме, потом потащили на лобное место и там снова били, затем измученного старца посадили в телегу и в простой рясе чернеца отвезли в заточение в родной ему Успенский монастырь, в Старицу. Так подвигом исповедничества завершался путь первого патриарха Русской Церкви.

Под конец своего земного странствия святитель Иов вернулся в обитель своей юности, Старицкий Успенский монастырь. Блаженного старца, вопреки указанию Самозванца держать присланного «в озлоблении скорбном», с любовью принял его духовный сын, архимандрит Дионисий, настоятель монастыря. Он постарался дать полный покой мужественному исповеднику Православия. Впоследствии преподобный Дионисий Радонежский стал настоятелем Троице-Сергиева монастыря и руководил обороной обители во время ее осады. Шестнадцатимесячное стояние троицкой сотни против регулярного польского войска явилось началом освобождения России от смуты.
Кандидата на патриарший престол самозванец подыскал еще на пути к Москве. Им стал архиепископ Рязанский Игнатий, грек, некогда занимавший архиерейскую кафедру на Кипре. Изгнанный оттуда турками, он некоторое время жил в Риме, где принял унию. В 1595 году Игнатий прибыл в Москву, скрыл свою причастность к унии и через восемь лет получил для управления Рязанскую епархию.

Лжедмитрий, назначив патриарха самочинно, послал его в Старицу просить благословения на патриаршество у святителя Иова. Однако Игнатий благословения не получил. Самозванец вторично послал своего ставленника за благословением угрожая заключенному патриарху Иову мучениями. И опять напрасно — старец остался непреклонен.

Самозванец и лжепатриарх правили Московским государством менее года. Затем Лжедмитрий был свергнут и убит, а Игнатий заточен в Чудов монастырь. На царский престол вступил Василий Иванович Шуйский. Вновь встал вопрос о патриархе. Царь и собор духовенства просили патриарха Иова возвратиться на первосвятительский престол. Однако, к тому времени, старец, находившийся в преклонных летах, ослеп, от предложения отказался и, как свидетельствует предание, благословил на свое место митрополита Казанского Ермогена.

В начале 1607 года, в тяжелую пору войны с Болотниковым и самозванцем Петром, желая возродить нравственные силы народа, изможденного смутой, подавленного сознанием собственной измены и клятвопреступления, царь Василий Шуйский и патриарх Ермоген решили вызвать в Москву святителя Иова, чтобы он простил и разрешил всех православных христиан от совершенных ими преступлений: нарушения крестного целования и присяги дому Годуновых и убийства юного царя Феодора Борисовича. В свое время владыка Иов предал изменников анафеме. Кто наложил клятву, тот должен был и снять ее. Разрешение, полученное от нового патриарха Ермогена, было признано недостаточным.

Старец-патриарх прибыл в Москву 14 февраля. После совещания обоих патриархов с духовенством народу было предписано поститься и через несколько дней сойтись на Соборной площади.

20 февраля весь Кремль был переполнен народом. Святитель Иов пришел в собор в рясе простого монаха, плача и рыдая облобызал чудотворные иконы и мощи первосвятителей Московских, затем встал у патриаршего места.

Все взоры были обращены к слепому Иову.

После молебна, совершенного патриархом Ермогеном, народ кинулся с плачем и воплями к патриарху Иову: «Пастырь добрый, прости нас, словесных овец бывшего стада твоего… Мы сами уклонились от тебя, заблудились в дебрях греховодных, сами отдали себя на съедение лютому зверю, всегда готовому губить души человеческие. Восхити нас из нерешимых уз по данной тебе благодати!»

В челобитной, зачитанной архидиаконом с амвона, народ, а также царь от лица народа, каялись за все Русское царство, прося отпустить именем Божиим все грехи. По прочтении разрешительной грамоты, составленной от имени двух патриархов, святой Иов обратился к народу с последним увещеванием: «Чада духовная! В своих клятвах и крестного целования преступлениях, надеясь на щедрость Божию, прощаем вас и разрешаем соборно. Да приимите благословение Господне на главах ваших. Впредь же, молю вас, да не покушайтесь такое совершать или крестное целование в чем-либо преступать, ибо велика сия заповедь…».

Чин разрешения произвел сильное воздействие на народ. Все плакали каялись, просили прощения у патриарха, приклонялись к его стопам, лобызали его десницу. Великий старец, так много пострадавший среди общих народных бедствий, но вместе с тем и духовно обновленный и утешенный в эти минуты, с радостью благословлял коленопреклоненный народ и давал свои последние наставления: хранить верность святому Православию.

Недолго пробыл святитель Иов в Москве. Не подействовали ни уговоры патриарха Ермогена, ни царские просьбы остаться. Он спешил возвратиться в свой монастырь, в Старицу. Земные подвиги патриарха Иова были завершены. Как жил он в этом мире в смирении и чистоте, так и уходил из него: в совершенной простоте, вдали от дворцовых и мирских смут.

Спустя четыре месяца после всенародного покаяния, 19 июня 1607 года, в ночь на воскресенье, патриарх Иов мирно отошел ко Господу.

После смерти святителя у его могилы в Старицком монастыре стали происходить исцеления. В 1652 году стараниями митрополита Новгородского Никона, будущего патриарха, мощи святителя Иова были перевезены в Москву и положены в Успенском соборе Кремля, где они и почивают доныне.

Сохранилось письмо царя Алексея Михайловича митрополиту Никону о встрече в Москве мощей патриарха Иова. «Я встречал гроб Иова с патриархом [Иосифом], со всем Освященным собором и со всем государством от мала до велика. Было так многолюдно, что не помещались от Тверских до Неглинных ворот, по кровлям и переулкам негде было яблокам упасть, нельзя было ни пройти, ни проехать. А Кремль велел запереть, ибо и так насилу пронесли в собор; такая теснота была, что старые люди за 70 лет не помнят такой многолюдной встречи. Патриарх, отец наш, со слезами говорил мне: „Вот смотри, государь, как хорошо за правду стоять! И по смерти слава!“».

Почитание патриарха Иова как чудотворца отмечается в различных рукописях и агиографических изданиях. Материалы к прославлению его начал готовить уже патриарх Иосиф. Среди местночтимых Тверских святых патриарх Иов упоминается в конце XIX века. Архиепископ Димитрий (Самбикин), известный агиограф, свидетельствовал, что день кончины его праздновался во всех городских храмах епархии. В 1989 году, во время празднования 400-летнего юбилея учреждения патриаршества в России, патриарх Иов был прославлен в лике общепочитаемых святых Русской Православной Церкви. Память ему совершается 5/18 апреля и 19 июня / 2 июля.

Патриарх Иов всей деятельностью своей и горячей молитвой к Богу сдерживал натиск темных сил, стремящихся низложить и уничтожить Россию как оплот Православия. Верим, что и ныне предстоит он Престолу Вседержителя как горячий молитвенник и неустанный ходатай за всю Русскую землю и за каждого с верою к нему обращающегося.
http://www.pravoslavie.ru/put/60 629 185 699