«Он разговаривал с Господом»

Воспоминания о протоиерее Анатолии Федорове

— Отец Александр, когда и как вы познакомились с отцом Анатолием?

— В 1986 году, когда еще работал начальником отдела на фабрике ПОШ. Тогда случилась беда с сыном директора фабрики, он, зная, что я человек верующий, обратился ко мне с вопросом, — не знаю ли я кого, кто может помочь. Тогда я еще только понаслышке знал об отце Анатолии и сказал, что во Владимирской епархии есть такой старец чудный, но сам я у него ни разу не был, могу спросить, как к нему доехать.

Тогда была зима, и сколько людей мы ни спрашивали, все нам показывали не туда, куда надо было ехать, но, в конце концов, мы все-таки приехали в Нагуево. Видим поле, церковь, а дороги нет. И тогда мы бросили машину в поле — а это был конец февраля — и пошли по снежному насту напрямую. Входим в церковь, там служит отец Анатолий, матушка с Анной Иосифовной поют на клиросе, а больше никого. К нам подошла Анна Иосифовна, спросила, по какому мы вопросу, и сказала, что батюшка отслужит и примет нас.

Потом я стал ездить туда очень часто. Сам ездил и людей возил. На протяжении пятнадцати лет он был моим духовником. И вот еще почему я к нему так привязался — он меня вылечил от болезни ног. Я уже ездил к нему несколько лет, а про эту свою болезнь как-то старался не говорить. Порченных привозил, болящих, хотя сам, может быть, был хуже всех этих болящих. А один раз, когда стало невмоготу, рассказал. Он сказал: «Ты чего же столько лет молчал!» И тогда он поставил меня впереди всех — а нас приехал целый автобус — положил мне на голову требник и начал отчитывать. И вот те чувства, которые я испытал, когда он меня отчитывал, я никогда не забуду… Я не слышал ни одного слова, такая боль была адская, и у меня единственная мысль была — только бы не упасть. Я видел, что подо мной уже лужа пота накапала, чувствую страшную боль, и все…

А потом было такое ощущение, как будто хомут затягивают на трубе, а затем, когда гайку перетянут и она обрывается, то хомут сваливается. Так и у меня в голове стучало: тук-тук, а потом вдруг стало очень легко. Но батюшка мне говорит: «Ты не радуйся, давай еще разочка два попробуем». Но потом я уже таких болей не ощущал и, в конце концов, исцелился совершенно. С того времени у нас с ним вообще были очень теплые отношения. Я всегда мог к нему с любым вопросом приехать, о чем угодно поговорить. И не только я, и матушка, и вся моя большая семья ездила к нему как домой.

«ХРАМ БЫЛ НАБИТ БИТКОМ…»

Он и сам сюда в Кантаурово приезжал к нам, когда мне исполнилось серок лет. Привез в подарок мощевик с мощами, служил в церкви. Это было, наверное, не столько желание приехать на мой юбилей, сколько поддержать, поскольку храм мне достался полуразрушенный, крыша кое-какая, сломанный пол и выбитые рамы.

И вот даже о том, что я буду священником, он мне сказал больше чем за полгода. Раз как-то пришел я к нему, а к нему много народу на отчитку привезли. И он мне говорит: «Скоро сам у Престола станешь». Я стал спорить. А у него была такая интересная особенность, что когда с ним кто-то начинал спорить, то он не возражал. Он только сказал: «Ну-ну». Замолчал и не стал больше разговаривать ни о чем. А потом Владыка Николай (Кутепов) вызвал меня к себе и то, что отец Анатолий предсказал, — все сбылось. Вообще приснопоминаемый Владыка был очень мудрый человек. Он меня подвел к карте и спросил: «Где хочешь служить? У меня 60 приходов пустых можешь сам выбрать, куда ехать служить — только ткни пальцем». Кантауровский храм ближе всех к тому месту, где я жил, поэтому я ответил: «Знаете, Владыка, все, наверное, храмы одинаковые — разрушенные, но Рожново в двадцати километрах от моего дома, а Кантаурово в пятнадцати, так давайте, уж, к кантауровцам, они просят, к ним я и пойду». И Владыка сразу распоряжение написал. Я тогда поехал к отцу Анатолию, а он сказал: «Трудись, молись, Господь все устроит».

И сейчас я чувствую, что у нас все происходит по благословению отца Анатолия. Даже вот за столом, бывает, посидим с причтом, помечтаем, а потом проходит сколько-то времени, и буквально как по щучьему велению все и происходит, как мы задумали.

…Нельзя, конечно, таким событиям как в Беслане радоваться, но вот, тем не менее, последний случай. Мы сидели и думали, что на шпиль у нас, пожалуй, уже средств не хватит. А тут после событий в Беслане приходит один предприниматель с не очень хорошим прошлым и говорит: «Вот ведь какая жизнь — сегодня живем, а завтра Господь призовет, и с чем придем? Дай хоть чем-нибудь поучаствую…» Я говорю: «Мне человек уже обещал помочь крышу покрыть». А он: «Нет, тот человек пусть что-нибудь другое поможет, а это я тебе помогу». И вот у нас шпиль такой же, как маковки появился.

А первая блажная мысль нам пришла, когда еще вообще ничего не было: нам захотелось, чтобы у нас колокола были, каких ни у кого не было. И тоже, пришел предприниматель и говорит: «Пожалуйста, заказывайте, я заплачу». Поехали к Владыке покойному, а он говорит: «Вот завтра я в доме политпросвещения открываю конференцию, они, по-моему, льют колокола». Поехали, над нами сначала посмеялись, но когда Владыка познакомил с директором, то тот сказал: «Да, наша лаборатория пробовала делать, вроде у них хорошо получилось». И вот у нас теперь звонница, весь звукоряд есть, выведен на компьютере и все голоса проверены. У нас колокольня 36 метров, а колокола низко висят, будем ставить выше, чтобы окончательно перевесить. То есть у нас даже такая на первый взгляд нереальная идея претворяется в жизнь. Думаю, что это по предсказанию отца Анатолия: «Не бойся, молись и делай, Господь все устроит».

Слава Богу, церковь построили. От фундамента. Вроде и не нужна такая огромная церковь, и не бывает столько людей. По дореволюционным документам раньше было 2000 прихожан, не считая жен и детей. А нынче — местного населения 15 человек приходит, а остальные — прихожане, которые приходили ко мне из Рожново, с Линды. Летом бывают дачники, но все равно не битком. На Пасху, может, до тысячи придет на Крестный ход посмотреть, молиться остается меньше. То есть приезжает не столько молельщиков, сколько глядельщиков, ну и купальщиков на Крещенье. Мы ведь все службы: Рождество, Благовещенье, Крещенье служим ночью. Великое повечерье обычно в селах не служат, а мы стараемся, поэтому народу на такие службы приходит больше.

— Расскажите поподробнее о посещении Кантаурова отцом Анатолием.

— Это, наверное, было в 1996 году. У меня, как у Александра, 6 декабря был день Ангела. Второй год мы уже служили в боковом придельчике в честь свт. Николая Чудотворца. Крыша была еще старая, ее теперь нет. Уже после смерти Владыки Николая мы писали прошение Владыке Евгению (Ждану) о том, чтобы перейти служить в другое помещение, так как крыша провисла, и мы боялись, что она рухнет. Разница в температуре, а никакого утепления нет. И мы перешли туда, а здесь стали в срочном порядке менять крышу. Тогда посреди храма стояла буржуйка, в окошко была высунута труба, около нее можно было до плавок раздеваться и париться, а в алтаре на руки подуешь, пожмешь немножко и продолжаешь дальше служить (смеется)… Однажды было настолько холодно, и я к обогревателю так жался, что у меня даже риза загорелась.

Вот когда отец Анатолий служил, то у нас храм был битком набитый. Все, кто его знал, кого я к нему возил когда-то и кто просто о нем слышал — все пришли. Он был буквально сутки. Вечером приехал, служил всенощную, наутро литургию, потом отчитывал здесь одного мальчишку и после обеда уехал.

«ЗАВТРА МОЖЕТ НЕ БЫТЬ…»

— А кого вы возили к отцу Анатолию?

— Людей было очень много, исчислить всех просто невозможно. Организовывали специальные автобусы.

— Расскажите, пожалуйста, о запомнившихся вам случаях.

— Был случай, когда мы обедали у отца Анатолия, к нему привезли женщину, бухгалтера по образованию. Но как только сказали, что сбегают за батюшкой, то она начала такие вопли издавать о том, что никаких попов не надо, и так беситься, что ее два мужика, ее братья едва сумели ее водовели, такое там творилось… Думаю, что нормальный человек такого делать не может.

Другой раз на соборование привезли девочку лет восьми. Она нормально стояла, пока отец Анатолий не начал помазывать елеем. Тут она стала поворачивается спиной, и когда ее пытались развернуть семь взрослых людей, то она ворочала ими как накаченный штангист. Только ввосьмером и справились — с восьмилетней-то девочкой…

— А поучительные случаи были?

— Вот один случай, когда и дар о. Анатолия, и бес в человеке проявился явно. В Бору, в центральной больнице молодая цветущая женщина-врач начала болеть так, что совсем перестала ходить. Мне позвонила зам. главного врача и сказала, что такая проблема есть: анализы все нормальные, а человек тает и тает, и врачи не знают, что делать. «Вы, — говорит, — к кому-то возите». Я отвечаю: «Галина Михайловна, с удовольствием свожу, но с условием, что Вы поедете со мной, вдруг что случится — расстояние-то ведь не маленькое — двести километров». Всю дорогу она лежала, не могла сидеть. Когда мы приехали, о. Анатолий сказал: «Тебе бы чуть раньше ко мне приехать, но я постараюсь тебе помочь». И вот когда он начал эту женщину, человека с высшим образованием, отчитывать, она стала как зверь рычать. А он ей говорит: «Повторяй за мной — Господи, помилуй меня, грешную!» И когда она вслед за ним смогла повторить эту фразу целиком, сначала по слогам, как глухонемая, когда их говорить учат, это рычание прошло. И первое, что она сказала: «Я бы чего-нибудь поела». А я со стороны, наблюдая, видел, что у зам. главврача глаза если бы могли стать квадратными, то стали бы, так она была удивлена. Да и мне если бы кто рассказал, а не своими глазами я бы это увидел, то тоже никогда в жизни бы не поверил. Но женщина эта так и умерла, и вот почему это было.

Перед отъездом отец Анатолий сказал: «Приезжайте дня на три, мне нужно три раза над ней прочитать и причастить ее здесь». Если бы все так и выполнили, то, думаю, что все было бы нормально. Но Успенский пост всего три недели, а муж ее занимал какую-то должность, и на буднях не мог уехать на три дня подряд. Только подгадывал на выходные, как с ней становилось настолько плохо, что ее клали под капельницу, и врачи говорили, что трогать нельзя. Выходные проходят — с ней опять все нормально — обычный больной человек. А в Успенском посту всего-то два выходных и было. И после второго выходного как не смогли они к батюшке съездить, она через три дня умерла… Лукавый сумел не допустить ее к отцу Анатолию…

— То есть отнюдь не все исцелялись?

— Каждый приходит со своей верой. Кто-то считает — а вдруг, может, это поможет. А если есть сомнение, то пользы-то большой уже не будет. Нужно верить, а если появляются слова «а может», то Господь-то видит, что Ему не верят…

Но даже если человек ощутил хотя бы временное облегчение — и это великая польза. Даже если кто примет анальгин, то он все равно потом врачу придет, чтобы исцелиться совсем. И тут также. Сегодня пришло облегчение, а в другой раз человек осознает, что облегчение, пусть и небольшое, происходит во время посещения церкви. Значит, рано или поздно он сделает вывод: а не следует ли полечиться как следует?

«НЕ НАМ, НЕ НАМ, НО ИМЕНИ ТВОЕМУ…»

— Как часто отец Анатолий отчитывал?

— Когда приезжали. Соборовал же только постами. На отчитку приезжало меньше, на соборование больше.

— А как он объяснял факты исцеления?

— Свое «я» у него никогда не стояло на первом месте. Он никогда не говорил «мне» сегодня надо что-то сделать. Если человек приезжал, то пусть было две службы, он все дела бросал и шел в церковь, облачался и начинал отчитывать. Батюшка считал, что в пост лучше происходит воздействие молитв. Когда он сам назначал отчитки, вот как эту женщину, то всегда в пост. Спаситель-то как сказал про бесов — постом и молитвой изгоняется род сей. Поэтому-то болящие и неделями, и месяцами, а кто и годами, жили при церкви нагуевской. И всех принимали, и всем был привет, и всех кормили. Хотя вроде и церквушечка-то небольшая, и прихода там никакого. Когда я только начинал и просил у батюшки благословение, то он мне говорил: «Не бойся, все будет, только уж кормите всех. Чем больше накормишь, тем больше Господь даст». И мы стараемся это исполнять — всех кормим, кто приходит в храм.

— Не могли бы вы рассказать, как организовывались автобусные поездки в Нагуево?

— Мы планировали, чтобы была обязательно служба или созванивались с ним. Заказывали автобус, приезжали на литургию, исповедовались, причащались, а те, кто хотели, чтобы их отчитали, оставались. Всех кормили. Автобус приедет — кормят. Два — тоже кормят. Столы прямо в храме стояли. Я удивлялся, когда только успевали приготовить. Всегда общение было. Они к себе и привязывали, наверное, тем, что умели с душой принять, не взирая на звания и чины.

По себе могу сказать: как начнет все из рук валиться, пойдет внутреннее какое-то нестроение, так что ничего не клеится — явный признак, что надо ехать к отцу Анатолию. Поисповедуюсь, поговорю и — как будто крылья вырастают. И когда его не стало, мы этот духовный голод ощущаем очень сильно. Нет теперь старцев. Так получилось, что сначала отец Анатолий мне встретился. Потом с Владыкой Николаем очень близкие были отношения — по любому вопросу я к нему мог обратиться как к отцу и он наставление мог мне преподать. Владыка Иерофей был викарный епископ Балахнинский… И они ушли как-то все разом.

— Я слышал, что Владыка Николай очень хорошо относился к отцу Анатолию и даже посылал к нему молодых нижегородских священников на «стажировку»?

— А ведь отца Анатолия и благословил на нагуевский приход Владыка Николай. Когда о. Анатолия с матушкой из Днепропетровска выселили — ни одна епархия их не принимала. У них были такие документы, что в 24 часа покинуть область. Так сформулировано было не только потому, что храм они там стали строить без санкций местных властей, но, главным образом, потому что многих людей они к Богу приводили. И в какую епархию не обратятся — нигде не принимают. Ведь то время, в 70-е годы, не совсем хорошее было для церкви. Это сейчас рукополагается человек — ему дают направление на приход. А я даже в начале 90-х, прежде чем получить направление, просидел целый день под дверью у уполномоченного по делам религии. Он сидел газету читал, потом уходил — обедал, потом снова газету читал. А мы сидели, ждали, когда он нас примет. Только после его подписи епархия мне дала разрешение дьяконом служить в Рожновской церкви. Тогда и архиереи зависели от указаний уполномоченных по делам религий, не хотели портить с властями отношения и потому не принимали. Раз уж изгнал о. Анатолия Днепропетровский обком партии, значит, зачем же мы будем брать такого крамольного батюшку, кому он нужен? И так он дошел до Владимирской епархии, где тогда архиепископом был Владыка Николай, тогда Владимирский и Суздальский, ставший потом Нижегородским и Арзамасским. И Владыка сказал: «Я тебя возьму», — и благословил его в эту нагуевскую церковь полуразрушенную, хотя служили в ней и до него. Когда я с похорон о. Анатолия в апреле 2000 г. первым делом к Владыке Николаю приехал, то он сказал: «Мне уже позвонили», т. е. он его хорошо знал.

— Говорят, батюшка Владыку от чего-то исцелил?

— Отец Анатолий вообще не любил никогда рассказывать о таких вещах. Себе он вообще никаких заслуг не присваивал. Он говорил в таких случаях: «Это дело воли Божией, тут моего ничего нет». При нем таких разговоров просто не могло зайти. Это уже на похоронах, когда люди начали говорить, я многое о нем от них узнал. Да и с Владыкой мы этот вопрос не поднимали. Но одно могу сказать, когда я Владыке сказал, что у меня духовник отец Анатолий, то он мне ответил: «Вот и хорошо, поедешь, поклон передавай». Такие были отношения, а ведь у каждой епархии есть свой духовник…

«ОН НИКОГО НЕ ТОРОПИЛ…»

— А какие наставления отца Анатолия вам запомнились?

— Поскольку никого образования духовного у меня не было, моими учителями были отец Анатолий, Владыка Николай и Владыка Иерофей. Какие бы у меня не возникали вопросы по службе, по семейным, мирским делам я обращался к ним. Вообще, я не мог предположить, что, будучи сельским священником, мне придется во всех кругах общества вращаться. Поэтому все, что сейчас я умею, это благодаря духовным наставникам и, прежде всего, отцу Анатолию.

Ну, например, его наставление о Псалтири. В приходских храмах Псалтырь читают обычно как — три псалма и все, да и то одни и те же. И вот однажды, когда у меня возникло искушение, я спросил: «Батюшка, как же так, надо же всю Псалтирь прочитывать?» Он мне сказал: «Конечно, в приходских храмах, где служат не каждый день, все прочитать можно и не успеть, но тебя лично я благословляю вычитывать все. А уж к Великой Среде, чтобы у тебя Псалтирь была прочитана вся, а не как вам вздумается». Это было его благословение. Еще было благословение молиться о каждом человеке, оказавшем помощь храму, на ежедневно читаемой Псалтири. И по сей день у нас чтение разделено по времени между прихожанами, читать можно у себя в доме, но так, чтобы в пять часов начинать, а в двадцать три часа заканчивать читать.

— А как часто служил отец Анатолий?

— До определенного времени — каждый день. У них большого прихода не было в Нагуево. Приезжало очень много духовенства, причем именно исповедоваться. То есть каждый считал, что он является у него духовником. Исповедовал всех по отдельности. Не было общей исповеди. Каждый заходил в алтарь и, сколько бы ни шел диалог, он не торопил, каждому какие-то особые наставления давал. И с прихожанами также. Служил утреню, а потом выходил исповедовать к приделу свв. Фрола и Лавра. Так и я, следуя его правилу, исповедую тоже очень долго и иногда до 11 часов дня. В пост еще дольше получается, хотя приход тоже не очень большой — больше 50 исповедников не бывает.

— А как молился сам батюшка?

— Его молитва со стороны была не как молитва, а как диалог. Вот как мы сейчас с вами разговариваем. Начиная отчитывать, он мог, например, вставить такую реплику: «Господи, да все сейчас и спились, и наркоманы, и гулящие все стали, чего Тебе-то рассказывать, ведь Ты всех, Господи, лучше меня знаешь». И продолжает дальше читать. Не знающий человек мог бы даже подумать, что у него с головой чего-то не в порядке. А это была сердечная простота, у него было именно прямое общение, как будто Господь непосредственно перед ним находился. Вот как мы сейчас разговариваем, и я могу отступление от общей темы сделать, так и отец Анатолий мог в сердцах сказать: «Ты же знаешь, что она сильно страждет, Господи, как бы ей исцелиться от ее недуга», и начинает дальше молитвы читать. Я ни у кого такого не видел, хотя я с 7 класса в церкви, вникал, присматривался, как и что один священник делает и что другой. У нас вот, например, отец Григорий Долбунов, тоже почитаемый ныне старец, в Рожнове служил, но у него я такого не замечал.
Записал Сергей Чесноков

В настоящее время по благословению Его Высокопреосвященства, Высокопреосвященнейшего ЕВЛОГИЯ, архиепископа Владимирского и Суздальского, готовится к изданию книга воспоминаний о приснопоминаемом старце митрофорном протоиерее отце Анатолии.

Всех, кто знал батюшку, свои воспоминания просим присылать по адресу: 603 000, г. Н.Новгород, а/я 208, Чеснокову Сергею Валентиновичу.
E-mail: Tatyana25@yandex.ru