 |
| Русская линия | Игорь Метлик | 02.03.2006 |
I ЧАСТЬ
Во-первых, дискуссия о вопросах, затрагивающих мировоззренческую проблематику, а наша проблема является как раз такой, не имеет смысла, если люди стоят на разных мировоззренческих позициях — они никогда не договорятся. Ситуация может измениться только в случае наличия «третьего», когда кто-то или что-то еще заставит стороны прийти к компромиссу.
Если человек считает религию неполноценным мировоззрением, выдумкой, которая только затуманивает ум, парализует волю, уводит общество в мифологические «дебри», трудно ждать от него спокойного отношения к этой проблеме. Искренне желая добра ближним, он будет правдами и неправдами ограждать светскую школу (здесь — государственную и муниципальную) от «антинаучных бредней» и т. п. И будет стараться внести в нее или атеизм, или что угодно еще, способное оградить молодое поколение от «поповских сказок». Также православный, равно как иудаист, мусульманин и т. д., для которого его вера и культура — «наше всё», желая добра ближним, будет стараться вернуть в светскую школу Закон Божий (во всех его конфессиональных вариантах). И вымести оттуда все атеистические, безбожные идеи, разрушающие личность, нравственность, семью, культуру, государство и т. д.
Конечно, можно формировать и выражать свое мнение и на такой, «чисто» мировоззренческой основе, но это не поможет в решении конкретных проблем. Потому что не учитывается реальная ситуация в обществе, системе образования, игнорируются права и законные интересы сограждан, имеющих другие взгляды. Не те права, которые я готов признать, считаю разумными и правильными, а те права других людей, которые существуют безотносительно моего мнения и отношения к ним, закреплены законодательно или не противоречат закону. Закон может быть и плох с точки зрения той или другой стороны в споре, но это закон (dura lex, sed lex), и его надо уважать как результат общественного, гражданского согласия на данный момент времени.
Итак, обсуждение проблемы с крайних мировоззренческих позиций — бессмысленно. Однако, к сожалению, такие оценки, мало обоснованные по другим критериям — правовой возможности, социальной, педагогической и др. целесообразности, исходят не только от частных лиц и общественных объединений, но и от журналистов, ученых, даже чиновников. Их, конечно, нельзя не учитывать, нельзя и запрещать (если только они содержат оскорблений, клеветы, подлогов и т. п., что можно доказать в суде). Однако для понимания ситуации, ее практического решения они (с обеих сторон) заведомо не полезны.
Второе замечание касается критерия опыта. Использовать здесь этот критерий можно, но затруднительно. На каждый аргумент, иллюстрирующий негативные последствия изгнания Церкви из светской школы будет представлен контрагрумент. Вплоть до того, что иначе мы не покорили бы целину, не вышли в космос и т. п. И в этом случае дискуссия оказывается бесполезной.
Пользу изучения религиозной культуры в общеобразовательной школе многие оппоненты этой практики не видят и просто потому, что образовательные результаты, которые при этом достигаются либо им не интересны, либо вообще считаются ими ненужными для молодых людей в современном обществе. И это касается, прежде всего, не вторичных результатов (эстетическое развитие, филологическое образование, экологическое воспитание и т. п.), а главного — приобщения детей к духовному, историческому и культурному наследию народа, формирования этнокультурной и этноконфессиональной идентичности. Того, что составляет ядро образовательного запроса на этот вид образования со стороны родителей, этноконфессиональных групп населения.
Еще один момент — сохраняющееся с прошлых времен у многих убеждение, что любой вопрос, касающийся мировоззренческого содержания образования в массовой школе должен иметь одно, определенное решение.
Можно еще согласиться с разнообразием в системе дополнительного образования, с тем, что кто-то может выпиливать лобзиком, кто-то мастерить модели, другие дети танцевать, вышивать бисером и т. д. Сегодня уже допускается любить или не любить каких-то поэтов, писателей, даже исторических и политических деятелей. Но вот чтобы дети, да еще разделившись на группы, изучали что-то принципиально различное о мире, обществе, человеке — это «неправильно». Говорится, что тогда они будут отчуждаться друг от друга, отсюда недалеко и до экстремизма. А мыслится, может быть даже в подсознании, что они будут усваивать «не те» взгляды, не коммунистические, а в новых вариантах не либеральные и т. д. Согласиться с тем, что в обществе могут сосуществовать большие группы населения, которые принципиально по-разному смотрят на мир, человека в нем, такие люди пока могут только теоретически. Никак не полагая, что это может реализовываться и в национальной системе общего образования, в общедоступной общеобразовательной школе. Когда-то было приказано, и все усвоили, что единственно верное учение — марксизм-ленинизм. Все остальное не научно, не прогрессивно, должно отмереть и т. п. Потом было просто сказано (но многими воспринято как приказ), что такое единственно верное учение теперь — либерализм-гуманизм, теория модернизации и т. д. В результате действия таких людей всегда исходят из посылки, что надо найти или придумать какое-то одно, «правильное» содержание образования в области знаний о религии, которое должно устроить всех. В реальности подразумевается «правильное» в смысле обслуживания новой идеологической догмы и устраивающее, в первую очередь, начальство или конкретное идеологическое сообщество, сумевшее пробиться поближе к власти. Ниже мы покажем, как эти особенности менталитета части чиновников (даже представляющих себя «столпами демократии» в России) проявились в дискуссиях по вопросу преподавания в школах курсов православной культуры.
И третье замечание, как уточнение. В практическом плане обсуждаемая проблема почти полностью относится к изучению в школах православной культуры при участии организаций Русской Православной Церкви. И не только из-за «веса» религии, традиционной для большинства населения. Ситуация почему-то иная с изучением некоторых народных верований в ряде регионов, иудаизма или ислама. Особых вопросов и дискуссий это, как правило, не вызывает и вспоминают о такой практике обычно только в связи с дискуссиями по поводу изучения православного христианства.
Подчеркну, что не вижу здесь причин выдвигать на первый план аргументацию о дискриминации православных. Просто желания, умения, возможности в указанных случаях оказываются различными, поэтому закономерно разными оказываются и результаты. Дети религиозных евреев (и не только религиозных) спокойно могут сегодня изучать иудаизм в российской светской школе, преподавание исламской культуры вводится в школах Чеченской республики (где, может быть, еще остались и русские дети), свободно ведется в школах некоторых регионов Поволжья, и не только там. Этому не препятствуют в органах управления образованием, не протестует «озабоченная» свободой совести общественность. Все это можно оценивать как «самозахват» и выражать возмущение. А можно и, по-моему, нужно — как реализацию соответствующими этноконфессиональными группами своих прав и законных интересов в области общедоступного государственно-общественного образования.
Почему они обязаны при этом думать о русских или православных (православие традиционная религия не только русских)? В правовом государстве, гражданском обществе каждая социальная, этноконфессиональная группа проявляет инициативу в решении своих проблем, защите своих интересов, ценностей, культуры, образа жизни. Тем не менее, ряд влиятельных российских религиозных организаций выступили с публичной поддержкой права на изучение православной культуры в государственных и муниципальных общеобразовательных учреждениях [1], когда оно ставилось под сомнение. Была заявлена четкая позиция: «Приобщение школьников к нравственным ценностям и культуре традиционной религии в государственных школах — это реализация законного права граждан на получение образования в соответствии с ценностями своей национальной культуры и убеждениями, разделяемыми в семье» (из заявления председателя КЦМСК муфтия, шейха М. Албогачиева). Некоторые другие российские религиозные организации не выступили с подобными заявлениями, но они и не были обязаны этого делать.
Серьезных возражений в отношении изучения в российской светской школе на добровольной основе истории и культуры других религий при участии соответствующих религиозных организаций, к счастью, нет. А если кто-то потребует запретить такую практику, пусть даже это будет самый высокий государственный чиновник или выдающийся ученый, готов подержать критическую оценку подобных требований как неправомерных и нарушающих права граждан в области образования.
Теперь можно уточнить проблему: изучение в российской государственной и муниципальной общеобразовательной школе религиозной культуры православного христианства при участии Русской Православной Церкви.
В формулировке обозначены основные проблемные «узлы». Их два. Первый — изучение конкретной религиозной культуры, истории и культуры данной конкретной религии. Религии как таковой, без «приложений» в виде: 1) изучения других религий, религиозных культур, кроме того, что будет сочтено целесообразным в сравнительных описаниях и 2) научно-философских теоретических «объяснений» этой религии, культуры, традиции на основе нерелигиозных философских мировоззренческих подходов, прежде всего философского эволюционизма и позитивизма. Второй — организация взаимодействия полномочных представителей или структур Русской Православной Церкви с государственными и муниципальными органами управления образованием для обеспечения идентичности такого образования традициям и культуре Церкви.
Первый «узел» проблем относится, главным образом, к содержанию образования. Второй — участие полномочных представителей и структур Русской Православной Церкви, относится и к содержанию образования, и к реализации образовательного процесса. Они взаимосвязаны и один без другого «не распутывается». Собственно, вот такой вид образования, постепенно развивающийся в разных регионах Российской Федерации, и ставится частью общества под сомнение. Оспаривается как его правовая возможность, так и целесообразность — социальная, педагогическая и другая. Посмотрим, как это делается и насколько обоснованная аргументация приводится.
Возражение первое — светская школа должна быть отделена от религии. Уточнение первое: не от религии (религий), а от религиозных объединений. Уточнение второе: не светская школа, а государство [2].
Государство отделено от религиозных объединений — структуры государства и Церкви, других религиозных объединений действуют самостоятельно, не подменяют друг друга. А отделение государства от религии — это уже нечто странное, вроде отделения государства от науки, философии или искусства. Что касается общества, то оно не отделено не только от религии, но и от религиозных объединений — резервацией или колючей проволокой.
Возможно, некоторым ультра-либералам не нравится вид муллы, монаха или раввина. Пусть даже такой авторитетный в своей области научного знания ученый, как физик-академик В.Л. Гинзбург заявляет, что: «Настоящее духовное возрождение России — это следование по пути цивилизованных стран — гуманизм, демократия и в первую очередь… Поэтому будущее России, я уверен, в демократии, в свободе и, конечно, в свободе религий, но ни в коем случае не в том, чтобы религия проникала в общественную жизнь» [3]. Все это их личные мнения, отражающие взгляды некоторой части нашего общества, в которой распространены атеистические убеждения.
Конечно, надо уважать права каждого на убеждения, их свободное публичное выражение. Однако воинствующий атеизм известен нашему обществу не только теоретически, но и практически — как идеологическое обоснование массовых репрессий, принесших огромные потери, и не только в культуре, но и в миллионах реально пострадавших от него людей. Говорить, что этот атеизм не имеет никакого отношения к этим преступлениям — то же самое, что представлять нацизм лишь формой оккультно-языческой идеологии, некими экзотическими убеждениями некоторых политических деятелей в Германии.
И задумаемся, какую «свободу религий» В.Л. Гинзбург отводит религиозной части российского общества [4], требуя, чтобы одновременно религия не «проникала в общественную жизнь»? Борьба с религией в обществе неизбежно ведет к борьбе с верующими, их дискриминации. Неужели академик желает повторения прошлого? Неудачна и ссылка на цивилизованные страны. В большинстве таких стран никаких проблем с добровольным изучением в светской школе разных религий, проводимым при участии соответствующих религиозных организаций, не возникает. Проблемы могут быть, только если какая-то конфессиональная или нерелигиозная мировоззренческая группа начинает требовать для себя неадекватных преимуществ, совершенно не обусловленных ее действительным значением в обществе.
Приведенная выше цитата — характерный пример того, о чем сказано в самом начале статьи. Духовное возрождение России кто-то связывает с восстановлением влияния религии в обществе, а кто-то с ее исключением из жизни общества. Слова одни, а смысл и «дух» диаметрально противоположны.
В связи с этой цитатой важно отметить еще один момент. Некоторые люди после 1991 г. решили, что теперь у нас вместо коммунизма официальной государственной идеологией является гуманизм. Это помогло легче пережить крушение коммунистической системы, поскольку философский гуманизм и коммунизм принадлежат к мировоззрениям одного типа. В первом высшей ценностью считается индивид, человек, а во втором — человечество как историческое целое. В отношении друг к другу они конкуренты. Коммунизм ради светлого будущего человечества готов «давить» личность, равно как нацию, семью и все, что угодно. В том числе пролетариат, который является только «двигателем» человечества к коммунизму, аналогично тому, как Россия — «хворост» для пожара мировой революции. А гуманизм либерального типа утверждает приоритет ряда «неотъемлемых» прав человека над интересами общества, нации, государства, семьи и т. д., и любым проектом развития человечества, который бы не учитывал таких прав. Но в отношении к религиозным мировоззрениям оба находятся на одной стороне «баррикады».
Обоснования для убеждения в наличии новой государственной идеологии находятся в идейном настрое реформаторов, пришедших к власти после разрушения СССР, в мировоззренческих предпочтениях большинства СМИ (точнее, их владельцев), и даже в некоторых нормах законодательства. Например, в словах о человеке как высшей ценности. Статья 2 Конституции РФ устанавливает: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». В Законе РФ «Об образовании» закреплено: «Государственная политика в области образования основывается на следующих принципах: 1) гуманистический характер образования, приоритет общечеловеческих ценностей, жизни и здоровья человека, свободного развития личности…» (ст. 2 «Принципы государственной политики в области образования»).
Приведем пример соответствующей трактовки: «Перечисляя принципы государственной политики в области образования, Закон Российской Федерации „Об образовании“ называет на первом месте его гуманистический характер (2 а) и этим приоритетом человека в образовательном процессе… подчеркивает верность российского образования великой педагогической традиции, заложенной гуманистами Нового времени и берущей начало в воззрениях античности и христианства» [5]. Умно сказано, надо признать. Традиция заложена в одном месте, берет начало еще в двух… Сразу в этих «трех соснах» не разберешься, но звучит красиво и все должны быть довольны. Конечно, может быть кто-то из христиан в России и порадуется тому, что «воззрения христианства» послужили одним из начал, наряду с язычеством античности, для торжества философского гуманизма Нового времени, «отменившего» христианство за ненадобностью. Но можно выразить сомнение, что такая роль христианства устроит большинство христиан, и не только православных.
Трактовка, согласно которой философский гуманизм в современном Российском государстве имеет какие-то преимущества в сравнении с другими мировоззрениями, идеологиями — неправомерна. Конституция Российской Федерации запрещает установление в качестве государственной или обязательной как любой религии, так и любой идеологии. Вообще обе статьи Конституции — 13 и 14 лучше цитировать и толковать вместе, во избежание таких заблуждений. В согласии с этим находятся и другие конституционные нормы — о равенстве граждан перед законом и запрете любой дискриминации по признаку отношения человека к религии или его религиозной принадлежности.
В отношении отделения светской школы от религиозных объединений, в том числе Русской Православной Церкви, тоже требуется уточнение. Такой формулировки в современном законодательстве нет. Не говоря уже о неграмотном выражении «отделение светской школы от религии». Во всяком случае, светская школа не является государственной структурой в том же смысле, что федеральное или региональное министерство, департамент. Вузы есть государственные и негосударственные, равно как средние школы. Кроме того, большая часть общеобразовательных школ являются не государственными, а муниципальными по организационно-правовой принадлежности. Требование светского характера образования в муниципальных школах основывается не на факте их учредительства государством (такового нет, учредителем выступает орган местного самоуправления), а на том, что образование в них реализуется в соответствии с требованиями государственных образовательных стандартов.
В целом этот критерий оказывается более точным, чем факт учредительства школы государством — федеральным или региональным органом власти. Светское образование в части обучения в соответствии с требованиями государственных учебных стандартов дают и православная гимназия, и мусульманская или иудаистская религиозная школы, любой аккредитованный негосударственный вуз, в том числе учрежденный религиозной организацией.
В принципе светская школа — это государственно-общественный институт, в рамках которого реализуются интересы общества в области образования (дошкольного, общего, профессионального и др. типов).
Это основная часть национальной системы образования, включающая совокупность необходимых обществу и регламентированных государством образовательных программ, а также любые образовательные учреждения (государственные, муниципальные, негосударственные), в которых основными образовательными программами являются программы, реализуемые в соответствии с требованиями государственных образовательных стандартов.
Именно поэтому в российской общеобразовательной школе, обязательный для всех учащихся федеральный компонент общего образования должен получить одобрение общества, быть результатом общественного согласия [6]. А вариативная часть общего среднего образования как раз предназначена для реализации специфических образовательных запросов, обусловленных региональными, культурными, национальными и другими особенностями населения, [7] в том числе религиозной принадлежностью граждан.
Соответственно, именно так статус учебных курсов православной культуры был обозначен в письме Минобразования России с Примерным содержанием образования по учебному предмету «Православная культура» [8] - курсы регионального и школьного компонентов. И именно так, за рамками федерального компонента, преподаются курсы православной культуры в регионах.
Относительно «обязательности» надо также понимать, что вполне обязательными являются только курсы федеральной части базисного учебного плана общеобразовательных учреждений в рамках минимально допустимой учебной нагрузки. Иначе дети не смогут подготовиться к итоговой аттестации и получить диплом. Уже лишний учебный час на историю, русский или иностранный языки не обязательны, это прерогатива региона или школы. Все дело в том, для кого обязательно — для школы, ученика, родителей, региона.
Может быть, по каким-то анархическим воззрениям в педагогике и нормально, чтобы ребенок сам определял все, что ему изучать. Но по действующему законодательству вполне разумно предусматривается разделение компетенции разных субъектов. До 14 лет решающая роль в определении вариативной части общего образования ребенка отводится его родителям (законным представителям). После 14 лет к ребенку переходит ведущая роль, но мнения родителей также принимаются во внимание. Что-то решает регион, имея свои особые обоснованные интересы и предпочтения, что-то — школа, развивая свою особую образовательную программу с учетом потребностей и запросов родителей и детей в конкретном месте. Федеральный компонент обязателен для всех, хотя, заметим, школы до сих пор работают по неутвержденным Государственной Думой учебным стандартам. С разработкой нового варианта стандартов от 2004 г. ситуация только усложнилась. Мы теперь работаем уже по двум вариантам неутвержденных Государственной Думой учебных стандартов [9]. Вот главная проблема в развитии содержания общего образования, которая решается с трудом. В определенной степени и потому, что она тоже связана с учетом мировоззренческих предпочтений и традиций разных групп населения. К слову, новые варианты учебных стандартов в этом отношении стали явным шагом назад в сравнении с вариантами 1998 г., частично и поэтому они нуждаются в кардинальной переработке. Еще лучше просто вернуться к доработке основных, используемых сегодня стандартов от 1998 г.
Возражение второе — образование в государственной и муниципальной школе должно носить светский характер.
Конечно, но означает ли это, что религия не должна изучаться или что она может изучаться только без участия религиозных организаций?
Первое очевидно не так. А со вторым утверждением можно согласиться, только если принять трактовку светскости как исключения любого влияния на государство и общество религиозных объединений и потому запрета на любое взаимодействие с ними. Но такая трактовка не основана на праве и является просто мнением, которое может разделять какая-то часть общества, тогда как другая — не разделять.
Выше мы отметили, что понятия «светская школа» в законодательстве просто нет. Там присутствует понятие «светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях» [10], однако содержательно оно не раскрыто. Это порождает ряд вопросов в государственно-конфессиональных отношениях, требует уточнения некоторых смежных понятий, в частности понятия «религиозное образование». В официальных структурах, осуществляющих взаимодействие государства с религиозными объединениями [11], обсуждаются соответствующие изменения и дополнения в законодательство. Научные обоснования по этим вопросам имеются в педагогической и юридической литературе, в частности в авторских публикациях [12]. Там содержится детальная аргументация. Здесь скажем только, что в научном плане корректно отличать светскость от секулярности, секуляризации, их отождествление обусловлено влиянием антирелигиозной идеологии.
Светскость — качественная характеристика государства, выражающая наличие установленного в правовой системе и осуществляемого на практике разделения полномочий и функций органов государственной власти и местного самоуправления с управленческими структурами религиозных организаций.
Секуляризация — процесс ограничения влияния религии и религиозных организаций (объединений) на государство и другие сферы общественной жизни, в том числе семью и школу. Ближайшие понятия к понятию светский — государственно-общественный, гражданский, к понятию секуляризация — атеизация, к понятию секуляризм — атеизм.
Соответственно светский характер образования в государственной и муниципальной школе предусматривает недопущение подмены одних структур другими — органов государственной власти и местного самоуправления управленческими структурами религиозных объединений. Однако это не запрещает и не исключает взаимодействия государственных и муниципальных органов управления образованием с религиозными организациями по вопросам, представляющим взаимный интерес.
Нарушением светского характера образования будет передача органом управления образованием или школой своих прав Русской Православной Церкви или любой другой религиозной организации так, чтобы ее структуры занимались организацией изучения религии в государственной или муниципальной школе (также в государственном вузе). Чтобы только они определяли содержание образования, учебную нагрузку, требования к составу и подготовке преподавателей. Устанавливать правила в этой области компетенции государства или школы структуры Русской Православной Церкви не вправе, однако ничто не препятствует государственному или муниципальному органу управления образованием, образовательному учреждению вступать во взаимодействие с ними, как и другими религиозными организациями, по вопросам, представляющим взаимный интерес. На той же основе государство, органы местного самоуправления, школы могут взаимодействовать с общественными объединениями, творческими союзами, научными центрами, академиями и т. д.
Проведение консультаций, совместных мероприятий, подготовка или конфессиональная экспертиза в структурах Русской Православной Церкви учебных программ, пособий, методик, предназначенных для изучения курсов православной культуры, оценка уровня знаний учителей, желающих преподавать такие курсы, совместная организация повышения квалификации педагогов — нарушениями не являются. Никакие свои полномочия государство или орган местного самоуправления, школа при этом Церкви не передают. Взаимодействие осуществляется в тех формах, которые они сочтут целесообразными и эффективными для решения задачи — обеспечения образовательных потребностей граждан, содержания и качества образования, удовлетворяющего конкретный образовательный запрос.
Атеистическая трактовка светскости как секулярности влечет за собой другую распространенную подмену: соотнесение атеистического изучения религии с «апологетическим», т. е. религиозным конфессиональным образованием. На этом основании говорится, что и то и другое неуместны в светской школе, противоречат светскому характеру образования, могут вызывать конфликты и т. п. Однако атеизму логически противостоит не религия. Религия как таковая не отрицает право человека не верить в Бога, не стремится искоренить нерелигиозность как таковую. И не все нерелигиозные учения, мировоззренческие доктрины предполагают борьбу с религией «до победного конца». Такая нетерпимость к мировоззренческому оппоненту характерна для воинствующего атеизма, аналогом которому в обществе выступает клерикализм, выражающийся в подобном стремлении исключить свободу личности в отношении к религии. Правильные логические пары: религия — нерелигиозные мировоззрения (философские учения); клерикализм — атеизм.
Характерно, что и атеизм, и клерикализм «не любят» государство и право. У нас это выразилось в подмене государства атеистической мировоззренческой идеологической организацией, коммунистической партией. Подобные тенденции можно обнаружить в отдельных религиозных традициях — римском католицизме с его инквизицией и папоцезаризмом, в некоторых течениях ислама. В других религиях, например в большинстве протестантских направлений или буддизме, этого нет. Религия, а мы здесь говорим, прежде всего, о православном христианстве, находится в смысловой оппозиции не к атеизму, а к нерелигиозным формам мировоззрения.
Вернемся к требованию обеспечения светского характера образования при изучении православной культуры в государственной и муниципальной школе и обратимся к содержанию образования. Запрещать изучать православную культуру в светской школе потому, что это «не наука», считают возможным только люди, разделяющие взгляды упомянутого выше академика. Но даже в среде физиков таких меньшинство [13]. И не только потому, что это, по сути, означает требовать поражения в гражданских правах части населения. Это и просто абсурдно, тогда надо запретить все гуманитарное образование.
Если кто-то даже из академиков полагает, что концепции культурно-исторических типов общества по Данилевскому или Тойнби, психологическая концепция личности по Фрейду, философские воззрения Ницше, понимание общества по Маслоу и т. д. обладают большей научной доказательностью, чем картина мира в буддизме, понимание истории в исламе или телесно-душевно-духовная концепция человека в православии — он глубоко заблуждается. Кроме того, это говорит об актуальности включения соответствующих науковедческих разделов в школьное естествознание и обществознание. Все упомянутые нерелигиозные концепции не менее далеки от строгого, верифицируемого научного знания, чем аналогичные религиозные теоретические построения. А приведенный перечень не случаен — все это, и еще многое другое изучается в современной общеобразовательной школе, в том числе в обязательных учебных курсах. Значит, дело не в «научности», гуманитарная часть общего образования предусматривает изучение многого такого, что никак не втиснуть в рамки строгой науки, бесспорного научного знания. Научный метод познания, получения знаний в принципе не применим для познания ряда предметов и явлений действительности или имеет в этом отношении известные ограничения.
Итак, допустим, что изучать историю и культуру православного Христианства в светской школе можно. Вот только как? Предположим, что детям преподается нечто о православном христианстве без всякого участия Церкви. Закономерно возникает вопрос — что это за информация, какое отношение она имеет к православному христианству, истории и культуре Церкви?
Кому-то он может показаться неважным, но для православных родителей (аналогично в других случаях для последователей других религий) — это важнейший вопрос. Может быть, автор учебника, пособия проверял свой материал в церковных структурах, а может быть нет. Если речь идет об изучении традиций определенной конфессии, очевидно, что лучше, если эта проверка состоится, а ее процедура будет зафиксирована правовыми средствами во избежание недоразумений. Но если автор пособия в принципе не желает, чтобы его материал о православном христианстве оценивали и рецензировали в Православной Церкви? Его право. Однако в таком случае, если быть точным, это будет не изучение православной культуры, а изучение мнений данного автора (и иже с ним, кто ему нравится, кого он привлек) о православной культуре. Это и есть философское или научно-философское религиоведение.
Но если родители хотят, чтобы их ребенок изучал не мнения о Фрейде, Канте, Гумилеве и т. д. а именно взгляды, учения, творчество этих людей? Именно православную культуру, а не мнения о ней Ивана, Петра, Сидора, и т. д., пусть и самые доброжелательные — того же Канта при всем к нему уважении. Имеют они на это право? Имеет такое право в российской школе, на содержание которой они платят налоги, их ребенок? Или ему можно изучать все, что угодно (есть допущенные государством пособия для школы по астрологии, оккультно-религиозной валеологии и т. п.), но только не православную культуру? Даже на добровольной основе, с согласия семьи и самих детей с 14 лет.
Совсем недавно в российских школах массово распространялись учебники корейской секты С. Муна, в которой учат отказываться от своих «физических» родителей и усыновляться (удочеряться) С. Муну и его жене, «причащаясь» кровью и женским молоком этих «истинных родителей» всего человечества. По программам, подготовленным на основе оккультно-религиозного учения Рерихов (Агни-йога, Живая Этика), в государственных учреждениях повышения квалификации работников образования (ИПК) обучались учителя. В школы органами управления образованием рассылались пособия для «гуманистического» воспитания учащихся путем приобщении к системе «планетарной Иерархии» и эволюции в шестую Коренную Расу (вторая создавалась под управлением Юпитера, размножалась почкованием в виде капель пота). Такие пособия поступали в школы, но тогда борцов за светский характер образования, протестующих сейчас против православной культуры, не было слышно.
Итак, ответ на поставленный в предыдущем абзаце вопрос о праве на добровольное изучение в российской школе православной культуры, очевиден. Но, опять же, не для всех. Для кого не очевиден, кто против реализации законных прав граждан — с ними дискутировать не о чем. Потому что их позиция не правовая и не рациональная, это просто односторонняя идеологическая позиция. Люди ощущают себя на баррикадах, где законы и права видоизменяются. На войне как на войне, и в ход идут «военные хитрости».
II ЧАСТЬ
Выделены ключевые фразы письма, не допускающие сомнений по поводу его статуса и целей. Однако тут же появились комментарии, в которых говорилось о введении Министерством образования изучения православия в школах в обязательном порядке, о направлении в школы «программы курса», о каких-то рекомендациях на этот счет органам управления образованием и т. п.
Рискну предположить, что для чиновников и грамотных журналистов не является тайной, что ведомственное письмо и приказ — разные вещи. Обязывающие, регламентирующие нормы, указания может содержать из подзаконных актов министерства только приказ министра, потому он и должен проходить регистрацию в Министерстве юстиции. Если этого не знает чиновник, надо гнать с работы такого чиновника. Если этого не знает журналист, его мнение ничего не стоит. Если знают, но все равно пишут, говорят, что Министерство образования кого-то к чему-то обязывало, значит, занимаются провокациями, «борются», «воюют».
За правду, конечно, за нашу и вашу свободу от религии. Точнее, в данном случае, от православного христианства. И все это не имеет никакого отношения к праву, образованию, к общественной дискуссии и демократии.
Ведомственное информационное письмо никаких правил, норм и рекомендаций, обязательных для исполнения точно обозначенными адресатами по определению содержать не может. Оно может содержать информацию, методические материалы, разработки, предложения и т. п., обращенные к четко не определенному кругу лиц и учреждений, которые могут быть заинтересованы в этом. В определенном смысле данное письмо о православной культуре и явилось ответом на вопросы управленцев, методистов из разных регионов, сталкивавшихся с инициативами ведения курсов православной культуры в школах и не имеющими возможности, знаний, опыта точно определить, какое отношение эти курсы имеют к православной культуре в действительности.
В качестве характерного примера реакции СМИ сразу, «по горячим следам», можно привести выступление «Комсомольской правды» [15]. На первой странице под броским заголовком «Новый завет от министра образования РФ Владимира Филиппова» был помещён вопрос: «Что думают об изучении в наших школах нового предмета „Православная культура“ представители других конфессий России?». Авторы публикации, вероятно, рассчитывали на их возмущение, однако там, куда отсылался читатель, никаких таких заявлений не оказалось. И не могло оказаться, поскольку традиционная религиозная культура других конфессий тоже изучается в государственных и муниципальных школах. А в заметке из Татарстана корреспондент в Казани сообщала, что в пресс-службе Министерства образования Республики Татарстан ей сказали, что если курс православной культуры и будет введен, то факультативно, родители вместе с ребенком будут решать, посещать занятия или нет. И что на той же основе в некоторых школах республики уже началось изучение исламской культуры. Но этот краткий профессиональный комментарий был «утоплен» в массе негативной информации в стиле скандала. И далее профессиональные комментарии оказались не нужны. Требовался именно скандал, и если ничего такого не было в действительности, его надо было выдумать. Все дальнейшие дискуссии в средствах массовой информации шли в основном в том же русле. В результате общество, за исключением знающих людей и тех, кто сам смог разобраться, так и осталось в заблуждении.
Позже пришлось и лично столкнуться с этим «паровозом». В журнале «Лицейское и гимназическое образование» был опубликован материал по теме [16], в котором содержится фрагмент, данный под моей фамилией и представляющий собой цитату из моей книги «Религия и образование в светской школе». Однако никакой точной ссылки нет, и текст не узнать — он изменен и дополнен в соответствии с общим замыслом статьи. А статья полна все теми же вымыслами, будто Министерство образования что-то там «рекомендовало», что эти сомнительные рекомендации поддерживает РАО, «подводя научную платформу под религиозную политику ведомства». И тому подобное. Связываюсь с редакцией, передаю главному редактору Т. Михайловой текст опровержения. После невнятного шевеления на той стороне следует фактический отказ, опровержение не публикуется, извинения за подлог не приносятся. И это профессиональное педагогическое издание, что же требовать от других. Читатель оказывается «крайним». Потому что он на поле боя, а в бою все средства хороши. Научный профессионализм и просто правила приличия, в других случаях соблюдаемые, здесь без остатка испаряются.
Это пример комментария, подготовленного в издании для педагогических работников, при обсуждении проблемы в научной среде мировоззренческие предпочтения тоже зачастую «застят взгляд». Не буду останавливаться на отдельных высказываниях или статьях. Лучше обратиться к капитальному изданию, одному из немногих по данной проблеме, уже цитированной выше книге Ф.Н. Козырева «Религиозное образование в светской школе. Теория и международный опыт в отечественной перспективе».
Автор претендует на всесторонний и непредвзятый анализ, однако легко усматривается изначальная задача убедить читателя в том, что изучение религиозной культуры в государственной и муниципальной школе (в России православной культуры, прежде всего) должно проводится без участия религиозных организаций. Более пространно обосновать эту идею (на более чем 600 страницах) — вряд ли возможно. Дается оригинальная формула: «неконфессиональное религиозное образование», которая выводится автором из анализа зарубежного опыта и предлагается как рекомендация для российской системы образования. То есть, религиозное православное христианское образование, но без Православной Церкви.
При этом издание осуществлено при поддержке Всемирного совета Церквей, в котором влиятельны позиции протестантских конфессий, а книга опубликована в католическом издательстве «Апостольский город». Конечно, надо поблагодарить автора за честность, позволяющую выявить «заинтересованных лиц». И вероятно уже не стоит удивляться такой «гуманитарной помощи» от наших западных соседей. Что нормально и позволено у них, не позволено у нас. В Западной Европе эти конфессии свободно взаимодействуют с государствами в изучении соответствующих религий в светской школе, однако в России они участвуют в издании труда, ставящего такую практику под сомнение. Демократия «двойных стандартов» в отношении российского общества и государства действует не только в политике, но и в области образования.
Сам же автор просто запутывается в своем многостраничном труде и пишет нечто взаимоисключающее. Например: «Может ли считаться светской школа, которая, пусть и на добровольных началах, осуществляет помощь в воцерковлении учащихся? На этот счет нет единства мнений…», «Конфессиональное религиозное образование, предполагающее раздельное обучение детей разных вероисповеданий, способно скорее стать одним из факторов дезинтеграции общества, чем школой солидарности» [17].
Если речь идет об общегражданской солидарности, то ей как раз может угрожать обратная тенденция — загнать религиозное образование в конфессиональные «квартиры», это признает и сам автор. И ничего страшного, что нет единства мнений. Почему право одной части граждан давать своим детям определенное образование (1−2 часа в неделю) в общедоступной государственно-общественной школе должно зависеть от разрешения другой части? В демократическом обществе и правовом государстве этого не требуется. Или надо выискивать в религиозных учениях, религиозной культуре какой-то экстремизм, несоответствие «базовым демократическим ценностям» и т. п., конечно, в их конкретном идеологическом понимании. Но вероучения и культура традиционных религий народов России не являются экстремистскими или асоциальными. По крайней мере до тех пор, пока это не доказано в суде.
Чуть ниже Ф.Н. Козырев пишет уже нечто другое: «Конфессиональное религиозное образование… в светском государстве… может строиться без ущерба для свободы совести только на добровольных началах» [18].
Здесь уже, если добровольно, то без ущерба для свободы совести. И с этим можно согласиться, как и с оценкой проблемы и ее обсуждений в целом: «Выяснять дальше, сколько же все-таки родителей выступают за изучение православной культуры их детьми — 40 или 60% - нет ровным счетом никакого смысла. Ломать дальше копья — тоже. Сегодня нет никаких препятствий ни правового, ни социального плана для введения на добровольных началах в школьные учебные планы предмета „Православная культура“. Если что и сдерживает развитие проекта, то это боязнь к нему подступиться со стороны органов управления школой, обусловленная справедливым сомнением в фактической способности осуществления его на должном уровне. Причина его пробуксовки — не в кознях врагов, а в слабости религиозно-педагогической базы. На более благоприятное общественное отношение к какому бы то ни было религиозно-образовательному проекту не стоит рассчитывать» [19]. Но если нет препятствий правового и социального плана, зачем тогда было ставить эту практику под сомнение как опасную для гражданского воспитания школьников, формирования их гражданской идентичности?
Эти противоречия, как представляется, являются следствием попыток «вымучить» изначально определенное решение проблемы, что ведет и к прямым ошибкам. Автор неверно цитирует в своей книге Закон Российской Федерации «Об образовании»: «Так, в Российском законе «Об образовании» (ст. 14) говорится, что «содержание образования должно обеспечивать… интеграцию личности в систему мировой и национальных культур» [20].
На самом деле: «Содержание образования должно обеспечивать:… интеграцию личности в национальную и мировую культуру» (п. 2, статьи 14 «Общие требования к содержанию образования»). Как говорится, почувствуйте разницу. Неосторожная цитата по памяти позволяет выявить «подсознательное» — национальное должно быть «задвинуто» за мировое. Но в законе пока что соблюдена рациональная последовательность — сначала национальное, потом, на его основе — мировое. Здесь же и другая оговорка, значимая для завершающего сюжета статьи, о курсе «Религии в России». У автора не вызывает сомнения необходимость интеграции личности российских школьников в систему «национальных культур». А зачем это нужно? Да это и невозможно. «Интегрироваться» школьник должен не во все культуры сразу, а в культуру своей этнической и конфессиональной (если семья религиозная) общности. С учетом этого, на этой основе — в общенациональную российскую культуру (нация здесь как гражданско-политическое, а не этническое сообщество), с учетом всего предыдущего — в мировую культуру.
Неверная цитата повторяется и далее, когда автор говорит о целесообразности введения параллельно с курсом «Православная культура» курса «Мировая религиозная культура»: «Такой предмет, осуществляющий широкое знакомство учащихся с многообразием религиозных традиций, совершенно необходим. Эта необходимость прямо следует из положения статьи 14 Закона РФ «Об образовании», согласно которому «содержание образования должно обеспечивать… интеграцию личности в систему мировой и национальных культур» [21]. Получается, что не совсем «следует», а если и следует, то совсем другое. Вначале как раз изучение традиционных религий, составляющих неотъемлемую часть любой конкретной национальной культуры.
Отсюда будет удобно перейти к последней теме — о попытках заменить изучение православной культуры изучением курса по нескольким основным религиям. Начало этой еще не закончившейся эпопеи положили чиновники в Правительстве и Государственной Думе. Тогдашний заместитель руководителя Аппарата Правительства РФ А. Волин заявил [22], что от письма Минобразования о православной культуре «веет средневековьем и мракобесием» (надо отметить смелое использование терминологии оппонента — насчет мракобесия) и что «светское государство, Российская Федерация не должна позволять преподавать в государственной школе любое религиозное учение». И даже более того: «В целом более чем сомнительно вообще преподавание на территории государственных школ любых религиоведческих вещей». Какие опасные религиоведческие «вещи» обнаружил А. Волин «на территории государственных школ» (в том числе в раздевалках, спортзалах, туалетных комнатах) — вероятно, одному ему известно. Немного одумавшись, религиоведение он все же решил допустить, но только вместе с атеизмом: «Если Минобразование считает необходимым ввести религиоведческий курс, тогда в нем должны быть основы всех религиозных мировоззрений, а заодно история атеизма». При этом сам же А. Волин обозначил нам неразрешимые трудности, которые подтверждали бы сделанный им вывод о «сомнительности» в светской школе любого религиоведения: «Правда, если ислам, иудаизм, буддизм, а также верования африканских племен и культы народов Океании будут преподаваться в том же объеме, какой отводится по этой программе на изучение православия, существует опасность, что не останется времени на математику и физику, не говоря уж об иностранных языках. Более того, православие не является единственной христианской религией. Кроме православных, есть католики и протестанты — в том числе и в России, не говоря уж о чисто российских ответвлениях вроде староверов и баптистов». Весьма странное рассуждение, даже если не замечать высказывания о баптистах, как «чисто российском ответвлении».
И. Хакамада, бывшая тогда вице-спикером Государственной Думы высказалась в том же духе, что «… попытка введения курса православия произошла не вовремя, и это было не правильно. С самого начала нужен был курс истории мировых религий, который давал бы новое качество при формировании мышления людей». Какое такое «новое качество» — тоже одной ей известно. Но важно обратить внимание на фразу о «введении курса», чего, как показано выше, просто не было. И далее она делала заявления в СМИ, запугивая общество, что «попытка введения даже факультативного курса православия может повлечь за собой ответную реакцию и привести к введению обязательного курса ислама». Какая связь? Где логика? Если следовать ее линии рассуждений, то за введением обязательного курса ислама в школах должно последовать всеобщее обрезание всех младенцев мужского пола в стране, затем объявление Российской Федерации буддийской теократией и т. д.
Выступая на пресс-конференции в пресс-центре РИА «Новости» Хакамада публично заявила, что введение обязательного изучения основ православия в средней школе может привести к тому, что через 10 лет мы получим поколение «зомбированных, серых людей, способных выполнять команды, но не способных формировать новые идеи». Здесь уже содержится прямое оскорбление большинства россиян, выражающих принадлежность или предпочтительное отношение к православному христианству. Но в этой фразе, по крайней мере, усматривается какая-то логика. Дети, ознакомившиеся с ценностями традиционной религиозной культуры (не только православной), во взрослой жизни явно будут менее склонны воспринимать идеи перманентных реформаторов. Как ранее — перманентных революционеров. Тем более, сами мучить общество непродуманным или прямо вредоносным реформаторством.
Вскоре Волин потерял свою должность, как и Хакамада, партия которой не прошла на выборах в Государственную Думу. Однако тогда их официальный статус сработал, колесики в чиновничьем механизме крутанулись, распоряжения написались, и Министерство образования обязали заняться и курсом «истории религий». При ближайшем рассмотрении оказалось, что историко-религиоведческие пособия по таким учебным курсам уже существуют, допущены в школы, используются там, где в них есть потребность [23]. Но назад пути не было. Тогда и появилось название «Религии в России», состоялся конкурс на учебник по данному курсу, к экспертному обеспечению которого был привлечен и автор статьи. Однако на завершающем этапе этот конкурс был остановлен внезапной реорганизацией и перетряской правительственных структур, в том числе Министерства образования.
Заявления нового министра не добавили ясности. Вероятно, не вникая в проблему, он озвучивал мировоззренческую позицию борцов с православной культурой, их идею заменить курсы православной культуры (только их, никакие иные) курсом «Религии в России». В связи с этим говорилось даже о включении такого курса в федеральный компонент общего образования, в качестве обязательного для всех школьников. Помимо практических трудностей, очевидна педагогическая и правовая ущербность такого предложения. Все минимально необходимые и достаточные знания о религиях в мире, особенно о религиях в России, можно и нужно давать в рамках основных учебных дисциплин — истории, обществознания, литературы, мировой художественной культуры. Более глубокое «погружение» в эти знания может вызвать сопротивление учащихся и родителей, не желающих, чтобы их дети углубленно изучали религию в целом или ряд религий. Кроме того, в этом случае нерелигиозную философию и этику тоже надо делать обязательным учебным предметом.
Углубленное изучение истории и культуры религий как на научно-философской мировоззренческой основе (см. указанные пособия), так и на религиозной мировоззренческой основе (разных конфессий) целесообразно и правомерно проводить в рамках вариативного компонента общеобразовательной программы. На основе принципа добровольности. Так и делается в настоящее время, и нельзя давать односторонние преимущества в области образования для одной части общества в ущерб другой. Но если даже представить, что курс истории религий будет включен в федеральный компонент общего образования — как это может воспрепятствовать изучению курса православной культуры по выбору, т. е. за рамками этого компонента, или заменить его?
Так в общество периодически выносятся утверждения по проблеме, которые нельзя назвать компетентными. Понятно, что их придумывает не сам министр, есть люди в министерских «селеньях». Министр только озвучивает. Но вот что? За всем не уследишь, приведут один пример, попавшийся на глаза. По концентрации абсурда на единицу площади его стоит отметить особо.
«Святые в школе. Через пять месяцев появится учебник по истории религий» [24] - публикация о круглом столе «Наука, образование, воспитание молодежи и религия», состоявшемся в МГУ. «Министр образования и науки А. Фурсенко высказался за то, чтобы история религий стала для школьников не факультативным, а обязательным предметом. Преподавать этот предмет должны светские учителя…. Планируется, что новый предмет войдет в школьную программу как часть уроков истории. Однако назвать реальные сроки, когда это может случиться, Андрей Фурсенко затруднился».
И правильно затруднился. Отметим, что отдельный обязательный предмет «История религий» («Религии в России» снова куда-то подевались) вдруг превратился в раздел по курсу истории. Вот историки-то обрадуются, у них итак часы сократили донельзя. Далее: «Все участники круглого стола сошлись во мнении, что религия играет огромную роль в жизни общества». Эта банальность — единственный результат обсуждения, если это можно так назвать, потому что следующий за этим текст снова понять затруднительно.
«Каким будет новый учебник по истории религий? Об этом рассказал директор Института всеобщей истории РАН академик Александр Чубарьян: — Над книгой работает целая группа специалистов во главе с видным академиком Алесандром Назаренко. Мы надеемся, что к концу этого года учебник будет издан, а в следующем году появится в школах. Правда, пока он готовится как пособие только для учителей, но не исключено, что позже превратится в полноценный учебник для школьников». Сразу вспоминаются слова из известной комедии: «Брюки превращаются…». Как правило, из учебника логически «вытекает» методическое пособие для учителя, а не наоборот. Привнесение в дело идеологической или политической «необходимости» всегда ведет к искажениям в практике любой профессиональной деятельности.
«Есть у нас и идея дополнить учебник хрестоматией, в которую бы вошли выдержки из религиозных книг — Библии, Корана и других. Это поможет не только глубже узнать разные веры, но и понять отличия внутри конфессии. Ведь у нас далеко не все знают, в чем разница католицизма, православия и протестантизма — трех «ветвей» христианства». Хорошая идея, правда, конфессиями принято назвать как раз отдельные религиозные направления, организации. Но не это главное. А главное, что автор школьных пособий по истории признает, что, годами изучая историю, далеко не все школьники могут уяснить разницу между католицизмом, православием и протестантизмом.
Так может быть надо лучше присмотреться к учебникам по истории, соответствующим образовательным стандартам? Что это за школьное историческое образование, не обеспечивающее освоения учащимися таких элементарных религиоведческих знаний? Можно ли представить себе человека, хотя бы поверхностно знакомого с историей России и мира, который бы не знал «в чем разница» православия, католицизма и протестантизма?
Недавно А. Чубарьян сообщил [25], что учебник все-таки написан, и в нем «раздел о православии почти в полтора раза больше, чем материалы, посвященные остальным религиям и другим христианским конфессиям». Здесь термин «конфессии» употребляется более точно, а что касается объема, и даже ответов на возможные «критические замечания со стороны Московской Патриархии» — все это не имеет никакого отношения к изучению православной культуры. Ведь это, как говорит А. Чубарьян, светский учебник, написанный светскими специалистами для светских учителей. В используемом им понимании светскости это значит, фактически, не то, что он написан для государственной и муниципальной системы общего образования, а что он написан с позиций научно-философского религиоведения. И преподавать этот курс может любой учитель, хоть оккультист по взглядам, хоть атеист. Но в этом новый учебник ничем не будет отличаться от упомянутых выше религиоведческих пособий. Кроме одного, что те уже прошли апробацию в школах, а этот нет.
Ответить на критические замечания со стороны Московской Патриархии, конечно, можно, но труднее отойти от методологии, принятой в современном философском религиоведении, в которой причудливо сочетаются и эволюционизм, и материализм, и даже некоторые конфессиональные подходы, как правило, не православные христианские. Вот, например, говорится о трех «ветвях» христианства, как о чем-то само собой разумеющемся. Однако здесь используется понятие, сложившееся в рамках так называемой «теории ветвей», созданной протестантскими богословами. Сущность этой концепции, ее протестантская конфессиональная обусловленность и научная несостоятельность были давно раскрыты и охарактеризованы в отечественной литературе.
В частности, известный русский религиозный философ В.В.Зеньковский в своей капитальной работе «Основы христианской философии» (часть 2) писал: «У протестантских богословов возникла теория по этому вопросу, получившая очень большое распространение благодаря своей исключительной ясности, хотя и явной ошибочности. Это так называемая «теория ветвей» (Branch theorie); согласно этой теории… единство Церкви не воплощено ни в одном из исповеданий, но только их сочетание, их суммирование, реализует единство Церкви, присущее потенциально каждому исповеданию (каждой «ветви»)».
Можно поставить вопрос: почему в российской школе вопрос о выделении в историческом процессе ряда христианских конфессий (римское католичество, протестантские вероисповедания и соответствующие религиозные организации) должен преподаваться на основе концепции, выработанной в Западной Европе, в протестантской среде? А почему не на основе концепции, которой придерживается Православная Церковь и авторитетные отечественные ученые? К тому же эта протестантская концепция еще и теоретически явно несостоятельна, логически ущербна. Системный подход как общенаучный методологический принцип утверждает, что целое не может быть механически разложено на части, равно как механическое соединение частей не дает целого (в религии — псевдоэкуменизм). Правила логики и опыт говорят, что изменение хотя бы одной нормы (фразы, выражения) в любом законе создает другую правовую реальность, формирует иные правовые условия. В математике изменение любого, даже самого незначительного элемента в математическом выражении или доказательстве теоремы дает новое выражение или не позволяет провести доказательство данной теоремы. То же в естествознании. И никто не говорит о двух или трех «ветвях» закона или решения теоремы.
Получается, что православное христианское понимание данного конкретного вопроса (процесса выделения и формирования основных христианских религиозных конфессий), утверждающее единство и единственность Церкви, невозможность никаких «ветвей» соответствует, не противоречит современной общенаучной методологии. Однако в историческом образовании школьников используется иное понимание. Учащимся российской школы вместо ясного и соответствующего научным категориям и методам познания православного христианского понимания вопроса преподается его протестантское конфессиональное понимание. Только потому, что оно «ущемляет» Православную Церковь и поэтому было принято в атеистическом советском религиоведении. Но это, кто знает, в чем дело, а другие, в том числе основная масса школьников и их родителей могут думать, что на основании его «научности». Кстати, в новом варианте проекта федерального компонента государственного стандарта по истории (2004 г.) также имеется элемент, где присутствуют эти «ветви» (Христианизация Европы и образование двух ветвей христианства). Таким образом, все российские школьники должны в обязательном порядке усвоить эти «ветви», тогда как для учащихся из семей православных христиан — это явная протестантская ересь, противоречащая религиозным убеждениям их семьи и не имеющая никакого отношения к науке.
Возвращаясь к последней из процитированных публикаций, приведем введение, предпосланной к ней от редакции: «Как и обещал министр образования РФ Андрей Фурсенко, революции в системе школьного образования не произошло. Курс по «Основам православной культуры» (ОПК), которого так добивалась Русская Православная Церковь, и курс по истории религий так и не появились в школьной программе». Уровень его абсурда уже можно оценить самостоятельно. «Курс ОПК» — не было такого курса. РПЦ «добивалась» — когда, чего? В какой «школьной программе»? Какая «революция»?
Нужен ли в школе еще один философско-религиоведческий учебник, например курс «Религии в России»? Выражу свое мнение — да. Чем больше возможностей у школьников будет узнать о религии с разных позиций, тем лучше. Но как пособие для одного из курсов по выбору или для преподавания в курсах истории, а лучше обществознания (за обществознание выступает и А. Чубарьян, ведь сам он занимается учебниками по истории). Но в любом случае без сокращения часов на историю, которая итак сейчас загнана в угол, преподается меньше, чем иностранный язык. Другой вопрос — может ли введение курса «Религии в России» в любом виде «снять» проблему изучения религиозной культуры в школе с участием религиозных организаций? Нет, не может.
Что касается продвижения в решении этой проблемы, то в свободном и открытом обществе, демократическом правовом государстве «дело спасения утопающих — дело рук самих утопающих». Чем скорее поймут это те, кто занимается курсами православной культуры в школах и в Церкви — тем лучше. И здесь как во времена Спасителя рассудил мудрец: если это дело Божие, никто ему не сможет помешать, а если нет — оно рассыплется само собой. С одной поправкой: кто делает это дело, должны делать его профессионально, а те, кто этим делом недовольны, должны все-таки соблюдать законы.
Высоким чиновникам в Москве лучше не смущать народ и не мешать как тем, кто хочет, чтобы дети могли изучать православную культуру в российской школе, работает для этого, так и другим, кто хочет этому препятствовать. Пусть каждый наполняет свою «меру». Главное министерством было сделано, православная культура после 70-летней борьбы с ней официально признана государством законной образовательной областью в российской школе. Дано ее содержательное описание, показаны возможные формы преподавания. Пусть теперь поработают регионы, это их компетенция. Руководители образования, учителя, работники педагогической науки, которые непосредственно не связаны с этой проблемой, тоже могут не волноваться. Православная культура не «съест» часы основных учебных дисциплин (как это предлагалось для «Религий в России»), не разрушит педагогических вузов, не сокрушит философских кафедр и не упразднит науку. Как не делает всего этого культура католицизма или культура иудаизма, любая религиозная культура и религиозное образование в светской школе Англии, Германии, Италии, Израиля и многих других стран. Это если не вспоминать, что и в дореволюционной России все было совсем неплохо и с основными науками, и с педагогикой, и с философией. Но, сейчас для многих своя, отечественная история — не пример. А общество в целом, особенно в его нерелигиозной части, по-моему, главным образом должно заботить одно — чтобы изучение любой религии в общеобразовательной школе не препятствовало детям любить свою семью, нашу Родину, природу, приобщаться к национальной и мировой культуре, получать научные знания. Если будут представлены доказательства (с которыми можно идти в суд), что православная или какая-то другая религиозная культура препятствуют этому, только тогда надо бить в колокола, поднимать народ. В любом другом случае все тревожные заявления — это болезненное самовыражение людей, не находящих другого, полезного применения своему времени.
Игорь Витальевич Метлик, доктор педагогических наук; Российская академия образования
СНОСКИ:
1 — Письма в Минобразование России Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМР) от 22.11.2002., Конгресса еврейских религиозных организаций и объединений в России (КЕРООР) от 27.10.2002, Координационного центра мусульман Северного Кавказа (КЦМСК) от 18.12.2002., Российского объединенного союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ) от 12.01.2003.
2 — «Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом» (п. 2 ст. 14 Конституции РФ).
3 — Виталий Гинзбург // Радио «Свобода» («Программы», «Лицом к лицу»). — 11.01.2004.
4 — По различными социологическим данным — от половины до двух третей населения РФ.
5 — Козырев Ф.Н. Религиозное образование в светской школе. Теория и международный опыт в отечественной перспективе: Монография. — СПб.: Апостольский город, 2005, с. 504.
6 — «Основные положения государственных образовательных стандартов начального общего, основного общего и среднего (полного) общего образования, порядок их разработки и утверждения устанавливаются федеральным законом» (п. 4. ст. 7 «Государственные образовательные стандарты» закона РФ «Об образовании»).
7 — П. 2 ст.2, п. 5 ст. 29 и др. Закона РФ «Об образовании».
8 — Письмо Министерства образования РФ органам управления образованием субъектов РФ от 22.10.2002 N14−52−876 ин/16.
9 — См. письмо А.А.Фурсенко органам управления образованием субъектов Российской Федерации от 17 марта 2005 г. NАФ-59/03 «О решении совещания «Проблемы введения федерального компонента государственных образовательных стандартов общего образования и федерального базисного учебного плана»».
10 — П. 4 ст.2 Закона РФ «Об образовании», п. 2 ст.4 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях».
11 — Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации, Комиссия по вопросам религиозных объединений при Правительстве Российской Федерации.
12 — См., в частности: Метлик И.В. Светский характер образования в государственной школе // Образование. — 2004. — N7; Метлик И.В. Изучение религии в системе образования // Педагогика. — 2003. — N7 (статьи доступны в Интернете); Метлик И.В. Религия и образование в светской школе. — М.: Планета-2000, 2004. — 384 с.
13 — Ученые, в том числе физики, всегда выступали и ныне выступают с разных мировоззренческих позиций. Религиозные убеждения не влекут за собой утрату способности заниматься наукой, и это известно всем, кто знает действительную историю науки. Из последних публикаций на эту тему и как иллюстрацию к сказанному рекомендую статью физиков из МГУ им. Ломоносова с развернутой критикой эволюционизма как раз с научных позиций: В.И. Неделько, В.Н. Прудников, А.Г.Хунджуа «Научные основания современного эволюционизма» / Образование. — N2. — 2005 (статья доступна в Интернете).
14 — Ныне по адресу: http://www.ed.gov.ru/ob-edu/noc/rub/228/.
15 — Комсомольская правда. 19.11.2002.
16 — Дашковская О. «У каждого своя дорога к храму. Узнают ли школьники «Основы православной культуры»?». — ЛГО. — N5. — 2004.
17 — Козырев Ф.Н. Религиозное образование в светской школе. Теория и международный опыт в отечественной перспективе: Монография. — СПб.: Апостольский город, 2005, с. 42, 523.
18 — Там же, с. 49.
19- Там же, с. 537.
20 — Там же, с. 480.
21 — Там же, с. 549.
22 — Ссылки на выступления Волина и Хакамады указаны по книге: Понкин И.В., Кузнецов М.Н. Бесчестная дискуссия о религиозном образовании в светской школе: ложь, подмены, агрессивная ксенофобия. Правовой анализ. — М.: Изд-во Учебно-метод. центра довузовского образования, 2005. — 216 с.: А. Волин: «Государство не должно указывать гражданам, во что им верить» // NEWSru.com. — 2002. 15 ноября; А. Волин: «От этого документа веет средневековьем и мракобесием» // Газета (www.gzt.ru). — 15.11.2002; Радио «Эхо Москвы» / Ведущая: Пашина. — 15 ноября 2002 г. // ЦРПИ. Мониторинг радиоэфира. — 15.11.2002; В российских школах введут факультативный курс истории мировых религий // NEWSru.com. — 2002. 22 ноября; Хакамада убедила министра образования заменить курс православия историей мировых религий // Lenta.ru. — 2002. 22 ноября; Ирина Хакамада против обязательного изучения православия в школе // НТВ — Новости. — 2002. 12 февраля.
23 — Елисеев Г. А. История религий. 10−11 кл. Пособие для учащихся общеобр. учебных заведений. М.: Дрофа, 1997; Кулаков А.Е. Религии мира. Учебное пособие для общеобр. учреждений. — М.: АСТ, 1998, АСТ, Астрель, 2003; Религии мира. 10−11 кл.: Пособие для общеобр. учебных заведений / Л.Г. Жукова, А.В. Журавский, А.В. Пименова, Н.В. Шабуров (рук.). — М.: Дрофа; Наталис, 1997 и др.
24 — М. Агранович. Святые в школе. / Российская газета 26.05.2004.
25 — А. Петров. Учебник, которого ждут. / НГ Религии, 21.09.2005.
http://rusk.ru/st.php?idar=110069
|
|
