Белорусский феномен

Начало
Продолжение
Продолжение 2
Продолжение 3
Продолжение 4
Продолжение 5
Продолжение 6
Продолжение 7
Продолжение 8
Продолжение 9

Неожиданная «независимость»

В 1991 году вторая сверхдержава мира, имевшая все шансы стать первой, вдруг была «распущена» тремя партократами, собравшимися в Беловежской Пуще, недалеко от исторического Брест-Литовска. Народ всего СССР, как говорится, безмолвствовал. Но что же произошло, и почему именно в Белоруссии происходящее восприняли наиболее негативно?

К середине 80-гг. в правящей партии произошли серьезные изменения. Стоящая у руля партии и государства верхушка, не веря в какие-либо идеалы марксизма-ленинизма, определенно стала тяготиться социалистической системой. Распоряжаясь гигантским потенциалом сверхдержавы, коррумпированная партийно-хозяйственная номенклатура не могла иметь ее в своей собственности. Современный публицист, издатель газеты «Дуэль» Юрий Мухин грубовато, но справедливо подметил, что у властвующей элиты СССР господствовал комплекс евнуха в гареме — всем командуешь, но ничего не можешь! Но для того, чтобы превратить политическую власть в финансовый капитал, необходимо сокрушить не только социалистическую систему, но и саму советскую государственность. СССР был жестко идеологизированным государством, само существование которого основывалось на коммунистической идее. Большинство населения страны, хотя и имело немало поводов для недовольства, было лояльно режиму и социально-экономической системе. Изменение общественного строя, разумеется, могло произойти и без всяких потрясений с сохранением государства в незыблемых границах и со сверхдержавным статусом в результате постепенной эволюции при опоре на национальную традицию. Именно этот путь отстаивали русофилы. Но верхушке партийной номенклатуры не хотелось ждать. Они предпочитали развалить государство, чтоб по-мародерски прихватить все, что плохо лежит. В этом союзником партократии стала мафия, давно уже тесно связанная с нею. Привыкшая колебаться вместе с линией партии творческая интеллигенция была готова поддержать и «обосновать» все новые колебания высшего руководства. И, разумеется, Запад не мог упустить шанс разгрома вечного геополитического соперника руками прозападных сил, пусть даже и состоящих из продажных политиканов и обычных воров. Как боярство в начале ХVII века в своих интересах вместе с иноземцами разожгло Смуту, так и советская партократия в конце ХХ века стала разжигать новую Смуту.

Правоверные марксисты в полном единстве с правоверными либералами рассуждают о том, что в конце советской эпохи происходило «обуржуазивание» партийной номенклатуры. На этом основании и марксисты, и либералы видят в событиях горбачевской перестройки и ельцинских «реформ» переход к «капитализму». Но, как справедливо отметил современный российский исследователь Ю. Коргинюк, из того, что номенклатура постепенно превратила государственную службу в инструмент извлечения личных доходов, никаких буржуазных отношений не возникало и возникнуть не могло. С тем же успехом можно утверждать, что в ХVI-ХVII веках царь, отправляя воеводу на кормление, опосредованно вводил его в класс предпринимателей. [1] Нет, коррумпированный чиновник и капиталист — явления совершенно разного порядка.

Не менее роковым для единства СССР оказался также факт, традиционно считавшийся одним из величайших достижений советского строя — создание мощного слоя национальных кадров всех уровней во всех автономиях страны. Еще с 20-х гг. на национальных окраинах проводилась политика «коренизации», когда административный, хозяйственный аппарат республики (союзной или автономной) заполнялся представителями коренной национальности. В принципе, для первых лет советской власти это было правильной мерой, привлекающей на службу общему для всех государству наиболее дельных и способных людей, вышедших из инертных масс национальных окраин. Однако подобная коренизация продолжалась и после того, как была ликвидирована неграмотность и культура коренного населения республик поднялась на среднесоюзный уровень, а нередко, и превосходя его. В результате во всех союзных республиках, и в большинстве автономий РСФСР сложился громадный слой национал-бюрократии, занимавшей свои посты лишь благодаря принадлежности к коренной национальности. В ряде республик ситуацию усиливало преобладание клановых и племенных отношений в условиях еще не сложившейся республиканской нации. В результате такой республикой правили даже не просто представители коренной национальности, а выходцы из определенного племени. Заметим, что нередко в «своей» республике сама коренная национальность оставалась национальным меньшинством или незначительно превосходило русское население.

Деловые качества республиканской национал-бюрократии были невысоки. Отчасти это объяснялось тем, что наиболее способные из национальных кадров делали карьеру в Москве во всесоюзном масштабе, входя в высший круг советской элиты. Остававшиеся на воеводстве в автономиях национал-бюрократы всегда могли опираться на присланных из союзного центра своих русских заместителей. Разумеется, за успехи слава и повышения доставались национальным кадрам, за неудачи виновными «стрелочниками» оказывались русские вторые партийные секретари.

Коренизация привела также и к росту громадной массы национал-интеллигенции. Каждая союзная республика должна была иметь Академию наук, симфонический оркестр, театр, каждая автономная — университет. Понятно, что обслуживать все эти «культурные очаги» непременно должны были лишь «коренные». И это привело к тому, что коренные жители республик в значительной степени шли в управление и в «культуру». Прозаическая работа на заводах, шахтах, транспорте и строительстве стала уделом русских жителей республик. Хотя русские (вместе с обрусевшими представителями других этносов) составляли значительную, а нередко и большую часть населения республики, к тому же зачастую русские были, если можно так выразиться, более коренными жителями этих земель, чем основной народ республики, но фактически русские были людьми второго сорта в значительной части СССР. Получить нормальное образование, удовлетворять культурные запросы на родном языке, продвигаться по службе в соответствии со способностями и заслугами для русских в большинстве союзных республик и во многих автономиях РСФСР стало затруднительно. Таким образом, для русских на значительной части СССР существовала дискриминация по национальному признаку.

У властвующей в союзных и автономных республиках политической элиты складывался с одной стороны, комплекс неполноценности по отношению к Москве, а с другой — чувство высокомерия по отношению к занятым на материальном производстве русским «трудягам». Не приходится удивляться после этого тому, что именно республиканские партийные органы к концу советской эпохи были насквозь пропитаны антирусским шовинизмом, и их руководители возглавили «парад суверенитетов», разделив сверхдержаву на удельные княжества.

Но в Белоруссии все было немного иначе. Наследие Машерова и историческая память белорусов отнюдь не способствовали тому, чтоб слишком увлечься перестроечной демагогией.

Итак, в годы правления меченого генсека Горбачева, под влиянием «перестроившейся» прессы, происходило массовое самоубийство страны и государства. Но Белоруссия на общем фоне выглядела каким-то странным исключением — здесь никто (если не считать несколько десятков воров в самом буквальном юридическом значении этого термина) не собирался уничтожать «империю зла». И события, произошедшие в центре державы в августе 1991 года, когда восторженная толпа идиотов крушила символы государственности, у белорусов могла вызвать только нормальную здравую реакцию.

Сегодня модно рассуждать о том, что советский строй рухнул потому, что был изначально «неправильным» и проиграл конкурентную борьбу западной либеральной демократии. Но с тем же успехом можно сказать, что покорение Гитлером Франции в 1940 году при активном участии французских коллаборационистов свидетельствовало о «неправильности» демократии в сравнении с национал-социализмом. Нет, поражение определенной цивилизации далеко не всегда объясняется только объективными обстоятельствами. Крушение СССР стало возможным в результате поражения в холодной войне из-за предательства советской правящей верхушки.

К середине 80-гг. давняя цель Запада — найти в России «пятую колонну» оказалась реализована. Советская партийная и хозяйственная номенклатура, давно уже не верившая ни в какие идеалы коммунизма, стремилась завладеть той государственной собственностью, которой руководила. Эти же цели преследовала возникшая в послесталинские годы мафия, тесно связанная с коррумпированным аппаратом. Но для смены такой идеологизированной системы как советская, недостаточно было просто принять решения Политбюро. Необходима была «народная» антикоммунистическая революция, причем такая, которая оставила бы у власти прежнюю партократию, сделав ее при этом владельцем госсобственности. Однако если в некоторых странах восточной Европы оппозиция режиму имела определенную поддержку масс, то в СССР несколько десятков диссидентов, занятых исключительно писанием «воззваний» на Запад и доносов друг на друга в КГБ, вряд ли могли обрести хоть какое-то влияние. «Бархатную революцию» в Советском Союзе организовать было весьма проблематично. Стало быть, необходимо было при помощи СМИ провести массированное промывание мозгов населению СССР и убедить его в том, что «так жить нельзя», а затем провести «реформы» по изменению системы.

Для Запада такое желание советской номенклатуры означало появление исторического шанса разрушения исторической России. Ликвидация коммунизма, конечно, было для западной элиты весьма желанным результатом, но все же именно расчленение и эксплуатация России были стратегической целью Запада на протяжении веков, задолго до появления коммунистической идеологии. Но, пожалуй, впервые со времен Смуты XVII века Запад мог рассчитывать на столь значительную поддержку «бояр» в самой России.

Итак, с приходом к власти Горбачева весной 1985 года началась практическая деятельность по разгрому российской сверхдержавы под названием СССР. Словом, «процесс пошел».

Разумеется, большинство представителей советской элиты вовсе не были вульгарно завербованными шпионами. Но в их материальных (в буквальном смысле) интересах была ликвидация советского социализма. Более того, даже сам Горбачев, несмотря на то, что, утратив власть, он пытался доказывать, что в своей деятельности изначально стремился уничтожить советский тоталитаризм, все же вряд ли собирался превратиться из вождя сверхдержавы в рекламщика пиццы (что, разумеется, не освобождает его от ответственности). Горбачев предал страну даже не за тридцать серебряников, а за ломаный медный грош. Просто ему теперь выгоднее изображать из себя романтического злодея, чем признать, что он оказался просто болваном, неспособным управлять страной. Зато в его окружении действительно хватало настоящих агентов влияния Запада, прямых шпионов типа Яковлева (бывший руководитель КГБ СССР В. Крючков обладал данными, что Яковлев работал на ЦРУ и что Горбачев это знал [2]), воров и интеллигентов, подобно самому Горбачеву, органически не способных к созидательной деятельности. И они принялись сокрушать собственное государство.

Этому очень благоприятствовала партийная дисциплина, связавшая всякую самостоятельную активность членов КПСС. Неслучайно многочисленные выступления идейных коммунистов против предательского курса собственного генсека Горбачева носили характер бунта на коленях.

Так же показательна эволюция грозного Комитета Государственной Безопасности (КГБ). Далеко не всегда КГБ обеспечивал именно государственную безопасность, ведь главной его функцией была защита интересов партии (точнее, ее руководства). И не случайно, что впоследствии один из руководителей КГБ, генерал Ф. Бобков, ранее занимавшийся борьбой с диссидентурой, в дальнейшем возглавил службу безопасности олигарха Гусинского. Впрочем, у большинства олигархов (например, Ходорковского), также охраной ведали бывшие генералы КГБ. Руководители КГБ прекрасно понимали, чего жаждет высшая советская номенклатура, ведь они сами входили в ее состав. Понятно, что эта «контора» активно противодействовала попыткам рядовых патриотов вне и внутри КПСС бороться против курса Горбачева, а в дальнейшем стала одной из опор режима Ельцина. Впрочем, при Путине КГБ фактически получит основную долю власти. Итак, несмотря на всю истеричную кампанию против «органов» в эпоху гласности, КГБ был активным соучастником антигосударственных сил, рвущихся к власти в СССР.

Подобные процессы были характерны и для командования советской армии. Генералитет (за исключением нескольких старцев, ветеранов Великой Отечественной) испытывал те же чувства, что и вся партноменклатура. Не случайно военная верхушка в годы «реформ» была коррумпирована не менее, чем администрация президента. Быстрота, с которой были распроданы на сторону громадные материальные ресурсы вооруженных сил СССР, которыми можно было вести пару мировых войн, не может не впечатлить. Это была самая скорая операция в истории советской армии. Многие военачальники ельцинской РФ, такие, как К. Кобец, Е. Шапошников, П. Грачев, (он же «Паша — Мерседес»), командующий западной группой войск (в Германии) Бурлаков, вошли в число наиболее коррумпированных деятелей режима. (Хотя в эпоху ельцинизма коррупцией было трудно удивить). Как всегда, смутное время стало раздольем для многочисленных авантюристов, в том числе и носящих погоны. Не случайно такие неразборчивые политиканы, как Руцкой или Лебедь, так же вышли из армии. Правда, в армии сохранялся слой средних командиров, настроенных патриотично. Но в советской, как ранее и в русской царской армии, полковники, майоры и капитаны никогда не выдвигали собственных корпоративных требований и никогда не устраивали переворотов. Следовательно, с ними можно было не считаться так же, как и с рядовыми членами КПСС.

Однако все это было присуще всем республикам СССР, кроме Белоруссии!

Когда началась перестройка, переросшая затем в «радикальные реформы» ельцинского типа, в Белоруссии оказалась весьма малочисленной социальная база реформаторов, учитывая незначительность местной коррумпированной партократии, криминалитета и «коренизированной» национал-интеллигенции.

Когда в августе 1991 г. жители республики вдруг проснулись в «независимом государстве», то это событие вызвало у белорусов удивление. Республика не знала никакого национализма и даже Народный Фронт был создан в Вильнюсе при финансовой и организационной помощи литовского «Саюдиса».

В 1991—1994 гг. Белоруссия существовала как и любая постсоветская республика в условиях кризиса, дикого всплеска преступности, приватизации и т. п. ягодок постсоветской жизни. При этом большинство граждан откровенно сожалели о разрыве единстве с другими славянскими республиками.

Щадя патриотические чувства белорусов, не будем подробно рассказывать о политической и экономической жизни Белоруссии, вдруг оказавшейся под игом независимости.

И когда в 1994 г. в республике проходили первые президентские выборы, то триумфальную победу одержал, не имея ни денег, ни команды Александр Григорьевич Лукашенко. Избиратели отдали голоса человеку, который единственным из депутатов Верховного Совета республики голосовал против Беловежских соглашений и прославился борьбой с коррупцией в бытность свою руководителем соответствующего комитета Верховного Совета Белоруссии. Воссоединение с Россией и борьба с преступностью — программа кандидата, которая следовала из его биографии. Эта программа оказалась созвучна настроениям граждан республики. И президент Лукашенко оправдал доверие народа.

Он родился в 1954 году в поселке Копысь в Витебской области (кстати, Копысь является одним из самых древних городов Беруссии; другое дело, что в силу исторических пертурбаций Копысь превратился в поселок городского типа) в крестьянской семье. Окончил Могилевский пединститут, приобретя профессию учителя истории, а также получил высшее экономическое образование в Белорусской Сельхозакадемии. Действительную военную службу Александр Григорьевич прошел в 1975—1977 гг. в пограничных войсках. Демобилизовавшись, Лукашенко работал какое-то время в комсомоле, был также руководителем общества «Знание» г. Шклова. С 1982 г. он работает в сельском хозяйстве республики, приобретя репутацию волевого и умелого организатора, выводящего в передовики отсталые прежде хозяйства. С 1987 г. Лукашенко работал директором совхоза «Городец» в Могилевской области. В 1990 г. он стал депутатом Верховного Совета (ВС) БССР, в котором возглавлял комиссию по борьбе с коррупцией.

Между тем в СССР нарастают сепаратистские движения, в российском центре власть захватывает клика национальных предателей и 8 декабря 1991 г. трое президентов, включая белорусского Шушкевича, собравшись в Беловежской Пуще, объявили о «роспуске» СССР. На заседании ВС Белоруссии при ратификации Беловежских соглашений Александр Лукашенко был единственным депутатом, проголосовавшим «против» них. В тех конкретных условиях, даже если бы весь Верховный Совет Белоруссии проголосовал бы «против», это ничего бы не дало в условиях, когда главная измена гнездилась в Кремле. И все же тот, кто несмотря ни на все, выступил за сохранение Советского Союза, в те дни, когда все «советские» могли испытать только насмешки и преследования, мог проявить несравненное политическое мужество.

Этот поступок сделал Александр Григорьевича широко известным в республике. Когда летом 1994 г., сначала 23 июня, а затем 10 июля, в Белоруссии состоялись президентские выборы в два тура, Лукашенко на них триумфально победил. Не имея ни денег, ни команды, ни доступа к СМИ, бывший директор совхоза 39 лет от роду сумел одолеть всех соперников благодаря своей биографии, ставшей его программой. Воссоединение Белой и Великой России и борьба с коррупцией — такая программа привлекла симпатии белорусов.

10 июля 1994 года Лукашенко стал президентом. С первых дней власти он неустанно боролся за выполнение своих обещаний.

Уже в мае 1995 г. в республике состоялся референдум, на котором белорусы одобрили предложения президента о восстановлении (с небольшими изменениями), советской белорусской символики, о введении русского языка в качестве второго государственного и об усилении интеграции с Россией.

2 апреля 1996 г. был подписан Договор о создании Сообщества России и Белоруссии. Конечно, надо учесть, что в 1996 году в РФ проходили президентские выборы, на которых главный предатель Ельцин пытался переизбраться на второй срок. Но белорусский президент Лукашенко не мог не воспользоваться тем, что даже кремлевские предатели не могли открыто высказаться в том смысле, что они являются американскими марионетками и предпочитают воровать по всему постсоветскому пространству, но только в тех республиках, что готовы стать частью «цивилизованного мира», оставляя Белоруссию американцам.

25 декабря 1998 г. была подписана Декларация о дальнейшем единстве двух русских государств. Увы, «российские» продавцы нефти могут только сдавать «дяде Сэму» все, что на «постсоветском пространстве». В современной РФ нет, да и не может быть внешней политики, поскольку для того, чтобы продать нефть и газ за кордон, не надо обладать даже малейшими деловыми качествами. Но в Белоруссии, несмотря ни на что, старались все же развивать промышленность, причем именно наукоемкую промышленность.

«Феномен Лукашенко» стал возможен благодаря особенностям характера белоруса и специфике социально-политического развития Белоруссии. В ней практически отсутствовало «самостийничество» и белорусы всегда считали себя одним народом с великороссами. Из всех республик СССР в Белоруссии оказалась наименьшая по численности и влиянию на общество социальная база «демократических реформ» в виде коррумпированной партократии и мафии, что во многом объяснялось политическим наследием П.М.Машерова.

Наконец, закулисные антирусские силы с опозданием, уже после победы Лукашенко стали формировать свою «пятую колонну». В самом деле, появление в Москве и сырьевых районах СССР прозападных сил, включивших в себя и «широкие массы», (вообразивших, что теперь они будут жить как в Кувейте) прозападных группировок было естественным, то по поводу Белоруссии на Западе не беспокоились. Там логично считали, что после предательства правящей верхушки в Москве, мнение Минска не имеет значения. Но белорусы показали, что это не так.

Если брать во внимание политические движения, то нельзя не отметить тот печальный для русских патриотов факт, что ни одно из них не обратило внимание на Беларусь. Лукашенко оказался политиком-одиночкой, никак не связанный с политическими организациями русских национал-патриотов.

Тем не менее, при проведении своей политики воссоединения Лукашенко встречал сильное противодействие, причем в основном со стороны России. В своей республике Лукашенко встречает оппозицию как со стороны купленных Западом сил, так и со стороны части местных коммунистов, обвиняющих президента в «строительстве капитализма». Но, несмотря на это, Белоруссия под руководством Лукашенко является в СНГ страной с самой эффективной экономикой и самым низким уровнем преступности. Президент Лукашенко, не связанный ни с советской номенклатурой, ни с демагогами демдвижения конца 80-х гг., ни с современным криминальным «бизнесом», может считаться ярким представителем возникающей имперской элиты, способной восстановить и укрепить общерусскую Державу.

Впрочем, если рассматривать Александра Григорьевича именно как лидера Белоруссии, то нельзя не обратить внимание на следующие его политические действия. С первых дней власти президент неустанно боролся за выполнение своих обещаний (единственный из всех постсоветских президентов эпохи демократии!)

Если называть вещи своими именами, то президент предложил белорусам покончить с самостийностью и присоединиться к России. И инициатива президента получила поддержку более 80% граждан республики. Но в ельцинской РФ, естественно, такое стремление вызвало страх — ведь не для этого крушили Советский Союз, чтобы эта сверхдержава возродилась под другим названием. И вот уже более 10 лет российские СМИ ведут грязную пропагандистскую кампанию против белорусского президента. Если Кремль и предпринимал какие-либо шаги, внешне напоминающие сближение с Белоруссией, то это все носило чисто пропагандистский характер, вызванный обстоятельствами внутрироссийской политической борьбы.

Однако одно уже провозглашение создания российско-белорусского союза вызвало энтузиазм у многих бывших советских народов, погрузившихся в трясину «независимости». Так, в Армении свою подпись за предложение о проведении референдума о присоединении Армении к Российско-Белорусскому союзу поставили 1 250 тысяч человек — 89% всех избирателей!

Курс президента на союзе с РФ пользуется поддержкой в народе, о чем свидетельствует отсутствие серьезной политической оппозиции. Даже на антипрезидентских демонстрациях в Минске, которые с завидным постоянством устраиваются с 1997 г., среди арестованных манифестантов оказалось на удивление много литовских саюдистов, западно-украинских самостийников и даже поляков из «Солидарности». Похоже, белорусские националисты испытывают нехватку национальных кадров.

Белорусский режим носит авторитарный характер, но деятельность оппозиции, ее партий (в том числе и местной коммунистической, резко выступающей против президента), а также прессы не запрещена, полномочия президента Белоруссии не столь всеобъемлющи, как у его коллеги в РФ.

Экономика республики носит многоукладный характер, поощряется частная инициатива и иностранные инвестиции, с одобрения трудового коллектива может проводиться приватизация, хотя командные высоты в экономике остаются у государства. «Белорусская модель» экономики вызывает живейший интерес не только у российских национал-патриотов, но и у хозяйственников всего СНГ как пример самой эффективной на всем постсоветском пространстве экономики. При этом левые в Белоруссии и России критикуют Лукашенко за «капитализм» в экономике. Определенно, «красные» в обеих республиках, поддерживая интеграцию, отрицают всю внутреннюю политику президента Белоруссии.

Сам А.Г.Лукашенко для русских правых патриотов является одним из самых популярных деятелей. Уже в 1996 г. в РФ создавались комитеты по выдвижению Лукашенко в президенты России. Характерно, что многие политологи вполне допускают возможность демократического избрания А.Г.Лукашенко президентов Российско-Белорусского союзного государства. Пока же белорусский президент остается мотором русского патриотического движения и политиком, чье значение выходит далеко за пределы собственной республики.

Не будем рассматривать деятельность А.Г.Лукашенко на посту президента, поскольку это отдельная тема. Напомним лишь, что под его руководством Белоруссия отличается политической стабильностью, отсутствием межэтнических конфликтов и самой эффективной в СНГ экономикой. Курс президента пользуется поддержкой в народе, о чем свидетельствует отсутствие серьезной и массовой политической оппозиции.

Вот уже 12 лет, начиная с того июльского дня 1994 года, когда Александр Григорьевич Лукашенко стал президентом Белоруссии, его упорно пытаются свергнуть. Это понятно — президент действительно независимой от мирового правительства страны уже самим фактом своего существования подает дурной пример всем остальным народом мира. Но и свергнуть его не так то просто. Все-таки поддержка народа много значит. Неслучайно белорусы называют своего президента Батькой. Но в своем стремлении установить «демократический» (то есть прозападный) режим сильные мира сего готовы не останавливаться ни перед чем.

В 2004 году американский конгресс принял «Закон о демократии в Белоруссии 2004» (Belarus Democracy Act 2004). В соответствии с этим законом, американские спецслужбы и действующие под их прикрытием «неправительственные» и «правозащитные» организации США обеспечивают финансовую поддержку делу защиты прав человека и развития демократии в Белоруссии.

Одна из самых серьезных попыток свержения патриотического правительства Белоруссии предпринимается именно сейчас, в наши дни. К сожалению, Беларусь атакуется сразу с двух сторон. С запада, как всегда, нападают поляки. Увы, сказал когда-то один очень неглупый немец, а именно Фридрих Энгельс, что удел поляков в истории — смелые глупости. Так было, так и осталось. Едва ли не все, о чем писал теоретик коммунизма, оказалось несостоятельным, но в отношении поляков он оказался абсолютно прав.

Вот и сейчас Польша, выслуживается перед Западом (как ранее выслуживалась перед Наполеоном, затем — перед Лигой Наций, потом — перед СССР). Понятно, что Польша стала главной ударной силой противников белорусского президента.

В Польше сосредоточены различные «неправительственные» фонды, занимающиеся пропагандой демократии западного образца, а на деле организующие свержения неугодных Западу правительств. Возьмем, к примеру, деятельность голландского фонда им. Альфреда Мозера. В 2003 г. он располагал суммой 326 тыс. евро, полученной от МИД этой страны в рамках программы MATRA по поддержке социальных реформ в странах Центрально-Восточной Европы.

В Польше развитием белорусской демократии уже несколько лет занимаются десятки т.н. неправительственных организаций. К важнейшим из них относится Польско-американский фонд свободы (Polsko-Amerykanska Fundacja Wolnosci) под руководством бывшего посла Польши в Вашингтоне Ежи Козьминьского (Jerzy Kozminski). Он финансирует программу «Перемены в Регионе» (RITA), в сферу действия которой включена и Белоруссия.

Управляет ей другой фонд под названием 'Edukacja dla demokracji' («Образование для демократии»). В 2001—2003 гг. он реализовывал в регионе 282 программы. Из них на 69 белорусских проектов было выделено более 2 млн. злотых. Это были стипендии, тренинги, встречи журналистов, деятелей самоуправления и студентов.

В Варшаве работает финансируемое американцами общество под названием Восточноевропейский демократический центр (Wschodnioeuropejskie Centrum demokratyczne). В 2001—2003 гг. он получил на поддержку демократии около миллиона долларов. Только по случаю выборов в Белоруссии в 2001 г. Фонд 'Чарльз Стюарт Мотт' (Charles Stewart Mott Foundation) выделил центру 200 тыс. долларов, а Институт «Открытое Общество — Париж» — 52 968 зеленых.

Исследовательской работой над будущим Белоруссии после свержения диктатора занялся Фонд им. Стефана Батория (Fundacja im. Stefana Batorego). Ее программу финансировал National Endowment for Democracy (Национальный фонд за демократию) — американская правая организация типа 'think tank', спонсируемая правительством США. Одна из опубликованных в рамках этого проекта работ: «Беларусь: сценарии реформ» — это крайне либеральная программа системной трансформации в стиле Бальцеровича (Balcerowicz).

«Поддержка демократии в Белоруссии стала у нас развитой специальностью», — иронически пишет польский журнал «Не» (чуть ли не единственное издание в той стране, не страдающее русофобией)… Минское КГБ неплохо разбирается в том, кто, за какие деньги и чем занимается по ту сторону границы. Даже деятели оппозиции Лукашенко признают, что они стали консультантами зарубежных фондов и как «грантососы» не могут рассчитывать на поддержку простых граждан — особенно, деревенских жителей.

Впрочем, с поляками все ясно. Латиняне среди славян и славяне среди латинян, как ранее называли их, страдая имперской манией величия, не способные забыть Речь Посполитую, поляки вряд ли способны действовать по-другому. Другое дело, что в силу ряда обстоятельств польский фактор в современной Белоруссии оказался весьма важным.

Напомним, что все попытки устроить в Минске «бархатную» революцию провалились — батька Лукашенко не из тех лидеров, которых напугает пьяная тусовка недоучившихся студентов, пусть даже в центре Минска.

В других странах, как когда-то в СССР или Югославии, мировая закулиса разжигает межэтнические конфликты. Но и тут Белоруссия оказывается неподходящей — почти все население состоит из белорусов, великороссов (впрочем, между этими категориями населения практически нет никакой разницы), некоторого количества когда-то многочисленных евреев, уцелевших в войну и не эмигрировавших, а также белорусов-католиков. Обычно последних относят к белорусским полякам.

Католицизм в Белоруссии получил небольшое распространение. В целом, католиков в республики примерно 400 тысяч (на 10 миллионов жителей). Лишь 30% католиков вообще владеет польской «мувой», оставаясь белорусами по языку и культуре. Таким образом, белорусско-польские взаимоотношения в современной Белоруссии носят не этнический, а сугубо религиозный характер.

В силу подчинения католиков Папе, именно их попытались бросить на свержение Лукашенко. В марте 2005 года общественная организация «Союз поляков Белоруссии», существующая уже много лет и занимающаяся религиозными и культурными проблемами католической конфессии в республике, сменила руководство. На место доброго католика и лояльного гражданина Крючковского вдруг пришла некая пани Анжелика (странное имя для польки — католички) по фамилии Борис (совершенно не польская фамилия). Новое руководство «Союза поляков» немедленно попыталось превратить католические регионы Белоруссии, расположенные на западе республики, в новое Косово.

Когда же Батька Лукашенко сделал то, что на его месте должен был сделать любой президент любой страны мира, то есть выкинул вон польских дипломатов, занимающихся совершенно не дипломатической деятельностью, и арестовал некоторых наиболее отмороженных деятелей «Союза поляков», а также попутно закрыл польские «неправительственные» фонды в республике, то Запад устроил грандиозный дипломатический скандал. Поляки, вдохновленные позицией своих хозяев, немедленно устами своего президента, бывшего лидера польского комсомола Квасневского, объявили о необходимости защиты польского национального меньшинства (хотя в Белоруссии есть только религиозное меньшинство). Особенно восхищает, что польский парламент возмущался «нарушением прав «соотечественников» (хотя речь не идет о гражданах Польши).

Конечно, все эти дипломатические скандалы, вызвавшие возмущение и большинства белорусских католиков, ничуть не поколебали бы политику Белоруссии, но тут вступила в ход тяжелая артиллерия. Новый удар был нанесен с востока. К антибелорусским акциям присоединилась и Москва.

К сожалению, среди властвующей российской элиты достаточно много «горбачевствующих» сторонников Запада. Именно этим можно объяснить появление в качестве посла РФ в Белоруссии бывшего саратовского губернатора Дмитрия Аяцкова.

Официальный Минск вынужден был объявить о необходимости дополнительной проработке ряда вопросов сотрудничества между двумя странами. Что поделаешь, если новый посол является одним из наиболее одиозных деятелей ельцинского режима.

Напомним, что Аяцков пришел к власти в области после странного самоубийства своего предшественника. Став «хозяином» области, пользуясь полной поддержкой Ельцина, который как-то даже назвал Аяцкова своим преемником (была у Бориса Николаевича такая манера — для подъема верноподданического рвения называть наиболее усердных сатрапов кронпринцами), губернатор развернулся вовсю. Он прославился своим заявлением после встречи с Клинтоном, что завидует Монике Левински. Это сразу вызвало вопросы об умственном развитии и сексуальной ориентации губернатора. Во время агрессии НАТО против Югославии Аяцков также объявил, что его область готова принять 50 тысяч косовских албанцев. В своем родном селе Калинино, которое губернатор высочайше переименовал в Столыпино, по его приказу был реставрирован храм, в котором Аяцков изображен в виде святого, протягивающего Богородице модель храма. Понятно, что после такого кощунства предложение Аяцкова легализовать проституцию и открыть бордели, было вполне естественным.

В таких условиях белорусский президент вынужден был, дабы не доводить дело до скандала с Кремлем, сделать ряд мягких дипломатических шагов, остудив Аяцкова, дабы тот уразумел, что Белоруссия все-таки часть исторической России, но не губерния Аяцкова.

Да, сложное время переживает Белоруссия. Впрочем, когда было по-другому?

Русские патриоты могут только пожелать мужественному президенту братской республики быть стойким. Какие бы эллипсы и кривые ни описывала российская дипломатия, но никогда никому не дано разделить Великую и Белую Русь.
Сергей Викторович Лебедев, доктор философских наук, профессор
Григорий Васильевич Стельмашук, доктор философских наук, профессор

СНОСКИ

1 — Журнал «Полис», 2001, N 1
2 — «Газета», 19.12.2003