Когда горит свеча.

Некрополь Никольского кладбища Александро-Невской лавры (5)

Протоиерей Михаил Соколов
1845−1895

«Пастырь добрый душу свою полагает за овцы; иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небесном» — гласила надпись на надгробном памятнике известного петербургского протоиерея, проповедника, благотворителя, светлого человека высокого ума и сердца, вся жизнь которого основана на любви к Богу и людям — Михаила Соколова. И сегодня мы, склонив голову, положим на могилу о. Михаила венок памяти из его благодатных дел.

Отец Михаил родился 30 сентября 1845 года в семье священника Смоленской епархии. Родной брат будущего пастыря, архимандрит Донат, был ректором Архангельской семинарии, где и учился о. Михаил. В 1871 году он окончил Санкт-Петербургскую Духовную академию.

14 лет служил о. Михаил в Казанском соборе. Он любил служить, совершать панихиды, сосредотачивался на молитве. Занимался он и законоучительством: живая беседа с детьми о подлинной вере и нравственности многих из них сделала его чадами. О. Михаил любил людей любовью дела: написал для них учебник по Закону Божию, организовал епархиальную богадельню для заштатного духовенства, столовую для бедных прихожан Казанского собора. Но главным алмазом в короне его трудов была организация столичного религиозно-просветительского Общества.

В наше время часто бывает так, что клир живет как бы сам по себе, а прихожане — сами по себе. Встретились на службе и — разошлись каждый в свою жизнь. Сближение духовенства между собой, живое общение с мирянами, — вот что давало Общество в то время.

Всем известно, что при всех своих трудах священник должен иметь одно необходимое качество — доброе сердце. Своим чутким сердцем о. Михаил всегда постигал чужую нужду. Он не знал отговорки «стыдно просить» и просил, когда это было необходимо другим. Например, все прихожане знали, что он собирает деньги в пользу голодающих, в пользу Общества, и люди любили вверять ему свои жертвы.

Он был человеком общительным, но ссорился с людьми, вредными для дела, при этом сам первый протягивал руку и лобызал ее.

В лице ближних он жил для Бога. «Придешь к батюшке удрученным, иногда близким к отчаянию, — вспоминал духовный сын, — а выходишь от него совсем другим человеком, готовым на борьбу, и горе уже не представляется таким безвыходным».

Однажды отец Михаил шел по улице и обратил внимание, что на противоположной ее стороне какая-то старушка все время обращалась к прохожим, но никто не хотел замечать этого. Священник зорко следил за происходящим и обрадовался, встретив знакомого:

— Вот старушка, она что-то хочет, пойдите, узнайте, что ей надо, и постарайтесь привести в исполнение ее желание. Мир вам, спасайтесь!

Отец Михаил болел тяжело: опухоль загородила пищевод, и он не мог питаться. Перед операцией он писал: «Время мое кратко. С совершенным пока спокойствием вверяю себя воле Божией. Не имею духа апостола Павла, но хотелось бы утверждаться в разумении и опытном переживании его отрадных слов «для меня жить со Христом и умереть — приобретение».

Операция прошла удачно, но выявила, что треть желудка поражена раком. Болезнь часто лишает человека равновесия. Поведение в болезни — визитная карточка христианина. Во время болезни, которая причиняла о. Михаилу много страданий, он боялся кого-нибудь обидеть, расстроить жену и детей. Накануне кончины он причастился, и тихо, в окружении родных, ушел в вечность.

Он скончался у себя на даче, в деревне Липицах на 50 году жизни, 5 июня 1895 года в 10 часов утра. Гроб несли на носилках в Царское Село, а затем на поезде перевезли в Санкт-Петербург, читая всю дорогу Евангелие.

Сорок священников и многотысячная толпа встречала этот гроб на вокзале, откуда все направились в Казанский собор.

На середине проповеди, которую читал после панихиды священник Философ Орнатский, будущий священномученик, он не выдержал и заплакал. Плакала вся церковь. На отпевании преосвященному Назарию сослужил ему духовник Их Величеств протопресвитер И. Янышев.

При перезвоне лаврских колоколов несли из Казанского собора останки почившего на Никольское кладбище Александро-Невской лавры, где его встречал митрополит Палладий, окруженный архимандритами и братией. Высокопреосвященный благословил гроб и совершил над усопшим литию, проводив до самой могилы.

Многие храмы пропели ему в этот день вечную память. И нам уместно вспомнить слова преосвященнейшего Филарета, митрополита Московского: «История народов и царств показывает, что лучшее и полезнейшее для человеческих обществ обыкновенно делают не люди, а человек, не многие, а один».

Духовник великих князей

Небольшой надгробный памятник с утраченным крестом, но c сохранившейся надписью: «Протоиерей Арсений Иванович Двукраев» находится недалеко от «демократической площадки» на Никольском кладбище Александро-Невской лары.

Протоиерей Арсений был сыном священника из города Старицы Тверской губернии. Там же он и родился 26 февраля 1825 г. Сначала юноша учился в местном духовном училище, а затем — в Тверской семинарии. Блестяще окончив ее, Арсений был отправлен на казенный счет для дальнейшего образования в Санкт-Петербургскую Духовную академию, где в 1851 году закончил курс одним из первых. Он получил послушание преподавать в Александро-Невском училище, а 12 февраля 1855 года был рукоположен в сан священника и определен к Знаменской церкви.

Любовь к Богу этого пастыря выражалась в постоянным внимании ко всем несчастным, в заботе о благолепии храма, где всегда соблюдался строгий порядок, благочиние и тишина. Его блестящие проповеди не могли не трогать православную душу, к тому же, он был и прекрасным преподавателем: 13 лет экзаменовал лиц, ищущих священного сана, и 28 лет преподавал в Михайловской школе Санкт-Петербургского женского патриотического Общества. Отец Арсений умел так просто изъяснить глубину Священного Писания и посеять в сердцах воспитанниц пламенную любовь ко Господу, что они не могли уже ни отойти от Святой Церкви, ни забыть батюшкины проповеди. Его жизнь приносила добрые плоды в его чадах.

Всегда и везде он проповедовал вечную истину, всегда и везде говорил правду прямо, как бы горька она не была, и эта способность светлым лучом проходила через всю его жизнь. На батюшку обратила внимание Великая княгиня Александра Иосифовна и ее супруг Великий князь Константин Николаевич. Они пригласили его быть преподавателем Закона Божия и духовником их августейших детей: великих князей Константина, Димитрия, Вячеслава. Затем о. Арсений стал духовником и ее Высочества.

Весной 1890 года о. Арсений заразился в приходе дифтеритом, осложнившимся воспалением почек. Ненадолго он поправился, но болезнь стала подтачивать силы проповедника: он похудел, осунулся. Его силы истощались, а дух креп.

9 февраля священнослужитель приехал в Павловск, на дачу, предоставленную ему Великой княгиней Александрой Иосифовной, которая непрестанно заботилась и утешала умирающего батюшку, что трогало его до слез.

После литургии, 12 февраля, в день своего 40-летнего служения, он прощался с прихожанами. Именно так они поняли его проповедь: благодарил за все сделанное для храма, просил прощения кого ненамеренно обидел или огорчил. Отошла ко Господу светлая душа его 31 мая 1895 года. Близкие и сослуживцы искренне скорбели о его кончине. Но что дает успокоение нашему страдающему сердцу, когда мы теряем близких? Только одно утешение: «Во Христе все оживут».

Протоиерей Петр Алексеевич Соловьев
(+1898)

За прудом, в дальнем уголке Никольского кладбища, издалека виден хорошо сохранившейся памятник: на беломраморном постаменте крест, обвитый терновым венком.

11 сентября 1898 года скончался протоиерей Петр Соловьев. Он был петербуржец по духу, воспитанию и образованию. Его отец -священник нашей епархии. Петр окончил в 1847 году Петербургскую семинарию и вскоре был отправлен Св. Синодом в духовную миссию в Иерусалим. 7 лет он прожил на Святой Земле. Здесь научился ценить родное и уважать чужие верования. Это были годы плодотворной духовной жизни, сосредоточенной на внимательной внутренней жизни. Здесь же он познакомился с епископом Феофаном, будущим затворником Вышенским, бывшим в то время в Иерусалимской духовной миссии, к которому питал уважение всю жизнь.

Вскоре началась восточная война, и отец Петр вынужден был вернуться в родной город. От Государя он был пожалован денежной наградой, а духовное начальство, оценившее его службу в миссии, определило его служить в Малоохтинской Мариинской церкви, а в 1855 году он получил сан протоиерея. После этого он был переведен в Покровскую церковь, стоявшую на нынешней Тургеневской площади, в которой прослужил оставшуюся жизнь. Он любил свой приход, которому и отдавал всю свою жизнь, любил служить, все требы исполнял с усердием. Никогда не отговаривался тем, что был занят другими делами, служба — главное дело пастыря. Этим он спасается и оправдается на Страшном Суде. В последние годы своей жизни, уже старик, он как молодые пастыри, подавая им пример, поднимался на чердаки и опускался в подвалы, чтоб отслужить требу или проводить в последний путь своих прихожан, для которых он и жил. Делом отца Петра были и уроки в приютах св.Сергия. Он любил литературу, интересовался духовной журналистикой, был помощником благочинного. Все награды, доступные приходскому священнику, он имел, включая и орден св. Владимира 3 степени.

Воскрешая в памяти черты этого пастыря, вспоминаются и слова из Писания: «Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, ихже взирающе на скончание жительства.» (Евр. 13,7).

Протоиерей Павел Константинович Цветков
1829−1898

Он умер заштатным священником Казанского собора 8 февраля 1898 года.

Протоиерей Павел Цветков родился в семье священника, служившего во Владимирской епархии, но был воспитанником нашей Духовной академии, которую закончил со званием магистра и в 1854 году рукоположен в сан иерея, а в 1869 — протоиерея. Его жизнь во многом была связана с больными людьми. Это служение требует особого терпения и любви. Несколько лет он выполнял требы в Александровской, Измайловской, Троицкой, Василеостровской больницах, а в 1866 году он подал прошение с просьбой о служении в Александровской больнице. Тогда же указом Государя Императора он был назначен директором Санкт-Петербургского попечительского общества о тюрьмах. Эта деятельность показала добросердечные и деловые качества отца Павла и обозначила новую деятельность: его назначают настоятелем Выборгского Преображенского собора и председателем финлянского духовного общества. Эта должность включала в себя «обязанности председателя дирекции русских школ в Выборге, цензора проповедей и экзаменатора в учебных заведениях Выборга и попечителя о бедных духовного звания в Финляндии».

В 1878 году он был перемещен к Казанскому собору, исполняя обязанности ключаря. Разносторонне и разнообразна его деятельность, он неутомим в трудах, и только диву даешься, как мог столько нести один человек: он представитель от духовенства в педагогическом и распорядительном собрании семинарии, ревизор ризниц хозяйственных соборов и церквей столицы, помощник благочинного, впоследствии и сам благочинный, член Консистории, преподаватель Закона Божия в приюте Казанского благотворительного общества. Неутомимый труд на Ниве Божией лучших петербургских пастырей — наше великое богатство.
«Смерть мужу праведному — покой» (Иов. 3, 23).

Апостол трезвости — отец Александр Рождественский
1872−1905

Апостолом трезвости называли отца Александра Рождественского. Смерть его, последовавшая 5 июля 1905 года, потрясла современников. Тем невероятнее казалось случившееся, что почившему был 31 год. Он священствовал всего восемь лет, но столько успел сделать на ниве Божией! Популярность этого иерея среди столичных рабочих была необыкновенная. «Он истинно пал за плугом на любимой ниве Божией», — сказал о нем священномученик о. Философ Орнатский.

Родиной Александра Васильевича Рождественского была Владимирская губерния. Он родился в семье священника семимесячным, и несколько месяцев завернутого в вату младенчика отогревали на печи, моля Бога о спасении его жизни.

Разобщенность в семье ведет к внутреннему одиночеству. Когда же семья живет по заповедям Божиим — она тверда, как дом на камне. Александру Господь дал такую семью. Огромное влияние на него оказала мать — необыкновенно отзывчивая и чуткая на чужое горе женщина. От отца же будущий священник унаследовал твердость и непреклонную волю.

После окончания Духовной семинарии, а затем и Санкт-Петербургской Духовной академии, он стал священствовать в Воскресенской церкви у Варшавского вокзала, там, где дымились фабричные трубы, и православный люд, забыв Образ Божий, окунался в омут пьянства со всей широтой русской души. О. Александр понимал эту душу, любил народ и сознательно шел на служение ему. У него всегда находилось слово любви и одобрения, он умел подать руку помощи изнемогающему человеку в борьбе с овладевшим им пороком, направлять грешника на путь покаяния, при этом не забыв дать и денежную помощь.

Порой только один священник может остановить человека от широкого разгула и непотребства, только он может утешить, научить, просветить, простить и успокоить. Тот, кто познал борьбу с грехом — знает, как особенно важна поддержка и понимание друга. Каким благодатным лекарством в такой момент может быть духовная беседа, а если такой собеседник священник — то это просто лекарство от греха.

Отец Александр всегда спешил, никогда не отдыхал, отдавая России все свои силы. Да, в России жить было трудно всегда, но зато и спасительно. Понимая, какой пагубой для православной страны является пьянство, о. Александр Рождественский основал братство трезвости при своем храме.

Пьяницу любить трудно. Без сердечной доброты, данной Господом — невозможно, а отец Александр обращался к ним только со словами «Друг мой!» и проявлял при этом столько сердечной доброты, что человек понимал — это не лицемерие. И какая чудная душа раскрывалась перед пастырем в бывшем пьянице. Как отрадно благодарил он Господа, когда человек становился трезвенником! Надо обладать поистине Божией любовью, чтобы брезгливо не отворачиваться от пьяницы, потерявшего образ Божий, а любить его.

— Его нам дал Бог, — говорили жены, уставшие от пьянства близких людей. Поэтому как же было не скорбеть им, потеряв этот дар! Отец Александр был наставником общества трезвости, которое вскоре стало известно не только в столице, но и в России: общество трезвенников объединило 70 тысяч человек!

Сам отец Александр никогда не пил вина.

— Кровью пахнет, — говорил он. — Так много из-за водки пролито крови, много драк, убийств.

Как нуждается наше общество сейчас в таких пастырях, и какое огромное духовное богатство оставил нам в наследие Господь в деятельности иерея Александра Рождественского!

К тому же он был и талантливым проповедником, редактором трех известных журналов: «Трезвая Жизнь», «Воскресный Благовест», «Отдых Христианина». «Моя идея — вырастить у нас в России такой журнал, который одинаково пригодился бы и в великосветском салоне, и в мужичьей хате. Чтоб слово его одинаково жгло всех, как каленое железо», — писал он.

Кратковременная жизнь этого удивительного человека была действительно светлым лучом в мрачные дни 1905 года не только для духовных чад, но и для собратий-пастырей, которым остался безграничный пример преданности делу. Этот светильник сгорел быстро, но, как горчичное зерно, упавшее в землю, много доброго плода принесла его жизнь. И сколько добрых, проникновенных слов было сказано на его могиле, сколько пролито слез!

«В лице его столица и епархия потеряла незаметного, энергичного и умного работника, и на все светлое и доброе отзывчивого», — сказал митрополит Антоний.

Отец Александр не искал славы, ему было некогда даже думать об этом, а Господь сделал его украшением не только столичного духовенства, но и всего православно-российского. «И блажен путь, в он же идет душа его».

Надгробный памятник на могиле о. Александра Рождественского напоминает колокол-великан с крестом. Это неслучайно: батюшка мечтал поднять на колокольню Воскресенской церкви, у Варшавского вокзала, 1000-пудовый колокол со словами «За трезвую жизнь», который бы будил совесть пьющих русских людей. Такой колокол был отлит после смерти пастыря, а затем большевики распилили его на огромные куски чугуна, из которого впоследствии и отлили памятник вождю мирового пролетариата, до сих пор стоящий в нише перед Варшавским вокзалом.

— Ведите себя трезво, чисто, свято, — так взывал апостол трезвости к своим чадам, так взывает его память к нам и сейчас.

Протоиерей Иоанн Скорик
1931−1995

Хорошо, что у сердца есть память. Человек устроен так, что может путешествовать по прошлому в своей памяти. Многие прихожане Троицкого собора Александро-Невской лавры, знакомые, чада, священники хорошо помнят день памяти дорогого батюшки: 2 апреля и приходят в этот день на Никольское.

…Помню, как прилепились мы с сыном к простому, скромному батюшке, как бегали к нему за советом, как открылась нам в нем и через него любовь Божия.

Иван Андреевич Скорик родился в простой крестьянской семье 13 октября 1931 года в селе Константиновка, под Мелитополем. Его отец был конюхом. Мама занималась домашним хозяйством.

Войну пережили как все, со всеми трудностями того времени. Иван, его сестра Матрена и их мама были угнаны немцами. Шесть месяцев они были фактически пленниками. После войны все вернулись домой. Иван окончил 7 классов и поступил в техникум, а затем, в 1953 году уехал в Москву, поступив в Духовную семинарию. В 1957 году он стал управлять хором в Мелитополе.

Будущий батюшка не был красавцем: он был среднего роста с очень проницательными живыми глазами, но Господь даровал ему прекрасный голос и слух. Впоследствии у него была великолепная коллекция грампластинок церковной и классической музыки. Все хранилось в идеальном порядке.

30 августа 1987 года в Успенском соборе Пюхтицкого женского монастыря Иоанн был рукоположен во священники, с 1 сентября назначен в Троицкий собор Александро-Невской лавры. Здесь протекли последние годы его жизни, здесь он сложился, как настоящий пастырь.

…Скорбь от потери батюшки была так сильна, что постоянно тянуло к нему на могилу. Однажды там со мной заговорила женщина. Рядом с ней стояла дочь, девочка лет пятнадцати. Женщина была взволнована и не могла не поделиться своим потрясением.

— Знаете, — заговорила она, — я несколько раз подходила к батюшке, он был так доступен, добр, умен, что сразу почувствовала к нему доверие. Все хотелось еще прийти, да времени не было, а теперь, когда он умер, пришла вот, поделиться с ним. Рассказала ему о том, как мне трудно с дочерью. Она грубит, я усомнилась в ее любви. Плачу здесь и прошу, чтобы батюшка дал мне ответ: неужели же дочь меня совсем не любит? Выплакалась и спустилась к пруду, за водой для цветов. Наклонилась, да и упала в воду. Я стала тонуть, а дочка меня вытащила и столько теплых слов сказала, что я за всю жизнь от нее не слышала. Вот и получила ответ. Стою и благодарю Господа и батюшку.

Да, батюшка все время говорил: «У Бога всего много. У Него все можно вымолить». Когда я рассказала этот случай своей подруге, она не удивилась:

— Да, батюшка у нас такой. Я несла ему на могилку букет, но он был так туго завязан, что даже зубами было не развязать. Думала, наверное, придется так и поставить в пакете. Прихожу, а на могиле лежит нож. Чудо, да и только.

Батюшка очень любил людей. Это хорошо понимали прихожане, потому что, какую бы блестящую проповедь ни сказал священник, она не затронет человеческое сердце, если не будет согрета любовью. Как однажды заметил А.С.Пушкин: «Нет истины, где нет любви». Отец Иоанн всегда был в храме, и если не служил, то беседовал с людьми. Эти беседы иногда длились очень долго, что сердило служащих церкви:

— Храм закрывается, отпустите батюшку, он устал.

— Ничего я не устал. Спрашивайте.

Сколько раз батюшка своими словами отирал наши слезы. Однажды я провожала о. Иоанна домой после службы, и мы долго беседовали в метро. Он так понял мои материнские чувства, что мне показалось, что он сам был матерью.

— Спасибо, батюшка, за все, я вас очень люблю. — Он помолчал и ответил:

— Это искушение.

Я шла и думала, почему он так сказал, а потом поняла, что любить надо только Бога.

Это был настоящий пастырь. Все время молился и служил. Богу и людям. Мог сделать замечание: «Давно не видел на службе». Когда кто-то из духовных чад исчезал надолго, пастырь мог неожиданно появиться на пороге его дома. Бывали случаи, когда батюшке открывала дверь взволнованная жена заблудшего, впавшего в запой духовного чада. Батюшку не пугали ни грязь, ни бутылки. Это был пастырь — воистину духовный врач. И в течение долгого времени длилась беседа. Он разбирался в жизни этих людей, которых любил и обличал, помогая им.

Прошлое никуда не уходит. Оно будет с нами до скончания века. И будет Суд, и все откроется… Становится страшно, но тогда вспоминаю, как батюшка учил жить: «Не открывай своего сердца никому. Пусть оно будет открыто только Богу. Сейчас отовсюду слышишь: там отчитывают, тот прозорлив. Вчера он и «Отче наш» не знал, а сегодня уже отчитывает. Вчера был коммунистом, а сегодня проповедует. Да чтобы дар изгнания бесов получить, надо такой подвиг понести… Конец близок. Подумайте сами: что мы едим, что пьем, никогда такого не было. В последнее время некому будет отчитывать. Люди сами виноваты в том, что становятся доступны бесам. И даже став одержимыми, не каются в грехах, а идут к знахарям. Церковь не пугает, она предупреждает и призывает трезвиться. Бояться ничего не надо. Вот крест, вот Евангелие, и бесы трепещут. Что же нам бояться, с нами Бог!»
Из книги: Лидия Соколова. Когда горит свеча. Никольское кладбище Александро-Невской лавры. Вып.1. СПб, 2003
(Продолжение следует)