 |
| Русская линия | Сергей Лебедев, Григорий Стельмашук | 12.05.2006 |
Попытка раскола русского единства
Не только и не столько силой оружия пытались враги России отторгнуть российские территории. Гораздо более опасным стало искусственное создание различных «самостийнических» движений внутри самого русского народа. Поскольку доказывать, что жители Украины и Белоруссии являются поляками, было возможно только петербургским интеллигентам, но не самим украинцам, то стали появляться теории об особенном происхождении местных жителей, не имеющих ничего общего с «москалями». Особую проблему создавало то обстоятельство, что именно край, на который претендовало польское движение, был центром Киевской Руси, и во времена Речи Посполитой все эти земли назывались русскими воеводствами и «крейсами». Первоначально, еще в первой половине ХIХ века, польские пропагандисты писали, что Русью являются именно украинские и белорусские земли, являющиеся частью Польши, а Россия есть Московия, присвоившая себе чужое имя России. Польские авторы разделяли историю Руси, которую целиком относили к польской истории, и историческое развитие Российской империи, которая, по уверениям польских националистов, была неславянской Московией. Так, некий Рыкачевский в предисловии к французскому переводу книги известного польского историка и революционера И. Лелевеля «История Литвы и Руси до их окончательного соединения с Польшей в 1569 году» писал следующее: «То, что называется Россией, есть выдумка, бессмыслица, новое наименование, опровергаемое историей… Россия… есть ничто иное, как Московия, страна неславянская, народности азиатской и варварской, объявленная в XVIII веке европейским государством, объявленная принадлежащей к славянской народности по указу, созданию абсолютной властью одной царицы» [1]. Согласно исследованию В.И.Ламанского, крупного филолога-слависта, в польской литературе систематически употреблялись слова Rossianin, rossuiski для великорусов, и слова Rusin, ruski, Rus, для обозначения малорусов и белорусов. [2] Во время восстания 1863−1864 гг. польские инсургенты в своих воззваниях именовали русских «москвой» (с маленькой буквы), а украинцев и белорусов — русскими или русинами. Однако вскоре вместо понятия Русь для обозначения губерний Юго-Западного края Российской империи стали использоваться слово Украина. Возник союз польских сепаратистов с украинским движением, причем лидирующую роль в союзе играли поляки. Именно польские авторы продолжали работать над созданием теории отдельного происхождения украинцев и их расовых и языковых отличий от великороссов.
В 1858—1861 гг. в Париже вышел трехтомный труд профессора парижской польской школы, ополяченного малоросса, Франциска Духинского, впоследствии вышедший на французском под названием «Peuples Aryas et Tourans «. Основная мысль его заключалась в том, что поляки и «русские» (то есть украинцы) являются арийским народом, а москали — туранским, состоящим из смеси финнов и монголов. «Русь» — это исконная Польша, «русский» (то есть украинский) язык есть диалект польского, а «московский» язык — не язык вовсе, а поверхностно усвоенное татаро-финскими варварами славянское наречие. Московия — варварская азиатская страна, представляющая угрозу европейской культуры. Только восстановленная Польша сможет стать барьером московскому варварству. По мысли Ф. Духинского, (сохраняем написание литературного русского языка при цитировании его польско-украинского новояза), «Росиа — исторична узурпация. То правда, пид впливом династии Рюриковичей и церкви финськие и татарские жители Московщины поступово прийняли словьянску мову; Але зберегли свий первисный расовый характер». Итак, москали есть азиаты, под влиянием («впливом») Рюриковичей и Церкви принявшие славянский язык, но оставшиеся азиатами в расовом плане. Общий вывод писаний Духинского звучал так: «На Днипро! На Днипро! До Киева! О, народы Европы! Там ваша згода, бо саме там малороссы ведуть боротьбу проти Москвы на захист своей европейской цивилизации». Итак, именно в борьбе против «Москвы» может появиться общеевропейская «згода» (согласие), союзником которой может быть польское движение и украинство, которое, оказывается, уже борется против Москвы. При всей своей антинаучности расистская теория Ф. Духинского получила распространение на Западе, причем некоторые элементы его теории существуют в западной и украинской общественной мысли до сих пор.
Официальный Петербург довольно долго не обращал внимание на появление политического «украинства». Зато культурные особенности Украины и Белоруссии вполне признавались. В начале 60-х гг. XIX века по инициативе петербургского комитета грамотности для Малороссии и Белоруссии был подготовлен проект преподавания на местных наречиях в начальных школах. Были подготовлены буквари, Министерство народного просвещения выделило средства [3]. Именно тогда П.А.Кулиш и создал свою «кулишовку», облегчавшую усвоение грамоты украинским крестьянином, только что вышедшим из «крепостного состояния». Устранив чрезмерное употребление твердого знака, «яти», и двух вариантов буквы И («и» и «i»), что было присуще дореволюционной русской орфографии, Кулиш надеялся, что его упрощенную письменность украинцы смогут перейти к литературному русскому языку. Кстати, подобный же «Букварь южнорусский» с той же целью выпустил в 1860 году и Тарас Шевченко. Правда, алфавит в «Букваре» Шевченко был русским без отклонений.
Консервативная пресса писала о «национальном возрождении» белорусов и украинцев. Под этим подразумевалось освобождение «ветвей» русского народа от польско-католического влияния, и приобщения их к общерусской жизни. Появление литературы на местных «наречиях» должно было помочь «располячиванию» православных жителей западных губерний. Но переходу школ украинских и белорусских губерний на местные «диалекты» помешало польское восстание 1863−1864 гг., когда инсургенты пытались привлечь на свою сторону (впрочем, безуспешно) украинцев и белорусов. Только во время польского восстания, когда сами «украинофилы» заняли, к немалому удивлению поляков, антипольскую позицию, поскольку память о польском угнетении еще не изгладилась их сознания украинцев, на само украинское движение обратили внимание имперские власти.
Подобные самостийничества возникали не только на Украине. Практически одновременно с польскими сепаратистами, многие из которых были уроженцами Белоруссии, была предпринята попытка создания белорусского национализма. В этом краю и ранее деятелями польской культуры использовались белорусские сюжеты и язык. Так, композитор С. Монюшко создал оперу «Селянка» на белорусском языке, поставленную в 1852 году. Писал по-белорусски польский поэт В.Сырокомля. Однако никаких политических целей при этом не преследовалось. Только к моменту подготовки польского восстания, в условиях отмены крепостного права в Белоруссии, где почти все помещики были поляками, деятели польского движения попытались привлечь на свою сторону белорусов. С этой целью революционер-демократ К. Калиновский в 1862—1863 гг. выпускал газету «Muzyckaia Prauda» («Мужицкая правда») на простонародном языке, с обилием полонизмов, написанную латинским алфавитом. Всего К. Калиновский выпустил 17 номеров газеты. Эта пропаганда не увенчалась успехом. Большинство белорусов были неграмотными, искусственный язык газеты был просто непонятен, да и латинский алфавит сразу отпугивал православных. В ходе польского восстания 1863 года большинство повстанцев в Белоруссии были шляхтичами. Среди мятежников, привлеченных к следствию после восстания, лишь около 18% относились к крестьянскому сословию, да и те в основном были католиками.
После подавления восстания и русификаторской политики М.Н.Муравьева Католической церковью в Белоруссии вновь была предпринята попытка выпускать католический катехизис на белорусском языке, причем на кириллице. Руководившие изданием монахи состоящего почти исключительно из поляков ордена Братство Воскресения (имелось в виду воскресение Польши) не скрывали чисто политической подоплеки своего кощунственного с точки зрения католика поступка — использование алфавита «схизматиков». Уже упоминаемый выше журналист М.Н.Катков поднял тревогу, увидев в этом стремление расколоть русскую народность. В случае успеха в «белорусизации» Северо-Западного края, отмечал М.Н.Катков, «…был бы возбужден вопрос о самой народности русской, и подверглось бы сомнению ее внутреннее единство: чего же лучше желать с противной точки зрения? Вместо единой русской национальности, равной русскому государству, явятся москали, белорусы, украинцы, и если дело благодаря обману принялось бы успешно, то России, вместо того, что бы приводить в исполнение свою национальную программу, пришлось бы путаться во внутренних противоречиях и недоразумениях». [4] Благодаря вмешательству М.Н.Каткова, поддержанного охранителями, новый национализм тогда не состоялся. Впрочем, главную роль в этом сыграло отсутствие закордонной части Белоруссии типа Галиции, общая отсталость и бедность края, в котором католическая часть населения относила себя к полякам, а православные считали себя русскими, или «тутэйшими» («тутошними»).
В составе империи
С 1864 года, когда началась реализация реформ Муравьева, Белоруссия, наконец, стала развиваться как составная часть России. Население края выросло с 5 549 тысяч человек в 1863 году до 6 579 тысяч человек в 1897 году. Согласно итогам переписи, 73% жителей составляли белорусы, 13,8% - евреи, 4,3% - русские (великороссы), 4,7% -украинцы, 2,5% - поляки, 1,7% -прочие. Впрочем, при всей аккуратности переписчиков, надо учитывать, что данные были несколько некорректны, поскольку в основу отнесения жителей края к той или иной национальности, была языковая принадлежность. Понятно, что многие усвоившие русский язык евреи были пересчитаны как русские, зато часть белорусских католиков, считавших себя поляками, но польским языком не владевших, были отнесены к белорусам (что, впрочем, было вполне справедливо). Рост населения продолжался и в наступившем новом веке и достиг 7 515 тысяч в 1914 году. Рост населения был значительно больше, но переселение белорусских крестьян в Сибирь (о чем чуть далее) и эмиграция евреев и поляков за океан (а Виленская губерния дала почти четверть всех эмигрантов из России в начале ХХ века) несколько сократили общий прирост. Сам рост населения стал свидетельством хозяйственного и культурного подъема в Белоруссии.
Экономический подъем в белорусских губерниях был значительно слабее, чем в большинстве других регионов империи. Разумеется, после многовекового застоя подъем Белоруссии 1864−1914 гг. может показаться фантастическим. Через Беларусь пролегли железные дороги: Рига-Орловская, Московско-Брестская, Белорусская (Смоленск-Минск-Брест), Либава-Роменская, и др. Поселения из грязных еврейских местечек начали превращаться в промышленные города со всеми атрибутами цивилизации. В 1890 году в Минске была налажена телефонная сеть, пущена конка (конно-рельсовый трамвай), построена электростанция, появилось электрическое освещение, в Витебске (самом крупном городе Белоруссии того времени) в 1898 году был пущен электрический трамвай. (Кстати, в Петербурге электрический трамвай пошел лишь в 1907 году). Преобразовался и городской быт. Если еще недавно лишь церковь и кабак были единственными местами пребывания горожан в свободное время, то теперь были открыты театры (например, в 1890 в Минске был построен театр, открыта публичная библиотека имени А.С.Пушкина). В начале ХХ века на роль первейшего города Белоруссии стал выдвигаться Минск. За 1861−1897 гг. площадь города выросла в 10 раз! В 1912 году население Минска превысило 100 000 человек. В 23 учебных заведениях, в том числе 7 гимназиях (из них 4 частных), обучалось 6032 человека (5,7 процента общего числа населения, как правило, из состоятельных семей). Высших учебных заведений вообще не было. Действовали только 4 кинематографа и театр. Прокладка через Минск железных дорог — Московско-Брестской и Либаво-Роменской — превратила город в важный железнодорожный узел.
За полвека между 1864 и 1914 годами, как видим, Белоруссия прошла значительную социально-экономическую и культурную эволюцию, отойдя от польской традиции. Впрочем, последствия польского господства продолжали сказываться и в эту эпоху.
В XIX — начале XX вв. почти все дворянство и интеллигенция Белоруссии по-прежнему было ополячено. В начале ХХ в. православные белорусы называли себя русскими, а католики — поляками. «Белорус» же означало жителя северо-западных губерний Российской Империи (куда включали Смоленщину, зато не учитывали относящуюся к Литве Гродненскую губернию; и означало территориальную, а не этническую принадлежность человека).
Города Белоруссии были заселены в основном евреями, составлявшими 50−60% населения в Минске, Витебске, Бобруйске. Многие мелкие города и местечки типа Пинска, Слонима или Мозыря, вообще назывались «грязными Иерусалимами», в которых отделенные христиане тонули в массе сынов Иакова. Среди христианского населения белорусских городов преобладало польское по языку и культуре мещанство. Православное же городское население было гораздо малочисленнее, особенно в западной Белоруссии. Например, в Гродно православные составляли лишь 9% населения города. Самым же большим в Российской Империи городом по числу живущих белорусов был… Санкт-Петербург, где в 1910 г. проживало 70 тыс. белорусов (вторая по величине этническая группа после великороссов). Витебская губерния стала одним из главных «поставщиков» новых жителей столицы империи. Не случайно сложилась пословица: «Псковский да витебский — народ самый питерский». Самой распространенной профессией в Петербурге для крестьян с Витебщины была разгрузка кирпича с барж на невской пристани. Кирпичи с судов переносили на специальных подвесках, укрепленных на плечах и спине носильщиков.
Нищие безземельные белорусские крестьяне массами переселялись за Урал. Подсчитано, что с 1861 г. по 1913 г. 1,5 млн. белорусов переселились в Сибирь и на Дальний Восток. Все это объяснялось вовсе не тягой белорусов к путешествиям, а тяжким экономическим гнетом со стороны польских помещиков и еврейских ростовщиков.
Объединение Белой, Малой и Великой Руси в одно государство — Российскую Империю, а затем СССР, покончили с попытками окатоличивания и полонизации народа Белоруссии, привели к быстрому росту промышленности. (Конечно, это покажется странным, но именно «располячивание» привело к бурному подъему белорусской культуры). После нескольких веков национального и религиозного угнетения белорусы почувствовали себя вновь людьми.
Не случайно современные историки, даже под микроскопом не могут отыскать свидетельств наличия среди белорусов какого-нибудь антимосковского сепаратистского движения. Действовавшие в начале XX в. на территории современной Белоруссии многочисленные партии и движения самых разных направлений и оттенков (вспомним, что именно в Минске в 1898 году была создана РСДРП) были всероссийскими. Народ Белоруссии прочно связал свою судьбу со всей Россией.
В 1902 году возникла народническая партия, местный филиал партии социалистов-революционеров — Белорусская социалистическая громада (БСГ). Создатели и руководителями организации были братья Иван и Антон Луцкевичи, поэтесса Алоиза Пашкевич, писавшая под псевдонимом Тетка, писатель и художник Карусь Каганец (Казимир Кастровицкий). Лишь впоследствии историки стали внимательно изучать историю БСГ, но в те времена БСГ была всего лишь одним из незначительных филиалов партии эсеров. БСГ выдвигала требование создания на месте Российской империи демократической федерации народов, причем к отдельным народам, требующим автономии, были отнесены белорусы. Впрочем, сами активисты БСГ признавали, что белорусы сами не считают себя «угнетенным народом».
Однако для белорусов общерусское самосознание еще не преобладало. Языковые и некоторые культурные отличия белорусов от великороссов как следствие многовекового отрыва двух ветвей русского народа, не могли не сохраниться и в новых условиях. Во второй половине Х1Х века получает определенное развитие литература на белорусском языке. Создатели ее руководствовались самыми разными намерениями. Польские деятели, по-прежнему претендуя на Белоруссию, намеренно пытались пропагандировать белорусский язык и местные отличия в культуре, резонно считая, что раз уж белорусов не удалось ополячить, то пусть они хотя бы не станут русскими. Бывший участник восстания 1863 года Ф. Богушевич издавал в Кракове (польском городе, входящим тогда в состав Австро-Венгрии) книги на белорусском языке, но с использованием польского варианта латинского алфавита. Революционеры-народники издавали свои пропагандистские материалы на белорусском (например, журнал «Гомон» в Петербурге в 1884 году), желая обращаться к народу на понятном ему языке. Впрочем, и в Великороссии революционные прокламации нередко также были написаны на псевдонародном языке с диалектизмами. Следует заметить, что и власти Российской империи достаточно спокойно относились к белорусскому движению. Хотя практически все ученые, равно как и государственные деятели, отрицали существование белорусов как отдельной нации, но все же самоценность белорусской культуры и возможность ее развития для обогащения культуры общерусской признавалась ими полностью.
Среди белорусской интеллигенции доминирующей идеологией стал «западнорусизм». Основной своей задачей «западнорусисты» ставили полное слияние двух ветвей единого народа, но при сохранении особенностей белорусов. Собственно, «западнорусистами» могли считаться и Симеон Полоцкий и Георгий Конисский. Но в эпоху империи на место отдельных гениальных, но все же одиночек пришли уже настоящие ученые. Среди них на первое место можно поставить Михаила Осиповича Кояловича (1828−1891 гг.) Сын православного священника с Гродненщины, порвавшего с унией, Михаил Коялович учился в Духовной семинарии и Санкт-Петербургской Духовной Академии. В 1859 году Коялович печатает 1-ый том магистерской диссертации «Литовская церковная уния», и три года спустя — второй. Тогда же в газете славянофилов «День», редактируемой Иваном Аксаковым, Коялович помещал «Лекции по истории западной России лекции о западнорусских братствах и по истории Западной России (последнее издание 1884 г., с приложением этнографической карты). В 1865 г., по поручению археографической комиссии, им изданы «Документы, объясняющие историю Западной России и ее отношения к Восточной России и к Польше» с переводом на французский язык; в 1869 г., по поручению Академии Наук — «Летопись осады Пскова Стефаном Баторием», по поручению археографической комиссии — «Дневник Люблинского сейма 1569 г.» с переводом на русский язык, в 1872 г. — «Русская историческая библиотека», т. I, в 1873 г. — докторская диссертация: «История воссоединения западнорусских униатов старых времен» (до 1800 г.), в 1880 г. — брошюра: «Три подъема русского народного духа для спасения русской государственности в смутные времена».
В 1884 г. вышла в свет часть курса Кояловича по русской истории, ставшая самой главной книгой во всем творчестве ученого: «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям». По словам Кояловича, «В истории область объективных истин весьма невелика, а все остальное неизбежно субъективно». Он следовал поэтому тому субъективизму, который больше всех других «обнимает фактическую часть русской истории и лучше других освещает действительные и существенные ее стороны». Такой русский субъективизм Коялович находил в сочинениях славянофилов. Того же славянофильского направления держался Коялович как в своих журнальных статьях (преимущественно по истории Юго-Западной Руси), так и в речах, из которых выделяется произнесенная в Санкт-Петербургском славянском благотворительном обществе речь на тему: «Историческая живучесть русского народа и ее культурные особенности» (1883). Он стоял за возможно тесное общение между славянскими племенами, за объединение их под знаменем святых Кирилла и Мефодия.
Белорус Коялович первым в России исследовал русское самосознание. Действительно, ранее все отечественные мыслители больше изучали историю государства, в меньшей степени — народа, но только уроженец края, где многие века русскому самосознанию пришлось упорно отстаивать свое существование, смог сказать новое слово в отечественной науке. Книга «История русского самосознания, как это, увы, часто было в нашей стране, осталась практически незамеченной «передовой интеллигенцией». Хотя известный славянофил Иван Аксаков писал, что книга Кояловича — «превосходнейший и крайне полезный труд», а Лев Тихомиров говорил, что труд белорусского ученого должен стать настольной книгой каждого русского человека, но в целом великое произведение еще только ждет массового читателя. Впрочем, именно такая судьба была у произведений Николая Данилевского и Константина Леонтьева.
О Кояловиче как человеке и ученом прекрасно говорилось в приветственном адресе, преподнесенном ему студентами Петербургского университета в ознаменование 35-летия его службы: «Ваши лекции заставляли нас с живым интересом вникать в события родной истории, видеть поражающую мощь и доблесть русского народа и его замечательные зиждительно государственные способности и тем научили нас сознавать себя русскими людьми, обязанными ценить все хорошее русское, относясь вместе с тем беспристрастно и к плодам европейской цивилизации. Представляя в делах лучших русских людей живую историю русского народного самосознания, вы стремились преобразовать в нас просвещенный взгляд на исторические судьбы родной земли, что бы тем пробудить сознательно проводить в жизнь народные начала и отстаивать русское дело. И в этом отношении Вы дали нам превосходный образец; и в профессоре — теоретике и в практической деятельности в вас был виден один и тот же истинно-русский человек, неуклонно проводящий и твердо отстаивающий основные принципы русской исторической жизни — православие и народность». [5]
Итак, в начале ХХ века, несмотря на все наслоения исторического прошлого, Белоруссия стала составной частью России.
Рождение Советской Белоруссии
Со всей Россией вместе Белоруссия прошла все испытания ХХ века. В 1914—1921 гг. на белорусской земле гремели сражения Первой мировой, Гражданской и советско-польской войн. Сотни тысяч белорусов погибли в этих войнах, в руины обращены многие города и села. Когда затихли сражения, Белоруссия оказалась на 18 лет разделенной: западную ее часть удерживала Польша, восточная и центральная часть составляли Белорусскую Советскую Социалистическую республику. Но расскажем все по порядку.
В августе 1914 года началась Первая мировая война. Белоруссия, как всегда, оказалась одним из главных театров военных действий, а белорусы — одним из самых пострадавших в войне народов. Белорусские губернии дали наибольший процент мобилизованных в армию относительно общей численности населения, по сравнению с другими регионами Российской империи. При этом горожане имели множество отсрочек от призыва, а в Белоруссии многочисленное еврейское и польское население городов края не внушали властям империи доверия по политическим мотивам, так что под ружье в основном встали белорусские крестьяне. В Барановичах, а затем в Могилеве размещалась Ставка Верховного Главнокомандующего. Уже летом 1915 года военные действия развернулись на территории Белоруссии. Немцы заняли Брест, Вильно, Гродно. Жестокие сражения под Барановичами, в районе озера Нарочь, вошли в число крупнейших «мясорубок» войны. Боевые действия на землях Белоруссии шли вплоть до весны 1918 года. Помимо солдат, сотнями тысяч гибли мирные жители, несколько миллионов человек было эвакуировано вглубь России. Впоследствии в силу разных обстоятельств часть эвакуированных и беженцев не вернулась в Белоруссию. Всего в годы первой мировой войны погибло примерно 1,2 миллиона жителей Белоруссии (каждый седьмой житель).
На оккупированной части белорусских земель немецкие власти пытались использовать белорусов в качестве средства ослабления русского единства. В Вильно немцы создали организацию под названием Центральный комитет белорусских национальных организаций (впрочем, несмотря на столь пышное название, в этом ЦК было лишь несколько человек). Более серьезное значение имела другая организация, созданная немцами там же, в Вильно — «Сувязь незалежнай и неподзельнай Беларуси» (думается, что переводить это название на литературный русский язык не нужно) во главе с Вацлавом Ластовским. Разумеется, вся «незалежнасть и неподзельнасть» означала лишь присоединение Белоруссии к Германии. Впрочем, сам Ластовский в тот момент — 30-летний историк и языковед, — в политическом отношении был вполне беспринципным человеком. Забегая вперед, можно отметить, что в дальнейшем он вернулся в СССР и даже стал академиком Белорусской АН, несмотря на то, что научное значение из его творчества имеют лишь воспоминания о некоторых деятелях политики и культуры Белоруссии.
Кроме того, оккупационные германские власти начали выпускали газеты на белорусском языке, в частности, со знаменитым народническим названием «Гомон», появился даже белорусский театр под руководством Ф. Олехновича (в Вильне).
То, что на роль главных лакеев немецких хозяев в Белоруссии стали претендовать новоявленные белорусские самостийники, вызвало ревность польских деятелей. В феврале 1916 года ими была создана «конфедерация», требующая восстановления Великого княжества Литовского (да, поляка ничего не исправит!) Немцы с удовольствием смотрели на грызню лакеев, справедливо считая, что кто бы ни победил в этом споре, хозяином Белоруссии останется Германия.
Тем временем, в феврале 1917 года в России рухнула монархия. После этого последовала болтливая керенщина. Но в ходе «февральских свобод» произошел распад Российского государства. Началось «национальное пробуждение» целого ряда народов прежней империи, сопровождаемое «этническими чистками» и столкновениями. Стремясь как можно более сильно подорвать «русский великодержавный шовинизм», воцарившиеся на час халифы либеральной интеллигенции быстро признали белорусов «отдельным народом» (не спросив мнения самих белорусов на этот счет). Во всяком случае, в марте началось быстрое формирование «белорусских демократических организаций». Как правило, эти организации носили амбициозные названия — Союз белорусской демократии (в Гомеле), Белорусский народный союз (в Витебске), Белорусский народный комитет (в Могилеве). Белорусская социалистическая громада начала быстро расти, из мелкой секты интеллигентов превращаясь в крупную партию, хотя по численности и уступавшей местным отделениям всероссийских партий.
Февральская революция на территории Белоруссии выглядела так: как только весть об отречении Николая II дошла до белорусских земель и западного фронта, активисты левых партий немедленно освободили из тюрем всех заключенных (среди которых «политических» было мало). Затем почти одновременно возникли местные органы Временного правительства и Советы. Минский Совет немедленно создал свои боевые части под командованием будущего полководца М.В.Фрунзе. Вообще большевики в Белоруссии первоначально не имели серьезного влияния. Однако, как единственная организованная партия, твердо знавшая, чего именно хочет, и отличающаяся волей к власти, большевики начали завоевывать массы как среди солдат, так и среди местного населения. Определенное влияние на какое-то время получили также эсеры, меньшевики, бундовцы.
В противовес большевикам начали расти белорусские самостийнические организации. Впрочем, несмотря на значительную финансовую поддержку внешних сил, влияния они не имели.
В октябре 1917 года в Петрограде большевики без особого труда свергли Временное правительство и приступили к преобразованиям на основе социалистических теорий. В Белоруссии местная советская власть была представлена органом с длинным и тяжеловесным названием (в духе той эпохи) Облисполкомзап. (Областной Исполнительный комитет Западной области и фронта). Председателем его был М.В.Рогозинский, а с начала 1918 года — Александр Мясников. Армянин по происхождению (настоящая фамилия Мясникян), он в дальнейшем стал первым руководителем советской Белоруссии.
А затем последовала очередная русская смута, сопровождаемая появлением эфемерных «правительств», политических вождей, армий, местных денежных знаков. Всерьез воспринимать все эти правительства и партии не стоит. В конечном счете, почти в каждом российском уезде существовали подобные «власти». Поэтому ограничимся только холодным перечислением: в конце 1917 года создается Центральная белорусская рада, позднее переименованная в Великую Белорусскую Раду. Эти «Рады» объявили о непризнании Облисколкомзапа. Попытка провести в декабре 1917 года некий Всебелорусский съезд закончилась тем, что сей съезд был разогнан большевиками.
Но тут вмешался еще один серьезнейший фактор — немцы. Хотя 15 декабря в Брест-Литовске был заключено временное соглашение между Советской Россией и Германией, и начались переговоры о подписании мира, немцы в скором времени организовали вооруженное выступление польского корпуса Довбор-Мусницкого в восточной Белоруссии, а затем и сами перешли в наступление. В феврале 1918 года вся Белоруссия была оккупирована германскими войсками.
Но был уже ХХ век, и просто присвоить чужие провинции потерпевшего военную неудачу соседнего государства было уже не так просто. По этой причине немецкие оккупационные власти стали спешно создавать «государства», естественно, тут же объявлявшие о вечном союзе с Германией. Так, 16 февраля немцами было создано «Литовское королевство» во главе с королем «Миндовгом вторым», коим стал германский принц Урах. То, что в современной Литве день 16 февраля отмечается как «день независимости», служит только иллюстрацией к специфике прибалтийского чувства юмора. Понятно, что и в Белоруссии немцы пошли по тому же пути. 22 февраля германские войска заняли Минск, а уже 25 было создано «Белорусское Народное (!) правительство» во главе с крупным помещиком, литовцем (жмудином) по происхождению, Романом Скирмунтом.
Впрочем, хотя современные профессиональные самостийники и пытаются найти какое-то «белорусское движение», представленное всякими «Радами» и «атаманами», принимавшими различные «декларации», «законы» и «Уставные грамоты», но народ Беларуси отвечал оккупантам и их прихвостням по-своему. Так, под Бобруйском сохранялась советская власть («Рудобельская республика»), действовали партизанские отряды. В Полесье в октябре 1918 года партизаны и местное население подняло восстание против оккупантов.
После поражения Германии в Первой мировой войне Ленин денонсировал Брестский мир. Немецкие войска, и с ними в обозе — белорусские «политики» ушли в Германию. В Белоруссию с востока вошли красные, с запада — поляки. На территории большей части Белоруссии установилась советская власть. 30−31 декабря 1918 года в Смоленске 6-ая Северо-Западная конференция РКП (б) провозгласила себя 1-ым съездом компартии Белоруссии, и уже 1 января 1919 года была провозглашена Белорусская ССР. Впрочем, границы новой республики менялись в ходе продолжавшейся Гражданской войны, да и сама республика уже в апреле была объединена с Литвой в Литовско-Белорусскую со столице в Вильно. Вскоре началось наступление польских войск, которые заняли Вильно, Минск и значительную часть Белоруссии.
Как обычно, в Белоруссии развернулось партизанское движение. Отряды под командованием А. Блажко, М. Левкова, А. Соловьева, В. Талаша, стойко сражались с новыми оккупантами. В январе 1920 года в деревне Гатово под Минском состоялся 1-й съезд партизан Белоруссии.
Весной 1920 года малая война Советской России и Польши приняла огромные масштабы. По миллиону солдат с каждой стороны фронта бились насмерть в предгорьях Карпат и среди лесов Белоруссии. Остановив весеннее наступление поляков, части Красной Армии в июле перешли в наступление на территории Белоруссии. Уже 11 июля был освобожден Минск, а к августу была освобождена и вся Белоруссия. Красная армия подошла к Варшаве, но тут обильно снабжаемые Антантой польские войска перешли в контрнаступление. Вскоре вновь была оставлена западная Белоруссия. На три дня в октябре поляки даже вновь захватили Минск. Правда, вскоре военные действия были приостановлены, и 18 марта 1921 года в Риге был подписан мир между Польшей и Советской Россией. Граница между двумя государствами проходила по линии фронта, на момент приостановки военных действий. Ни экономическим, ни этнографическим, ни каким прочим условиям эта граница не соответствовала. Половина территории исторической Белоруссии, что составляет 40% территории современной республики Беларусь, оказались под властью Польши.
Сергей Викторович Лебедев, доктор философских наук, профессор
Григорий Васильевич Стельмашук, доктор философских наук, профессор
http://rusk.ru/st.php?idar=110205
Страницы: | 1 | |
