 |
| Русская линия | Сергей Лебедев, Григорий Стельмашук | 28.04.2006 |
Еще одна проблема
Говоря о Белоруссии и ее истории, нельзя игнорировать и такую политически «скользкую» проблему как появление и жизнь в Белоруссии евреев. Учитывая, что в свое время Белоруссия имела самую большую концентрацию еврейского населения в мире, доходившего до 15% населения края, эту проблему нельзя игнорировать.
В древней Киевской Руси было некоторое количество иудеев из числа хазар. Впрочем, число их было незначительно, и популярности они не имели. Киевский князь Святополк II (1093−1113 гг.), нуждаясь в деньгах, пригласил в Киев еврейских ростовщиков, которым дал на откуп налоги. В 1113 году, как только стало известно о смерти князя, в Киеве произошло восстание, в ходе которого киевляне расправляли с приближенными покойного князя и евреями. Владимир Мономах, став князем по воле киевского веча, немедленно выгнал за пределы Руси всех евреев. Правда, в ряде княжеств евреи сохранились.
По-настоящему пресловутый «еврейский вопрос» возник только с началом массовой иммиграции евреев в Великое княжество Литовское из Германии и Польши. В 1388 году князь Витовт даровал евреям, желающим поселиться в его владениях, важные привилегии. Евреи становились непосредственными подданными великого князя, платящими налоги в казну в обмен на защиту личности, собственности, свободу вероисповедания, общинное самоуправление и право заниматься ремеслами и торговлей. Сам Витовт, католик по вероисповеданию, покровитель православных, принимавший на службу татар-мусульман, из которых формировал конные отряды улан, видел в евреях купцов и ремесленников. Получив невиданные во всем тогдашнем мире льготы, евреи устремились в Литву. Большинство из них прибыло из Германии через Польшу, и именно поэтому языком евреев Белоруссии вплоть до ХХ века был идиш — искаженный немецкий. Еврейские фамилии также образованы на немецкий манер (Минскер, Пинскер или Слуцкер). В скором времени в Великом княжестве Литовском и Польше стало проживать примерно половина евреев мира, причем значительная их часть проживала в Белоруссии. При этом евреи стали составлять весьма значительную часть населения городов Великого княжества.
Напомним, что в XIV—XVI вв. города играли огромную роль в жизни Белой и Малой Руси под скипетром Гедеминовичей. Казалось, дальнейшую эволюцию этих городов и государства в целом предугадать легко: города будут все дальше расти, становясь центром хозяйственной и культурной жизни, в них разовьется буржуазия и интеллигенция, усиление экономических связей приведет к появлению единого общенационального рынка и покончит с замкнутым миром отдельных регионов, что приведет к усилению централизованного абсолютистского государства, возникнет единый литературный язык, вытеснив местные говоры, а затем исчезнет крепостное право по мере развития рыночных отношений и т. д. Но ничего подобного не произошло, хотя стартовые условия Великого Княжества Литовского были не хуже, чем во Французском Королевстве, не говоря уже о лапотной деревенской, измученной ордынским игом Москве.
Помимо ряда объективных и субъективных причин среди факторов, оказавшихся роковыми для истории западно-русских земель, можно смело назвать массовую эмиграцию евреев из Польши и Германии в Великое Княжество Литовское по приглашению князя Витовта. Сплоченное и организованное еврейство достаточно быстро вытеснило русское население почти из всех видов городской деятельности и экономически подчинило себе деревню, став арендаторами или управляющими большинства панских имений.
Поскольку религия запрещала верующим иудеем возделывать «землю изгнания», то понятно, что евреи в Белоруссии сельским трудом не занимались. Не случайно в основном евреи жили в городах или местечках — сельских населенных пунктах, жители которых, однако, не пашут землю. На государственную службу иудеев также не принимали, поскольку они не могли принести присягу верности христианскому государю. Зато христианство осуждает ростовщичество, которое у иудеев, напротив, очень уважаемое занятие. Понятно, что именно ростовщичество, шинкарство, торговля стали еврейскими занятиями в крае.
Результаты не замедлили сказаться. История Великого Княжества Литовского, а затем (после объединения его с Польшей) Речи Посполитой есть история политического распада, хозяйственной и культурной деградации, жесточайшей крепостнической эксплуатации, а также многочисленных народных восстаний против ополяченных феодалов и еврейских ростовщиков. Закономерен был конец Речи Посполитой, которую просто поделили соседи.
Государственная несостоятельность Литвы и Польши во многом была вызвана именно тем, что в этих странах, включая западно-русские земли, евреи фактически задушили зарождавшиеся городские средние слои. Задолжавшее и заложившееся еврейским кредиторам благородное шляхетство всю свою энергию тратило на дальнейшее ограбление своих крепостных, разоряя и их и тем самым свою страну.
Но вот что показательно. Став полновластным хозяином Белой и Малой Руси, в силу паразитизма ростовщического капитала и присущему многим еврейским предпринимателям стремлению присваивать чужое богатство, а не увеличивать производство, основная масса евреев этих земель жила в ужасающей бедности, скученности. В художественной литературе остались яркие описания убогого быта еврейских местечек Белоруссии и Украины. По мере разорения и обнищания края нищало и паразитирующее на нем еврейство.
Эпоха упадка
В XVII-XVIII столетиях, обратно пропорционально подъему Российской империи, Польша (точнее, Речь Посполитая), медленно, но верно деградировала. Жесточайший национальный, социальный и религиозный гнет вызвал сопротивление. Многочисленные восстания крепостных и казаков слились в грандиозное восстание под руководством Хмельницкого в 1648 году. После ряда лет кровавых боев на Переяславской Раде Малая Русь или Украина (поскольку метрополия восточного славянства оказалась на окраине русского мира, ее стали называть Украиной) воссоединение с Россией. Русский царь Алексей Михайлович принял титул Царя вся Великия, Малыя и Белыя Руси. Это было не проявлением тщеславия монарха, а лишь означало то, что Москва теперь прочно претендует на собирание всех русских земель под своим руководством. Конечно, это еще не означало немедленного воссоединения. Началась русско-польская война.
Основные боевые действия шли на территории Белоруссии. Первоначально русские войска имели значительные успехи, овладев практически всей Белоруссией и взяв Вильно. Православное население всюду поддерживало русских. Один из католиков в частном письме ужасался: «Мужики молят Бога, чтобы пришла Москва» [1]. Впрочем, вскоре последовали неудачи. В войну втянулись также шведы, воевавшие то с поляками, то с русскими. Одновременно воевавшие на стороне русских запорожские казаки после смерти Хмельницкого периодически бунтовали, переходя на сторону неприятеля, превращая Белоруссию в сплошное «Гуляй-поле». Вместе с войной пришла эпидемия чумы, косившая населения. В результате, в силу превратностей войны по русско-польскому перемирию, заключенному в Андрусове в 1667 году, Россия получала лишь Левобережную Украину и Смоленск. Белоруссия осталась в составе Речи Посполитой. Впрочем, русский царь сохранил за собой титул царя Всея Руси, что означало, что Москва не отказывается от возвращения Белой Руси в состав общерусского государства.
Для самой Белоруссии эпоха 1648−1667 гг. стала временем величайшей демографической катастрофы. Достаточно сказать, что население Белоруссии сократилось на 53 процента! Лишь к 1772 году население достигло прежней численности. Правда, часть сокращения населения Белоруссии пришла на массовое переселение в Россию. По некоторым подсчетам, в конце XVII века белорусы составляли до 20 процентов жителей города Москвы. Возможно, именно под влиянием белорусов московский говор великорусского языка обрел знаменитое «акание». Помимо Москвы, белорусские беженцы широко расселялись по всем пределам царства Московского.
Среди белорусских изгнанников в Москве были и просвещенные люди, оказавшие выдающееся влияние на развитие русской культуры. Среди них можно выделить одного из первых русских писателей и драматургов, политического теоретика самодержавной монархии и воспитателя царских детей — Симеона Полоцкого.
Мирское имя его не известно; Симеоном он наречен был в монашестве, а титул Полоцкий присвоено ему впоследствии в Москве по месту его первоначальной службы. Родился в 1629 г. в Белоруссии. Учился в Киево-Могилянской коллегии, потом принял монашество и стал дидаскалом братской школы в Полоцке. При посещении этого города в 1656 г. Алексеем Михайловичем Полоцкому удалось лично поднести царю приветственные «Метры» своего сочинения. В 1664 г. он переехал в Москву. Царь поручил ему обучать молодых подьячих тайного приказа, назначив местом обучения Спасский монастырь за Иконным рядом. В 1665 г. Полоцкий поднес царю «благоприветствование о новодарованном сыне» и этим закрепил за собой благосклонность царя. По уполномочию восточных патриархов, приехавших в Россию по делу Никона, произнес перед царем «орацию» о необходимости «взыскати премудрости» (то есть усилить образовательные средства в государстве). По поручению церковного собора, обсуждавшего проблему никоновских реформ, Полоцкий составил опровержение сторонников старых обрядов. В конце 1667 г. этот труд был напечатан и издан от имени царя и собора под характерным для того времени заглавием: «Жезл правления на правительство мысленного стада православно-российской церкви, — утверждения во утверждение колеблющихся во вере, — наказания в наказание непокоривых овец, — казнения на поражение жестоковыйных и хищных волков, на стадо Христово нападающих». Книга является типичным образцом схоластической риторики. Богословская эрудиция, хорошая по тому времени обработка формы, утонченная аргументация — все это оказалось совершенно неубедительным для неискушенного ума «простецов», мало оценивших внешние литературные достоинства трактата и не нашедших здесь ответа на «сумнительства свои».
Хотя собор отозвался о труде Полоцкого с высокой похвалой, признав «Жезл» «из чистого серебра Божия слова, и от священных писаний и правильных винословий сооруженным», однако в нем оказалось немало точек соприкосновения с западными богословскими мнениями, что и было впоследствии отмечено одним из противников Полоцкого, чудовским монахом Евфимием, также белорусом.
С 1667 г. на Полоцкого было возложено воспитание царских детей, для которых он написал несколько сочинений: «Вертоград Многоцветный» (сборник стихотворений, предназначенный служить «книгой для чтения»), «Житие и учение Христа Господа и Бога нашего», «Книга кратких вопросов и ответов катехизических». В «Венце веры кафолической» Полоцкий сгруппировал всю сумму знаний, какие дали ему школа и чтение, начиная с апокрифов и кончая астрологией. В основу «Венца» положен апостольский символ, причем Полоцкий пользуется Библией по латинскому тексту Вульгаты, а при ссылках на церковные авторитеты охотнее всего цитирует западных писателей (блаженного Иеронима и Августина). Несомненно, что в свое время «Венец» должен был привлекать читателей занимательностью и новизною. Своим независимым положением при дворе Полоцкий воспользовался в целях возрождения давно угасшей в Москве живой церковной проповеди, взамен которой тогда господствовало чтение святоотеческих поучений. Хотя проповеди Полоцкого (числом более 200) представляют собою образец строгого выполнения гомилетических правил, однако в них не упущены из виду и жизненные цели. Это было в тогдашнее время явлением невиданным и не осталось без благотворительных результатов для церковной жизни. Проповеди Полоцкого изданы уже после его смерти, в 1681—1683 гг., в двух сборниках: «Обед душевный» и «Вечеря душевная». Велеречивые силлабические стихи Полоцкого, полные риторических оборотов, были чем-то неизвестным в Москве. Стихотворные опыты Полоцкого оказали влияние на «высокий штиль» русской поэзии XVIII века. Кроме стихотворного переложения Псалтири (издано в 1680 г.), Полоцкий написал множество стихотворений (составивших сборник «Рифмологии»), в которых воспевал разные события из жизни царского семейства и придворных, а также множество нравственно-дидактических поэм, вошедших в «Вертоград Многоцветный». Полоцкий написал также две комедии для зарождавшегося театра: «Комедия о Навуходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех в пещи не сожженных» и «Комедия притчи о Блудном сыне»; особенным успехом пользовалась последняя.
Значение Полоцкого должно быть измеряемо не количеством написанного им; гораздо важнее то влияние, которое оказала на московскую жизнь кипучая деятельность его. Явившись в Москву проводником идей, воспринятых в киевской коллегии, Полоцкий служил живым и активным отрицанием той косности и неподвижности, в которой застывала московская церковная жизнь. Не успокаиваясь в сфере житейских удобств, какие давало ему положение воспитателя царских детей, он не переставал словом и делом ратовать за распространение образования, обогащая по мере сил московскую книжность почерпнутыми в Киеве из западных источников сокровищами знания. Его деятельность встречала глухую вражду со стороны представителей церковной власти и ее приспешников; но высокое положение Полоцкого делало его неуязвимым. Полоцкий умер в 1680 г. и похоронен в Заиконоспасском монастыре. После его смерти были изданы его труды: «Тестамент Василия, царя греческого, сыну своему, Льву Философу» и «История или повесть о житии преподобного Варлаама и о Иоасафе, царевиче индейском». Сборники его стихотворений остались неизданными; впоследствии напечатаны из них лишь отрывки. Вероятно, большинство произведений Симеона не сохранились.
Но если в Москве белорусы, благодаря своему высокому уровню образования и знакомству с западными реалиями, оказали значительное воздействие на культурные процессы в России накануне петровских реформ, то в самой Белоруссии после 1667 года наступил век упадка.
После страшных опустошений военной поры, что привело к массовому закрытию русских школ, гибели или выезду в Москву просвещенных людей, способных противостоять ополячиванию и навязывания унии, в Белоруссии установилось полное господство польских панов и униатской церкви. Произошло окончательное ополячивание практически всех слоев магнатства и шляхты, а также большинства мещан (городских жителей христианского вероисповедания). С 1673 году в шляхетское сословие могли быть приняты только католики. В городах только католики могли заниматься большинством прибыльных ремесел. В результате оставшееся городское христианское население переходило в католическую веру. В Вильно православных осталось 20 процентов жителей, остальные христиане стали католиками, хотя в основном продолжали пользоваться местным вариантом русского языка.
Католики построили множество великолепных костелов и католических монастырей, многие из которых сохранились до наших дней. И все же белорусская деревня упорно держалась за веру предков, пусть даже в извращенном униатском варианте.
Сам русский язык Великого княжества (или старобелорусский), на котором еще недавно существовала богатая художественная, научная литература и деловые записи, исчез из обращения, превратившись в крестьянские говоры, поскольку с 1697 года единственным государственным языком был объявлен польский. (Католическая церковь продолжала пользоваться латынью).
Католики-поляки, как и положено ренегатам (этот термин — не ругательство, а обозначает всего лишь человека, сменившего веру), постарались вытравить из памяти само понятие «Белая Русь». В XVIII веке за краем утвердился официальный термин «Литва». (За собственно Литвой утвердился термин Самогития, то есть латинизированное название Жемайтии, или Жмуди). Впрочем, в народной памяти все равно сохранились красивое слово Беларусь, несмотря на то, что эта Белая Русь уже не была прежней свободной, Белой Русью.
Ослабленная Речь Посполитая продолжала терпеть военные поражения. В годы Северной войны (1700−1721 гг.) Белоруссия опять стала театром военных действий и жертвой массовых эпидемий. Население Белоруссии, не восстановившееся по численности с середины XVII века, теперь вновь уменьшилось на 800 тысяч человек — на треть довоенной численности! В начале XVIII века на земле Белой Руси жило меньше жителей, чем в эпоху Киевской Руси!
В 1738 году власти Речи Посполитой провели люстрацию (перепись населения и хозяйства). Данные люстрации фиксировали страшные опустошения края. Города и деревни пустовали. Сельские жители почти не имели скота и сельхозинвентаря. Обширные территории обезлюдели и заросли лесом. Исчезли сотни населенных пунктов. Монета обесценилась, и магнатские поместья перешли к натуральному хозяйству.
При этом, в отличие от Московской Руси, достаточно быстро восстановившейся после потрясений Смуты начала XVII века, Белая Русь под игом предавшей свою веру и язык магнатской и шляхетской олигархии, продолжала деградировать. Если в эпоху Киевской и Литовской Руси, как уже не раз говорилось, в этих землях процветали многолюдные богатые самоуправляемые города, то теперь проходила аграризация экономики. Численность городского населения сокращалась не только в результате военных действий и эпидемий, но и из-за упадка всего хозяйства Речи Посполитой. Проходило форменное бегство населения из городов. Численность населения большинства городов в первой половине XVIII века уменьшилась от 30 до 75 процентов (!). Магдебургское самоуправление стало фикцией, и было отменено за ненадобностью. Ремесла и торговля пришли в упадок. Городской образ жизни стал чем-то забытым. Сохранившиеся города Белоруссии стали еврейскими местечками, в которых проживало небольшое количество ремесленников — католиков.
А господствующая польская знать продолжала веселиться, причем ничего более умного, как с шумом пропить свои богатства, в голову благородных панов не могло прийти в голову. Польские графы и князья были завсегдатаями всех парижских и итальянских борделей и рестораций, тратя громадные суммы на свои прихоти. Большая часть импорта Речи Посполитой приходилась на предметы роскоши. Впрочем, как и положено новообращенным католикам, знать Речи Посполитой была едва ли не главным спонсорам Ватикана. Пожертвовать миллион римскому монастырю или построить костел даже там, где нет католиков, — это было чем-то вроде само собой разумеющимся для любого, в том числе нищего, шляхтича, живущего где-нибудь в глухой полесской деревне.
Чем хуже становились дела, тем с большим упорством ренегаты магнатского и шляхетского сословия преследовали православных. В 1720 году в годе Замостье состоялся собор униатской церкви, который провозгласил унию единственной законной церковью греческого обряда. Это означало, что Православие официально поставлено вне закона. Униаты, пользуясь поддержкой властей, захватили 128 церквей и монастырей, которые оставались верны вере предков. Далее, в 1733 году шляхтичи православного вероисповедания, были лишены права быть депутатами сейма и занимать все должности в Речи Посполитой. Это означало ликвидацию православного шляхетства как класс. Последним православным шляхтичам оставалось или принять католицизм или превратиться в крестьян.
К XVIII веку в Белоруссии православная шляхта осталась в незначительном количестве лишь вдоль границы с Российской империей (польские власти опасались слишком давить на пограничников), а также под Слуцком. Но упорные белорусские крестьяне сохраняли исконную веру.
Православные в ту эпоху не имели права занимать государственные должности. Все церковные требы — крещения, браки, похороны совершались только с разрешения католического ксендза. А жили белорусы, по описанию польского литератора тех времен Сташица, так: «Я вижу миллионы творений, из которых одни ходят полунагими, другие покрываются шкурой или сермягой; все они высохшие, обнищавшие, обросшие волосами… Наружность их с первого взгляда выказывает больше сходства со зверем, чем с человеком… пища их — хлеб из непросеянной муки… А в течение четверти года — одна мякина…»
Разумеется, такое уродливое государство было обречено. Поднимавшаяся Российская империя рано или поздно должна была соединить под своим руководством историческую Россию.
И произошло это в конце XVIII века, в царствование Екатерины Великой.
Сергей Викторович Лебедев, доктор философских наук, профессор
Григорий Васильевич Стельмашук, доктор философских наук, профессор
http://rusk.ru/st.php?idar=110165
Страницы: | 1 | |
